Гуляй, страна! И водку пей,
Бедняк, миллионер!
Сегодня через девять дней
Нашёлся вдруг премьер!
Его не вспоминал никто
В Москве и за Москвой
Он нужен был, как конь в пальто,
Как Гарри – тот ковбой.
И если б не было его
К примеру, целый год,
То и тогда бы про него
Не вспомнил бы народ.
Но разве так вот быть должно,
Что, судя по всему,
Премьер, как кислое вино,
Не нужен никому?
- Э... Доктор... у меня....ну, как бы это...
- Что? Энурез, запор, метеоризм?
- Нет, "бес в ребро"... Я, в общем, за советом ...
- Понятно, "предынфарктный кобелизм"...
Как добрались друзья мои
НачАл Ильич беседу
Издалека похоже шли
И в аккурат к обеду
Что вас в столицу привело
На всё ведь есть причины
Нас только трое на село
Повывелись мужчины
Так в чём проблемы мужики
Сельчанок ведь в достатке
Да мы давно не рысаки
Хозяйство то в упадке
Даже не знаю чем помочь
Прищурился лукаво
Бывает я и сам не прочь
Не каждый день направо.
Решим железно ваш вопрос
Как партия учила
Помогут все - солдат, матрос
Рабочий класс - во сила
Пройдёт совсем немного лет
Село как Феникс возродится
Заговорились - ждёт обед
А вам в дорогу торопиться.
Как вспомню я в томате кильку
а так же Брежневский агдам,
то сразу слёзы крокодильи
текут по животу к ногам.
Течёт слеза, как раньше пиво
текло по стеночке в бокал
и пять бокальчиков игриво
под воблу часто выпивал.
Оно тогда живое было,
верней живее всех живых,
без ешек и без ацетила
в пузатых бочечках пивных.
И запах сигарет Болгарских
я помню братцы до сих пор,
хоть не курю но те цигарки
скурил бы с кем нибудь на спор.
Такого время золотого
поверь не будет никогда,
а что сейчас, сидим в берлогах
и ждём вселенского суда.
Когда я весил 3.600
Не знал ни горя, ни забот-
Всё поднесёт и унесёт родная мама.
А годы детские мои
К печальным дням навстречу шли.
Я стал заметно набирать по килограмму.
Когда я весил 25
Я на гитаре мог сыграть
Цепляя первую струну «в траве кузнечик».
В своей толпе был знаменит,
Имел отменный аппетит
И кушал всё подряд, когда заняться нечем.
Теперь, когда я вешу сто,
Смотрю с тоской на шведский стол
Но организм разносол
Уже не просит.
Могу всё съесть в один присест,
А я сгоняю лишний вес.
Но никогда до 3.600 его не сбросить.
Когда я весил 60
Был словно племенной рысак-
Скакал по линиям судьбы, не зная брода.
Любил покушать пирожки,
С прекрасной девичей руки,
Но никогда не променял бы на свободу.
Потом ещё прибавил пуд,
Не смог спастись от женских пут
И загремел в законный брак под Мендельсона.
И вспоминая жизнь свою
Я иногда от горя пью,
Хрустя огурчиком домашнего посола.
Теперь, когда я вешу сто,
Смотрю с тоской на шведский стол,
Но организм разносол
Уже не просит.
Могу всё съесть в один присест,
А я сгоняю лишний вес.
Но никогда до 3.600 его не сбросить.
Тело страдало, металось и плакало:
Быть оболочкой души нелегко!
Сферы основ и размеры их разные:
Телу - колбаски, душе же - вино...
Так на разрыв - то свыкались, то маялись,
Дух непосилен смирить двух бойцов.
В разные стороны рвались и каялись -
Печень отпала и дело с концом...
Жил да был в нашем городке сантехник Ёршиков. В смысле, сантехником он лишь значился в местном жэке. А так-то Ёршиков был мастер на все руки. Когда работы не было или выдавалась свободная минутка, любил помечтать, сидя на лавке у входа в жэк и болтая в воздухе ногами. Потому что ноги до земли не доставали. Ёршиков был ростом, как говорится, метр-с-кепкой. Мечтая, он с благостной улыбкой смотрел на небо, на облака, и воображал в их завитках и калачиках разных животных – от кошки до крокодила. А то и до саблезубого свинорака, по преданиям старожилов, процветавшего в местном озере в эпоху доледникового материализма.
