ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ - портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ

Прикольные стихи про флот, поздравления с Днем ВМФ: самое свежее

ХОХМОДРОМ
Стихи на День Военно-морского Флота ВМФ: самое свежее  Оцен.   Раздел    Дата   Рец.   Посет. 
 

Маврикий

(Нахимоза)
  10  Смешные истории  2021-01-28  0  285
F-104 СКР "Дидо", остров Маврикий, декабрь 1973 года.
Предисловие: Это не анекдот, а быль, т.к. переводчиком был автор этого рассказа...      
      
      “Сначала Бог создал Маврикий, а потом по его подобию создал рай!”
      Марк Твен

      «Если бы я не был Русским царем, то я хотел бы быть английским адмиралом»      
      Петр 1      
      Корабль стоит пришвартованный правым бортом к стенке в порту Порт-Луи, столице очаровательного острова Маврикий.
      Воздух насыщен запахом сахарной патоки, небо лазурится – в нем отражается океан и купается «белое» солнце. И вся эта картина окружена высокими пальмами, и может быть названа двумя Петровскими словами – « мон плезир ».
      Остров можно проехать вдоль и поперек за одни сутки. Но это невыполнимо, так как очень сложно оторваться от местных красот, которыми так разнообразна природа Маврикия.
      Сюда нас занес непредвиденный случай. 1973 год знаменит своими событиями в Чили. Вот нас, крейсер «Адмирал Сенявин», туда и отправили, чтобы патрулировать чилийское побережье, и в случае чего оказать помощь президенту Альенде.
      Но… Альенде уже погиб, и в Чили к власти пришёл генерал Пиночет. Вот нам и изменили район несения своей боевой службы.
      И так, мы пришвартованы правым бортом к стенке в порту Порт-Луи. К левому борту пришвартован БПК «Способный» и ПЛ проекта 641.
      По носу ошвартован английский сторожевой корабль «Дидо».
      В 18.00 англичане заканчивают «несение боевого дежурства» и отправляются на берег отдыхать…
      Они возвращаются на свой корабль где-то под утро – с шумом и гамом, в полубессознательном и полуразобранном состоянии в окружении местных девиц. Они подъезжают на такси или машинах своих новых знакомых, чуть ли не вываливаются из них, кое-как поднимаются по трапу, на секунду принимают стойку «смирно» перед флагом и… падают на руки вахтенной смене. Надо заметить – очень красивые на острове девушки! Ну, очень!
      В 18.00 англичане… и все повторяется…
      Я уже упоминал, что на экваторе регулирование понятий «день – ночь» осуществляется с помощью «выключателя», который находится в руках у Самого: бац - и уже утро, и уже на полубак корабля вынесено кресло командира бригады контр-адмирала Михаила Путинцева, который в нем удобно располагается и начинает принимать солнечные ванны. Поодаль от него расположился вахтенный офицер, который делает вид, что оберегает спокойствие своего начальника.
      «Бригадир», пригревшись на солнышке, начинает придремывать – его мысли улетают в лазоревую высь, и он парит над этим раем, название которому - остров Маврикий…
      Его ничто не тревожит – он спит, убаюканный сказочным утром и шорохом волн, которые набегают со стороны Индийского океана и плещутся у бортов корабля.      
      Внезапно, возле трапа на корабль, раздается скрип тормозов - адмиральский сон прерван.
      Путинцев открывает глаза, щурится:
      - Вахтенный!
      Подбегает вахтенный офицер:
      - Слушаю, товарищ адмирал.
      - Хтой, это, там к нам приехал в такую рань?
      Этот хтойто пытается подняться по трапу. По стенке к трапу, за ползущим по нему человеком, опрометью бегут корабельные патрульные.
      Тело, по-другому это не назвать, с трапа опрокидывается на палубу – прямиком под ноги вскочившего с кресла адмирала.
      Матросы поднимают тело – англичанин!
      Путинцев, а за ним и все находящиеся на верхней палубе оглядываются на английский сторожевик.
      На палубе «англичанина» начинается какое-то суетливой движение, вахтенные на корме указывают руками своему начальнику на наш корабль, хлопают себя по ляжкам, что-то кричат, кто-то из английских матросов начинает аплодировать, кто-то кидается к кормовому бомбомету «Бофорс»… Короче, начинается маленькая паника.
      В это время адмирал пытается вслушаться в заплетающуюся речь английского матроса, но… изо рта потомка адмирала Нельсона кроме пузырей и подобия детского лепета ничего не появляется.
      - На всякий случай, принесите обрез. Видите? Соседа штормит... ёпрст! Мало ли что он нам тут выдаст. Да, и позовите переводчика. Может он чего разберет, - скомандовал Путинцев.      
      У англичан на верхней палубе появляется караул – человек десять с карабинами.
      - Вот дают! - прокомментировал это действо вахтенный офицер, - Они чего, нас на абордаж брать будут?
      - Ща-аа-ас! - отреагировал адмирал, - Только у Королевы разрешения спросят, и возьмут…
      Англичанина качает, как камыш, который шумел, а под этот шум «деревья гнулись».
      Прибежал переводчик.
      - Чего, Ильин, ему надо? - спросил Путинцев, - Может ему, какая помощь требуется? Так мы его мигом на родной корабль донесем - матрос матросу – фрэнд!      
      Лейтенант Ильин поинтересовался.
      В ответ услышали:
      - Прошу полити-сс-кого уб-бб-бе-жища!
      Полный ступор, который длился минуты три-четыре. Все это время англичанин сидел на палубе, уставившись «прозрачными» глазами на Русского Адмирала.
      Наконец, адмирал собрался силами:
      - Ну-ка, сбегай ко мне в каюту и принеси сюда бутылку «Столичной», - обратился он к лейтенанту, которого он назначил себе переводчиком, - будет ему убежище.
      Через минуту бутылку принесли.
      Путинцев взял ее в руки и покрутил ею перед носом англичанина. Тот встрепенулся, поднялся и вроде ожил:
      - Йе-е-е-ес! – проорал он, - Совьет юнион! Йе-е-ес! Рашн водка! Хура-ааа!
      И продолжил, к нашему удивлению, на русском:
      - Стакан давай…
      Эта фраза «убила» нашего адмирала. Он хохотал минут пять:
      - Проводите его домой, – и вручил ему бутылку «Столичной».
      - Хорошо день начали, – продолжил Путинцев после того, как английского матроса приняла в свои руки «милитари полис» английского сторожевика.
      Он снова уселся в кресло и подставил свое, расписанное татуировками тело, солнцу.
      С океана подул легкий бриз.
      До подъема личного состава оставалось еще полчаса.
Это смешные стихи и шуточные поздравления на День ВМФ. Рекомендуем также подборки стихов про моряков, о море, на День Подводника, на День Водолаза.
 

БЕЗ ЗАМЕЧАНИЙ...

(Нахимоза)
  10    2021-01-25  0  226
Предисловие:

Это было много лет назад... В городе Пушкин, Царское Село... Да, много-много лет назад...

      
      "Свиданий наших..."
      А.Тарковский

    Витя Курочкин, курсант первого курса, влюбился. Влюбился отчаянно и бесповоротно.
    Его «любовь» звали Валюша, и была она студенточкой первокурсницей. Правда, училась она в Ленинграде, а, посему, виделись влюбленные только в дни Витиных увольнений. А это бывало редко – то подготовка к зачетам, то Витино дежурство…. Что делать – первый курс….
    Но как объяснить влюбленному сердцу, что счастье любви так просто не достается – оно терпения требует, особенно, если это сердце стучит в груди защитника Отечества, тем более – будущего офицера ВМФ….
    Объяснить это трудно, особенно, если наступила весна – пора цветения северной сирени, пора расцвета листвы и пора расцвета любви….
    Весна своими флюидами очаровала и Витю Курочкина – подвигла его на «рыцарский подвиг» ради своей дамы сердца. Витя, в один из чарующих весенних дней, рванул в самоволку.
    … ранним воскресным утром Витя возвращался из своей самоволки. Одним махом он «прелетел» через забор, за его спиной проросли «крылья любви», а на месте того забора еще не построили новые учебные корпуса. Он почувствовал себя в полной безопасности, так как был на территории училища, а не на территории города, где «стаями рыщут эти проклятые патрули».
    Витя завернул за угол гаража. Ворота его были открыты. Перед воротами стояла «Волга» Начальника училища вице-адмирала-инженера Румянцева. Багажник автомашины и передние дверцы были открыты, а из-под самой «Волги» торчали чьи-то ноги.
    От избытка чувств и ощущений Вите страшно захотелось курить. И он, не найдя ничего лучшего, толкнул торчащие из-под автомашины ноги своей ногой.
    - Эй, руль, дай закурить. А то курить хочется, аж голосовые связки сводит, - обратился Витя к невидимому водителю.
      
    И услышал голос: «Одну минуту. Тольку вылезу наружу».
    Он и представить себе не мог, что в это раннее время, тем более в воскресенье, кто-то другой, кроме водителя-моряка, может копаться в адмиральском авто.
    Водитель вылез….
    Перед Витей во весь свой могучий рост выросла фигура Начальника Ленинградского Высшего Военно-Морского инженерного училища вице-адмирала-инженера Николая Румянцева.
    Что потянуло самого адмирала в гараж, покопаться в автомашине никто, а особенно Витя не знают.
    Увидев адмирала, Витя вытянулся во фрунт, приложил правую руку к бескозырке в воинском приветствии, и громогласно заявил:
    - Товарищ вице-адмирал-инженер! Курсант Курочкин прибыл из самовольной отлучки без замечаний! Разрешите следовать в роту….
    И уставился пронзительным (едящим) взглядом на адмирала.
    - Ну, что без замечаний – это хорошо, - ответил Начальник училища, вытирая руки куском ветоши, - попробовал бы с замечаниями….
    Он прищурился, его глаза напоминали смотровые прорези в боевой рубке корабля, (этот его взгляд помнят все курсанты того времени) и спокойным голосом добавил:
    - Следуйте в роту. Я разрешаю.
    Витя развернулся, щелкнул каблуками и строевым шагом отправился в ротное помещение….
    На следующий год, находясь на корабельной практике, мы встретили Витьку на одном из кораблей Северного флота.
    Прощаясь с нами, он сказал:
    - А Валюша меня ждет. Пишет регулярно. Вот оно – счастье….
    Как сложилась дальнейшая судьба героев моего рассказа, я не знаю. Но надеюсь, что хорошо.

   
Послесловие:
    Для себя же я сделал один вывод, он потом подтвердился на моем личном жизненном опыте, что замуж за моряка может выйти любая женщина – правда, не всех из этих женщин в этой должности оставляют.
 

Фёдор...

(Нахимоза)
  9  Про кошек  2021-01-24  0  310
Предисловие:

Они - наши друзья... Но они, кроме дружбы, умеют еще царапаться и мстить...

      «Вызываю на дуэль!» …

      Кот Бегемот

За командиром на корабль притащился, неизвестно откуда взявшийся, кот.

Это был не кот. Это был котище – здоровенный, трехцветный, и, как потом оказалось, в большей степени умница и хам. Да – да, хам. Оказывается, коты тоже бывают хамами, да еще какими!

Он, поприветствовав флаг высоко поднятым хвостом и, не обращая внимания на вахтенных, проследовал по верхней палубе за командиром прямо в его каюту, оставшись в ней на правах «своего».

Командир перебрал кучу всяческих кошачьих и собачьих кличек и имен. Кот откликнулся только на имя – Федор.

Наверное, это был предок кота Матроскина, что у Э. Успенского, так как в описываемое время еще не существовало Простоквашино и его обитателей.

Федор слушался только командира и ходил за ним как привязанный. Видимо, он понял, что его хозяин является очень большим начальником, а это сулит независимость и регулярный флотский паек.

Сидит, это, командир на самом краешке своего кресла в своей каюте, а все остальное пространство командирского кресла занимает развалившийся Федор и, этак, по-барски, лапами отодвигает командира еще дальше.

Через некоторое время кот слезает с кресла, подходит к холодильнику и начинает стучать в его дверцу лапой – жрать хочет.

Командир поднимается с кресла, открывает холодильник и достает из него увесистый шмат мяса:

- Ну-с, неприкосновенный, чревожелательный кот, пожалуйте сюда.

Кот доволен, командир умиляется своему любимцу:

- Кушай, Федя, кушай. А там, глядишь и книга рекордов Гиннеса…

За все время пребывания на корабле, Федор поймал только одну крысу. Но, по всей вероятности, эта крыса была у крысиного сообщества «в Законе», и после ее гибели все крысы разбежались кто куда. На этот факт никто не обратил внимания, так как утопления корабля не боялись по причине нахождения его у стенки завода в ремонте.

А зря. Корабль, все-таки, потом утонул. Он утонул, как и его предок. Правда, не возле возле острова Цусима, а когда его притащили в бухту Труда, что на Русском острове, для разделки на металлолом.

Салют ему! Он умер, как и положено умирать кораблям – в море.

Но мы отвлеклись.

У помощника командира, в каюте, жила простая серая кошка, которую он ласково называл Кошарик. Это была очень ласковая кошка, она вполне соответствовала своему имени.

И вот Федор увидал Кошарика…

Все нутро Федора, включая и его кошачью душу, воспылало таким желанием Кошарика, что это резко отразилось на показателях боевой и политической подготовки корабля. Ни командир, ни вся команда не могли по ночам, да и днем, спокойно спать от Федоровых любовных серенад, плавно переходящих в истошный вой. А выл Федя, надо сказать, в четыре октавы, что та самая певица - великая Имма Сумак.

- Я не владею приемами повивальных барышень-старушек и не обладаю знаниями слесарей-гейнекологов. А еще скажите мне – что с детями делать? – жаловался, в кают – компании, помощник, - На основании изложенного, я запрещаю Кошарику выходить из дому. Он оберегал девственность Кошарика всеми известными ему способами, забывая об одном – основной инстинкт не спит, он бдит, он не подвластен замкам и запорам на воротах и дверях…

Вечер. В кают-компании офицеры пьют чай. Помощник спросил разрешения выйти из-за стола, дабы направиться в каюту кормить Кошарика.

По этому поводу механик выразился достаточно красноречиво:

- Из всех известных домашних животных, у меня приживаются только мухи. А тут – целая кошка. Это ж надо?!

Через несколько секунд из нижнего офицерского коридора раздался истошный, не то вопль, не то рев помощника.

Бежим в коридор и наблюдаем следующую картину: помощник, с отвисшей ниже пояса челюстью, застыл в позе «Богдана Хмельницкого», увидевшего на улицах Киева, приветствующих его вступление в город, детей Сиона.      
Видим и как Федор, загнавший Кошарика между трубопроводами, делает свое инстинктивное дело. Причем, морда Федора не выражала ни каких чувств, кроме требования к помощнику и всем остальным – выйти вон!

Помощник так и поступил – быстро куда-то исчез. Остальные сделали то же самое.

Федору больше никто не мешал обхаживать Кошарика – он почувствовал себя победителем, на его морде расплылась улыбка полнейшего удовлетворения. Но ретирада помощника ему дорого обошлась. Неожиданно для Федьки появился помощник и, прихватив того за шкирку, поставил ему йодный тампон под хвост.

Нам сразу стало понятно – каким образом товарищ Куклачев учит своих кошечек ходить по струнке на передних лапах…

Федор подпрыгнул, сделал в воздухе что-то напоминающее «мертвую петлю Нестерова», и на передних лапах помчался по трапу на верхнюю палубу. При этом он изрыгал такой поток кошачьего мата, что нам пришлось заткнуть уши. Выскочив на минные дорожки, Федя сообразил, что это то самое, которое может снять болевые ощущения с пятой точки. Он разбежался и покатился по минным дорожкам на своей заднице, благо дорожки были почищены и смазаны. Он скользил по ним как несся по ночным Васюкам сын турецкоподданного Остап Бендер. На его морде застыло блаженство.

Кот исчез в первый раз. Он затаил злобу и готовился мстить. И этот момент настал.

Как-то помощник, плотно пообедав, направился в свою каюту для исполнения «адмиральского часа», т.е. поспать. Но как только его лицо поравнялось со срезом люка, из-за крышки люка выскочил Федор и вцепился своими лапами в это самое лицо.

Из люка первым выскочил помощник, он зажимал на своем лице руками раны от когтей Федоровых лап, кровь и мат лились ручьями. Помощник, ничего не видя, натыкался на все, что встречалось на его пути – балки, переборки, барбеты… Его поймали возле лееров, иначе он вылетел бы за борт.

За помощником, не спеша, с видом победителя продефилировал Федор. Он шел с гордо, как боевой стеньговый флаг, поднятым хвостом. Он кораблем-победителем шел в родной порт – каюту командира.

В лазарете помощник дал клятву, замешанную на его собственной, стекающей с лица, крови:

- Я из него льва сделаю!

Корабль притаился, ожидая дальнейшего развития событий.

