Люблю Родину и не люблю государство.
Эти ощущения во мне присутствуют с тех пор, как меня в шестом классе вытурили из «пионэров» за вполне невинный вопрос на уроке истории:
- Я, конечно, понимаю, почему Симбирск переименовали в Ульяновск, но почему город, который основал и построил Пётр Первый, переименовали в Ленинград?
- Что-о-о-о???
О, как возмущена была моим вопросом историчка! Как вдохновенно меня через недельку клеймил позором весь класс под руководством председателя совета дружины, которой было доложено о моей вопиющей непатриотичности по отношению к Родине вообще и к дедушке Ленину в частности!
- Она недостойна быть юным ленинцем!
- Снять с неё галстук!
- Исключить из пионеров!
Я стояла-стояла, выслушивала весь, льющийся на мою голову, бред, потом это судилище мне надоело, я сняла галстук, и со словами «Некогда мне тут с вами время терять, разбирайтесь без меня!» свалила домой под негодующие вопли:
- Вернись немедленно!
- Что это такое?
- Она не уважает своих товарищей!
А я ушла. Ушла просто потому, чтобы клокотавшая во мне ярость не выплеснулась на их правильно запрограммированные бо́шки. Но после этого случая забила на все школьные олимпиады, концерты и соревнования, а ведь была круглая отличница, вся такая из себя артистка, лауреатка, чемпионка и даже единственная девчонка в школьном духовом оркестре. Словом, палочка-выручалочка на все случаи школьной жизни, а попросту – во все бочки затычка.
Короче... Недели три за мной бегал совет дружины и упрашивал снова надеть галстук, а я требовала публичного извинения. Шестиклассница с отлично подвешенным языком и собственным мнением, перечитавшая к тому времени всю, доступную на то время, русскую классику, любящая историю и копание в летописях на старославянском языке – это серьёзно. Школа гудела!
Дошло до директора. Он был историк, только преподавал в старших классах. Умный был мужик, царствие ему небесное… Он меня любил с самого первого класса за любознательность, пытливость, а главное, как никто, понимал мой бунтарский дух и умел как-то очень просто объяснить, занимавшие меня, сложные вопросы. Собрал он нас всех в своём кабинете, раздолбал совет дружины, историчку, которая заварила эту кашу, а меня лично попросил надеть галстук, на что я ответила:
- Исключительно из уважения к Вам, Тимофей Андреевич!
Но после этого случая я тайно и страстно стала желать, чтобы Ленинград снова переименовали в Санкт-Петербург, что собственно, и произошло в не таком уж далёком прошлом.
Так что, господа бывшие ленинградцы и нынешние петербуржцы, гордясь восстановлением исконного исторического имени вашего прекрасного города, помните о тринадцатилетней девочке из Беларуси, желание которой, пожалуй, было сильнее всех ваших желаний вместе взятых.
Видите ли, какой фокус: понятие «любви к родине» у нас всё время пытались отождествить, или подменить понятием «любви к государству», то есть, любви к «аппарату насилия». Те же раскулаченные люди, которых тысячами и десятками тысяч ссылали в Сибирь, ненавидели государство, но продолжали любить родину, из которой были выдернуты их корни.
Слово «родина» идёт от материнского начала.
Слово «отечество» – от отцовского начала.
А «государство» – вообще среднего рода – ни то, ни сё.
Государство любить невозможно. Можно только считаться, или не считаться с его законами. Статья Кодекса «Измена Родине» порочна и лицемерна по своей сути именно потому, что в ней заложена не измена родине, а конфликт личности с государственной системой.
Лично я люблю свою ту, большую Родину, в которой выросла, которую исколесила вдоль и поперёк.
Люблю и тепло вспоминаю украинский город – родину отца, где я родилась, и где прошло моё раннее детство.
Люблю свою маленькую Беларуську – родину моей мамы, и город, в котором живу и работаю.
Но мне совершенно не нравится то, что вытворяют политики на просторах бывшей «великой и необъятной».
На созидании наживать бешеные капиталы гораздо труднее, нежели на разрушении, поэтому и имеем то, что имеем.
Увы.
Не шарь поэт по полкам взглядом
надеясь сало там найти,
там зверь висит напившись "яда",
с табличкой жалостной: " Прости,
вверху нашла одни таблетки,
уже которым вышел срок,
сходи - поешь поэт к соседке,
не мучай так себя сынок.