В тот солнечный июньский день время шло к обеду. Ёршиков закончил нарезать резьбу на водопроводной трубе и вышел на лавку передохнуть и поболтать ногами. И тут на крыльцо выскакивает всклокоченная нарядчица Зойка и верещит:
- Ёршиков! Ёршиков, хорошо, что ты свободен! Срочно на выезд! В Бульбашевском переулке, около Жухаревского дома, грунт просел на обочине дороги. Экскаватор с ремонтниками только через час-два прибудут, так что, быстро дуй туда, поставь пока ограждение и подежурь, чтоб никто в яму не влетел. Давай, Санёк, продержись до подхода главных сил! Не подведи!
Делать нечего, Ёршиков вздохнул по поводу скомканного обеда и сел на дежурный жэковский велосипед. Упомянутый Зойкой Жухарев работал в местной прокуратуре, тут реагировать надо было резво - во избежание.
По пути к месту назначения Ёршиков тормознул у ларька и прикупил бутылку кефира и пару беляшей, надеясь совместить перекус с дежурством у провала. Но, когда прибыл к глубокой яме с отвесными краями, забыл и про обед, и про как его зовут. Яма заставляла себя уважать. Глубины в ней было уже метра полтора, да и размером удалась – камаз как раз целиком бы в нее и поместился, не дай бог, конечно. Ёршиков почесал в затылке, снял с велика дежурную связку вешек и моток красно-белой ленты, быстро наладил ограждение объекта, повесил знак «Ремонтные работы» и сел на край ямы, на горячий асфальт, свесив ноги. Делать больше, в сущности, ему тут было нечего, кроме как маячить и отсвечивать. И он снова стал болтать ногами, поскольку явно недоболтал у жэка, Зойка помешала.
Успокоился немного, про обед вспомнил. Достал кефир и беляши, разложил снедь на газетке рядом. Болтает, значит, башмаками, жует беляш и яму рассматривает. Ишь, как ее расколбасило, думает Ёршиков. А с чего бы? Карст или промоина от протечек с магистрали? Так тут, вроде, ничего магистрального и нет… И вдруг, глаз пытливого сантехника зацепился за странный предмет, торчащий у дна ямы из глинистой стенки. Что-то вроде острия копья или рога животного. А ведь начнут ремонтники ковшом махать, и поминай как звали этот артефакт. Интересно, что там? Вдруг, ценная археологическая штуковина какая? Может, еще и премию дадут, если добуду и сдам в музей! Так подумал Ёршиков и решил, что второй беляш доест позже, сунул его в карман. Взял лопату, входившую в тревожный комплект жэковского велика, спрыгнул в яму.
На дне провала стояла приятная прохладца. Ёршиков осторожно потопал ногой по обломкам асфальта – вроде, дно устойчивое, не шатается. Поплевал на руки и взялся за инструмент. Сначала удалил грунт вокруг тонкой части предмета и тот превратился в явное острие с шипастыми зазубринами на внутренней стороне. Странный рог, подумал народный археолог Ёршиков и обкопал его со всех сторон. Взору открылась зеленовато-черная окаменевшая… клешня какого-то древнего ракообразного. В ней было около метра длины и с полметра ширины. Вот это находка! - ахнул Ёршиков, - Надо бы извлечь ее всю, да постараться не обло…
Однако, завершить мысль он не успел, так как произошло страшное. Грунт под ногами Ёршикова дрогнул, пошел вбок, и наш копатель древностей почувствовал, что валится куда-то вниз, причем, поверх него, закрывая вид красивых кучевых облаков в синем небе, валится стенка провала… Приехавшие ремонтники по торчащим из-под грунта башмакам нашли и откопали Ёршикова. Его лицо имело землисто-серый цвет, пульс не прощупывался. Несчастного отправили в городскую больницу, но надежд на то, что он останется жив, было мало.
