Цари!
В собрании царей
Вам честь, почет и даже слава!
Но есть и на царей управа
На венценосных упырей
Есть анекдот и злобный шарж,
Бунт (на крайняк), в кармане - кукиш.
Любовь народную не купишь!
(Но, коль нужда, легко продашь.)
Саддам, Людовик, Николай -
Они закончили по-свински
Не всем же Монику Левински
Не всем Алину ибн Кабай
Герой! Он судит не спросясь
Монаршего соизволенья
Пустым считают поколенье
Покуда царь не втоптан в грязь .
И страх внушаем королю
Героем. А не пестрым сбродом,
Что именуется народом,
Хоть честь завязывать петлю
На династическую шею
Все ж достается прохиндею...
Любовь - сквозь вековую тьму -
Еврея, грека или скифа
Останется герою мифа -
Герою! - больше никому!
Вчера проснулся очень рано -
Почти что в полдень - без пяти!
Ну, думаю, уже пора на,
Пора на подвиг мне идти!
Мгновенно встал в районе часа,
Чтоб подвиг совершить тотчас,
И проявить себя помчался -
Точнее шёл не торопясь.
Вдруг - вот оно - идёт бабулька,
Идёт себе на красный свет,
Я к ней, лишь свой кефир добулькал,
Гляжу - есть блин, а бабки нет!
Ну, я расстроился малёхо -
Что к той бабульке опоздал,
Но ведь хотел, и то неплохо!
Знать есть во мне потенциал!
Выходит, раньше встану завтра,
Минут так семь займусь ушу,
И, так и быть, доев свой завтрак,
Пойду, и подвиг совершу!
Понимаешь, это трудно, очень трудно -
Но в семье моей давно заведено
Спать в постели - откровенно, безрассудно,
Твёрдо, прямо, стойко, честно и умно.
Люди дрыхнут некрасиво,
Кто нахально, кто пассивно
Переваривая сожранную снедь...
Одному лишь только мне во сне под силу
Так изящно и возвышенно храпеть!
Понимаешь, это мало, очень мало -
Просто спать, как нам природою дано.
Люди спят порой надрывно и устало,
Бестолково, тупорыло, шухерно.
Чёрным днём и ночью белой
Под бухло и между делом
Все родные без конца твердили мне,
Что во сне я был решительным и смелым!
И поэтом, кстати, классным был! Во сне.
Он послан был куда-то кем-то.
Куда и кем? Узнаем ли?
Но только с этого момента
Дороги вдаль его вели.
Шагал упорства ради или
Смысл не постиг умом пока.
Те кто туда уже ходили,
Крутили пальцем у виска.
Другие громко одобряли,
За ним пристраиваясь вслед,
Вручали грамоты, медали,
Безбрачья кто-то брал обет.
Он шёл с поправкою на ветер,
Курс не меняя, шёл вперёд.
Над ним посмеивались дети,
В восторге диком был народ:
Плакаты, лозунги, знамёна,
Речёвки, песни под гармонь.
Тень не бросал на серость фона,
Как будто в сердце нёс огонь.
Сил не жалея, шаг чеканя,
Упрямо шёл куда-то он.
Достоин ли был состраданья,
Укоров ли со всех сторон?
Темп не снижая, обувь в клочья,
Шёл без привалов, без еды.
Под солнцем жарким шёл и ночью,
Топча остывшие следы.
На шее финишная лента
Удавкой вяжется тугой.
Он послан был куда-то кем-то,
А пъедестал занял другой.
Ты симпатична, я - герой
На пъедестале.
Пощупай-ка своей рукой
Мои медали
В трусах. А где ж ещё они?
И там же орден.
Одним глазком, хотя б взгляни,
Пока свободен.
Давай, любимая без слов.
Что время тратить?
Да, я на подвиги готов
С тобой в кровати!
Правозащитник –
«господь»-
теоретик,
Мама Тереза,
…не менее!
Героев,
чьи жизни
живём мы в просвете,
Учит любви
и смирению.
Помню,
как бомбы,
слетая, звенят,
Взрывы снарядов
у школы,
Как дед мой
в слезах,
отправляет меня
С тётей
на хутор Поролов.
Там не бомбят
ненавистные
немцы.
Жалко любимого
вну́чика.
… К нам
из оврага
два окруженца
Вышли
вконец измученные.
… «Немцы!..»
– Я сдамся, -
гнусавит рябой.
- Даже не думай,
Серёга!
Выстрел…
Руками
взмахнув над собой,
Падает трус
на дорогу.
Верьте – не верьте,
не дура
пуля,
Как не крути,
а Серёга – сука!..
Вдали
не немец,
а мой дедуля
Скачет дорогой,
увидится с внуком.
…Могилы… могилы…
от Волги
до Шпрее.
Мы побеждаем
империю зла!