Под стол ты скоро с "клавой" рухнешь...
Склероз. Забыла что сказать...
Не будет сил потом на кухне
верёвку к люстре привязать".
С пелёнок рос Валерик
В солидном интерьере -
Папаня в Горсовете
Железо всё ковал,
Не отходя от кассы.
Он трудовые массы
На новые свершенья
В атаку подымал.
Но только сам Валерик
Характером был скверен.
Орал он, как блаженный
По поводу и без.
Своим противным о́ром
С утра будил весь двор он,
А ввечеру от крика
Стрелялся весь подъезд.
Но папочка-начальник
В сынке души не чаял,
И мама-профурсетка
За сыночку горой!
Пока он там горланит
За ним присмотрит няня,
А я по магазинам
Пройдуся той порой.
Меж приступов истерик
Ещё любил Валерик
По-тихому, без крика
Напакостить слегка.
К тому же его козни
Всех умиляли слёзно:
«Ведь он совсем ребёнок!
Простите паренька!»
И только дед сердитый,
На фронте не добитый,
На пакости Валеры
Молчком не мог взирать,
Всё хмурил брови грозно:
«По парню плачут розги!
Как сидорову ко́зу
Его бы отодрать!»
Валерик раз в детсаде,
К девчушечек досаде,
Всем куклам поголовно
Головки открутил.
И быть бы парню битым,
Но встала на защиту
Маман: «Ведь он ребёнок!
И просто пошутил!»
Потом в четвёртом классе
Со школьным другом Васей
Кота облил бензином
И спичечкой поджёг.
От смеха лопнет брюхо –
Такая веселуха,
Когда по школе скачет
Пылающий Снежок!
Но и на педсовете -
Валерик чист и светел:
«Ведь он ещё ребёнок!
Простите шалуна!»
Лишь дед (такая бяка!
Проклятый коммуняка!)
Внучку́ за прегрешенья
Взывал воздать сполна!
Затем, уж в институте,
Хватило тоже жути -
Валерик под турахом
Сел в папкин мерседес.
И кончилось всё тупо –
На выходе: три трупа,
Четыре тачки всмятку!
Но сам живой! О, yes!
А на суде Валера
Повёл себя примерно,
И папа подключился
(Чтоб уж наверняка).
Защитник виртуозный
Пробил толпу на слёзы:
«Ведь он же, как ребёнок!
Простите паренька!»
И отскочил парнишка,
Понервничав не слишком.
Да, по большому счёту,
За что его судить?
Один лишь дед (пень старый!):
«Условный срок – не кара!
За этакое дело
Бы на кол посадить!»
***
А нынче наш Валера –
VIP крупного размера
И, не боясь упрёков,
Шалит, как молодой.
Но дед молчит на это
Уже какое лето -
Лежит себе тихонько
Под красною звездой…
Пусть шалости Валеры
Совсем не знают меры.
Когда вцепилась в вентиль
Мохнатая рука
На трубах с нефтью, газом -
И чтобы без проказы?
Ведь он же как ребёнок!
Простите паренька!
Мечом богиня Ника машет,
Как отгоняет комаров.
На ней Мыслитель голый пашет,
И оба машут будь здоров!
И только статуя Давида,
На Микеланджело божась,
Не подаёт, скромняга, вида,
Почто Венера не далась.
Финал всегда непредсказуем,
«И от судеб защиты нет»:
Кариатиды нюхом чуют,
Что у Атлантов на уме!
***
Закрыв глаза от сладострастья
И оседлавши табурет,
В углу стонала бабка Настя,
Обеда пользуя багет*.
* - планка для изготовления рам и карнизов к картинам.
- тип батона.
Сын пришёл из школы, в первый, первый раз,
И отцу поведал, вот такой рассказ.
Что Вы всё мне врёте, аист мол принёс,
Иль в капусте, как же, это всё мухлёж.
Знаю я откуда, дети все взялись,
Это очень просто, все мы родились.
Знаю я откуда, только вот беда,
Завтра лишь узнаю, как попал туда.
Кусочки страны потихоньку уходят в «оффшор».
Такая игра – «Собери миллион к миллиону».