Три дня медицина боролась за жизнь Ёршикова и все же победила! Но, видимо, длительная асфиксия в завале не прошла бесследно для его разума. Потому что, выйдя из больницы, Ёршиков теперь рассказывает следующее:
«Когда меня завалило, я почувствовал, что сползаю и выкатываюсь в какое-то свободное пространство – то ли подвал, то ли пещеру. По крайней мере, ощущение первоначальной стиснутости исчезло и стало можно дышать. Темнота, конечно, была адская, глаз коли. Я стал ощупывать пространство вокруг и, неожиданно, наткнулся на странный предмет. Вскоре понял, что это та самая клешня, из-за которой и полез в яму. Я продолжил ощупывать находку и обнаружил шершавую твердую поверхность туши окаменевшего зверя, полностью охватить которую моих рук оказалось недостаточно. Попытался ощупать голову монстра и вдруг (тут Ёршиков всегда бледнеет и расширяет глаза, вспоминая пережитый ужас) каменное чудище начало шевелиться! А потом случилось и вообще невероятное: в темноте загорелись два красных глаза и осветили свинообразную морду чудища с огромными клыками и пятаком носа.
- Ну что, Ёршиков, допрыгался? Докувыркался? Думать надо было, когда в ямы сигаешь! – вдруг произнес сиплый голос. Тут монстр поднял лапу и легонько постучал мне по лбу. И я четко увидел, что на лапе – копыто! И сейчас же понял: передо мною тот самый легендарный саблезубый свинорак, собственной персоной! Не врали, значит, старожилы!
- А что это у тебя так вкусно пахнет из кармана? – спросил свинорак и, не спрашивая разрешения, запустил в карман клешню. Вытащил оттуда второй беляш и жизнерадостно его умял, чавкая и жмурясь от удовольствия. Ну, точь-в- точь, как наша свинья Нюшка!
- Больше нет? – спросил с явным сожалением. – Ну, ладно, Ёршиков, скоро тебя откапывать будут, так что, мне пора. Не поминай лихом!
И заработал клешнями, роя себе ход куда-то вбок. А перед тем, как совсем скрыться в земляной толще, повернулся и сказал:
- Ты заходи, если что!»
Из последней фразы Ёршикова мы можем сделать вывод, что у того в бедной голове явно смешались реальность и бредовый вымысел, и что он своего воображаемого свинорака уже путает с волком из замечательного мультфильма «Жил-был пёс».
Да, кстати: в том провале потом специально копались археологи и палеонтологи (ну, так, чисто на всякий случай). И, конечно, никаких клешней или, упаси боже, цельного свинорака не обнаружили.
Когда хандра пришла всесильнее цунами
И сердце стынет в мраке с пустотой,
Вдруг хочется покрыть всю жисть .. ями
С её искусственной бездушной красотой.
С её надменным гонором и спесью,
С её надеждами на лучший новый день.
Так хочется послать притворство с лестью,
К чертям! И всю цветную дребедень!
И гаджеты проклятые желание размазать,
Привычек повседневных - тяжесть мук,
Пока не двинулся рассудок тихо с фазы,
Перо не выпускать из крепких, верных рук!
Кромсать строку в жестокости корсара,
С бойцовской удалью удерживая ритм!
Пусть не иссохнет предо мной хмельная тара,
Бокал всегда пусть вдохновением налит!
И если мордой ткнусь в свечи огарок,
Не прекращая строк ваяния каждый час,
Пусть будет новых строк судьба - в подарок...
И мне не жаль сгоревший правый глаз!
Утону в синеве жгучих глаз.
Разольюсь в сладко-кислое тело.
Погружусь в тебя как водолаз,
Там и кончу приятное дело.
Ты, как море, прохладной волной
Расслабляешь разбитые кости.
Я, как путник голодно-немой,
Переполнен надежды и злости.
Ну, снимай-же скорее что есть.
Не томи возбужденные мысли.
В голове кружит слово залезть
Я, как зверь, необузданный гризли……
Наконец-то желанный покой.
От балкона ночная прохлада.
Я, как кукла, лежу под тобой,
Ты на мне, словно кисть винограда.
Мартишин Ю.Ф.
Жми сюда
КИСЛО-СЛАДКАЯ ЛЮБОВЬ (дружеская пародия)
Кисло-сладкого мяса поев
И веселого жгучего перца,
Поищу себе вдов я и дев,
Чтоб душою и телом согреться.