Главное в жизни –
верность
идее,
Какой бы идея
на вкус не была.
Снится везучим
момент
возвращения….
«Нам ли молиться?
Мы дети порока.
Грех несусветный –
обет
всепрощения.
Праведно мщение:
Око за око!»
Бывший глава ЦРУ Даллес поставил задачу перед «Голосом Америки»: «Вы должны работать так, чтобы в СССР больше никто и никогда не слышал о Матросове и Космодемьянской». (Заметьте, именно эти две фамилии и никакие другие).
В перестройку о А.Матросове: «Да он был не первым, кто лёг на амбразуру. Он же бывший ЗЕК и пьяный». О З. Космодемьянской: «Поджигала дома… народ был недоволен…». А вы представьте себя на её месте, сколько нужно мужества, чтобы за минуту до смерти с петлёй на шее призвать:
«Товарищи, бейте немецко-фашистских захватчиков!» И это не в кино, не рассказ старика участника войны, как он поймал Гитлера за хлястик, а тот вырвался и убежал.
Спи спокойно, дорогой Аллен, мы твоё задание выполнили.
*
Срубил большой куш – сходи скорей в душ
*
Наградили героя лекарством от геморроя
*
Надел Versace и на дачу ишачить
*
Дали зарплату, не хватило на чиабатту
*
Гнал самогон, гнал… и загнал
*
Без труда не выгонишь и литр из ведра
*
Цветным родился, белому пригодился
*
Вопреки традиции – премия от полиции
*
Пригласил на танец, испортил жизнь засранец
*
Залез в берлогу, отдал душу богу
*
Заболела душа, а на водку ни шиша
*
Ты туда не ходи, там рыба в бигуди
*
И в голове каша и лицом страшен
Свободных мест сегодня очень мало,
Во власти, в производстве. Где угодно.
Сказал бы Горький нынче нам устало –
- Ребята! Место подвигу свободно!
****
Ах, йога! Панацея! Просто чудо!
Преподнесёт здоровье как на блюде!
Наверно, заявил бы даже Будда –
- Да бросьте вы выёживаться, люди!
*****
Нас всюду много, как песка в пустыне,
Куда ни кинься - люди в разных позах,
Сам гуманист Толстой сказал бы ныне-
-Люблю людей! Но только в малых дозах!
*****
В любви к природе происходят сдвиги,
О Красной Книге знают даже дети,
Шекспир бы так сказал об этой книге-
- Нет повести печальнее на свете!
«28 марта на учебном полигоне 35-й армии в городе Белогорске Амурской области во время практических занятий по огневой подготовке погиб командир батальона связи майор Сергей Солнечников»
«Произошла нештатная ситуация: граната после броска военнослужащего по призыву попала в бруствер окопа. Командир батальона мгновенно сориентировался в обстановке и, отбросив от солдата гранату, накрыл его своим телом, чем спас ему жизнь».
***
Встречает утро стук дверей
В унылом ДОФе*.
Не опоздать! Успеть! Скорей!
Не выпит кофе.
Касанье губ ещё свежо
На тёплой коже.
Всё как обычно, он ушёл
Не потревожив.
Будильник громко затрещал,
Собой разбужен.
Он убежал, но обещал
Успеть на ужин.
……………….
Солдатик выполнил бросок
Не так, как надо.
На дно окопа, на песок
Легла граната.
Дымясь, шипит змеёй запал,
Мороз по коже.
И смерть, укрытая в металл
Искала: «Кто же»?
Как эта пауза мала,
Нелепа, дика,
А смерть чего-то всё ждала,
И счётчик тикал.
«Один»! Пропали все слова,
Пульс бьётся глухо!
Беззвучно кто-то цифру «два»
Шептал на ухо.
Страх, оживая, спины гнул
Сжимая, плавя,
И только он на «три» шагнул…
От взрыва пламя
Рванулось, разорвав свой дом,
К стоящим возле,
Жизнь разделив на ту, что «до»,
И ту, что «после».
………………
На кухне розовый плафон
Спокойно светит.
Молчит мобильный телефон,
Играют дети.
Пушистый мартовский снежок
За шторой кружит.
Всё будет очень хорошо
И скоро ужин.
*ДОФ, ДОС – дома офицерского состава в военных городках
Опять возник вопрос на злобу дня.
Зачем меня в земную жизнь внедрили?
Как будто, мир спасаю от огня,
Вот только мне, брандспойт вручить забыли.
Ни Брюс Уиллис я, ни супермен.
Я здесь живу, а не - играю роли!
Из слов красивых не построить стен,
Без пулемёта трудно быть героем.
Я без него здесь, как без прав плебей.
Сижу, молчу, чтоб в морду не досталось.
Вдруг, кто-то свыше мне сказал: - забей.
И я забил... Намного легче стало.
