Войска приветствовал Кутузов:
"Не зря в народе говорят,
Что шерамыжникам-французам
Мы завтра поддадим под зад.
Глядите в оба, генералы,
Коль шеф над вами одноглаз…"
Но изрекал он как-то вяло,
Казалось, что заснёт сейчас.
Тут воин в окруженьи близком,
Покинув свой охранный пост,
Его сиятельству записку,
Дрожа от страха, преподнёс.
Фельдмаршал головою белой
Тряхнул, бумагу обозрев,
И рявкнул басом озверелым,
Ну, чисто африканский лев:
"Мой дом идёт на снос?!.. Гиены,
Муниципальная шпана!
Да я же неприкосновенный
Как ветеран Бородина!
Всех вас вослед Наполеону
Сотру с Руси святой!.."
"Мотор!..
Ведь можешь, хрыч Илларионыч!" –
Возрадовался режиссёр.
Мужская активность? Не спорю, отлично;
мы тоже не против, отнюдь, c’est la vie,
но это источник болезней любви
и роль в тех болезнях мужчины – первична!
Язык мой, рождающий новых врагов,
однако его урезать я не буду,
ведь насморк французский – не просто простуда,
а способ утечки последних мозгов…
Вот, во Франции-то я и не была!
Не летала, как фанера над Парижем,
Не бродила по Монмартру, не жила,
И в Сорбонне не училась буквам книжным.
В голове смешался терпкий аромат
Из парфюмов с крошкой плесневого сыра.
А вот есть ли у французов злостный мат?
В сёлах есть ли деревянные сортиры?
Много наших раньше сгинуло вояк
На войне лихой, времён Наполеона,
А сейчас на праздник горький пьём коньяк
И воруем всё, что близко к эталону.
Нет, не ездила в Париж, не буду врать!
Только фотки с видом Эйфелевой башни
Тереблю средь кучи прочего добра
И adieu кричу задорно и «безбашенно».
- Прихожу я днём домой.
В спальню глянул- Боже мой!
Это был такой конфуз!
В неглиже жена. Француз,
Тоже голый, рядом с ней.
Стал я сразу тигра злей,
Но, как рыба, промолчал...
Ведь английский изучал!
***
Рыдают ляги по болотам,
Опять французы к нам идут.
Тоскливо лягам отчего-то,
Сожрут ведь гады. Всё капут.
***
Пойду, куплю себе болото,
Включаюсь в бизнес господа,
Лягушек разводить охота,
Кормить французов иногда.
***
С Жераром мы откроем ресторан,
По дружески и как бы без напряга,
Пусть суки помнят доброту славян.
А назовём свой ресторан "СТИЛЯГА" - (слоечки тушёные из лягушек)
Кто едет в отпуск на Карпаты, а кто в Крыму являет прыть,
А я сподобился, робяты, на юге Франции побыть.
И вот, размашисто и метко попутный вздор и чепуху
Теперь в рифмованных заметках вам изложу, как на духу.
Под черепичною кольчугой, напоминая плотность сот,
Стоят пейзанские лачуги ценою тысяч от двухсот*.
Считать устанешь до икоты цвета, разлитые в стенах -
Разгул оттенков терракоты в пастельно-палевых тонах.
Растут в окрестных огородах и виноград, и барбарис,
Бушует южная природа - на кипарисе кипарис.
Но не объять горящим мозгом (июль, жара, Лазурный брег)
В формате средиземноморском цветущей Франции разбег.
Ведь зарождается вопросец: как может эта пастораль
Исторгнуть вертолетоносец, десятипалубный «Мистраль»?
Сперва кипел я от протеста, потом сумел-таки понять:
В работе главное сиеста - часа четыре, лучше пять.
И прет продукция, поверьте, и промтовар, и алкоголь.
А мы все трудимся, как черти, но без сиесты толку ноль!
И ездят наши президенты, понять пытаются в труде,
С чего такие дивиденды? Собака их зарыта где?
Я укажу такое место без гонораров и монет:
Ему название сиеста - национальный их секрет!
И без волшебного кристалла теперь видна успехов суть:
Когда работать не пристало, работы благ не принесут.
Не отдыхать - себе дороже, недалеко и до беды.
Но время, кажется, продолжить литературные труды:
Что тут похуже, что получше я б описал еще, но – бац! -
Рука дрожит, компьютер глючит. Сиеста, граждане, абзац!
Слетели шорты (лопнула бечевка).
Ах, сущая, поверьте, ерунда.
Что ужас иностранцу – нам неловко:
Чуть холоднее, нежели всегда.
Живет де Фанс обыденностью сытой,
Но во французах шарма – ни на грош.
Тут в электричках не скулят пииты
Речитативом фразы знаменитой:
«Мы сами-то, не местные. Так, шо ж?»