- Помощник, прошу Вас, меня в это дело не вмешивать. Это Ваши личные взаимоотношения с котом, - заметил мимоходом командир, проходя мимо лазарета, -

Да, вот еще что. Помощник, если Ваши, так называемые, «семейные» отношения ска-жутся на службе, я вынужден буду принять соответствующие меры воздействия…

Помощник, кривясь от боли, перебивает командира:

- На кого? На меня? Эттт-тт-оо все он, сволочь полосатая, рылллло свинячье!

Корсар хррренннов!

- Помощник, меры я приму в отношении нарушителя корабельных правил и плана боевой и, - делает паузу и поднимает вверх указательный палец, - политической подготовки, а к Феде, как Вы, помощник, можете догадаться, это не относится. Он, хоть и член мо-его экипажа, но читать не умеет. Все. Помощник, можете быть свободны.

Помощник, понурив голову, но с затаенным чувством мести, вышел из лазарета.

И тут началась скрытная, не то охота на львов, не то англо-бурская война, не то… сам черт не разберет какая война.

Помощник ставил капканы, силки, петли. Он расставлял сети, но кот был неуловим.

Все дело в том, что Федор не нуждался ни в деликатесах матросского камбуза, ни в щедротах кают-компании. А зачем? У Феди был командирский холодильник и командирский вестовой, он же приборщик каюты. Свежим воздухом можно было дышать и через иллюминатор, благо перед ним была полочка, на которой вполне вольготно могло располагаться все существо Федора.

Но… наступил роковой момент, когда кот дал промашку: Федя настолько уверовал в свою, для помощника, неуловимость, что, прогуливаясь по мостику и щурясь на солнышко, не учуял опасности с подветренного борта.

Развернулась и взвилась, брошенная помощником, японская капроновая сеть. Все, кот влип! Через час бесполезной борьбы с помощником и его боцманской командой, кот стал похож на африканского льва – ему оставили только пачки и кончик хвоста. Все остальное было острижено наголо.

Кот исчез во второй раз.

Помощник ходил победителем, словно он, а не адмирал Того, разбил русский флот у Цусимы.

- Помощник!...

- Товарищ командир! Это мои взаимоотношения с котом и вмешивать в них Вас я не желаю. По-моему, боевая и, - поднимает указательный палец вверх, - политическая подготовка не страдают. Я думаю, что заслужил уважения уже за то, что сдержал свое слово – я сделал не из мухи слона, но из кота льва!

Такое невнимание к исчезновению кота в дальнейшем вышло помощнику боком – он слишком рано почувствовал себя победителем.

На Дальний Восток пришла зима, заканчивался очередной год, наступило время годовых отчетов.

Помощник уселся за работу. Отчетов у него хоть пруд пруди – сколько съели крупы, извели кальсон и носков, сколько, сколько.... И еще много всего сколько.

Надо учесть исчезнувшие консервы и литры спирта, использованные для «промывки» офицерских и прочих глоток. Причем все это надо занести каллиграфическим почерком в специальные бланки отчетов, да, к тому же не в единственном экземпляре.

Помощник взмок и похудел. Наконец, он откинулся на спинку кресла и изрек:

- Все, дело сделано! Сей труд, - и пропел, - закон-н-н-чен!

Он еще раз внимательно просмотрел свои отчеты:

- Исключительно чистая работа, - прошептал помощник, потягиваясь, и бросая ручку с ученическим пером №11 в сторону.

С чувством исполненного долга, он отправился в гальюн, который располагался в каких-то десяти метрах от его каюты.

Он шел по коридору и напевал:

- Нам нет преград ни в море, ни на суше. Нам не страшны… и годовой отчет…

Его пение лилось плавно с постепенным усилением. Вскоре оно заполнило все коридоры офицерского отсека и перетекло в кают-компанию…

По возвращении из гальюна, помощник остолбенел, как Доротея, «увидев милого в пруду», от того, во что превращен его многодневный труд…

Корабль задрожал, как будто началось извержение вулкана. Из его недр несся рев и мат, которые изрыгал помощник.

В каюте на столе лежали жалкие остатки годового отчета, они были залиты водой и тушью, а на листах бланков, как улика, остались следы кошачьих лап.

Федор оставил свою личную «подпись» под годовым отчетом помощника командира.

Все, что смог произнести помощник в конце:

- Я… его,… эт-т-ту суку, …на рее вздерну! Падла хвостатая!

Эту клятву помощник не выполнил.

Через месяц командира перевели на другой корабль. Федор ушел с ним.

Как драгоценную дипломатическую почту, командир унес его в своем чемодане – все-таки, это был его кот, и он его по своему любил.

А что? За любовь всегда платили, платят и будут платить.

Кошарик же благополучно, на постели помощника, родила шестерых флотских, трехцветных котят. Их не утопили, а роздали на соседние корабли. Надо добавить, что за ними стояла очередь.

А Федор превратился в настоящего морского кота, т.к. корабль, на который назначили его хозяина, ушел надолго в Индийский океан.

Говорили, что в порту Бомбея корабль встречали не только официальные лица, но и большое множество индийских кошек…
 

Шило...

(Нахимоза)
  12  О воде  2021-01-24  0  397
Предисловие:

Всё - ПРАВДА!!!

      

      « Анекдоты хороши уже тем, что каждый их них можно рассказывать по-новому и
      каждый раз смеяться, что и делают эти джентльмены из этой старухи Англии»
      Бадя Яша Беленький
    Существует целая масса национальных напитков. Во Франции - это «Божоле», в Шотландии - джин, в Германии – шнапс, в Американских штатах – виски, в Мексике – текила. В России, Финляндии и остальных, включая и вышеперечисленные, странах мира – русская водка. На Флоте тоже есть национальный напиток – ШИЛО, или, по-русски – спирт.
    Русская народная поговорка говорит – «Шила в мешке не утаишь». Флотский народный эпос тоже богат поговорками – «Шила в воде не утаишь». Наш штурман как-то по этому поводу заметил:
    - Когда-то вода была без цвета, без вкуса, без запаха…. Пока старик Менделеев не добавил в нее наше флотское «шило». Умничка, Дмитрий Михайлович.
      Корабельное утро. Ни с чем несравнимое чувство пробуждения, особенно когда до побудки остается еще полчаса.
      Пять тридцать утра. Полчаса до подъема, можно еще понежиться на койке, подумать, что опять вставать, идти к «ненаглядному» личному составу, пинками гнать всех на утреннюю физзарядку, выслушивая дневального по кубрику, что этот после вахты спит, и этот после вахты спит, и, вообще – все после вахты…
      Стук в дверь.
      - Господи, стук в дверь в половине шестого утра ничего хорошего не сулит, что-то случилось,
а, если случилось, то, скорее всего, матрос Балтабаев решил пожарным рукавом промыть гальюн, и, естественно, пробил захлопку, и вымыл содержимым гальюна и сам гальюн, и себя самого, а заодно и корабельный коридор, - пронеслась первая мысль в моей голове.
      В каюту заходит рассыльный. На лице тупое спокойствие, дрессура помощника, значит ничего страшного.
      - Товарищ лейтенант! Вас вызывает командир корабля!
      Надо одеваться и быстро бежать, да-да, бежать, и к тому же бежать быстро! в верхние эшелоны власти.
      Командиром нашего корабля был дыухметроворостый, полуторацентнеровесный капитан 1 ранга Карпухин по кличке – «трехстворчатый».
      Сидит эта глыба у себя в каюте за огромным, под зеленым сукном, столом и пальчиком поманивает к себе. На столе перед ним стоит до краев налитый стакан с какой-то прозрачной жидкостью.
      Подхожу и докладываю о прибытии.
      - Пей! – говорит отец-командир, показывая на стакан.
      Подношу стакан к носу и принюхиваюсь:
      - Господи, да это ж шило, - мелькает в голове.
      - Дак, это, тащ командир, вообще-то, я не пьющий, да, и к тому же половина шестого утра, - пытаюсь возразить бледным голосом.
      - Трюмный! Пей! Я приказываю! – прогрохотал командирский голос, от которого сразу заложило уши, и пошла небольшая качка.
      Приказ надо выполнять точно и в срок.
      Заливаю полный стакан в себя и бегом к бачку с водой. А оттуда доносится звук испорченного, и доведенного до сумасшествия унитаза – воды нет!
      Дыхание сперло. Оно остановилось. В голове колокольный набат вперемешку с мыслями:
      - Шило, стаканами, в половине шестого утра, в каюте командира – это полный …
      И тут слышится какое-то хлюпанье, напоминающее не то смех, не то истерические рыдания.
      Оказалось командир смеется:
      - Вот, трюмач! Я так каждое утро мучаюсь!
      
Послесловие:
Приборщика каюты командира «приковали» леерной цепью к питьевому бачку, чтобы вовремя воду набирал.
Да, ребята, это был настоящий урок – командир спит, а вода должна течь куда положено и, естественно, а как же иначе, быть там, где ей и положено, т.е. на своем месте - в бачке, в графине, в стакане!..
 

ЭТАКАЯ САГА ОБ АРТИЛЛЕРИСТЕ ПО И ...

(Нахимоза)
  8  Водка и вино  2021-01-24  0  313
Предисловие:

И это было в жизни... Да, было...

    Леха был на нашем корабле командиром батареи главного калибра.
    Он носил на плечах лейтенантские погоны, хотя должен был бы носить на этих погонах звезд и поболе.
    Беда Лехи была в том, что он получал зарплату, отдавал долги и… пускался в «свободный полет», по поводу которого как-то раз заметил в кают-компании наш командир: «Это ж кем надо быть, чтобы обмывать шнурки к ботинкам или носки за 90 копеек, словно очередную звездочку или медаль на грудь?!…»

    А однажды, когда Леха потерялся перед выходом корабля в море (его полуживого на рейдовом катере доставили), командир разносил не его, что толку разносить тело, а большого зама – Вы куда смотрите, комиссар! Выгнать подлеца из комсомола к чертовой матери! Что значит – не комсомолец? Немедленно принять и еще быстрее выгнать, трепанг тебе в запазуху!!!!....
    После того, как в Лехином кармане заканчивались деньги, он являлся на корабль - гладил свою форму, чистил, до зеркального блеска, свои ботинки, и приступал к исполнению своих прямых обязанностей.
    А артиллеристом Леха был от Бога….

    Порой, когда надо было отправлять какой либо эсминец из бригады на призовые стрельбы, то на наш корабль являлся самолично Командир бригады, а случалось, что ему приходилось ехать на гарнизонную гауптвахту, и забирал Леху на эти самые стрельбы.
    А забирал комбриг Леху только по одной причине.
    - Вы уже этих призов нахватали, вон глянь, пять звезд на рубке, - говорил он нашему командиру, - пускай и другие будут Вас достойны. А Леху – верну….
    - Леха, - говаривал ему командир корабля, - ты бы хоть полгода продержался без своих «марафонских заездов». А я бы тебе звездочку старлейскую на погоны…. Стыдно ведь – комбат, а лейтенант.

    И однажды Леха завязал со своими загулами….
    Через четыре месяца батарея была признана лучшим подразделением в БЧ-2, а сама БЧ-2 лучшей боевой частью среди артиллерийских боевых частей всей бригады.
    Командир корабля чуть ли не из штанов выпрыгивал от радости.
    - Ну, что? – выговаривал командир замполиту Алексею Ивановичу Сырцову, - Что твой марксизм по этому поводу говорит, а? Я всегда говорил, что из Лехи получится достойный офицер, стоит только с ним по душам поговорить, увлечь, понимаешь ли… карьерным ростом. Ведь старший лейтенант получает побольше денежек, чем лейтенант. А? Марксист? Короче, я подготовил представление к очередному воинскому званию на Леху. Пусть порадуется….

    Леха и порадовался….

    Его нашли дня через три в одной из кают краболова «Кронид Каренов» среди сонма рыбачек – он сидел, как падишах, в руках у него были стакан и здоровенная крабовая лапа. Он раскачивался, словно в нирване, из стороны в сторону, при этом повторяя одну и ту же фразу: «Я – старший…. Я – старший…. Я – старший….»
    На столе перед ним стояла початая бутылка вьетнамского рисового рома, наполовину заполненная маленькими (лейтенантскими) звездочками.

    Он не стал старшим лейтенантом. Он стал смотрителем навигационных знаков в своем родном, одном из волжских, городов.
    Но еще долго на флоте помнили «Блестящего артиллериста, артиллериста от Бога» Леху….
 

УРОК ВЕЖЛИВОСТИ ИЛИ ЛЮБИМЫЙ СЫН ...

(Нахимоза)
  9  Вежливость  2021-01-22  1  330
Предисловие:

Герои этого произведения живы... Правда, судьба продавца-араба мне не известна...

      "... Ну, кто хочет еще комиссарского тела?.."
      Всеволод Вишневский

    В одном из артиллерийских дивизионов нашего корабля служил замполит. Весь личный состав, начиная от матросов и кончая высоким начальством, любили этого замполита.

- Кто посмеет, даже в мыслях, обидеть любимого сына нерусского народа, тот становится мне врагом на всю служ****ю жисть. И подвергнется осмотру на стоматологическом кресле в «камере пыток». Хе, я хотел сказать в кабинете нашего стоматолога, - грозил всем в кают-компании помощник командира, - вы плохо знаете, что такое помощник командира …

Коленька Лапин, наверное, был единственным представителем своего народа в великой когорте политических работников. Он родился в семье знатных оленеводов на тундровых просторах Чукотки, и гордился этим, а особенно своим дедом, Героем Социалистического труда.

Коленьку, а по другому его имя не произносилось, все ласково называли – «Лапа», он был маленького роста, а разглядеть его в строю можно было только по ушам. Это были знаменитые уши. Это были паруса, поставленные «бабочкой». На эти уши один раз даже наступили; это, когда он лежал на крыле мостика (надо же, - место нашел) и загорал. Вахтенный офицер вышел с секстантом «ловить солнце» и попросту его не увидел.

Так вот. Стоял наш корабль в Аденском заливе. С борта открывалась прекрасная панорама города, в который мы могли попасть только катерами либо баркасами.

Однажды, вернулся Лапа из города, и стал хвастаться покупкой:

- Вот, купил дедушке в тундру магнитофон. Японский. Только в толк не возьму – почему одна бобина крутится быстро, а вторая медленно? - и протягивает его нашему «Маркони» - радисту.

Тот осмотрел Лапину покупку со всех сторон и, обращаясь сначала к Лапе, а потом к доктору, произнес:
- Лапа! Тебе разрешили посетить магазин в разумных пределах. А в каких пределах посетил его ты? Док, как это у вас там называется? Диагноз?
И, повернувшись к Лапе, продолжил: Запомните, замполит, технические средства, особенно, электроника, не терпят гуманитариев. Это Вам не авторучка или конспект «Анти Дюринг». Это Вам – ТЕХНИКА! Короче, Николенька, - это диктофон. На него хорошо лекции или конспекты занятий записывать. Эта штука на политзанятиях руководителя элементарно заменить может – записал на пленочку урок, включил воспроизведение и гуляй смело. Диктофон твоим голосом, чтоб матросики его не забыли, бухтит. Матросики конспектируют, а ты пишешь текст очередного урока, политинформации или письмо на деревню - дедушке.
- Запиши на свою покупку добрые пожелания своим родственникам и отправляй свой голос на Чукотку, домой, - добил Лапу доктор.

- А музыка? А песни? – прошептал Лапа.

- Лапа! Диагноз твоей хренотени поставлен, - заключил радист, - так что готовь речь «нобелевского лауреата».

- Я, дедушке, - начал хлюпать носом Лапа, - подарок,.. в тундре ему скучно.

Он стал еще меньше ростом, а его знаменитые уши затрепетали как кливер-парус на шлюпке при повороте через фордевинд.

Слезы из глаз этого дитя Чукотского полуострова полились как воды Ниагарского водопада:

- Я, дедушке, - продолжал хлюпать носом Лапа, - а они… Ему там, одному,.. а они…

Собираем «военный совет в Аденском заливе».

Доктор:
- Надо менять! Совсем эти «арапы Петра Великого» распоясались. Ни хрр-рр-рена замполитов не уважают.

Лапа вытер слезы:

- Я согласен! А как?

Радист:

- Есть одна идейка, но надо звать Толю Шапкина, этого члена плеяды славных бомбардиров. Кстати, Лапа! Это твой начальник, вот ему и пушки в руки.

Толя со всеми согласился, что надо менять, но при этом задал «очень странный вопрос»:

- А как?

Было видно, что в его голове роятся мысли – здесь что-то замышляется,… а если замышляется, то что?.. и чем мне это грозит,… заграница ведь…

Радист, подобно Чапаеву, объясняет диспозицию «частей» и план «операции»:

- Значит так, уважаемые сээ-эээээры! Я, доктор и Лапа идем на берег. Да, кстати, Лапа, ты хоть помнишь, где покупал свой ящик?

- Ккк-ооо-нечно, - промямлил Лапа.

