Свеж, побрит и отутюжен,
На ногах - с пяти утра,
Папа мой идёт по лужам,
Как заправский адмирал.
Он стремительней ковбоя.
За кушак Левшу заткнет:
Клеит мастерски обои,
Мебель делает и шьёт.
(Вот уже заметил тучу,
В небосвод втыкает зонт.)
Он талантливей чем Тютчев,
Маяковский и Бальмонт!
Он секретов много знает,
Но надёжнее, чем сейф.
Пунктуален как Куранты.
Изворотлив точно змей.-
У подъезда глянул зорко,
Отряхнул от капель зонт.-
Не Исаев и не Зорге
И конечно, не Джеймс Бонд.
Отработал папа смену:
Все проблемы свёл к нулю,
Помогая Супермэну.
- Вы детей любите?
- Ещё бы!
- И сколько их у вас?
- Да двое-трое.
- Так двое или трое?
- Ну в одной семье двое, в другой - трое.
- То есть пять, значит.
- Девять.
- Как это?
- Ну в семьях - пять, а не в семьях девять.
- Ого, значит у вас 9 детей!
- Четырнадцать. В семьях пять, не в семьях 9.
- Целых 14 детей!!!
- А тех, которые уже не дети, тоже считать?
Закурчавилась ветла,
Зацвела морошка.
Кошка-дочь к отцу пришла
И сказала кошка:
«Что ж не ловишь ты мышей,
Будучи папашей?
Надо гнать тебя взашей
Из семейки нашей!
Лень прилипчива, как спрут,
Нечем тут гордиться.
Только тот, кто любит труд,
В папы мне годится!
Ты же будто из бичей,
Выглядишь отстало!»
И от дочкиных речей
Стыдно папе стало.
Всех мышей переловил
У себя в округе,
И теперь он снова мил
Дочке и супруге.
Мышек полны туеса
И сороконожек.
Вот какие чудеса
Водятся у кошек!
Мой День. Но он известен мало.
В календаре обычный цвет.
Отец, конечно, Вам не Мама.
Не сварит каши на обед..
Гудеть не будет пылесосом,
И сопли подтирать платком.
Грустит от бытовых вопросов,
И пахнет часто коньяком..
Судьба такая. Типа символ.
В семье быть, вроде, должен в каждой.
Но, то не каждому посильно,
Не каждый может быть отважным..
Но тот, кто смог! И может дальше,
Нести свои знамёна гордо..
Скажу торжественно, без фальши:
Ты крут мужик! И это Твёрдо!
Праздники. Многа.. Жми сюда
праздники июня: 01.06. Междун. день детей Жми сюда 02.06. День здорового питания Жми сюда 03.06. Д Прогульщика Жми сюда 05.06. Д защ. природы (Эколог) Жми сюда 14.06 М .День донора Донор Жми сюда 16.06. Дн. Защ. детей Африки Жми сюда 15.06. В.Д. Ветра Жми сюда 16.06. Д.Чекушки Жми сюда 18.06. В.Д. Гармонии Жми сюда 19.06. Д.Наблюдения за Облаками Жми сюда 25.06. День моряка Жми сюда Об обманчивой стабильности Жми сюда
ГЛАВА СЕМЬИ.
И возникает
Портрет примерного отца:
Автомеханику он знает,
Покушать любит он мясца.
И трудится с утра до ночи
Тяжёл его усердный труд.
Безумно папу любят дочки,
И все главой семьи зовут.
Прибиты полки и картины.
Газон - подстрижена трава.
В саду посажена рябина.
Но в доме папа не глава…
А где носки? А где рубашка?
А что покушать в доме есть?
А где моя большая чашка? –
Все маму спрашивают здесь.
Кто пишет списки в магазины,
И знает чем занять семью,
Прикупит куртку и ботинки,
Не верит детскому вранью.
Кто знает, кто в чем выйдет в гости,
Какой подарок подарить,
Какой костюм при этом росте
Мужчина должен бы носить.
Глава, а дома не начальник…
Там мама предводитель наш!