Я сорву с них трусишки долой,
Обнажу кисло-сладкое тело,
Я сегодня голодный такой,
У меня все внутри засвербело.
И в скафандрике мой водолаз
С кисло-сладкой заморской отдушкой
Будет тыкаться в маленький лаз
Или в попку с красивой татушкой.
Сладко-кислый мужицкий удел
Словно гризли грызет мозг резонно:
Водолазик опять не у дел,
У него приключилась кессонка.
"Наконец-то желанный покой.
От балкона ночная прохлада."
Как по мёртвому - девичий вой...
Кисло-сладкая кисть винограда...
– Вань, ты меня любишь?!
– Угу.
– Чего угукаешь?
– Люблю... я... тебя, вот и угукаю. Если бы не любил, тогда бы и... не угукал. А ты меня любишь?
– А я тебя не люблю.
– Почему?
– А потому, что ты врешь, что любишь меня! Если б по правде любил, и я бы любила.
– Ну, коль так, и я не люблю. Я бы и любил, если бы ты варила не как свиньям в свинарник, а как для людей! Вон, Кондратьев жрет дома как в ресторане! А я...
– Если бы ты стирал как Кондратьев и взял на себя уборку, то бы и жрал как Кондратьев! А так...
– Если бы Кондратьев удовлетворял свою Тамарку как я тебя, тогда бы стирала и пылесосила она.
– Вань, а с чего ты взял(?), что Кондратьев того – неудовлетворительный.
– А у этой кондратьевской кобылы постоянно на роже написано, что хочет мужика.
– Ишь какой грамотей. С рожи он считывает. И что в таком разе на моей роже написано?
– Что ты набитая дура.
– Сам дурак! А... А чего Кондратьевым не шиковать(?), если он бешеные деньжищи зашибает!
– Уже не зашибает. Второй месяц сидит без работы и дузит водку с пивасиком с горя.
– Сам уволился?
– Выперли с треском.
– За что?
– За что могут уволить Кондратьева? Все за то же. За то, что не захотел иль не смог начальницу оттоптать!
– Не верю!
– Во что? В то, что не смог?
– В то, что за этакое увольняют.
– Еще как увольняют! Сплошь и рядом! Даже в правительстве.
– Поди, мымра мымрою эта кондратьевская начальница?
– А не скажи-и-и... Ты б ее видела... Там ого-го какая финтифлюха! У мертвого в морге на такую поднимется!
– А у Кондратьева не поднялся? Он что, хуже мертвого?
– Выходит, что хуже, коль сидит без работы и буха-ает как слон...
– А ну, колись, козья морда! С кем спишь там – на своей гребаной работе?!!
– На работе я работаю! А сплю дома, между прочим, с тобой!
– А почему тогда, когда у вас было сокращение, тебя оставили?!!
– Потому что я сварщик аж пятого разряда!
– Убери с моей ноги свою ходулю!! И отдавай мне мое одеяло!!
– Да забирай! Тоже мне принцесса на горошине!
– Ах так! Тебе все равно, как я к тебе отношусь?!!.. Давай, колись, почему тебя с работы не сократили?!! С какой-такой-разэтакой начальницей спишь(?!!), кобель сивый!
– Сивым бывает мерин, а не кобель.
– А мне все равно! Перекла-а-адывайся-я-ка от меня-я живо в за-а-алу-у!!!
– Ну, и ладно.
– Стой! Куда намы-ылился?!!
– В залу. Чего разхныкалась-то?
– Стой! Успеешь еще на свой продавленный диван! Дава-ай, коли-ись, с ке-ем спи-ишь на рабо-оте?!!
– Да тише ты. Соседей разбудишь.
– Пусть все будятся! Пусть все слышат про то, как ты мне изменяешь!! Пусть все знают, какой ты гандо-он!!
– Да с кем мне спать на работе(?), если там одни мужики!
– Ага!.. За дуру меня держишь?!... Да сейчас... педик на педике! Сейчас запросто что с бабою, что с мужиком! Односвойственно!
– Ну, ты и загнула! Это ж оскорбление личности! А за это я прямо сейчас и... ради твоего перевоспитания... напьюсь до зеленых соплей!