- Это хорошо, - продолжил радист, - Ага, а где трюмный? Где этот полиглот и любимец Рабиндраната Тагора? Без него нельзя. Нельзя! - с надрывом воскликнул он, - Нас могут не понять. А обязаны! Нет, нам без трюмного, ну, никак нельзя…

Пошли за трюмным. Того долго уговаривать было не надо. Трюмный, в душе, был большой авантюрист с развитым чутьем авантюриста. Он был из «питонов», из этих, так называемых, наследников адмирала Нахимова, нашедших себе приют на Петроградской набережной в городе Ленинграде рядом с крейсером революции "Авророй"...

Радист конкретизирует задачи в соответствии с планом «операции»:
- Толя, как только Лапа махнет тебе с берега платком, ты, Толя, начинаешь проворачивание своей материальной части. Что это означает, Толя, в данном контексте? А это, Толя, означает, что ты разворачиваешь подчиненную тебе, Толя, вторую башню главного калибра. И, эдак, легонько, начинаешь шевелить ее пальчиками, пушечками, значит. Мне сдается, что твои, Толя, шестидюймовки должны произвести на арабского продавца неизгладимое впечатление и еще неистребимое желание вернуть нашему Лапе денежку, а заодно подарить хороший магнитофон, а не говно.

У Толи, от услышанного, вытянулось лицо, зашевелились волосы, и участилось сердцебиение:
- Вы, ч-че, охренели? В иностранном порту пушками размахивать… Да, кто мне разрешит?

Трюмный его успокаивает (вот, что значит иметь за плечами Нахимовское училище):
- Толик, а ты у главбуха (командира артиллерийской боевой части значит) на плане одиночного боевого учения поставь резолюцию – «Утверждаю», и дело в шляпе. Тем более, что он сегодня после посещения интернационального клуба моряков,.. ха, ха, ха…

У Толи выражение лица приняло нормальное выражение, он даже повеселел:
- Ха, это хорошая мысль. Трюмач, как-нибудь дам тебе из пушки пальнуть. Ну, я побег оформлять план одиночного учения на боевом посту. Да, а во сколько начнем?

Доктор отреагировал не по-докторски:
- Слушай, Толик! Лети быстрее, пока я тебе клистир не поставил. Ты, что не врубаешься, что время – это ты, Толенька. Несешь визированную бумажку, и начинается операция «Флот - оленеводам Чукотки».

Лапа – только внимал, но план операции одобрил, кроме названия. Он предложил назвать операцию - «Флот – дедушке». И все с ним согласились.

«Главбух» содержимому плана одиночного боевого учения удивился, но поставил свою роспись под грифом «Утверждаю». Его, видимо, убедила фраза, которую выдал ему Толя:
- Пусть отдыхают империалисты! А мы всегда на боевом посту! Недаром наш бронепоезд, - в этом месте появилась подпись, и, не закончив фразу, Толик выскочил из каюты своего начальника.

«Группа захвата», как начали себя именовать уходившие на берег, отправилась с корабля.

Заходим в магазин.

- Что угодно, господа советские офицеры? – лицо продавца-араба ничего не выражало, кроме презрения, которое просматривалось сквозь заискивающую улыбку.

- Нам угодно, - начал доктор, - дать вам в морду, уважаемый. Трюмный, переводи. Переводи дословно, а то, кроме русского мата, они ни хрена не понимают по-русски. Нам угодно дать вам, уважаемый, в морду за оскорбление достоинства Советского морского офицера... Да, к тому же, представителя одного из уважаемых народов, населяющих великий Советский Союз! Ты что, сучий хвост, обезьяна говорящая, себе позволяешь? А, ну, гони свои вонючие динары на стол, а заодно и другой магнитофон. Лапа, выбирай.

Отодвигает продавца в сторону и указывает рукой Лапе на полки, заставленные различными моделями магнитофонов и магнитол.

Араб встрепенулся и кинулся к своим полкам:
- Ничего не знаю, а вас, вообще, впервые вижу. Ничего я вам продавать не собираюсь, так как русские офицеры – бедные офицеры. Вот у англичан, - бьет себя по карманам, - здесь тысяча и здесь тысяча, а у американцев – денег вообще не пересчитать.

Но тут его взгляд останавливается на Лапе. Уши у Лапы стали раздуваться, как капюшон у кобры... Араб его узнал...

- Ребята! Фас его! Тащи его на набережную. Я, ***, покажу ему англичан и американцев, – неожиданно для нас, громовым голосом скомандовал Лапа.

Взяли мы продавца за шиворот и потащили на набережную, благо она была напротив магазина.

- Смотри, харя немытая! Ты видишь вот этот маленький пароходик в 210 метров длины? – у Лапы прорвало красноречие, - Сейчас у этого ма-аа-ленького кораблика повернется вон та башенка с пушечками, и от твоего сраного магазина ни хрена не останется. Ты понял, дитя аравийского полуострова? Это я тебе говорю – дитя Чукотского полуострова! Сейчас ты нас увидишь всех в последний раз, а заодно и свой магазин. Доктор! Где платок?

- Товарищ лейтенант! – обращается к Лапе доктор, - можно подавать сигнал?

- Нет, я сам! – прокричал Лапа, и махнул, поданным ему, большим белым платком.

Следим за реакцией продавца-араба:
- Ну, внимательно смотри. Сейчас ты увидишь небо в алмазах, жопа! И заруби себе раз и навсегда то, что сейчас испытаешь, – прошептал арабу на ухо трюмный.

То, что мы увидели в следующий момент, даже нас заставило вздрогнуть.

На корабле, вдруг, начала разворачиваться вторая башня главного калибра. Она повернулась в сторону города и начала искать своими тремя шестидюймовыми стволами и араба, и его магазин. Стволы, словно пальцы на руке, ходят вверх-вниз. Причем, ходят в разнобой. Башня поворачивается то вправо, то влево. И все это действо происходит синхронно…

Но вот один ствол уставился на продавца-араба, второй и третий, приподнялись и замерли, уткнувшись прицелами, в его магазин. Создалось впечатление, что сейчас орудия произведут залп…

Лапа делает глотательное движение и в упор, уставившись на араба, выдавливает из себя:
- Ну, что? Махнуть еще разок платочком, арапчонок хренов?

Глядим, а араб с лица сбледнул, и стал сползать на землю – под ним растекалось большое мокрое пятно и от него, неожиданно, как-то противно запахло, словно его окунули в бочку с дерьмом.

На следующий день Лапа прибыл с берега с еще одним новеньким магнитофоном, доложив:
- На сей раз разумные пределы посещения этого магазина я забыл в каюте. Поэтому, диктофон я оставил в качестве боевого трофея. А, что? В учении все сгодится.

Вы спросите о судьбе араба-продавца? Она сложилась весьма своеобразно...
Если он не успевал закрыть свой магазин при приходе в порт наших кораблей, то нес такие убытки, словно его посетили полчища хана Батыя.

Зато он подружился с Лапой. Когда Николенька подходил к его магазину, то араб встречал его флотским приветствием, и сопровождал по торговому залу, как собака хозяина.
 

Шербур... но без зонтиков.

(Нахимоза)
  23  День ВМФ  2021-01-19  0  854

Предисловие:

Любовь подобна птичке в клетке...

      "Уезжаешь, милый,
      Вспоминай меня.
      Пролетят столетья
      Вроде птичьих стай.
      Пролетят столетья,
      Вспоминай меня.
      Где бы ни был ты,
      Я тебя жду..."
      Песня о Шербуре

- Не уйду! Ни за что отсюда не уйду! Хочу от русского Ивана ребенка! - разносится по кораблю женский крик.

Корабль пришел с дружественным визитом в один из французских портов.

Французы с интересом осматривали его помещения, оружие, общались с Советскими моряками. Иногда их чрезмерный интерес выходил им же боком…

Мужчина средних лет очень долго ходит вокруг артиллерийской башни, он обстукивает ее, присматривается, пытается ногтем отковырнуть кусочек краски.

- Мон синьор, что Вас так заинтересовало? – спрашиваю его.

- Видите ли, в наших газетах написано, что у Русских корабли деревянные и под железо покрашены, - отвечает он и протягивает местную газету, - а еще, до Вас тут были американцы. Так они нас предупредили, что Русские еще круче, чем они, пьют. И еще круче дерутся. Наши власти даже наших «пютенок» из города вывезли.

- Ну, и каким Вы находите наш корабль и, в частности, вот эту башню с пушками? – спрашиваю его.

- Понимаете ли, рукой на ощупь не понять, - пытается оправдаться он.

- А Вы попробуйте головой, – с пониманием предлагаю я...

И, о, ужас! Он так и поступает...

Некоторым матросам начальство разрешает, по приглашению местных жителей, посетить их дома, пообщаться в домашней обстановке. Они с удовольствием пользуются возможностью поближе узнать жизнь и быт французов.

Утро. К трапу подъезжает белый «Мерседес». Из автомобиля выходит, одетый в шикарный белый костюм, статный, высокого роста, господин. Он направляется к трапу и просит вахтенного офицера проводить его к командиру.

- Добро пожаловать на наш корабль, - приветствует его командир, - Что Вас интересует? Какова причина нашей с Вами встречи?

- Понимаете ли, мон колонель, - начинает издалека посетитель, - у меня есть дочь Наташа, а у Вас есть старшина с трудно произносимым именем.… По-французски его имя звучит Валери. Он был у нас в гостях…

Командир, усмехнувшись, перебивает его:

- Я все понял. Сколько я Вам должен за удовольствие своего моряка? – и лезет в карман тужурки.

- Мон колонель, Вы меня не совсем правильно поняли, - возражает господин в белом костюме, - Вспомните: Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, - задумывается, - Бонни и Клайд, - добавляет он.

- Не понял, - ошарашен командир.

- Понимаете, встретились двое молодых людей. Возникла любовь. Наташа теперь себе не представляет жизнь без Валери, - еле лепечет француз, - Надо их поженить.

Командир слушает его, раскрыв рот. Он мог себе представить все, что угодно, но только не это. Это не вписывалось ни в какие документы, начиная от Петровского «Устава» 1709 года, «Уложений о прохождении государевой военной службы» и заканчивая «Уставом внутренней службы Вооруженных сил СССР» и Приказом Министра обороны СССР от 1965 года «О противопожарной безопасности в Вооруженных силах Союза ССР».

- Встретились два сердца, - продолжал говорить гость, - Я человек богатый, готов оплатить все расходы, связанные со свадебными торжествами, тем более, что у нас большие праздники – День освобождения Франции и День Жанны Д’Арк. А у Вас, мон колонель, по-моему, День Победы? Вы будете посаженным папа, - с ударением на окончание этого слова, завершил он свой монолог.

Командир очухался. За то время пока он находился в ступоре, он успел просчитать все варианты и перспективы того, что происходило сейчас, прямо на его глазах. Перед его взором промчалась галопом его безупречная жизнь и служба, впереди сияли огнями маяков и были расцвечены сигнальными флагами стены Питерских «Крестов» - они звали к себе, они манили, обещая тихую и спокойную жизнь в одиночной камере за написанием мемуаров…

- Это, конечно хорошо, что встретились два молодых сердца, милорд, - начал ответный монолог командир, - Но в данный момент это просто невозможно. Корабль выполняет очень важную боевую задачу и не может задерживаться в иностранном порту более установленного протоколом визита срока. Тем более, что я не вправе оставить своего матроса во Франции, это, понимаете ли, называется иммиграция, даже хуже – дезертирство. А это, мин херц, карается в нашей стране …. Хм, расстрелом это, понимаете ли, карается. Да, вот так. Никак нельзя огорчить Вашу дочь смертью ее Валери. Так, что пардон, мин херц…

Господин в белом костюме, в огорчительных чувствах, откланялся.

- Не переживайте так сильно, - успокаивает его командир, - Корабль вернется в дружественный Франции Советский Союз и они обязательно встретятся и поженятся. А мы с Вами еще на крестинах дербалызнем водочки. Да, кстати, не желаете ли?

- Сталина на Вас нет! Сталин даже самолеты в 45-ом нам подарил, а Вы…

Француз хлопнул дверью командирской каюты. По броневой палубе застучали каблуки его сапожек.

- Особиста ко мне, - прокричал командир.

- Вот что, «дитя Дзержинского и Лубянки», только что у меня был французский сват…- и командир рассказал представителю особого отдела все, что произошло в течение последнего часа, - Что делать будем? Он ведь, мудак, и сбежать может…

- Что делать? Что делать? Изолировать надо!

И изолировали.

А по кораблю продолжает разноситься истошный крик:

- Хочу! Хочу! Хочу от русского Ивана иметь ребенка!

Молодая девица, во время экскурсии по кораблю, залезла в матросский кубрик, уселась на матросскую койку и, вцепившись в матросский матрас, истошным голосом начала орать:

- Хочу от русского Ивана ребенка! Дайте мне родить от русского Ивана!

И ничто не могло ее успокоить, а тем более никто…

- Мадемуазель, - на чистом французском языке обратился к француженке командир артиллерийского дивизиона капитан-лейтенант Коля Артюхов, - прежде всего, успокойтесь. Давайте выйдем на свежий воздух…

Крик прекратился, на Колю уставились два широко раскрытых глаза, от которых по щекам стекали две капельки туши. Эти глаза расширялись от удивления, но в зрачках играли «бесенята».

- Вы мне подарите ребенка на свежем воздухе и на глазах всего города? – глаза откровенно смеялись, - Это, шер ами, просто великолепно…

Она улыбнулась, встала с койки, припудрила носик и пошла вслед за Колей.

Когда корабль уходил от стенки французского порта, то с берега, заглушая все звуки, неслось ему вслед:

- Валери!

- Колья!

На этом можно было бы и закончить, если бы эта история не имела своего продолжения.

Прошло несколько лет.

Снова в один из портов Франции пришел с визитом Советский военный корабль.

Среди гостей, поднявшихся по трапу на его палубу, выделялась своей изысканностью одна француженка. Держась за ее руку, рядом с ней топал мальчишка лет девяти. В руках у женщины была фотография морского офицера.

- Вы не знаете, где мне найти Колью? - с мягким акцентом, но по-русски, она обращалась к русским морякам и показывала им фотографию офицера.

Такое поведение женщины быстро доложили «кому следует» и «кому следует» быстро появился на верхней палубе корабля среди посетителей.

- Мадам, - начал он...

Его прервали:

- Не мадам, а мадемуазель, - француженка обняла мальчугана и прижала к себе, - Вы знаете Колью? Где он?

«Кому следует» быстро сообразил, что знание неведомого Коли может принести ему, если не внеочередную звездочку, то некоторые блага и карьерный рост.

- Конечно, знаю, - отрапортовал он, - В данный момент он выполняет другую задачу, и присутствовать здесь не смог. Вы можете написать ему, ну, хотя бы вот на этой фотографии, - и показывает на фотографию, которая была у француженки в руках.

- Да, да, очень хорошо. Я напишу ему мой, нет наш, - показывает на мальчика, - адрес и телефоны.

- А Вы давно видели Николая? - начинает «допрос» «кому следует».

- К сожалению, около десяти лет назад, - с грустью отвечает мадемуазель.

- А зачем Вы сейчас его разыскиваете? – продолжается «допрос».

- Да, вот, хочу Колью с его сыном познакомить. Его, кстати, тоже Николя зовут, - последовал великолепный ответ.

Капитан 1 ранга Николай Артюхов был неожиданно вызван в политотдел...

Оттуда он вышел без партийного билета, но с приказом об увольнении со службы.

Отчаянный век, отчаянные нравы!
 

Тоже Флот или чаепитие в доме на ...

(Нахимоза)
  20    2021-01-18  2  797
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

      «SKOLARIS…»

      «СИСТЕМА» ИЛИ НАЧАЛО СЛАВНЫХ ДЕЛ…

      «Обратите внимание, мальчики, вот это здание Военно-Морского

      Училища. Учат пять лет. Одевают и кормят».

      Дядя Юра из Ленинграда

      Сашка хотел стать летчиком, но… пути Господни неисповедимы, и привели эти пути Сашку в город Пушкин, а там, в Ленинградское Высшее военно-морское инженерное училище. И началась для Саши жизнь, одетая в морскую форму– он стал курсантом паросилового факультета на целых пять лет….

      А этому предшествовало предъявление своих умственных способностей, которые надо предъявлять целой умственно-способной комиссии.

      - Итак, начались экзамены в «систему» (мы так называли училище), - рассказывает Сашка, - Столы в спортзале одиночные и их много.

      Подготовка у меня была нормальная, особо не мандражировал, присматривался к абитуре….

      Запомнились ему две личности: один чернявый парень, одетый в модный френч по моде 60х годов "а ля Битлз". Второй - в жутких клешах с выстроченной складкой и огромными зелёными пуговицами на клапанах задних карманов. Впоследствии, они, все трое, оказались в одной роте. Модявого парня звали Вин (как героя из «Великолепной семерки»), а второго, во фраерских штанах, звали Лёха Одинец. Один из них, это который Вин, он же Витя Тюленев, впоследствии стал командиромБЧ-5, а второй, которого звали Леха Одинец, стал почетным курсантом 15 роты – не сподобила судьба-судьбинушка примерить ему лейтенантский китель. Но это все в будущем….

      Короче, молодая поросль будущих военных инженер-механиков прибыла, как говориться, "с вещами», на ближайшие 5 лет к месту расквартирования - казарму для абитуриентов.