Такая игра – выбираешь покрепче топор
И рубишь старуху. И тащишь из дома икону.
Неважно, что денег теперь – до скончанья времён.
Не жалко земли, разорённой, заброшенной, лысой.
И шепчут тебе жополизы, что ты чемпион,
А ты остаёшься всё той же обычною крысой.
Повесь над усадьбой из имиджа сотканный флаг,
Затми «камасутру» эффектной и трендовой позой.
Потомков твоих не минует тот самый мышьяк,
В который уже отливаются горькие слёзы.
Тебе не заметно – как всюду сгущается мрак.
Тебе всё равно - как беспомощны проблески света.
И ты, не встречая отпора, ведешь себя так,
Как будто в кармане лежит запасная планета.
Всё, выдохнул пафос, который копил целый год.
А в круге втором начинать, как обычно, с пелёнок.
На стрелке волков и баранов у новых ворот
Что делаю я, заблудившийся гадкий утёнок?
Я знаю маршруты. Я чувствую силу в крыле.
Мне жаль вас оставить в миру, где и воздух враждебен,
Вы вспомните предков, что жили на плоской земле,
Общаясь с богами, которые жили на небе.
Да, небо «оффлайн». В атмосфере не место богам.
И бездна за ней – наша общая с вами заслуга.
Вы вряд ли решитесь, но всё-таки руку подам
И сделаю шаг из давно надоевшего круга.
Кузя, кот, почти Европа,
Опрометчив, но речист,
Голосист, как Пенелопа –
Толерантный пацифист.
Что б ему остепениться –
«Засветить» врагу «фонарь»…
Ни подраться, ни напиться,
Как партЕйный секретарь.
Тимка, рядом, по соседству –
Когти, зубы, хромота.
Он не ведает кокетства,
Тимка – «ястреб» хоть куда,
Потому нетерпеливо,
Как Кучума Джигурда,
Тимка лупит в хвост и гриву
Толерантного кота.
в деревеньке как дела?
вот, малина отцвела.
самогона литр паленый
разливают три матрены,
как ядрены их тела.
после первой и второй
песнь струится над рекой.
голосистые подружки
наполняют снова кружки,
чтоб лишить мужской покой,
перемыть толь честь, толь кость.
сдрыснул сволочь, не срослось,
ну, а ты терпи подруга.
самогон пошел по кругу,
что б чертям им не спалось..
очень рыжий, хитрый бес,
что по пьянке к ним залез,
дергать чувственных подружек
стал: - ох, дамы, мстить им нужно,
чтоб не смел иной балбес,
насолить и мирно жить,
кто уходит – не мужик.
- йесс, ответили девчонки,
прав рогатый, не при чем мы...
дальше – мата этажи...
ночь вошла уже в дома,
а доярки все – в умат
и, к разлучнику – до дому,
по кривой, кто с дрыном, с ломом,
подоить с него дерьма...
- эй, пер... дило, вых... ходи.
мы – под ноль и ты один,
всё спросить тебя хотели
ты опять с той – тощей телом?
на, гляди, что проср...адил...
но закончился запал –
мысли ветер потрепал...
заодно и белы груди,
что у ентого не будет,
что увидел и... упал...
эх, завалинка, забор
между явью и тобой.
поутру грозит похмелье
и синяк сей рукодельный,
а за что? само собой...
- ты прости родная хлоя
что такое барахло я
что не сею не пашу
а сижу бухло глушу
за окном темнеет хвоя
настроение плохое
не родился урожай
гоним брагу на дрожжах
- не грусти любимый дафнис
лишь смотри с бухла не гавкнись
тихо пей и не бухти
вакх не яхве - он простит
Как-то на банкете, я ещё был трезвый,
Тёща дочь назвала козочкою резвой!
Это было слишком, и при всех к тому же,
У козы давно я был законным мужем .
Очень мне обидны все намёки эти,
Я не злой, но тёща за козла ответит!
ПРЕСЛЕДОВАЛ СВОИ ЦЕЛИ, А ЕГО ПРЕСЛЕДОВАЛИ ТЕ, ЧЬИМИ ОНИ БЫЛИ РАНЬШЕ.
**
Жизнь, конечно, диктует, но у неё такая дикция, что не мудрено наделать оши Читать дальше >>