А папа, в общем, не в печали,
Ведь вотчина его – гараж!
папа может... папа может... очень многое по дому…
если сильно виноватый, чтоб задобрить как-то мать…
мокрое белье развесить по веревке на балконе, Читать дальше >>
Вчера я поспорила с Соней и Гошей:
Бессмертный Кащей очень даже хороший!
Он вовсе не страшный, совсем не упрямый!
На днях он принёс маргаритки для мамы
и мне шоколадку с орехом в придачу.
Потом мы с ним ездили к деду на дачу,
катались на ослике вечером в сквере.
Пускай мне твердят, что он злой. Я не верю!
Не верю и всё! Зря ребята боятся!
Кащей обожает своих домочадцев.
Ругается редко, но метко. Бывает...
Костюм весь в костях? Так работа такая.
Он служит в театре, что ТЮЗом зовется.
Жаль принца сыграть ему не удается...
Хоть я для признаний еще маловата -
Кащея люблю! Потому что он - папа!!!
Но в сказки я верю! Поэтому каюсь:
бить яйца при нём всё же я опасаюсь...
Папа спит, ведь он устал.
Он сегодня рано встал.
Приготовил завтрак Доче -
Тот омлетик вкусный очень.
Сразу перемыл посуду.
Пыль смахнул легко повсюду.
Пол подмёл, так, между дел.
Пылесосом погудел.
Поиграл с Дочулей в мяч,
Потерпел Дочулин плач.
Свежим напоил компотом,
А потом увлёк блокнотом -
Рисовали вместе всласть
Целый час и часа часть.
Одевал её на улку,
На весёлую прогулку.
И гулял с ней сто минут,
Во дворах, и там, и тут.
Самокат, мелки, скакалка,
Корабли по лужам, палка.
Мишек, заек полепили,
На качелях порезвились.
Днём на отдых уложил,
Вновь посуду перемыл.
Приготовил ужин тихо.
Вышло аппетитно, лихо.
Через час проснулась Детка,
Наша сладкая Конфетка.
Папа тут как тут, хлопочет,
Угодить во всём ей хочет.
Одеваются опять
На площадку погулять.
Поскакали, употели.
Возвернулись в дом, поели.
Заучили два стиха.
Посмеялись "ха" да "ха".
Искупал отец Малышку,
Почитал ей на ночь книжку.
Чмокнул, спинку почесал,
Сказку снова рассказал.
Колыбеленку ей спел....
Сам в подушку засопел.
Отпустил его кураж.
Был, как мама, папа наш....
**
Вот такой День Вдохновенья -
Мне на Дочин День Варенья =]
В пять утра вернулся папа
обещаньям вопреки.
В чем-то белом плащ и шляпа,
в чем-то рыжем - башмаки.
Источая запах виски
и крича «Душа горит!»,
он ругался по-английски
с переходом на иврит.
Он кричал: в народ хожденье
запретить нельзя ему,
потому что день рожденья,
потому что потому…
он свободен, словно птица,
добр, как Гена-крокодил...
В люк пытался провалиться,
лбом ограду повредил.
А потом про «мани, мани».
песню пел, читал стихи,
а сбежавшейся охране
оптом отпустил грехи;
обслюнявил в обе щеки
бледного секретаря…
Под диван спрятать? Классная фишка!
Ай, нельзя, мама там убирает...
Под ковёр, может быть? Толстый слишком -
Ах, как сильно бугор выпирает!
Ну, ещё думай, мозг,.. есть минутка,
А потом все вернутся с работы...
Шесть часов! Двойки, неуд...аж жутко...
Ёлки-палки, рюкзак для охоты!
Лучше места и нет, быстро, ну же...
Для охоты сейчас не сезон,
Надо только засунуть поглубже...
Есть, готово... и в шкаф, на балкон!
Вот и предки! И, вдруг, маме - батя:
- "Ну, походный рюкзак наш на месте?
И чего в выходной киснуть, Катя...
Как махнём на рыбалку все вместе!"
Мой папа хороший и добрый к тому же,
мы с ним запускаем кораблики в лужах,
и змеев воздушных, и даже ракету!