      Поселили будущих механиков на 1-м этаже, где-то рядом с проходной.

      И стали использовать, по назначению, на всю катушку, т.е. на всякие хозяйственные работы и, естественно, уборку территории.

      Позднее, когда экзамены подошли к концу, сформировали роты нового набора по факультетам и тех, кто «шагал в первых рядах», отправили на Паросиловой Факультет. А в «первых рядах шагали» иногородние.

      Местные, в это время, ещё жили по домам, и наслаждались мамиными пирожками.

      В роте «паросят» (так звались курсантики паросилового факультета) старшиной роты назначен был ветеран всех мыслимых и немыслимых военно-морских служб, обществ и сообществ мичман Серяков.

      Это был настоящий «сундук» (так на флоте издревле называли кондукторов и унтеров, которые потом стали мичманами в советском ВМФ),еще старой школы. На таких, как он, говорили, Флот держался.

      Ну, что ж, старшина роты был, а вот старшин взводов не было.

      Встал вопрос– кого назначать? Не мичманов же?

      Вот Сашке во взвод и избрали «всеобщим голосованием», самого крупного и, как казалось, самого крутого «паросенка» Леву Атояна.

      А Левка кроме сухумского пляжа, обезьяньего питомника и школьной пионерской линейки ничего подобного командованию взводом и не видел.

      Вот Левка и подъехал к Сашке – как-никак, а отпрыск офицера, и, стало быть, армейский порядок знает. Он и спрашивает того: "Шурик, а что надо делать?"

      А Сашка, уж больно есть хотел, возьми да и ляпни тому: «Лева, а делать, ничего особенного и не надо. Ты это - води строй на обед, да, командуй - "ать-два!"      

      И кто бы мог подумать, что это поучение воспримется дословно, как инструкция.

      И вот идет строй будущих курсантов в сторону курсантской столовой, а навстречу ему будущий начальник факультета Иосиф Давыдович Земляк, человек во всех отношениях порядочный, благовоспитанный и почитающий военную науку, аки святцы.

      Вот он идет и слышит: «Ать-два, левой! Ать-два, правой! Ать-два! Ать-два!»….

      Ну, офицерская душа Иосифа Давыдовича и взбрыкнула:

      - Строй, стой! Старший – ко мне!

      Строй, естественно остановился, а Левка продолжает идти, лицо-то вперед – ведь командир, и продолжает свои «ать-два»….

      Так он и дошел до звания капитан 1-го ранга и должности Начальника факультета Высшего военно-морского инженерного училища имени Ф.Э.Дзержинского, а, попутно, Начальника лагеря этого самого училища.

      Но об этом потом, чуть позже….

      Вот так оно все и начиналось…. Во всяком случае, для Сашки Спиридонова.

      УЧЕНЬЕ– СВЕТ…      

      МАРК

      Марк Шлемович Фрадкин. Нахимовцам моего поколения это имя внушало громаднейшее уважение и такой же страх. Мужчина небольшого роста с большой лысиной, на которой лежала длинная, заколотая невидимкой, прядь остатков былой шевелюры. Он не умел медленно или неспешно ходить. Он летел по коридорам училища, словно фрегат в полном ветре. А над его головой, как вымпел, развивалась эта самая прядь волос. В свое время Марк Шлемович носил военно-морскую форму и был переводчиком-синхронистом. Причем, лучшим в этой тяжелой профессии.

      В описываемое мной время Марк преподавал нам экономическую географию на английском языке.
      Первое, что мы видели в начале урока, это открываемая дверь и из неё влетает в класс... большой потрёпанный портфель, который с грохотом падает на учительский стол. Следом за портфелем в классе появлялся Марк, на ходу произнося свою дежурную фразу: "Good morning comrade nakhimovaites!"...
      Мы вскакивали, а потом, с дрожью в коленях, садились за парты, и с немым благоговением пытались понять – чем отличается экономика США от экономики СССР, если территория США в три раза меньше территории СССР.

      На первые парты мы старались не садиться, так как «эмоции» Марка Шлемовича, а человеком он был очень эмоциональным, вылетали из его рта очень далеко, и накрывали тех, кто сидел на этих партах, словно бомбы при «ковровом бомбометании».

      Он вызывает к карте очередного нахимовца. Тот поднимается из-за парты и следует к доске, на которой укреплена экономическая карта нашей планеты. Он идет, как каторжанин на этапе. Как каторжанин, у которого ноги закованы в кандалы. Он прекрасно понимает, что сейчас почувствует себя «летчиком камикадзе».

      Через некоторое время слышится эмоциональная, но резкая отрывистая речь Марка Шлемовича:

      - Нет, ты посмотри, как они над тобой смеются.…Как они над тобой смеются! У тебя в голове абсолютный вакуум! Абсолютный вакуум! You make me crazy! (Ты сводишь меня с ума) Садись, экономист. Два!

      Но бывало, что и сам Марк Шлемович заходился в хохоте:

      - Нет, ты посмотри, каков молодец! Карл Маркс собственной персоной мог бы у тебя

консультироваться. Я уж не говорю об Адаме Смите. Садись, экономист. Три!

      Сегодня я благодарен Марку Шлемовичу за то, что благодаря его эмоциональным урокам стал, да и не только я, знающим и грамотным офицером.   

      КРАФТ

      Что такое кафедра английского языка в Ленинградском Нахимовском военно-морском училище в шестидесятые годы? Это, собственно, английский, это экономическая география на английском языке, и – это военный перевод.

На уроке военного перевода, который ведет майор Федор Кравченко, у доски «летает» Йося Кучинский.

      Да, Йося «летает», а Крафт, мы так называли между собой нашего преподавателя, скучает. Наконец, Кравченко не выдерживает:

      -Sit down, Yosya! I will put you a big TWO! (Садись, Йося! Я поставлю тебе большую двойку!)

      Он закатывает рукав кителя, сгибает руку в виде лебедя, символизирующего Йосину двойку, и слышит в ответ:

      - But the craft is the airplane! А «КРАФТ» - это самолет!

      Преподаватель смеется:

      - Иди на посадку, самолет…

      В журнале у Йоси появляется тройка.

      ОТЕЦ АНАТОЛИЙ

      - Анатолий Тимофеевич (это вместо «Товарищ преподаватель!»)! Одиннадцатый класс для урока готов, – рапортует преподавателю дежурный по классу.

      На преподавательском лице, «обрамленном» сверкающими очками, появляется улыбка, и он произносит свое приветствие: «Гип! Гип!»

      Класс унисонным хором в двадцать глоток рычит: «Здравия желаем, отец Анатолий!»

      Анатолий Тимофеевич – учитель рисования и черчения. Надо заметить, что очень хороший преподаватель. Человек-преподаватель, влюбленный не только в свою профессию учителя, но любящий и сердцем, и душой строгую линию чертежа и цвет рисунка.

      Мы были в него просто влюблены, воспринимая его, как своего близкого товарища.

      А еще он обладает феноменальной памятью:

      - Что-то мне этот чертеж знаком, - говорит Анатолий Тимофеевич Сережке Полянскому, разглядывая его работу.

      Сереге было лень чертить. У него в этот период был роман с балериной. И он удалил со старого чертежа фамилию бывшего исполнителя и роспись учителя.

      - Да-а-а, -продолжает он, - и, что мы будем делать? А делать мы будем, уважаемый, следующее. В течение месяца Вы, товарищ Полянский, свои чертежи будете мне под дверь кабинета подсовывать. А сегодня Вы получаете «морковку» (единицу, значит).

      Он открывает ящик стола, достает оттуда муляж морковки и предъявляет его Полянскому.

      И Серега подсовывал. Ровно месяц.

      ШКАФ

      Получены экзаменационные билеты по математике. Они хранятся в кабинете «Математики», в папке, которая начальником кафедры«Математики» подполковником Блошкиным положена в шкаф. Шкаф закрыли на замок, а возле кабинета поставили вахтенного матроса из кадровой роты для охраны экзаменационных билетов.      

      Для чего нужны были такие действия? Только по одной причине – как бы ни раскладывали на столе преподаватели эти билеты, нахимовцы все равно определяли систему их раскладки, даже если этой системы и не было. А еще они умудрялись «светить»,т.е. метить, билеты. После таких действий у каждого нахимовца был «свой билет» для ответа.

      Итак, билеты в папке. Папка в шкафу. Шкаф в кабинете. У двери кабинета вахтенный матрос.

      Вечер. Подлинному коридору три нахимовца волокут огромных размеров шкаф. Они подтаскивают этого деревянного монстра к кабинету «Математики».

      Вахтенный насторожился и встал в проеме кабинетной двери в позу – «последняя граната и два танка врага».

      - Открывай дверь, служивый. Подполковник Блошкин приказал в кабинет шкаф поставить.

      Матрос несказанно удивился, но дверь открыл. Видимо, ему никогда не приходилось испытывать то необычайное и неописуемое чувство, охватывающее экзаменуемого перед дверью, ведущей в класс, где его ждут разложенные на столе билеты и сонм преподавателей, жаждущих покопаться в ученических мозгах.

      Нахимовцы затащили в кабинет шкаф и медленно удалились, попрощавшись с вахтенным матросом. При этом на губах у них «блуждала» хитрая ухмылка.

      Через час вахтенный сдал свой пост другому матросу. А еще через пятнадцать минут перед ним появились три нахимовца.

      - Открывай дверь, служивый. Нам надо шкаф забрать. Мы его не в тот кабинет поставили. Подполковник Блошкин рассердится,накажет. Так что надо его переставить в другой кабинет.

      И этот матрос несказанно удивился, но дверь открыл. Нахимовцы впряглись в шкаф и потащили его прочь из кабинета.

      На лестничной площадке двери шкафа открылись, и оттуда появился слегка вспотевший нахимовец. В руках у него была тетрадка.

      - Ну, как? Удалось? – хором спросили его приятели.

      - А то! Конечно! Главное, чтобы эти вахтенные чего-либо не брякнули, - ответил тот, который был из шкафа.

      И они принялись изучать порядок размещения экзаменационных билетов в основной пачке.

      На следующий день экзаменующиеся бесстрашно стали заходить в класс и брать каждый «свой» билет. Экзамен по математике сдали все. С хорошими оценками.

      Надо заметить, что вахтенные матросы ничего не брякнули, т.е. не доложили, про шкаф. Впрочем, их никто и не спрашивал.

      ТАМАРА ПАВЛОВНА

      Учителем истории у нас была Тамара Павловна Булгакова. Невысокого роста, с приятным лицом и детским взглядом своих глаз,она напоминала домашнюю кошку.

      Но первое впечатление обманчиво. Это была женщина с юношеской душой и прекрасным чувством юмора.

      Тамара Павловна заходила неслышно в класс, открывала журнал и произносила свою дежурную фразу: «Ну, кто хочет поговорить со мною?»

      Если добровольцев не находилось, то Тамара Павловна низко склонялась над журналом и: «Поговори со мною, Печников…»

      Андрей Печников поднимался из-за стола и шел на «лобное место».

      Некоторое время назад, когда я преподавал историю в школе, то с улыбкой вспоминал уроки Тамары Павловны: «Ну, девятый класс! Кто хочет поговорить со мной?»

      

      ПОБОИЩЕ

      Математику нам преподавала худая, высокого роста женщина, увлекающаяся лыжными гонками. А фамилия у нее была не простая, а вызывающая у курсантов дрожь не только в коленках, а во всем теле. Фамилия ее была... Мамай.

      - Пять двоек в классе на экзамене по математике? Да это, вполне, нормально, - говаривала она нам.

      И мы ей верили. И шли на экзамен, как бандерлоги навстречу к удаву Каа.

      … Перед кабинетом ходит, мучаясь сомнениями о своих знаниях, Сережа Ушаков. Он ходит, а мы слышим стук его зубов.

      К нему подходит Николаша Левушкин:

      - Чего? Страшно?

      - Ага! –отвечает Серега, - Это ж не экзамен, а «мамаево побоище» какое-то. Помнишь, как она нам про «нормально» втолковывала? У меня полные прогары адреналина, чуть ли не в штаны лезет….

      - Не боись, -успокаивает того Левушкин, - У меня таблетки успокоительные есть. Съел таблетку, и – спокоен, как слон. «Триоксазин» называются.

      - Ага! Дай штучку, - просит Ушаков, - а то, чувствую, сердце выскакивает из пятки.

      - На, держи. Но только полтаблетки съешь, иначе будет тебе «полный ступор и компресс». И будешь ты свое сердце искать долго-долго и неизвестно где.

      Однако Сережка не послушался рекомендации «знающего» человека и заглотил таблетку целиком, как щука карася. И через пять минут предстал перед очами мадам Мамай.

      Он взял билет. Прочитал вопросы и обрадовался, что зря волновался, т.к. знал эти вопросы довольно-таки прилично. Он написал на доске ответы и приготовился отвечать экзаменационный материал.

      Говорят, что, если человек лежит на полу и ни за что не держится, значит, он еще не пьян.

Сергей, внезапно, испытал такое чувство, как-будто именно он и лежит на полу.

      Голова вдруг опустела – все мысли улетели из нее за дверь кабинета и возвращаться не собирались. Тело сковало по рукам и ногам полное и тупое спокойствие. На Сережкином лице расплылась улыбка пациента «палаты №6».

      И ему стало очень хорошо и покойно.

      - Курсант Ушаков! Вы готовы отвечать на вопросы билета. Я вижу, что Вы кое-что даже изобразили на доске. Ну, так давайте пояснения к написанному, - прозвучал в ушах Сергея голос преподавателя с парализующей фамилией Мамай.

      - Ага, -отозвался тот.

      - Я слушаю Вас, - продолжила мадам преподаватель.

      - Ага,- повторил Сережа.

      - Товарищ курсант! – начала потихоньку злится Мамай, - Что значит Ваше «Ага»? Вы собираетесь отвечать на поставленные вопросы? Время идет. Вас ждут.

      Кто и где ждет Серегу, он так и не понял. По-моему, и никто не понял.

      - Ага,- продолжал мямлить Ушаков.

      - Ну, что ж, курсант Ушаков, - проговорила Мамай, -мне придется поставить Вам неудовлетворительную оценку.

      - Ага, -согласился с ней курсант Ушаков. И деревянной походкой вышел из кабинета.

      Через некоторое время мысли к нему вернулись. Они расселись в его мозгу каждая на своей извилине, и на Сергея снизошло прозрение.

      - Что это? Где это я? Что произошло, в конце концов? –схватился он за снова заполнившуюся работающим мозгом голову.

      Он посмотрел в ведомость очередности экзаменуемых и их отметок, которая была прикреплена к двери кабинета, и ужаснулся. Против его фамилии стояла «пара».

      Серега кинулся с кулаками на Николашу Левушкина, обвиняя того во всех смертных грехах, включая и дискриминацию американских негров в купе с индейцами.

      - Ты!– орал он, - Ты дал мне эту треклятую таблетку…. Ты зачем мне дал эту таблетку? Сук!!!

      Ну, и так далее. В том же духе.      

      Затем Серега Ушаков рванулся в кабинет, представляя себя Дмитрием Донским на Куликовом поле и адмиралом Федором Ушаковым при острове Корфу.

      К великому его сожалению, он был изгнан из кабинета.

      Экзамен Сергей пересдал, проведя три отпускных дня в стенах родного училища. Добавлю– пересдал он экзамен по математике хорошо.

      И без всякого «Мамаева побоища».

      УЧИТЕЛЬНИЦЫ СВЕТЛАНА И ЛЮДМИЛА…

      Четвертый курс – это одна из значимых вех в жизни курсанта.

      Во-первых, он меняет головной убор – вместо бескозырки, на его голове появляется фуражка, или, как ее называли в прошлых морских кадетских корпусах, «мичманка», и он… становится сверхсрочником, что позволяет ему выходить в город ежедневно.После часов самоподготовки. Правда, до 24 часов.

      Во-вторых, четвертый курс – это момент, когда ты начинаешь понимать смысл того, чему тебя учили твои педагоги. И свое понимание ты должен показать и грамотно объяснить на государственных экзаменах, которые завершают обучение четверокурсника и предваряют собой пятый курс с его дипломным проектом.

      На четвертом курсе Сашке Ильину пришлось совершить «деяние», о котором смешно, но не стыдно вспомнить. Сашка Колесников по английскому языку схлопотал «пару». А «пара» несла с собой неувольнение в город и прочие неудобства, связанные с допуском к государственным экзаменам….

      Вот он тезку и попросил пересдать за него английский. На Сашкино возражение, что на кафедре английского его все знают, как облупленного, он ответил, что на кафедру пришла новая начальница, Светлана Кузнецова, вот, мол, ей и сдай зачет.

      Ну, друга надо выручать. Ильин снял с груди нахимовский значок, и пошел это делать. Пришел. Представился – курсант Александр Колесников. На Саню смотрели очень добрые глаза очень внешне приятной женщины.

      - Как же, Вы, получили двойку? – спросила она Шурку после его ответа по теме зачета, - у Вас такой богатый запас слов.