Но, нет чтоб просто, обретя покой,
У моря ждать погоды беззаботно.
Тот иждивенец в башне черепной,
Меня его лишил бесповоротно.
Сейчас забил, мне легче - дальше что?
Угрозу миру, что-ли отменили?
Проблем полно - решать их будет кто?
Когда, похоже, все на всё забили.
Этой ночью к нам ломился кто-то в дом через окно,
выл, царапался, бесился, было жутко и темно,
по стене гуляли тени, ходуном ходил весь дом,
я с размаху о ступени навернулся прямо лбом,
на паркете поскользнулся, зацепил в прихожей таз
и башкою долбанулся в темноте об унитаз,
скрипнул пол затем и двери, кстати, свет ещё погас,
хорошо по крайней мере что заплыл лишь правый глаз,
совладал я здесь с собою, взял на всякий случай лом
и как надобно Герою защищать пополз свой дом,
по-пластунски подобрался с ломом к левому окну,
словно в тыл врага пробрался, всё боялся что икну,
моё мужество, сноровка...( не понадобился лом ),
оказалось что верёвка там болталась за окном
Мясистов был у нас известный здоровяк.
И прост на редкость, что на ум, то сразу: Бряк! –
В общеньи с шефом даже руганью рыгал,
Чем раздражал того, даже порой пугал.
А сам от «Пофиг всё!» лишь бешено крепчал,
Устав мослы качать, права свои качал,
И развивался исключительно ядрён –
Сплошной квадрат, с какой не глянешь из сторон.
Он вечно гири да эспандеры тягал,
Мешок с песком босыми пятками лягал,
На калорийные продукты налегал
И осложнений для здоровья избегал.
А шеф напротив, был плюгав да кривобок,
На тонких ножках, хоть жирён как колобок.
Фигурой, в общем — словно в триста лет женьшень,
И даже лысина – рябая как мишень.
Ещё к тому же был зануден и гундос,
Любил болеть – не золотуха, так понос!
Он потому врачей частенько посещал,
А, отлучаясь – коллектив всегда стращал:
Мол, без меня – чтоб всё успеть от сих до сих!
Но все уж знали: как вернётся – будет псих!
Как ты не дуйся – всё равно не угодишь,
Хоть проишачишь, хоть культурно просидишь.
Являлся шеф – уже с порога как чумной:
Ногами топал, верещал, метал слюной,
Иной был в обморок рад ляпнуться порой,
Но не Мясистов – штатный наш супергерой!
Уж он амбиции отстаивал как лев,
Ему все стычки – словно разогрев
Лужёной глотки, проба выпученных бельм,
Что также стали оловянными совсем.
Вот так сойдутся – что твои орлы
Друг в друга зыркают всяк со своей скалы,
Как молнии в очах их блещет гнев …
А мы и рады, что остались в стороне
От грозной схватки, нам-то доблесть ни к чему –
Мясистову все лавры одному
Пусть достаются – он ведь наш супергерой,
Всегда за коллектив стоит горой!
Так зычно шеф вопил, что сам аж глох,
Мясистова подсиживал, как мог,
Мясистову ж на это – хоть бы хны!
И мы почуяли: Дни шефа сочтены!
Ну а Мясистов с каждым днём наглей
Глядит на шефа, тот же – всё дряхлей:
И голос дребезжащ и скрючен вид,
Хотя внутри – по-молодому ядовит!
И стало ясно нам – он держится пока
Не заполучит в зад хорошего пинка.
И счастье ухмыльнулось нам – пинок
Такой наш шеф словил, что выдержать не смог –
В больницу он убрался как всегда
Да словно прыщ там рассосался без следа.
Всем было ясно, кто стал автором пинка–
Мясистов блещет, его слава так ярка,
Что не затмить его и тысяче светил,
И он свой зад на шефско место усадил,
И в этом кресле утонул супергерой,
Что столько лет за коллектив стоял горой.
Нет! – Жив Мясистов, и как прежде – здоровяк,
Но он и раньше – ни на столь вот не добряк! –
Лишь, когда спал, наверно, нас не крыл,
Теперь же — вовсе стал горилла из горилл,
Собакой стал – кусуч, брехлив, легав,
Вся его речь– лишь «Гыр-гыр-гыр!» да «Гав! Гав! Гав!»,
Всё обращенье – нахамить, пугнуть, куснуть!
Любого может он в бараний рог согнуть,
И нам теперь супергероя не найти,
Что от Мясистова б мог коллектив спасти!
Для сравнения другая, не менее реалистичная интерпретация этого сюжета "Жертвы Революции" Жми сюда
Повествование от первого лица для меня очень редко что-то большее, чем литературный приём. Единственное здесь, что именно обо мне и вполне правдиво:
Пучит гордость за былое! Жми сюда