(тссс....мама не знает про наши секреты).
Мы ходим с ним в гости к усатому дяде,
он мне покупает зефир в шоколаде,
и в речку с разбега ныряет отважно.
Хотя... если честно - пловец он не важный.
Под душем поёт про какую-то мурку,
играет со мной в Бармалея и жмурки,
читает мне книжки про разных героев,
из кубиков башню высокую строит.
Ещё он умеет потешно кривляться,
когда все грустят или нечем заняться.
На помощь придёт, если очень мне нужно,
к животным относится не равнодушно:
вчера подобрал у помойки котёнка
(пушистый, смешной и похож на тигрёнка).
Вот только ругается мама немножко -
у нас уже есть три собаки, две кошки,
четыре улитки, хомяк, канарейки,
экзотике дань - тараканов семейка.
Я папой горжусь - он у нас самый - самый!!!
Одно не пойму - что неладное с мамой?
Ведь знает, что папино имя - Борис.
Зачем-то сказала: "Ну, здравствуй, Гринпис..".
Потом уронила аквариум с рыбкой.
Похоже, котёнок был всё же ошибкой...
- Да я ведь тебе рассказывал уже много раз , дочка! – отвечает мне папа и переворачивает страницу «Известий».
-Все равно расскажи! – требую я, взбираясь отцу на колени, - я хочу еще!
Мы с отцом гуляем во дворе. Вернее, это я гуляю – играю сама с собой в «вышибалу», в салочки, в «классики». А папа сидит на лавочке рядом с песочницей и читает газету. Мне уже почти пять лет, папе – только двадцать девять.
В моих руках разноцветный букетик из клевера, ромашек, мелких диких гвоздик и еще каких-то дворовых растений. Я намереваюсь украсить ими прическу папочки. Хорошо, что он пока об этом не догадывается.
* * *
Я цепким взглядом художника вглядываюсь в папино лицо. До чего же он красив, большеглаз, свеж и молод! Секунда – и нежный колокольчик расцветает над папиным ухом. «Как здорово! - восхищаюсь я, - не щевелись, папа!»
Жара стоит такая, что над раскаленным асфальтом висит сизая дымка. Скакалка моя валяется в песочнице, а к сачку я даже не прокоснулась. Потому что неинтересно ловить бабочек, которые не улетают, и кузнечиков, которые не упрыгивают.
- Ты слышал ? - напоминаю я тихонько, - расскажи мне про детдом! - и втыкаю в папину макушку оранжевый «ноготок», втихаря сорванный с дворовой клумбы.
- А что тут рассказывать, - папа снова переворачивает газетную страницу, - мама моя пропала без вести в сорок втором вместе с Валей, моей сестрой. Батя, стало быть, привел в дом мачеху. Я им мешал. Вот и отдали они меня в ворошиловградский детдом. Ну ты же все это знаешь, дочка!
- Ничего я не знаю! – возражаю я, - Я все давно забыла. Тебе там было плохо? Тебя там обижали?
- Да не особо, - качает головой папа, - как всех. Я уже и не помню. А вот как плавать меня научили – помню. Ванька Солдатов взял за голову, Сеня Безымянный – за ноги, Борька Декабрев – за руки Здоровые были пацаны, лет по четырнадцать. И скинули меня, шестилетнего, с моста в речку. Я помню, как шел ко дну. Как просил Боженьку не убивать меня. Как добарахтался до берега. А когда выполз на землю, вцепившись ладонями в густую крапиву, те же пацаны снова взяли меня – один за голову, другой – за ноги, третий – за руки и - хрипящего, задыхающегося, с крапивой в руках – снова бросили с моста в речку. А потом еще раз. Вот такими были мои первые тренера, дочка!
Я спрыгнула со скамейки, сжала кулаки. И пошла на папу со сжатыми до боли кулаками.
-Я вырасту большая, - сказала я, - и найду их всех. И Ваньку Солдатова, И Сеньку Безымянного, и Борьку Декабрева! И всех их – по очереди! – сброшу в реку! А когда они выползут и будут плакать, я все равно их всех снова брошу в реку! Они дураки, дураки, дураки!