      - Да, так, -запинаясь, пролепетал Шурка, - бывает, не выучил. И, пятясь задом, выскочил из кабинета.

      Через неделю на уроке английского языка открывается дверь в класс и входит Светлана Кузнецова.      

      - Я Ваш новый преподаватель английского языка, - беря классный журнал, произносит она, - давайте знакомиться.

      Надо отдать ей должное – чувство юмора у нее было великолепное. Когда из-за стола поднялся курсант Ильин-Колесников, она уставилась на того своими широко раскрытыми добрыми глазами, а потом рассмеялась, произнеся при этом - Надеюсь Колесников не придет ко мне сдавать зачет за Ильина.….      

      Вместе со Светланой курсантам Паросилового факультета английский язык преподавала очаровательная женщина с детским выражением лица и очень добрыми, такими же детскими, глазами.

      И имя у нее было ласковое – Людмила, и фамилия –Милованович.      

      А в 142 классе учился бывший танкист, уроженец Казахстана, Леша Блюм. Он своим одноклассникам, порой, жаловался: «Ну, что это такое? В одной школе я учил немецкий язык, в другой школе –французский, здесь, в училище, меня заставляют учить английский. Да, я даже думаю по-казахски. А тут – английский».

      И вот сдают четверокурсники 142 класса государственный экзамен по английскому языку. Принимают его, естественно, Светлана Кузнецова и Людочка Милованович.

      Лешка Блюм «плавает» перед Милованович, аки парусная лодка в штормовом море. У нее на глаза наворачиваются слезы (класс очень хорошо сдает экзамен, ведь дежурным на экзамене в классе Шурик Ильин).

      - Леша, -говорит она, обращаясь к нему, - ну, скажи хотя бы одно слово на английском, и я поставлю тебе четверку.

      И Леша сказал это одно слово. Он сказал: «GOOD»(хорошо).

      И Людмила Милованович, утирая слезы на лице, поставила Лешке четверку. И класс получил высший балл в истории училища – 4,95!

    ИСТИНА…

      Когда мы пришли в Ленинградское Высшее военно-морское инженерное училище, то осознание, насколько все серьезно и надолго, пришло не сразу, а лишь после того, как старший преподаватель кафедры паровых турбин капитан 3 ранга Стас Казеннов предложил нам рассчитать паровую турбину, назвав эту работу«Курсовой проект». И тут перед нами открылась истина….

      НЕПОНЯТКИ

    Старший преподаватель кафедры капитан 3 ранга Станислав Казеннов проводит с курсантами разбор курсовых проектов по теме «Паровые турбины».

    Он очень интересный человек - грамотный, обладающий великолепным чувством юмора. С курсантами он держится, как старший брат, который передает свой богатый жизненный опыт неоперившемуся птенцу. Ему лень полностью произносить свое имя (он время экономит),и, по этому, он всегда представляется, как Стас.

      - Что за жизнь?– жалуется он, - Как везти на практику курсантиков или в нашу славную столицу на парад, так Стас. Как разработку тематическую или проектик очередной для нашей подрастающей смены подготовить и рассчитать, так опять Стас. А как звание очередное получить, так Стасу, - он ищет благозвучное ругательство, его умный лоб волнуется морщинами, - Ну, в общем,- отыскав нужное, продолжает он, - Стасу сплошные иксы и игреки.

      Сейчас его голова возвышается над трибуной кафедры. Вид его благоговеен. Он, проповедуя знаменитый тезис об учении, учит:

      - Рассчитать паровую турбину очень просто, - говорит он, - Берешь цифирь, ставишь ее в формул,и… погнал. Просто. Не понимаю, что в этом непонятного. Ну, не понимаю. Это не требует большого или сверх большого понимания. Берешь, вставляешь. И… погнал.Не понимаю, что тут непонятного…

      Через полгода его принесли домой, поставили перед дверью и позвонили в квартиру. Когда дверь открылась, в квартиру упало бесчувственное тело… уже капитана второго ранга.

      Да, были люди в наше время. Кремень!

      О ЗДОРОВЬЕ КАПИТАНА ПЕРВОГО РАНГА…

      Защитные поля корабля, или, как мы называли этот предмет «Контрацепция корабля», нам читал капитан 1-го ранга Грановский. Огромных размеров со смоляными волосами и усами, он возвышался над кафедрой, как горный орел над обрывом.

      Однажды Колька Левушкин, уставший от изучения курсовых и батоксовых обмоток корабельного размагничивающего устройства, посетовал:

      - Вам хорошо. Вы капитан 1-го ранга….

      И услышал в ответ:

      - Левушкин, да я бы с огромным удовольствием поменял свои погоны капитана 1-го ранга на…х… хм… хм…. О! Здоровье молодого лейтенанта!

      БУДНИ…

      БАЛЛАДЫ О КАПИТАНЕ КЛОССЕ

      Когда я прибыл в училище, на погонах у меня сверкали три лычки – старшины первой статьи. С таким багажом я вошел под своды Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища из-под сводов Ленинградского Нахимовского военно-морского училища.

      Вы правильно меня поняли - в училище появился этакий борзый (все повидал, все знает, на английском, как родном бухтит…) уже не питон и товарищ курсант, а старшина первой статьи.

      Каково же было мое удивление, когда вернувшись из отпуска (пока молодое пополнение проходило курс молодого бойца), меня встретил плотный, выше среднего роста, курсант с погонами главного старшины.

      У него было открытое лицо с добрыми, и в то же самое время хитрыми, глазами. Он представился– главный старшина Виктор Кулаков.

      И понял я, что в роте появился, как заявил ротному командиру Георгию Вячеславовичу Степанову, на одной из наших встреч, Славка Кононов – «самый главный начальник».

      Так состоялось мое знакомство с известным среди курсантов, впрочем, и среди «некоторой» части жителей города Пушкина, «капитаном Клоссом».

      НЕ КАПИТАН, НО КАПИТАН-ЛЕЙТЕНАНТ…

      Прибыл Витя на паросиловой факультет Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища отслужив срочную службу на Северном флоте. На плечах, как я уже говорил, сияли погоны главного старшины. Учеба и служба шли у него хорошо, а посему, будучи уже курсантом третьего курса, был он направлен старшиной роты на младший курс – в роту капитан-лейтенанта Горохова. Надо заметить, что старшина роты Кулаков, по результатам строевой проверки его подразделения, был поощрен проверяющим из Москвы полковником Пузачевым. А у Пузачева получить поощрение было оч-чч-чч-чень непросто (сам знаю). Вот такой служака (в хорошем смысле этого слова) был Виктор.      

      Но ничто человеческое не чуждо даже «самым главным».

      Как-то один раз наступила суббота. А, как всемизвестно, раз суббота – значит увольнение курсантов в город.

      Отправив своих подчиненных в увольнение, вернулся Витя в ротную канцелярию, подошел к окну, и стало ему очч-чч-ень тоскливо.

      За окном во всей своей красе серебрились белые ночи, по аллеям «Катькиного сада» гуляли молодые барышни, в «Белом зале» начинались танцы…. А тут настоящая тоска – сиди и обеспечивай уставной порядок в роте.

      Но флот недаром славится своей дружбой.

      Внезапно за окном мелькнули две тени, и за оконной решеткой показались физиономии Витиных приятелей Вовки Зотова и Витьки Ерина.

      - Ну, что? Сидишь? – прозвучали их слова, - Может, ударим алкогольной зависимостью по театрально-развлекательной?

      И передали через решетку в канцелярию бутылку водки и закуску:

      - Не скучай. А мы в «Белый зал». Мы уж там – за тебя…..

      Витя смотрел на бутылку и закуску, как запорожский казак на синагогу – в одиночку пить не хотелось.

      Он позвонил в роту….

      Через пару минут в канцелярии, где Виктор «обеспечивал» ротный порядок, появились его друзья Саша Шишков и Лешка Горелов.

      Они разлили водку по стаканам, благо канцелярия предназначалась для командира роты и старшины роты, и была обеспечена предметами первой необходимости, выпилии закусили. Помолчали.

      А за окном-то белые ночи…. А где-то там же «Садом и Гамымры»….

      Решение пришло внезапно. Витя открыл шкаф командира роты. В нем на плечиках висел белого цвета китель с погонами капитан-лейтенанта, рядом на полке лежали снаряжение и красные повязки с надписью «ПАТРУЛЬ».

      Следом за решением пришло действо.

      Витя напяливает на себя каплейский китель, Сашка и Лешка нацепили повязки. Поглядели друг на друга - ну, просто настоящий «ПАТРУЛЬ»!

      Через проходную не пошли. Пошли через строительную площадку мимо первокурсника из дежурного взвода. Тот, с перепугу, «чуть ли не виляя хвостом», как позже заметил Шурка Шишков, представился начальнику патруля и доложил, что «на посту происшествий не случилось».

      Через мгновение вся троица очутилась на улице и направилась в «Белый зал», где во всю уже шли танцы.

      Они шли через «Катькин сад» и радовались тому, что впереди их ждут музыка и веселые барышни.

      За ними увязалась собака. Она шла за «патрульными», словно ее вели на поводке.

      - Во! И сторожевой пес вышел на патрулирование, - заметил Леша Горелов.

      - Собака – друг человека, - отозвался Саша Шишков.

      - Какой же собака друг? - рассмеялся «начальник патруля» Витя Кулаков, - Она же не пьет.

      Его смех подхватили приятели.      

      У входа в «Белый зал», эдакое подковообразное здание, в котором во времена А.С.Пушкина и позже размещался конный манеж, они встретили молодого милицейского лейтенанта.

      - Как обстановка, лейтенант? – сразу ошарашил того Кулаков.

      - Да, все спокойно, - ответил лейтенант, - А вас, что, на усиление прислали, даже с собакой? – тут же задал он вопрос, - В зале уже один патруль есть.

      - Это хорошо. Свободен, лейтенант, - проговорил в ответ Кулаков.

      - Тээкс, -заговорил Витя, когда милиционер ушел,- два патруля в одном помещении очень много. Особенно, если принять во внимание, что в комендатуре патрульные видят друг друга. Какие предложения, господа?

- Осталось нам одно, - неожиданно шекспировским стихом заговорил Шишков, - разоблачиться и простыми мирианами явиться в свет. Доспехи боевые пусть пес наш охраняет….

      Остальные уставились на него с открытыми ртами.

      Вскоре снаряжение начальника патруля и красные повязки с надписью «ПАТРУЛЬ» лежали в кустах.

      - Охранять!– скомандовал Кулаков собаке. Пес удивительно легко послушался ему.

      Они вошли в зал. На Виктора сразу было обращено внимание присутствовавших здесь девушек.

А как же – молодой, белый китель, погоны капитан-лейтенанта, на груди наградные планки, взгляд завораживающий….

      Когда объявили «Белый танец», к капитан-лейтенанту Кулакову выстроилась очередь. А он стоял посредине зала, как «Фаянсовая киса» – «Руками не трогать!»….

      Каким образом Витька оказался с какой-то блондинкой в Ленинграде, и куда делись его патрульные Сашка и Лешка, он, наверное, и сам уже не помнит. Появился «капитан-лейтенант» в училище где-то под утро в хорошем настроении.

      Но, сняв белый китель, Витя слегка расстроился. Китель-то, если так можно выразиться, оказался не несколько, а изрядно помят и загрязнен.

      И опять Виктора выручили друзья. Дежурным по роте стоял Сержа Колпашников, который взялся вычистить командирский китель.

      Он его взял и… постирал. Спохватившись, что китель будет очень долго сохнуть и до прихода командира роты Горохова не высохнет, Сережка его высушил утюгом, а заодно этим же утюгом и погладил. Посмотрев на свою работу, остался доволен результатом и повесил китель на плечиках в шкаф.

      Витя же радовался, что сегодня воскресенье и можно отдохнуть от белоночных прогулок…. Плотно пообедав, улегся Кулаков на коечку, которая стояла в канцелярии за шкафом, и отправился отдыхать в царство Морфея.

      Его разбудила команда дневального: «Рота! Смирно! Дежурный по роте на выход!» Это прибыл командир роты капитан-лейтенант Горохов.      

      - Виктор Иванович, Вы отдыхаете? А мне вот,заступать помощником дежурного по училищу, - проговорил Горохов, зайдя в канцелярию, - ну, отдыхайте, отдыхайте.

      Он открыл шкаф, снял с плечиков свой китель и попытался его одеть на свое тело. Китель, однако, оказался ему тесноват….

      - Что такое?– удивился Горохов, - Только же в пятницу я его получил, и он был мне в самый раз, а сегодня? Ничего не понимаю….

      - Может за субботу пп-пп-поправились, товарищ капитан-лейтенант? – попытался из-за шкафа заикаясь пошутить Витя.

      Он прекрасно понял, что после Колпашниковской стирки кителек командира роты банально сел!..

      В понедельник вечером, после самостоятельных занятий,Кулаков был вызван в канцелярию к капитан-лейтенанту Горохову.

      Первое, что Витя увидел в помещении, были разложенные на командирском столе китель, снаряжение и повязки с надписью «ПАТРУЛЬ».

      - Что это? –прямо в лоб Кулакову задал вопрос Горохов.

      Витя только пожал плечами. О чем думал он в этот момент, я думаю, все поняли – грозит отставка от блондинок и брюнеток недели на две, как минимум….

      - Это, дорогой мой Виктор Иванович, самые настоящие атрибуты самовольщика, - произнес командир роты и добавил, - Вы хороший старшина роты, товарищ Кулаков, имеете богатый жизненный и служебный опыт. Но Вам следует запомнить – каким бы крутым ни был бык, а на банке все же пишут «Тушенка». Так, что две недели без берега,товарищ главный старшина.

      - Ох, не прост ты, товарищ Горохов, - промолвил про себя Витя, выйдя из канцелярии, - окружил себя опричниками да чекистами. А я-то сам? Мог бы и подумать об этих ребятах…. А как хорошо было…. Правда, вчера казалось,что суббота прошла великолепно. Но судя по утреннему в воскресенье состоянию души, это, все-таки, были Шишков, Горелов и водка….

      Но… две недели он без берега не отсидел – не усидел….

      НЕ КАПИТАН, НО ВСЕ ЖЕ СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ…

      1970 год. Этот год известен, как холерный год. Четверокурсников на практику на Черноморский флот не отправляют – карантин. Начинается учебный год.

      Карантин. Выход в город запрещен. А хочется. За заборами и стенами учебных корпусов училища кипит жизнь. Там по улицам города и аллеям парков, которыми так богат Пушкин, гуляют наши дорогие, любимые и просто девушки.

      Ох, как сердце и вся душа рвутся туда – за ограду, к ним, к этим небесным созданиям, которые стоят под окнами училища, всматриваясь в лица своих дорогих мальчиков….

      Но… карантин.      

      И, все-таки, выход был найден.

      В училище на экзаменационную сессию приезжали офицеры-заочники. В основном, это были молодые ребята с погонами старших лейтенантов. Получили они офицерские звания после завершения обучения на краткосрочных офицерских курсах. Или имея в кармане диплом о

среднем техническом образовании.

Эти парни частенько обращались к нам за помощью. Мы им делали различные расчеты или выполняли за них курсовые проекты. Благодарность их была безгранична в пределах коньячной бутылки или другого подобного рода напитка.

      И Витя Кулаков понял: «Выход на волю - это офицерская форма»!!!

      Сделав как-то курсовую работу по хитрому предмету под названием

«Теория машин и механизмов и деталей машин» («ТММиДМ»,мы эту аббревиатуру расшифровывали так– «Тут Моя Могила и Друзей Моих»), Витя и его закадычный приятель Шурка Шишков, вместо коньяка, выпросили у заочников их офицерские тужурки.

      Переодевшись в старлейтскую форму, благо фуражки у парней были офицерские (как-никак, а уже 4-й курс), Витя с Шуркой, благополучно миновали курсантика из дежурного взвода (опыт уже был), который, в свою очередь, поприветствовал их воинским приветствием, и рванули в город.

      Приобретя в магазине «Густерин» малый и большой «джентльменский наборы», парни направили свои стопы в Красное село к своим пассиям.

      Однако барышень дома не оказалось. Кулаков с Шишковым, приняв, с горя, слегка «на грудь», направились к автобусной остановке.

      Подошел автобус. Два старших лейтенанта залезли в него, и автобус повез их в сторону родного города Пушкина. У комендатуры, улица Красной Звезды, автобус остановился. Его двери открылись и, о, ужас, в переднюю дверь заходит мама их сокурсника Димки Ласкова Валентина Александровна, а в заднюю дверь заходит патруль во главес майором (как оказалось – патрульные были из Пушкинского ракетно-технического училища, вечные соперники нашего училища).

      - Витя! Что это значит? Что за маскарад? – удивленно воскликнула она, увидев обоих друзей при офицерских погонах.

      Витя, мигом подскочив к ней, дыша на нее перегаром, тихо прошептал в ухо: «ВалентинаАлександровна, ради Бога, замолчите. Потом все объясню».

      Та, ошарашено, посмотрела на Витю, потом на Сашу и медленно опустила свое тело на пассажирское сиденье. Выражение ее лица ничего не выражало….

