Пробудился я от громовОго разговора. От криков даже. А это мой Колька Егоров двум студенткам-попутчицам свою службу в Армии рассказывает: самолёты летают, танки идут… Вспышки! крики раненых! рукопашный бой!.. Ну, просто, Рембо какой-то! А студенточки замерли, - глаз с него не сводят. Восторгаются.
Я то, конечно, знаю, почему его танк кашей пахнул, но не буду же я картинку службы портить. В жизни друга всегда найдется место для подвига.
А уж, Колян мой, разошелся - глаза сверкают!
И тут подсаживается к нам некий странный пассажир. Сам короткого роста и с длинным носом. Глазки такие черненькие, немигающие. Весь в свитере и на голове кепка. Белая, причем, кепка, в крапинку. Ну и вот.
Подошел этот нос с глазками к столику, рукава у свитера закатал и помахал руками в воздухе: мол, пустые у него руки - убедитесь! И давай прямо из воздуха карты вытягивать... Одну, вторую, третью... Да так ловко, стервец, эти карты выуживает, что мы просто обомлели… А уж, тот старается - колоду перетряхивает!.. То пять тузов, то ни одного… И много еще чего такого показывает. И суетится.
- Я, - заявляет, - артист высшей категории. Правда, местной квалификации. Зовут меня Василий, а по фамилии я - Золотой. Это моя такая фамилия.
Студенточки, конечно же, на него переключились. Глаза округлили и дивуются. Интересно же! А Коля Егоров поскучнел. Сидит в углу невеселый, нахохлился и в окно смотрит.
И тут слышу - бутылки звенят по вагону. Оказывается, это две белобрысые девчушки пиво разносят. Одной лет девять, а вторая чуть постарше. Торгуют пивком, значит. Добрались они до нас и предлагают:
- Возьмите дяденьки пива. Бутылка стоит двадцать пять рублей. Угостите своих барышень!
Тут наш фокусник Василий, аж, просиял! Взмахнул рукой и вытащил из воздуха пятьдесят рублей. Потом забрал у девчушек, онемевших от изумления, две бутылки пива и подает студенткам:
- Угощайтесь себе. И не стесняйтесь добавки спросить. Я запросто!
Тут уж мой Коля Егоров, вздохнул и совсем умер у окна.
А девчушки - малолетки оправились от немоты и закричали наперебой:
- Дяденька, дяденька! Помогите нашему горю! Наш папка в вагоне-ресторане сидит, за голову держится! Растрата у него 350 рублей 70 копеек! Он там официантом работает и недостачу покрывает, и мы еще помогаем. Ну, дяденька! Ну, миленький!..
Тут я говорю:
- Вот вам девчонки 70 копеек! А ты, слышь-ка, Василий Али-Бабаевич, добавь-ка им полтинниками из воздуха. Поскреби там по воздуху!
Радостный до этого Василий, вдруг, начинает мигать и разводить руками. И говорит:
- Да это же фокус такой...
- Пусть будет фокус, дяденька! - Пищат девчушки. - Только денег нам подайте, а то мы совсем уж измызгались бутылки по вагонам растаскивать!
- Детский труд надо уважать, между прочим! - Говорю я, а сам смотрю на Кольку: - Люди, между прочим, день и ночь трудятся. Кто в заведениях студенческих учится, а кто в жару и стужу на боевом посту мается... А ему, видите ли, трудно руками подвигать!
- Фу - у... Ну, вы совсем уж... - Говорит Василий, снимает кепку и вытирается ею: - Взмок я с вами… Не в воздухе же эти деньги плавают, как вы думаете? Я же их сначала туда кладу, а уж потом вытаскиваю...
- За дураков нас держишь? - Говорю я и смотрю опять на Кольку.
- Фу, ты! Какие же вы. Да нету у меня никаких таких полтинников. Это же фокус такой… Фокус! Воздух еще какой-то там придумали... Хм!
- Дяденька! - Повисают у него на локтях девчушки: - Если нет полтинников, вы нам хоть рубликов накидайте. Хоть полкорзиночки!
- Да отстаньте вы от меня со своей корзиночкой! - Отпихивается от них Василий: - Вот же пристали! Да и денег-то у меня всего десять рублей осталось. Вот глядите, - последняя десятка!