- Да ладно тебе, - усмехнулся папа - я уже их простил давно. И ты прости. Когда ты вырастешь, ты будешь молодая и сильная. А они - старенькими и слабенькими. Не нужно их бросать в реку. Их нужно пожалеть!
- Нет, - сказала я, - я их жалеть никогда не буду! И я их все равно поймаю! И отлуплю прыгалками! Дураки!
- А знаешь, дочка – сказал папа, - зимой в детском доме было очень холодно и сыро. Одеяльца были худые, тоненькие, подушек не было вообще. Так и спали на сырых тюфяках, подложив под голову руку. Если б ты знала, какое это счастье – теплая комната, теплое сухое одеяло, чистая простыня, простая подушка под головой.
- Да, - согласилась я, вспомнив, как вечером меня, сонную, папа переодевает в пижаму и относит в мою кровать, – это счастье.
- После таких холодных зим, - продолжал папа, - у меня весной очень болели суставы рук и ног. По ночам я плакал, а утром садился на бревно и подставлял солнышку свои распухшие руки и ноги. И мне казалось, что не будет этому конца и края….
Мои глаза наполнились слезами и сердце сжалось от горя.
- Где у тебя болели ручки ? - бормотала я, шмыгая носом, - вот здесь, в локоточке? А ножки - вот здесь, в коленочках? Ничего страшного, сейчас доченька погладит папочке коленочку…подует папочке на ручку … и все пройдет…. все до свадьбы заживет…
- Спасибо, дочка, - засмеялся папа, вставая с лавки и тоже шмыгая носом. Цветочный дождь посыпался с его головы. – Вылечили вы меня, доктор, на всю оставшуюся жизнь!
- У тебя точно ничего больше не болит? – не верила я, - ни ручки, ни ножки? А ну-ка, попрыгай!
• * *
- Папа, я тебе сейчас открою тайну, - сказала я, беря отца за руку, - только ты не смейся. И никому не говори.
- Не буду, - пообещал папа, - и не скажу. И вообще, хорошие люди никогда не смеются над чужой тайной!
-Тогда слушай, - осмелела я, - знаешь, я боюсь ходить по бревну. Вон по тому бревну около песочницы. Мне высоко и страшно. Все девочки по нему ходят, Ирка даже прыгает на нем, а мне страшно. Я боюсь упасть и расшибиться.
- Ерунда, -сказал папа, - не упадешь и не расшибешься. Давай руку и держись крепче.
- Точно? – не поверила я, пряча руку за спину, - а почему?
- Во-первых, - сказал папа, - потому, что внизу мягкая трава. Даже если ты спрыгнешь с бревна – ничего с тобой не случится. А во-вторых, ты – дочь моряка! Дочки моряков никогда ничего не боятся, не падают и не расшибаются!
-Ух ты! - обрадовалась я - «Дочь моряка»! Вот это да! Давай, папа, руку! Не боюсь я этого бревна!
• * *
Конечно, я все-таки свалилась. С самой середины бревна. После того, как решила прыгнуть, как Ирка. После папиных одобрений: «Ну еще шажок, дочка! Смелее, умница моя!»
Я свалилась прямо на мягкую траву, под которой коварно замаскировалась каменная крошка.
- Ой, елки, - сказал папа, растерянно глядя на мои содранные коленки,- задаст мне твоя мама взбучку по первое число…
Я с ужасом глядела на капельки крови, выступающие на моей содранной коже. Я и не думала плакать – я лихорадочно соображала, как можно спасти папу от маминой взбучки.
- Юра, подорожник прилепи, - сказала проходящая мимо соседка тетя Нюра, - да подержи минутку. От ссадин и следа не останется.
-Точно! – обрадовался папа, - и как это я забыл про этот самый подорожник! Мы так всегда делали! Сейчас!
Папа метнулся к протоптанной тропинке, мигом выдрал пару крупных, как лопухи, подорожников, потер их в руках и прилепил к моим боевым ранам. Коленки защипало. «Ой, - сморщилась я, - щипет!» « Так и должно быть, - объяснил папа, - щипет – значит, заживает.»