      В это время начальник патруля, симпатичный, этакий подтянутый офицер, обратил свой взгляд на Кулакова и поманил его пальчиком к себе:

      - Товарищ старший лейтенант. Приведите себя в порядок – застегните, пожалуйста, тужурку. И товарищу своему скажите, чтобы сделал то же самое. Вы поняли?

      - Так точно! – ответил Витя и посмотрел в сторону Шишкова.

      Шурка стал застегиваться. Он поторопился выполнить «просьбу» майора, и от этой торопливости неожиданно из кармана его тужурки вывалилась бутылка вина. Она с грохотом упала на пол автобуса и подкатилась к ногам начальника патруля.

      Майор подобрал бутылку и, обращаясь к Вите, постучал бутылкой по карману его тужурки. Раздался приглушенный стук.

      - У вас тоже вино? – не удивившись, спросил начальник патруля, - А, вообще-то, вы, ребята, откуда такие будете? – продолжил он.

      - Из Ленинграда,- ответил Кулаков.

      - Значит так, товарищи офицеры, - проговорил майор, отдавая Вите бутылку, - сейчас вы выходите из автобуса, берете такси, и исчезаете из гарнизона. Ни мне, ни Вам, я так думаю, проблемы не нужны. Особенно, если учесть кто у нас помощник коменданта и кто такой начальник гауптвахты (он намекал на двух старлеев, двух «строевых зверей»– Борю Логинова и Мишу Розенблата).

      Парни вышли из автобуса, переглянулись, и … сели в следующий автобус.

      - Ну, что? На Ленинградскую? К моей Ирине? – обратился Витя к Шурику.

    Встретили их без удивления. Весело. Было много народу – какие-то студенты, курсанты училища, девушки. Много танцевали, пели песни, произносили тосты….

      Но… наступил момент, когда остались на столе одни бутылки, а в них ничего не было.

      Естественно, все присутствующие скинулись (у кого сколько было), и отправили старшего лейтенанта Кулакова и его даму, Ирину, в магазин, сунув Вите в карман авоську.

      Молодые люди зашли в магазин, купили полную авоську портвейна «777», более известный в народе, как «Три кочерги». К этому прикупили еще одну авоську закуски – спелых, и от того черносиних слив. И вышли из магазина. Они, эта пара влюбленных, присели на скамейку, выпили «на брудершафт», смачно поцеловались, покурили, и пошли дальше.

      Но наша страна, а тем более городок Пушкин, всегда славились своей истеричной непредсказуемостью.

      Внезапно Виктор услышал позади себя топот ног, и чья-то рука коснулась его плеча.

      Витя обернулся, и… с ним чуть не случилась истерика – перед его глазами стоял тот же самый патруль из автобуса. Взгляд майора не выражал никаких эмоций, кроме злости. Кулаков отдал авоську с портвейном Ирине, а сам строевым шагом подошел к начальнику патруля.      

      - Товарищ старший лейтенант, почему Вы не уехали из города? – зло проговорил майор, обращаясь к Виктору, - А ну-ка, покажите Ваше удостоверение личности, а я решу, что с Вами делать дальше. Кстати, а где второй? Вроде, он попьянее Вас был….

      И снова потребовал предъявить Кулакова удостоверение личности.

      Витя в душе выматерился, потом перекрестился – в карманах у него кроме магазинной сдачи,и то в монетках, больше ничего не было.

      Да, русские женщины непредсказуемы.

      Пока Витька в душе матерился, к майору подошла, со слезами на глазах (и когда успела) Ирина.

      - Това-аа-рищ майор, - хлюпая носом, запричитала она,- зачем Вы забираете моего жениха? Мы же никому не мешаем. Нас ждут. Дяденька майор, отпустите нас.

      От услышанного майор обалдел:

      - Это Ваш жених?

      - Да, мой жених, - ответила девушка.

      - Вы, девушка, очень красивая пара. Но, по-моему, Ваш жених очень злоупотребляет спиртным,- проговорил начальник патруля, показывая на авоську с портвейном.

      - Это мой будущий тесть так пьет, - неожиданно брякнул Кулаков.

      - Не трогай моего папу, - взвизгнула в его сторону Ира.

      Начальник патруля, видя, что назревает семейная разборка, подозвал Виктора к себе:

      - Ладно, иди. Но, - он протянул тому руку для рукопожатия,- больше не пей.

      - Почему? –спросил Виктор, отвечая на рукопожатие.

      - Эта девушка слишком умна, чтобы иметь такую… хм,попу. Не справишься…

      - Не извольте беспокоиться, товарищ майор! – ответил Кулаков.

      Офицеры козырнули друг другу, и разошлись в разные стороны.

      Около трех часов ночи два старших лейтенанта Кулаков и Шишков тихонечко поднимались в помещение своей роты.

      Каково же было их удивление, когда дневальный по роте направил эту пару прямиком в ротную канцелярию, в которой, по его словам, проходило офицерское собрание.

      Открыв дверь, они застыли в недоумении – во главе стола сидел их командир роты капитан третьего ранга Георгий (он же Жора) Вячеславович Степанов, а перед ним стояли семь таких же, как и они «офицеров»….

      Все было ясно без слов….

      ФИНАЛ…

      Карантин, как и маскарадные вылазки курсантов, несмотря на запреты и наказания продолжились. Лето, тепло, травка зеленеет, девицы в прозрачных платьицах и сарафанах, чуть ли не топлесс, фланируют….

      Ну, как здесь усидишь? И не сидели….

      В один из солнечных дней Витя Кулаков, при погонах старшего лейтенанта, в сопровождении очаровательной Ирины направлялись в сторону училища.

      Недалеко от училища располагалась закусочная под интересным названием «Три ступеньки вниз». Вот, как раз, эта парочка возле этой самой забегаловки и столкнулась с начальником паросилового факультета капитаном первого ранга Земляк Иосифом Давыдовичем.

      Витя натянул на глаза фуражку и быстро козырнул. Земляк же ответил на приветствие строго по уставу, с поворотом головы в сторону поприветствовавшего его офицера.

      От увиденного начальник факультета, нет, не опешил, он остолбенел – его рука машинально стала опускаться вниз, а лицо из нормального принимало удивленно-возмущенное выражение.

      - Кулаков! – вскричал Земляк, - Ко мне!

      Витя вздохнул и направился к начальнику факультета:

      - Товарищ капитан первого ранга, главный старшина Кулаков по Вашему приказанию прибыл.

      - Нет, нет, нет, - пророкотал Земляк, - Вы какие погоны на плечах носите? А? Какие? Я тебя, Кулаков спрашиваю….

      Витя посмотрел на свои плечи и ответил:

      - Прошу прощения, товарищ капитан первого ранга. Конечно, старший лейтенант Кулаков по Вашему приказанию прибыл.

      - Немедленно в училище! – приказал начальник факультета.

      И опять на выручку Вите пришла Ира, вмешавшись в разговор двух офицеров:

      - Товарищ капитан первого ранга! Разве офицеры флота бросают своих дам посредине улицы?

      Иосиф Давыдович Земляк был очень тактичным и воспитанным офицером, как уже говорилось ранее.

      Немного оторопев, он взял себя в руки и, обращаясь к Ирине, произнес:

      - Вообще-то, этот субъект, по фамилии Кулаков, являетсякурсантом 4-го курса. Но, все же, Вы правы.

      Он остановил такси, и они отвезли Иру домой. Земляк не стал препятствовать молодым людям прощаться, но предупредил Ирину, что ее разлука с любимым Витей Кулаковым продлится как минимум три недели.

      В училище, бросив дежурному на КПП мичману фразу: «Этот со мной!», - Земляк и Кулаков направились на факультет.

      - Переодеться и ко мне, за пряниками! – только и сказал Иосиф Давыдович Кулакову.

      Переодевшись в робу, Кулаков вошел, с низко опущенной головой, в кабинет начальника факультета. Начальник сидел за столом. Спиной к двери сидел Витин командир роты капитан третьего ранга Жора Степанов.

      Витя, как положено, представился, и снова опустил голову.

      - Ну, и как Вас, Кулаков, теперь называть? – спросил начфак.

      Вместо Вити, не поворачивая в сторону последнего головы, ответил командир роты:

      - А зовут его, товарищ капитан первого ранга, «Капитан Клосс».

      - Не понял, - встрепенулся начфак, - что значит «Капитан Клосс»? Это еще кто такой?

      Георгий Вячеславович объяснил, что «Капитан Клосс» герой модного в то время польского сериала о разведчике, который для выполнения задания переодевался в немецкий мундир.

      - Ну, что ж, «Капитан Клосс» - это хорошо. Пусть будет Клосс, - произнес Иосиф Давыдович, и объявил Вите, как и обещал Ирине, три недели без берега.

      Если откровенно, то начальник факультета очень уважал и, по-своему, любил Витю за его незаурядные знания и хорошую службу. В одном из разговоров он даже пообещал выпустить Виктора из училища сразу старшим лейтенантом.

      Не выпустил.

      А «Капитан Клосс» отслужил на Северном флоте, много лет занимаясь судоремонтом, нося на груди Приказ ГК ВМФ №195 1973 года (О судоремонте).

      Он носил погоны и старшего лейтенанта, и капитан-лейтенанта….

      Сегодня он живет в Подмосковье. Воспитывает внуков.

      Но навсегда он остался, с легкой руки Георгия Вячеславовича Степанова, «Капитаном Клоссом», готовым вспомнить годы учебы и службы, поделиться своим опытом, а,если потребуется, то и прийти на помощь.

ДЯДЯ КОЛЯ ИЛИ КАКОЙ БЫВАЕТ ПРАКТИКА…

      Приехали на корабельную практику в Североморск. Разместили нас

в 21-м тамбуре Гвардейского Большого ракетного корабля «Гремящий», ошвартованного к

Первому-А причалу. Спали на матрасах, положив их прямо на палубу тамбура, а через переборку от нас спали зенитные ракеты. Только через несколько дней нас перевели во второй кубрик.   

      После нескольких выходов в море мы получили увольнительные записки и отправились в город Североморск.

      На деревянной лестнице, ведущей в северную цивилизацию, собралась небольшая группа из Феликса Витковского, Кольки Левушкина, Генки Денисова и Сашки Ильина.

      - Что-то уменя голова раскалывается, - вдруг проговорил Феликс.

      - Это, наверное, от вчерашней качки у Кильдина, - попытался того утешить Генка Денисов.

      - Нет, Гена,- грустно отозвался Феликс, - это от сегодняшней трезвости.

      Они поднялись по лестнице и увидели невдалеке вывеску«Гастроном».

      - Вот и блага северной цивилизации, ребята, - рассмеялся Левушкин, - все за мной.

      Они зашли в магазин и образовали очередь в отдел, хотя перед ними и стояли человека три, в том числе и моряк с погонами старшего матроса.

      Этот матросик попросил у продавщицы бутылку водки. Та, в ответ, попросила его подождать пару минут и упорхнула в подсобку.      

      Через эти пару минут она вышла к прилавку и поставила перед военмором требуемую бутылку водки. Матрос протянул продавщице деньги, запихнул бутылку во внутренний карман своего бушлата и собрался, было, уходить.

      Но в этот момент в магазин заходит военный патруль во главе с командиром трюмной группы

БРК «Гремящий» лейтенантом Шиц.

      Патруль подходит к отделу, и начальник патруля обращается к продавщице: «Где?» Та показала на матроса….

      - Все. У меня больше нет друзей, - прошептал Сашка Ильин.

      - Почему? -также шепотом спросил его Колька Левушкин.

      - Я не пью, -с сожалением прохрипел Сашка.

      - Нам, пожалуйста, 200 граммов конфет «Мишка на Севере», - протягивая продавщице деньги, попросил Гена, глядя на патрульных.

      Друзья вышли из магазина и остановились, переваривая увиденное. Они закурили и, молча,уставились друг на друга.

      - Да, ребята, «добрая» продавщица – главная причина выполнения плана гарнизонной комендатурой, - иронично засмеялся Феликс и показал пальцем в направлении здания ресторана, сияющего своими окнами, - может туда? – добавил он, уже хохоча.

      И все повернули головы в сторону ресторана.

      - Давно прибыли? – вдруг раздался незнакомый голос, - Откуда прибыли, ребята? – продолжил ласково этот же голос.

      Все обернулись.Перед ними стоял невысокий, в непонятномвозрасте, с приятным лицом мужчина - этакий домашний мужичок.

      Он улыбнулся:

      - Давайте деньги, я схожу. А вам туда нельзя, - промолвил домашний мужичок.

      Минут через десять он вернулся, неся в руках большую бутылку ямайского рома «Негро».

      Мы предложили ему выпить, но он сослался на то, что здесь многолюдно, что гуляет патруль, и предложил идти за ним.      

      Он привел нас к двухэтажному деревянному дому, в котором подъезды были по бокам фасада дома. Причем у подъездов были устроены, если так можно сказать, беседки, опутанные какими-то «северными лианами», закрывающими внутренность беседки от постороннего взгляда. Внутри оборудован столик и скамейки вдоль ограды беседки.

      Вот сюда нас и привел дядя Коля, как он нам представился.

      Он забежал на второй этаж к себе в квартиру, и через пять минут на столе в беседке появились моченые яблоки, соленые грибочки и куски копченого палтуса.      

      - Ну, дядя Коля, мы всякого повидали, но такого гостеприимства… - проговорил Коля Левушкин и развел руки, одновременно выставляя левую ногу вперед в средневековом поклоне.

      Выпили по первой. Закусили. Закурили. Вспомнили продавщицу из магазина. Налили по второй.

      - Эх, видел бы нас в данный момент начальник патруля лейтенант Шиц, - начал, было, Генка Денисов.

      Его перебил Феликс.

      - Ага! И препроводил бы нас, с огромным своим удовольствием, в комендатуру, - закончил он фразу, начатую Генкой.

      - Эт-то точно, - подал свой голос Саша Ильин и продолжил сквозь, внезапно начавшийся смех, - он кинулся бы к рыжему Феликсу на грудь (потому что он рыжий, высокий – самый из нас заметный) и прошептал бы:

«Не соизволите ли, уважаемые товарищи курсанты, проследовать, тэсэзэть, в гарнизонную комендатуру, где и пройдет некоторая часть вашей, тэсэзэть, практики…» И прослезится.

      И все подхватили Сашкин гомерический смех.

      - А чего далеко ходить? – вдруг подал голос дядя Коля, - Да, вот она – эта самая гарнизонная комендатура и гауптвахта при ней здесь же.

      Он раздвинул «северные лианы» и мы разом замолкли – метрах в пятидесяти от беседки, в которой курсанты Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища, в компании домашнего мужичка дяди Коли, пили ямайский ром «Негро», располагалось здание гарнизонной комендатуры.

      - Не боись, мужики, - с каким-то хриплым смехом проговорил дядя Коля, - Они здесь не ходят, туточки им не интересно. У них маршруты туточки не определены. Они там ходят, где народу много….

      С тех пор в увольнение мы ходили только к дяде Коле. Изредка, правда, посещая улицу Сафонова….

      Мы сдружились с семьей дяди Коли. Помогали делать уроки «Маленькому оболтусу», как называл своего сына дядя Коля, кололи дрова, застольничали уже не в беседке, а за семейным столом, и хохотали, слушая по радио прогноз погоды….

      - Сегодня в нашем городе минус пять градусов тепла, - комментировал его Сашка Ильин.

      Жаль только, что быстрее сроков практики закончились курсантские деньги…. А потом поезд умчал нас в Северную Пальмиру.

      КТО КУДА ИЛИ КОГО КУДА…

      «Флоту нужны не только грамотные, но и исполнительные офицеры»

      И.Д.Земляк      

      Многие из выпускников мечтали попасть служить на Северный флот.

      Посудите сами: час лёту до Питера, полуторный оклад и прочие бонусы. Да, желающих было много, а мест на том самом Северном флоте было мало. Вот ротный командир и ввел систему поощрительных баллов, которую вел на огромных размеров простыне. Это была хитрая система учета полученных средних баллов на экзаменах, всевозможных зачетах и прочих игровых моментах, которые должны были служить объективным поводом для распределения выпускников по флотам.

      Вроде, как демократия, открытость и гласность.

      Но как-то по весне, как раз при решении вопросов по распределению среди выпускников флотов, в роту прибег посыльный от дежурного по училищу, и, трясущимися губами, сообщает ротному, что его к прямому проводу требует Главнокомандующий Вооруженными силами стран Варшавского Договора маршал Советского Союза Куликов.

      Тот, естественно, мухой вылетел из канцелярии, полетел и влетел в рубку дежурного по училищу, где имел место интересный диалог:

      - Товарищ маршал Советского Союза, капитан 3 ранга Готальский по Вашему приказанию к телефону прибыл! (все это по стойке смирно)      

      - Товарищ Готальский, у вас служит курсант ……?      