– Тебе ж с утра на работу.
– С утра будет суббота. А по субботам у нас выходной.
– Вань, ты меня любишь?
– Как тебе сказать?.. Сейчас вот точно не люблю!
– А кого любишь(?), скотина!! Коли-ись, с ке-ем спи-ишь на рабо-о-оте-е?!!
– Сейчас точно напьюсь!
– А нечего пить-то. Шаро-ом покати-и.
– А возьму в долг у Петровны!
– А она в это время уж спит.
– Разбужу!
– Беспокоить старушку? А... А ты, ча-асом, с Петро-овной не спи-ишь?!!
– Ну... Это уже не смешно! Психопатка! Сейчас точно напьюсь!
– У Петровны ж паленая казахстанская водка! Окочуришься!
– Чем так жить с прибабахнутой, лучше уж окочуриться!
– Ну, и окочуривайся!
– Хе-хе. Ну, и окочурюсь!
– А чего веселишься?
– Да так. Чего-то весело сделалось.
– Ты чего эт, чего?! Чего лезешь ко мне?! Отстань-ка, охальник блудливый! Может ты, сивый кобель, гонорейный иль вовсе – спидоносный! Чего-чего лезе-е-еш-шь?!..
– Фу-у-у... Умаял... И откуда только в тебе столько порнографической силы(?), Ванюша.
– Откуда-откуда... От верблюда.
– А я уж, было, после твоего хамства собиралась забрать детей и к маме с папой свалить.
– Вер, не, ну... Ревновать меня ко всякой встречной-поперечной как Дездемону Отелло...
– Тоже мне Дездемон отыскался... Вань, а давай, ты купишь мне фритюрницу и телевизор на кухню!
– Прямо сейчас?
– Нет. С получки. С каких шишей прямо сейчас?.. Слу-у-уша-ай! А у тебя, похоже, есть где-то заначка... А ну, колись, где заначка?!
– Какая к черту заначка?!
– Так сам же только что спросил: не сейчас ли, мол, купить телевизор с фритюрницей?!
– Нет у меня никаковской заначки! Чего пристала как банный лист к мокрой жопе?
– Вань, а чего это на свадьбе у Петрухиных эта ихняя свидетельница жопастая все около тебя да около тебя танцевала?! У вас с ней чего-нибудь было до петрухинской свадьбы?!
– Ну, танцевала и танцевала. И что с того? А вдруг да и приглянулся ей с первого взгляда?..
– Ты-то приглянулся с первого взгляда?! Гонишь! Чтоб кому-то приглянулся конопатый и дохлый алкаш?!
– Я не алкаш!
– Да.., так-то ты... действительно не алкаш... Но на каждой свадьбе иль поминках, иль других юбилеях ты натуральный алкаш! Только и следи за тобой, забулдыгою, чтобы спьяну не вскочил на какую-нибудь сучку!.. Чего опять удумал?! Чего навалился?! Хочешь меня через секс прямо тут вогнать в гроб?
– От этого не умирают. Женщины, имею ввиду. Мужики – да. Случается изредка. Прям на бабах от остановки мотора кочурятся. А бабы – нет.
– Не скажи. Третьего дня как жена мэра в гараже под его же личным шофером боты откинула. Сегодня похороны.
– А говорят, тромб оторвался.
– Все верно, тромб оторвался. Но только под шофером. Под мэром не отрывался и не отрывался, а под шофером – бац, и оторвался... А ты меня любишь?
– А то? Конечно ж, люблю.
– И я тебя тоже! Безумно!
– Заметно.
– Чего заметно?
– Что безумно.
– А. А это хорошо?
– Лучше лучшего! Иди-к, Верунчик, ко мне.
– Иду, Ваня, иду. Только давай без этих поз физкультурных. У меня от них поясницу сечет. Давай просто – по-крестьянски.
– Давай.
– Ну, и с богом...
– Как, Вера Николаевна, хорошо-то, когда у человека есть вера и надежда с любовью!
– Это у какого таковского человека?! У тебя что ли?!
– А и у меня.
– А ну-у, сла-азь и... коли-и-ись, кто-о тако-овские На-адька с Любо-овью?!!..