Вечером к нам пришел гость – папин сослуживец.
«Росляков,» - представился сослуживец и протянул мне руку.
«Жанна, - ответила я , пытаясь пожать огромную мужскую ладонь. И добавила: - дочь моряка.»
• * *
Вот и снова жара на дворе.
Снова папа сидит на лавочке и читает газету.
Только мне уже почти 53, а папе только 77.
-Папа, - говорю я, - ты помнишь, что врач сказал? Нужно встать и походить.
- Да-да, - кивает папа, - я обязательно встану и похожу. Только чуть-чуть позже. Я так устал, дочка!
- Это от чего ты устал? – изображаю я удивление, - от чтения газеты? А ну-ка, вставай и пойдем до той березы и обратно ! Давай-ка руку!
Папа растерянно на меня смотрит, но не встает. Мне его жалко до спазмов в горле.
-И долго ты собираешься так сидеть? – строго спрашиваю я, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами - в чем дело? У тебя что-то болит?
- Нет-нет, дочка! – теряется папа, - ничего не болит! Ну честное слово! Просто я боюсь. Мне кажется, что я не удержусь и упаду.
-Ну вот еще, - говорю я и поднимаю отца со скамейки, - тут просто невозможно упасть. Земля ровная, трава мягкая. Вот тебе твоя трость, вот моя рука. Опирайся и иди.
-Хорошо, - соглашается папа и делает нетвердый шаг. Смотрит на меня просветленно и улыбается: - чуднАя ты все-таки, дочка…чертенок прямо… Что в детстве, что сейчас.
- Шажок, еще шажок, - подбадриваю я отца, - ты умница, папочка! Ты у меня такой молодец! И еще такой сильный! Настоящий моряк!
Мы идем с отцом к знакомой березе по залитой солнцем тропинке. Он сосредоточен, напряжен, серьезен. Он очень хочет мне угодить. Я его люблю в этот момент больше жизни, моего седого беспомощного больного ребенка. Как я буду жить без него – я не представляю, честно.
Но пока моя любовь цветет буйно и густо, как подорожник у нас под ногами. Целый ковер своей любви я стелю под ноги своему отцу. Ее хватит надолго. Ее хватит на все папочкины боли, все его ссадины, на всю его жизнь и всю мою жизнь.
Ты только иди, папа.
Только иди.
24 мая 2013 года
______
Вчера, 23 сентября 2014 года я похоронила своего отца, Титова Юрия Александровича.
На "Хохмодроме" у меня много замечательных, прекрасных друзей. Очень хочется поделиться с ними памятью о моем отце.
23.10.13 в Киеве на 80-м году из жизни ушел мой папа. Больше и светлее всего я его помню по детству, прошедшему в городе Белая Церковь на Киевщине. Ниже - то, что мне захотелось и удалось выразить словами по этому печальному поводу:
Папе напоследок
------
Папа, ты улетаешь, меня оставив.
Вышел в осенний вечер, не взяв пальто.
Вещи переживают своих хозяев.
Память переживает и то, и то.
Видишь, листом осыпанная аллея –
Это, хоть и последний, но светлый путь.
Видишь, не дотянули до юбилея -
Вместе потом отметим, когда-нибудь.
С неба слетели ангелы, невесомы.
Горло набухло, будто от оэрви.
Чую: твои веселые хромосомы
Что-то лопочут нежно в моей крови.
Кстати, а наша Церковь осталась Белой.
Белой, как обыватели ни грешат.
То, что ни ты, ни я не успели сделать,
Внуки и наши правнуки дорешат.
Верю, они послужат своей Отчизне.
Знаю, не убоятся и в пир, и в бой.
Может, и на вопросы о смысле жизни
Нашей они ответят за нас с тобой.
В доме тебя по-прежнему ищет котик,
С чашки, тобой оставленной, воду пьет.
Ангел, а может беленький самолетик
В небе над Белой Церковью кольца вьет…