      - Так точно, товарищ, маршал Советского Союза!!! (стойка – еще смирнее)

    - Куда он у Вас едет служить?      
      - На Тихоокеанский флот, товарищ маршал Советского Союза!!! (ротный – растущая вверх струна)      
      - Нет, товарищ Готальский! Это Вы едете служить на Тихоокеанский флот, а курсант….. едет служить на Север. Вам всё понятно?      

    - Так точно, товарищ маршал Советского Союза! На Северный флот за отличные показатели в БП, ПП, ФП и пр.пр.пр. (смирнее стоять невозможно, но ротный умудряется это сделать – маяк «Александрийский»)      

      - Вы всё правильно поняли, товарищ Готальский. До свидания.      

      Трубка на том конце была повешена еще до того, как ротный успел выдохнуть.

      И курсант …поехал служить на Северный флот, а ротный принял под свое командование очередную порцию будущих лейтенантов….

Продолжение следует...

Аннотация Части Второй - ФЛОТ И ОКОЛО НЕГО…

   Лейтенанты флота…

      На флоте не было бы адмиралов, если не было бы лейтенантов......
 

Камранг

(Нахимоза)
  14  День пограничника  2021-01-18  0  618
Предисловие:
И это тоже было...

      Хорошему человеку и командиру Борису Пленкову

      «Самым опасным человеком на корабле является - матрос с краской».

      Утверждают, что это – древний «Корабельный устав»…

Утро выдалось теплым. Солнце освещало прекрасную панораму Камрангской бухты.

Легкий ветерок приносил неповторимые запахи океана. Небольшие волны слегка покачивали эскадренный миноносец «Неспокойный», ошвартованный к пирсу порта Камранг. В унисон ему, покачивались, ошвартованные к другой стороне пирса, вьетнамские сторожевые корабли.

На ходовом мостике принимали солнечные ванны оба командира «Неспокойного» - два Бориса. Не удивляйтесь этому. Один командир был штатный, а другой – дублер, проходивший стажировку перед поступлением в Академию Советской Армии.

Припекало.

В тени борта «Неспокойного», свесив ноги с пирса, ловили рыбу вьетнамские моряки. Это мероприятие проходило у них весьма шумно, их галдеж допекал Бориса – штатного, и, абсолютно, не волновал Бориса – дублера, все мысли которого были уже в кабинете Начальника академии на собеседовании.

- Слушай, Боря. Спустись на пирс и прикажи патрульным убрать вьетнамцев от нашего борта. Они хоть и друзья, но, черт его знает – что они могут учудить… обстановка-то – боевая! – просит «штатный» «дублера».

Боря – «дудл хоум», как он сам себя называет, кряхтя, спускается с мостика на палубу эсминца, подпрыгивая (палуба-то горячая от солнца) несется по ней к трапу.

- Хоть бы палубу поливали водой, - кричит он на вахтенных, - совсем от жары обленились, так и поджаритесь! С кем домой пойдем?!

Борис – «дудл хоум» подзывает к себе начальника патруля и, с чувством, приобретенным на горячей палубе, начинает «разнос»:

- Лейтенант! Вы где несете свою службу?

Патрульные матросы отбежали на дальний конец причала, дабы уберечь себя от «разноса», учиненного «командиром в кавычках», как они его за глаза называли.

Лейтенант стоял вытянувшись в струнку. По его лицу и спине лил пот, который стекал по молодому телу как водопад.

- Страна, в которой Вы, лейтенант, в настоящее время имеете счастье нести службу, длительное время пребывала в состоянии войны с Североамериканскими Соединенными Штатами и, черт его знает, с кем еще. Вы, едрр-рр-енна, вошь, понимаете – что это значит?

Лейтенант начинает впадать в прострацию – то ли от жары и все разъедающего, хуже ржавчины, пота, то ли от получаемого урока истории и все сокрушающей дисциплины.

- Это значит, товарищ лейтенант, что сопредельные матросы хоть и друзья, но береженого - Бог бережет. Мало ли, что у них в голове. Мало ли, что они могут подсунуть под борт нашего с Вами корабля…

Он лезет в карман своих шортов и… достает оттуда кусок мела. Затем наклоняется и рисует на пирсе меловую линию:

- За эту линию соседей не допускать! Считайте, что это граница!

«Дудл хоум» поворачивается и, напевая – «…часовым ты поставлен у во-рот…», направляется к согретому солнцем ходовому мостику, он щурится от падающих на его озаренное счастьем, от выполненного задания, лицо лучей белого светила.

Лейтенант – начальник патруля присаживается на швартовную тумбу в тени борта эсминца – ему плохо, ему хочется домой в Сибирь, где снег белее, чем вьетнамское и африканское солнце вместе взятые, где текут Енисей и Ангара, а не эта вонючая желто-водная речка со странным названием Меконг...

Следующим утром у трапа корабля останавливается автомашина советского консула. Он взбегает на борт, на лице тигриное выражение – он готов всю команду этого железного «ящика с пушками» сожрать вместе с костями:

- Вы что себе позволяете! – кричит он на обоих командиров, - Нате! Читайте! – и протягивает им какую-то бумагу.

Это была нота Вьетнама Советскому Союзу – зачем, мол, кусок территории отрезали от суверенного государства.

- Как отрезали? – хором возмутились с удивлением оба Бориса.

- А Вы поглядите на пирс, потомки Ушакова. Это Вам не остров Корфу, а дружественная нам страна! – далее шла не совсем дипломатическая речь нашего консула.

Картина, представшая перед взорами командиров и остальным корабельным «генералитетом», поразила их параличом с немотой – вдоль пирса, там, где Борис - «дудл хоум» мелом обозначил так называемую «границу», яркой красной краской была обозначена натуральная граница. С одной стороны линии сияла надпись «СССР», а с другой стороны сверкало «СРВ»...

- Что делать будем? Они требуют сатисфакции, – продолжил консул, уже сидя в командирской каюте и держа в руке стакан с коньяком. Ой, оговорился... стакан с "адмиральским чаем"...

- Что делать? Что делать? Я рисовал, мне и отвечать, – выдавил из себя «дудл хоум», чокаясь "заваркой" с консулом...

Его отправили в Союз на танкере. Двери Академии Советской Армии для Бориса-"дудл хоум" окрылись только через год, когда вся эта история позабылась, и превратилась в анекдот. Красная линия, нарисованная каким-то матросом вдоль пирса, мы потом смотрели на карте, делила порт Камранг ровно на две части и отрезала от страны неплохой и довольно-таки удобный, с точки зрения стратегии и тактики, кусок земли.
 

А, ерунда...

(Нахимоза)
  14  Шоу-бизнес  2021-01-17  0  333
Предисловие:
Честное слово - не вру...
А, ЕРУНДА...

Эту историю мне рассказала моя знакомая, которая в описываемое событие работала в отделе «Продовольственной программы» (были в то время такие отделы) одного из приморских райкомов.
В этот приморский город приехала на гастроли очень модная и популярная тогда певица. Так как город был приморский и у его причалов стояли военные корабли, то было принято решение покатать эту певицу по заливу и показать красоту побережья.
В «подруги» этой даме, на время экскурсии, и «назначили» мою знакомую, которую звали Людмила.
К причалу подошел адмиральский катер. На мостике, рядом с командиром катера, во весь свой рост возвышался широкоплечий старший лейтенант Женька Афанасьев, который должен был присматривать за всеми пассажирами и охранять (в случае чего спасать) дорогую гостью.
Все «погрузились» на катер, и он, с экскурсантами на борту, отчалил от стенки.
В каюте был накрыт стол.
- Людка, - обратилась певица к своей «подружке», - давай выпьем.
- Так я не пью, - ответила та.
- Не поняла, - удивилась певица, - что значит - не пью?
- То и значит, - засмеялась Люда, - вообще не пью. Ни водку, ни вино, ни коньяк. Даже пиво – и то не пью….
- И как же ты живешь? – еще больше удивилась певица, - без этого удовольствия жизнь преснеет, - сказала она и прикурила сигарету.
- Ничего, - после затяжки продолжила певица, - я тебя научу.
Но сколько не билась «модная и популярная» на «учительской» стезе, ничего путного из этого не получилось.
К концу экскурсионного похода адмиральского катера по шхерам и бухтам этого приморского залива дорогая гостья еле держалась на ногах.
А ведь надо было еще с катера на причал сойти – а никак….
- А! Х... х... Ерунда! – произнесла певица, которую мотало из стороны в сторону, как парусник в крутой шторм, - меня флотские офицеры на руках вынесут….
И пристально посмотрела в сторону Евгения.
Пришлось Женьке Афанасьеву брать эту не очень легкую ношу на руки и переносить ее на берег. Отцепилась от Женькиной шеи певчая дамочка только тогда, когда Женя «грузил» ее в автомашину.
Последнее, как рассказала Люда, что она увидела в этот день на пирсе – это рука певицы, схватившая Женьку за воротник его кремовой рубашки, и затащившая его в адмиральскую «Волгу».
Концерты очень модной и популярной тогда певицы состоялись только через три дня.
А пить Людка так и не научилась.
P.S. Уезжая, певица попросила КомФлота, чтобы её в следующий раз встречал, как она сказала - ... этот капитан. Через три месяца Женька Афанасьев получил, досрочно, звание капитан-лейтенанта...
 

Опасный рейд

(Кнут Изад)
  34  Про пиратов  2019-12-26  6  9109
Команда товьсь, кингстоны к бою!
Продуть торпедный аппарат!
Эсминец наш дымит трубою,
Застыв на рейде как снаряд.

Багры наточены как бритва,
Начищен добела бушлат,
А значит мы готовы к битве,
За нами море и Кронштадт!

С эскадрой драться, вот потеха,
Нам мужества занять нельзя,
Баркасы щёлкать как орехи,
Устава флотского стезя.

Мы дали залп по перископам,
Охвачен паникой фрегат,
Чадит горящим эскалопом,
И кровь кипит как лимонад.

Вот крейсера заходят справа,
Их точно свора, может две,
Послала нас сюда держава,
А значит точно быть беде.

Линкоры бросились в атаку,
Брони булатные бока,
Мы их заставим жидко плакать,
Но это позже, а пока,

Закурит лоцман папиросу,
Балтийский крепкий табачок,
Доверит юному матросу,
Руль деревянный как сучок.

А сам за подвигом в подсобку,
Врагу зайдёт в глубокий тыл,
Из днища дредноута пробку,
Открутит из последних сил.

Лопат до нескольки шрапнели,
Засыпал в пушку я битком,
Врага смело как от метели,
Обдав смертельным кипятком.

С гранатой бросившись под катер,
Погиб наш юнга храбрецом,
И даже капитан на скатерть,
Слезинки уронил лицом.

Как зубья адской мясорубки,
Винт крутит волны за кормой,
Лежат от кубрика до рубки,
Тела остывших, как зимой.

Разбит шимозую фарватер,
Из ватерлинии пунктир,
И скалит зубы аллигатор,
Кровавый предвкушая пир.

Команда просит рукопашной,
Её надоело по тылам,
Вприсядку сгрудилась на башне,
И по каютам пополам.

Не запятнав кальсоны страхом,
Лишь крепче стиснув такелаж,
Наш боцман распахнув папаху,
Повёл в атаку экипаж.

Сухой удар, тарана выстрел,
Вступила битва в абордаж,
Стремглав, влиятельно и быстро,
Из кобуры достав палаш,

Колю врагов туда где густо,
А где не густо не колю,
И треснул череп как капуста,
Об борт ударив кораблю.

Мы взяли флагман в жуткой сечи,
Ах сколько полегло ребят!
От сабель, ружей, злой картечи,
В руках сжимая автомат.

Нас только трое, я и юнга,
И лучше мы пойдём на дно,
Чем плен тюрьмы, сырого кунга,
У русских так заведено.

Умрём с не сгорбленной спиною,
С походной песней на зубах,
Наш голос веет над волною,
Шумит листвою на дубах.

В той песне слышен дым отчизны,
Суровой вахты ратный труд,
Тоска по дому с тёплой клизмой,
И неизведанный маршрут.

В той песне мужества до края,
Святого подвига алтарь,
Взаимовыручка мужская,
Когда делили мы сухарь.

Пускай услышат наши дети,
Их внуки, пращуры, сыны,
Мы в рейд уплыли на рассвете,
Так не дожив до седины.
 

Воздушная часть парада ВМФ

(Дейтерий)
  58  День авиации  2019-07-28  2  2884
Жми сюда

Всем попало в объективы,
Как бесстрашно и красиво,
Поддержать с небес сумев
Славный праздник ВМФ,

Пролетая над эскадрой
Кораблей в строю парадном,
Наш Морской Воздушный Флот
Все традиции Жми сюда блюдёт!
 

Флаг на штоке ходовой!

(юрок)
  42  Смешные стихи  2019-07-28  2  789
С Днём ВМФ! Россия!

Доставай, Петрович, дудку!
Боцман в прошлом,как никак!
И труби друзьям побудку-
Ходовой приподнят флаг!
Камбуз манит закусоном,
Капитан дал полный ход!
Склянки режут воздух звоном!
Вам линкор - не пароход!
Обозначен путь в фарватер,
Крикнул кэп - отдать концы!
Под уверенность - не хватит!
Мчат в сельпо опять гонцы!
 

День ВМФ 28.07. рубя правду-матк ...

(takamisakari)
  42  Про армию  2019-07-27  3  1264


Военный Флот Морской! В Печали
Я этот Праздник отмечаю.
И Корабли, что на причале,
Меня безмерно огорчают..

Не принято у нас на праздник,
Слов неприятных, даже резких,
Не скажет конченый проказник,
Страшась обструкции не децкой..

Тем, кто не в теме, поясняю,
Наш Флот ужасная проблема,
В порту стареет и ветшает,
По факту он уже эмблема..

В моря ходить уже не модно,
И дело это, как-то пресно.
В Штабах Чины растут свободно,
В Москве от Адмиралов тесно..

Грущу, смотря на офицеров,
Как матерясь без перерыва,
И набивая себе цену
Гоняют юношей призыва..
(Противная довольно сцена.)

Под вечер, в ресторане пьяным,
Хватая местных шлюх за вымя.
О Чести выступают рьяно,
И тратят деньги судовые..

Да ну их к Чорту. Что же взять с них?
Исправить всё пустое дело.
И Флоту посвящая стих,
Все тайны разглашаю смело..



Милитаризм:
Звезда упала на погон      Жми сюда
Призывник      Жми сюда
Про срочную      Жми сюда
23-е февраля      Жми сюда
Военный билет      Жми сюда
Утро 23-го февраля      Жми сюда
Бред 23.02.      Жми сюда
Принимая поздравления 23.02.      Жми сюда
Пехотинец Рамзан      Жми сюда
Армейских приключений      Жми сюда
05.11. Д. Военного Разведчика      Жми сюда
27.07. День ИЛИ      Жми сюда

Праздники. Многа..      Жми сюда

 

Мухобойка

(Александр Мерзляев)
  58  О насекомых  2018-07-08  2  1377
Нынче видимо со скуки,
мухобойку взял я в руки,
приготовил даже лыжу,
только мух вокруг не вижу,
час сижу на видно мух,
напрягаю страшно слух,
как Главком начала боя,
жду четвёртый час её я,
за окном бренчит телега,
отвлекая мысль "стратега",
слышу как напрягся дом,
мышь скребётся за углом,
не слыхать сверчка за печкой,
пахнет шпротами и гречкой,
ловля мух процесс серьёзный,
но мужик я одиозный,
разложил, что в доме есть,
даже некуда присесть,
мёд, варенье, шоколад,
а они всё не летят,
трёхлитровый бутыль с пивом,
хоть и служит лейтмотивом,
мне оно сидеть в засаде,
на фига скажите ради,
провожу вот так вот дни я,
кстати, не "шизофрения",
спросишь ты какого хера,
просто жизнь пенсионера,
просыпаешься со сна,
жизнь бесцельна и пресна,
а душа и хвост трубой,
как когда-то рвутся в бой,
кортик спит и спят медали,
они всяко повидали,
даже старая шинель,
села видимо на "мель"...
Как сказал Главврач мне - Саша,
незавидна твоя "чаша",
от ракет своих и пушек,
ты совсем слетел с "катушек",
отвлеклись от своих "мух"
и давай поправим "дух",
я привёз хорошей водки,
разольём давай по "сотке",
режь скорее колбасу,
ведь День флота на носу...
"Мух" послал я тут же в ж.опу,
пили с ним мы всю субботу
( кстати, тёртый он калач,
корабельный в прошлом врач ),
мы с ним дружим сорок лет
и от нас вам всем привет,
а воскресным утром рано,
мы под "тяжестью" наград,
с ним пойдём согласно плану
на Неву, смотреть парад!

Последнее воскресенье июля, 29
числа - День военно-морского
флота! С Праздником Дорогие
ветераны и ныне зравствующие!
 

Военно-морские рифмы

(Станислав Абрамов)
  78  Юмористические книги  2018-03-10  5  5242

Своим флотским друзьям и сослуживцам посвящает Автор, капитан 1-го ранга в отставке, этот сборник весёлых стихов.
Для соблюдения военной тайны названия боевых кораблей и некоторые фамилии изменены. Всё остальное – чистая правда, слегка зарифмованная.
Прошу меня хвалить и ругать. Сборник как электронная книга размещен на сайтах:
Жми сюда
Жми сюда
Жми сюда
Жми сюда
Жми сюда
Жми сюда
Жми сюда
Жми сюда
Жми сюда

ЧАСТЬ I. РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ "ПРОНЫРЛИВЫЙ".

Остаться на века

Сегодня с той поры прошло немало лет,
Но помню кое-что о славном корабле.

И если кто меня совсем некстати спросит:
– Как назывался твой большой ракетоносец?

– "Пронырливый"! – ему отвечу горделиво, –
Название тебе подсказывает вывод?

Вот именно пройдёт пронырливо и смело
Хоть боны, хоть Босфор, а то и Дарданеллы,

По цели нанесёт удар ракетой вдруг,
Ракетой, что пальнул товарищ Поминчук

Прокопий – ведал он артиллерийской частью,
(А я электрик был, имел такое счастье).

О Проше почему рассказ я поведу?
Да потому что П имею я ввиду.

Порою командир сойдёт гулять на берег
И целиком корабль Прокопию доверит:

– Чтоб было всё тип-топ!
– Есть! – отвечает тот...
И через пять минут он сварщика зовёт.

Подкову показав, командует ему:
– Приваришь, Иванов, эмблему на корму!

А в следующий раз объявит Иванову:
– Приваришь, Иванов, на камбузе подкову!

Затем – и на трубу, фок-мачту, на шкафут…
Подковы, что грибы, на корабле растут.

По пьяни Поминчук нам пояснил однажды:
– В истории свой след оставить должен каждый.

Чтоб не пропасть навек затерянным в толпе…
Проны́рливый – на П, и Поминчук – на П!

"Проны́рливый" – давно, увы, металлолом,
На берег мы ушли, но я с Поминчуком

Согласен и навек кривые строчки эти
Оставлю, как свой след, вам, черти, в Интернете!

Пусть не оставлю, пусть развеюсь, словно пар, но
Великой букве П – жить долго популярной.

15.11.2014
***

Военно-морской поход на Грузию

Было времечко, наш Флот Краснознамённый
Уходил не слишком далеко за боны.

Выйдем в точку, забабахаем в мишень
И вернёмся в Севастополь через день.

Но по осени почти что каждый год
Намечался мандариновый поход,

Или штурманский, как значился в отчёте,
Потому что надо было в город Поти,

То есть бывшую тогда морскую базу
Угодить, с прокладкой курса не промазав.

Как завещано ещё царём Петром,
Был бы Флот у нас, а гавань мы найдём!

И ещё у нас с Серёгою задача –
Намечалась: самогон кавказский – чача.

Знатоки уведомляли: "Чача в Поти?
Заходите в каждый дом, её найдёте".

– Гамар джоба! – говорит хозяин пылкий, –
Скока, литра?.. Эта будит два бутылки.

Сомневаемся:
– А чача-то крепка?
– Чтоб в минэ совсэм отсохнут языка!

Вай, зачэм нас обижаэшь, гэнацвалэ,
Мы когда тэбэ плохого наливали?!

И плеснув товар на стол в широком жесте,
Запалил его на самом мокром месте,

Синим пламенем заполыхала сакля!..
Все сомнения у моряков иссякли.
***

В нашей гавани тонули моряки

В Севастополе июльская жара.
Утюгами раскалились крейсера,

Да и прочие бедняги-корабли
В адмиральский час совсем изнемогли.

Вот спускается за борт железный трап,
Разрешается купание, ура!

Покупались, возвратились на расчёт,
Все в строю, но одного недостаёт…

А поскольку в Черном море нет акул,
Дело ясное – бедняга утонул.

Адмирал наш в тот же день издал приказ,
Чтобы легкий корабельный водолаз

Обеспечивал купание и впредь
Утопления в командах не иметь.

Ну-с, по флоту Черноморскому всему
Отработали – так точно!..
Одному

Моряку, однако, вновь не повезло
Или сам он утонул кому назло.

Адмирал вошёл в большой ажиотаж:
– Стервецов отныне вывозить на пляж,

Не пущать нырять на рейде и с борта́,
Если плавать не умеют ни черта!
Чтобы доктор был, а также водолаз!..
Третий канул, игнорируя приказ.

И тогда строжайше было решено:
Срочной службе запретить купаться!.. Но

Вот выходит в увольненье экипаж,
Все рассыпались, у каждого – свой пляж.

Черноморец к черноморке подойдёт,
Сделав корпусом галантный разворот:

И девица понимает, что к чему,
Укрывает форму флотскую ему

Невоенным сарафанчиком своим…
Для ареста воин стал недостижим.

Понапрасну вдоль дрейфуют патрули –
От купания матроса отрулить.

А матрос – в чем удивительная суть:
Перестал матрос в воде морской тонуть!

Подтверждает и статистика всерьёз:
Море то же, но не тонет в нём матрос!

Тут и осень показалась наяву.
Адмирала Главный Штаб забрал в Москву.

10.11.2007
***

Быль о компоте на Флоте

Хорошо кораблю отмечать день рождения,
Потому что когда ещё пустят на борт
Этих женщин красивых без исключения
И крикливых детишек, когда ещё торт

Будет ждать на шкафуте своей трепанации,
И орать на все сто децибелов трансляция?!

Только пить не положено, пить, в смысле, выпить:
Некий штурман по пьяни садился на мель,

Даже старший матрос чуть не гикнулся в ИП'е ,
Кислороду не сдался сустаточный хмель.

Потому от Главкома приказ громовой
Испустили низам, то есть нам: "Пьянству – бой!"

Мы сидим за своим лейтенантским столом.
Приглашаем Максимыча: "Выпейте с нами!"

"Издеваетесь? – нам отвечает старпом, –
Предлагайте компот вашей старенькой маме!"

И однако стакан опрокинул моряк:
"Молодёжь, да ведь это армянский коньяк!..

Кто доставил спиртное сюда?" – Тишина
На четыре секунды сгустилась над местом.

Наконец, доложил я: секретно жена
Принесла мне ноль-пять… "Трое суток ареста!..

Эх, обидно: бывают подруги законные…
Лейтенант! А давай – обменяемся жёнами?"
………………..
Сколько времени с этой поры пробежало!
Ты могла бы дойти до жены адмирала…

12.06.2009

И т.д., всего 4 части
 

Старый мичман

(Стасюлевич)
  60  О городах  2017-08-22  2  2193

Недобритый, с перегаром
На плацу стоял Кронштадт
И подбитой «левой фарой»
Взгляд бросал на Ленинград.
Там студентки и веселье
Разукрасили прошпект,
Их не мучает похмелье,
Там совсем другой аффект.
Адмиральская столица:
Кортик, дама с коньяком
И лощенные, ***, лица
С черноморским говорком.
Плюнул мичман на брусчатку,
Положил бычок в карман,
Матюкнувшись для порядку
«Зюйд-зюйд-вест!
      Встречай, шалман!»
Завтра вахта в Арсенале,
Грузим мины в эМПКа,
Ну, «а потiм знову к Вале»
Греть хохляцкие бока…
…Дед в тельняшке под Полтавой
Смотрит хмуро на плакат
« Украине вильной слава!
Кто не скачет – русский гад»
Вспомнил Вальку-повариху,
Раскрошив на шлях тютюн.
Сгрёб бумажку и под стриху:
«Пригодится мне в гальюн»
 

К МОРЕМАНАМ БЕЗ СОМНЕНЬЯ

(ЮРИЙ ИВАНОВ)
  81    2017-07-30  3  2778
Поздравляю всех моряков Хохмодрома
      с ДНЁМ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА !!!

К мореманам, без сомненья,
Я, чтоб да, скорее нет,
Разве летом в воскресенье
Вдруг взбредёт купить билет

На прогулочный, на катер,
Чтобы лихо, без ножа,
Рассекать реки фарватер
Сердцу милого СожА.

С верхней палубы плавсредства
Наблюдать роенье масс
По брегам реки и детство
Вспоминать в который раз.

И потратив время с толком,
Ощутить себя тайком
Не морским, конечно, волком,
А, хотя б, речным щенком...

Сож - левый приток Днепра.
 

КО ДНЮ ВМФ РОССИИ

(Леонид Мелас)
  86    2017-07-27  2  2922

МОРЯЧОК
Говорю про то, чтоб вы поняли:
Ни пруда вокруг, ни реки.
За ведро воды в преисподнюю,
А меня несёт в моряки.

Бабка София – муха сонная,
А рассердится – динамит.
«По башке тебя, или по носу,
Может боль тебя вразумит.

Лишь один вопрос опрокинул жизнь,
Когда стукнулся о косяк:
Упаду за борт и кувалдой вниз?
Или выплыву, как гуся?

Но проверить как? Даже, если пьян,
Негде в Выселках утонуть.
Ну, а там, а там – море-океян!
Торбу за спину, да и в путь.

В моряки меня сразу приняли,
Майку выдали с полосой
И отправили, то ли в Индию,
То ли в Африку за хамсой.

А на море шторм, мачты, как змея.
Помоги нам, бог, вынести!
Капитан уснул, судно вывел Я….
Поскорей бы нам вырасти!

Морячок исп. С. Рудых Слова Л. Мелас
[Видео]
 

День ВМФ России!

(kekc)
  95    2017-07-27  10  3682

Если не знает день этот кто-то,
Слушай сюда, тюлень:
Это военно-морского флота
Родины нашей День!

Флот это то, что до самой тризны
Гимном в душе звучит.
Это морских рубежей Отчизны
Мощный, надёжный щит.

День ВМФ! Позабыли вдруг вы
Что значат буквы три,
Это не просто больших три буквы –
Это души внутри:

Рост не квасного патриотизма,
Трезвый на флот наш взгляд.
Это – здорового оптимизма
На год вперёд заряд.

Это не просто большая дата,
Лета заглавный титр.
Это на грудь в кабаке Кронштадта
Принятый с другом* литр.

Это не просто в помаде тельник,
Песни под алкоголь.
Это ещё сушняк в понедельник
И головная боль…

______
*Нету в Ленобласти друга ближе –
В плане духовных скреп.
Это не с Гапсельги хрен на лыжах –
Ранга второго кэп!
 

С Днём ВМФ!

(юрок)
  47  Поздравления  2016-07-31  0  1894
С Днём ВМФ , страна!

Чернозём округу кроет вместе с матом
И дорогу чертит килем колея
Шерудят у печек бабоньки с ухватом-
Моряков по сёлам (вобщем много)

Отражает небо мерный и гранёный
По полоску двести в доблести стакан
Контингент России морем упоённый
Воротится ночью вдоль упругих вант

Кортик бескозырка тельник и пилотка
Боцманская дудка издавна реликт
На стене под рамкой засияла фотка-
У капраза очень очень бравый вид!!!
 

День ВМФ

(Стасюлевич)
  74  Ироничные стихи  2016-07-31  2  3499

Колосятся мачты,
Пьяные команды
Ссут на пирс, все кнЕхты полоща.
Я кричу "уроды",
Возбуждая гланды,
И ловлю на удочку леща.
Засыпает город,
Ждут подарки ****и,
Запад нас окутал темнотой.
Отказал Тамаре,
Не ответил Наде,
Я сегодня, девки, холостой.
Лодка и моторчик
С прозвищем "Я Маху",
Ломоносов слева, справа пляж.
Что для счастья надо?
Небо да рюмаху,
В преферансе мизер и марьяж.
Завтра понедельник,
Те же и уроды
Деньги не заплатят нам за газ,
Но сегодня праздник,
Позабыты годы
И сухой ещё боезапас.

--
Отправлено из военно-морского блокнота
 

О коньяке не думай свысока

(Станислав Абрамов)
  90  Про споры  2015-09-13  8  4747
Быль. Крымчанину Борису Савченко,
      открывшему, чем пахнет французский коньяк Bisquit
      и москвичу Эдуарду Айриянцу


О коньяке не думай свысока,
Мол, далеко ему до самогона,
А кое-кто считает, что слегка
Он мылом отдаёт не благовонным.

Не думай плохо о друзьях своих
Лишь потому, что гады не стерпели,
Бессовестно сожрали на двоих
Отправленный посылкой через них
Подругою грузинский Энисели.

Однако ближе к теме загребу
Под Севастополь, там во время óно
Коньяк определил мою судьбу
При помощи Министра Обороны,

Который прибыл к нам на корабéль,
Который вдарил пó морю ракетой,
Которая попала точно в цель,
С которой не всегда бывает это.

Победу скромный увенчал банкет,
Где автор ваш к Министру Обороны
Приблизился учтиво тет-а-тет
И доложил, что он большой учёный,
А защититься в море – мочи нет.

Он был всего-то навсего комдив
Четырёхзвёздный в звании каплея,
Но Маршала Союза убедив,
Сработала нахальная идея.

"Так сунуться мог только идиот! –
Мой командир, презренья не скрывая,
Шипел, – начальство в голову возьмёт:
Не комсостав у нас, а раздолбаи"…

Вот в Питер отослали моряка
Научных достигать глубин и целей,
Проспорил друг бутылку коньяка:
"Не подойдёшь! А подойдёшь – пристрелят."

А если бы проспорил я – ему,
Добавилось бы в жизни мне печалей?
Как миленький бы проживал в Крыму
На берегу, под солнцем и так далее, –

В краю, который с некоторых пор
Приобретён, я думаю, на спор.

12.09.2015
 

В отражении былого

(Александр Мерзляев)
  70    2015-08-20  2  3180

Короче дни, длиннее ночи, мелькают тени, факты, лица,
      цикада за окном стрекочет, уже три ночи мне не спится,
    судьбой очерчена "орбита", я двадцать лет уже как "зритель",
тревожно спит давно забытый, в шкафу морской парадный китель,
      с тобой мы держимся за руки, не стёрты важные слова,
      растут и крепнут наши внуки, лишь побелела голова,
      но не забыты гарнизоны, да мой тревожный чемоданчик,
      в саду пострижены газоны и не скудеет ресторанчик,
    в шкафу "насупился" мой кортик, похоже прячется от стресса,
нам как-то крикнул пьяный дворник, что "колбасу" пора им резать,
      в коробке, кстати, заскучали не юбилейные медали,
      одна сказала - Ты забыл, как своей жизни не щадил,
   тебя одно, мой Друг страшило - Не встать с похмелья на развод,
      хлебнуть технического "шила" и опоздать на "пароход",
   друзей не помнишь, стыд и срам, один напился как-то в "хлам",
      а помнишь "жилы" как ты рвал, как нас когда-то "обмывал",
      от нас спешишь отгородиться, а мы хотим тобой гордиться,
    тут из кладовки партбилет, прислал вдруг "пламенный" привет -
      Чего притих, "перерожденец", идей буржуйских извращенец,
"плоды" вкушаешь "перестройки", а вид как будто бы с "попойки",
    воротишь нос от своей "хаты", чего рванул ты нынче в Штаты,
    тебя пора как в той былине, привлечь к партийной дисциплине
      и вообще за всё за это, лишить "иуду" партбилета",
хотел ему на это "ню", сказать, что он несёт херню, но передумал,
      лишь палец в виски умакнул, похлюпал носом и икнул,
   а может вновь тропой былинной пойти к Зюганову с повинной...
      Хорошо в Сиэтле летом, парки, зелень, "море" света,
      лишь цепляюсь, право слово, в отражениях былого,
      рядышком Леско Манюня, моя добрая колдунья,
      у неё я как "елей" дую пиво "эври дэй",
      ем омаров с трюфелями, устриц, крабов и салями,
      "дэй-бай-дэй" и всё "тип-топ", но чуть-чуть растёт живот,
      "каппучино", что-то в тесте, на "тележке" и в кровать
      ( я позволю в этом месте вам немножечко приврать ),
      только вот, что меня бесит, что не дёшев тот "елей",
      ведь "зелёный" уже "весит" с "гаком" семьдесят рублей.
      Я встал, сомнения отбросил, хоть и не пью я по утрам,
      под нос чего-то прогундосил и опрокинул триста грамм,
      в соседнем баре, что напротив, как раз жена была не против,
      за тот наш памятный поход, за тех сегодня кто на страже,
      за седину мою и даже, Краснознамённый наш Балтфлот!
 

Деду, отцу, почти адмиралу

(Манюня Леско)
  52  День рождения  2015-08-08  7  3574
Александру Мерзляеву посвящается

Настоящий подполковник
И почти что адмирал!
Лишь о берег Красна моря
Сапоги не вытирал,
Побывал ты в разных странах,
Ел кальмаров и угрей
И, наречий иностранных
Нахватавшись, стал мудрей.
Загнивал буржуйский Запад,
Да хранил родимый дом,
Где дочь-красавица, вся в папу,
Внуки – в дедушку умом.
...
Льёт под рюмочку беседа,
За столом семьёй сидим,
Поздравляем папу, деда:
Будь здоров и невредим!
Лет ещё сто двадцать справишь,
Моложавым, полным сил,
Белы крылышки расправишь
И заломишь лихо нимб.

 Добавить 

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.
Вебмастер