Тут, наконец, оживает Коля Егоров и, глядя на меня, начинает громко и радостно возмущаться:
- Бывают же такие!.. Трудно им, видишь ли!..
Девчушки-продавщицы, тем временем, отскочили от факира и переглянулись. Старшенькая открывает какой-то документ и читает:
- Справка. Василий Иванович Зипунов. Так... Бухгалтер ООО "Заря".
- Дайте сюда! - Выхватывает у нее документ, покрасневший Василий: - Когда только успели вытащить? Жулье какое-то!..
- Она у него в правом кармане лежала. - Сообщает нам старшенькая: - А в левом кармане Танька вот чего нашла!
И показывает деньги:
- Тут девяносто рублей. Возьмите, дядя Вася Иванович, мы чужие деньги не берем. Нам бы из воздуха...
- Ишь, вы какие!- Взвизгнул Василий: - Из воздуха им! Не приближайтесь!
- Так вот ты какой! - Говорю я. - Бухгалтер - чародей!
- Десять рублей последние, десять рублей... - Передразнивает его Колян: - Никакой ты не золотой! Иди отсюда, пока в нос не получил! А вы, девчонки, не отставайте от него. Обманывает вас нехороший дядя, что деньги у него кончились. У него их там много, в воздухе. Просите, и не отпускайте его. Ни на шаг не отставайте!
Сбежал наш взмокший Василий, а за ним следом подались девчушки с пивом.
Колян еще похмыкал картинно, повозмущался...
И опять развернулось сражение! И опять военные пошли в наступление: танки, пушки, самолеты!.. Я уж сижу, молчу. Помалкиваю. Не буду же я разговор расстраивать. В жизни друга всегда найдется место для кусочка счастья. Вон он какой счастливый… Эх, Коля-ан!..
Сынок сумел на полку влезть
И телефон достать,
Набрал три цифры: шесть, шесть, шесть,
А мог бы пять, пять, пять...
Но я изъяла телефон,
За хлопоты – опять.
Набрал сынуля: шесть, шесть, шесть,
А мог бы пять, пять, пять...
Хоть мал, озорничает он,
Спешит повсюду влезть...
А что, как есть у них ... АОН,
У ЭТИХ, шесть, шесть, шесть?
Меня за эти пять минут
Поставят на «учёт»
И папку с «Делом» подошьют
Кривой Фагот и кот?
Шатаюсь - значит существую.
***
Коли человек произошёл от обезьяны, значит ему всё дозволено.
***
Изучай обезьяну, чтобы познать себя.
***
Собаки и кошки настороже на любом континенте.
***
Совокупление животных, многократно заснятое на плёнку, всё же не является предметом порнографии.
***
Homo sapiens не может быть дилетантом: слишком много опыта понадобилось ему, чтобы встать на ноги.
***
Насмешка над чукчами может привести к тому, что они, наконец, покинут свой "ужасный край".
***
Изгнанным из рая не терпится воссоздать его на новом месте, а это противно Богу; и потому рушатся башни, происходят революции и разгораются войны.
***
Нужен Мичурин, который смог бы привить древо познания к древу жизни.
***
Имущий страдает от внесудебного насилия, а неимущий - от судебного преследования.
***
Сев в автомобиль, не уподобляйся кучеру Селифану.
***
Безлошадное хозяйство часто становится жертвой энергетического кризиса.
***
Тому, кто считает, что "жизнь - копейка", нельзя доверять оружие.
***
При защите отечества отбрось все сомнения!
***
Читая Маркса необязательно поглаживать бороду.
***
Убывая за рубеж помни, что тамошняя женщина - эмансипирована.
***
Учись, но не провоцируй учёностью толпу.
***
Джон Буль и дядюшка Сэм настолько простоваты, что им легко найти общий язык с пролетарием за кружкой пива.
***
Бедный питается крошками со стола богатого, поэтому ждать от него хороших манер за столом не приходится.
***
Вкус ковбоя далеко пережил его полезное время.
***
В отличие от рабовладельца, владелец капитала не может убить своего раба, но и не может отпустить его на волю.
***
Над диким полем самовластья чутко торчат настороженные уши зайца.
***
Звон медалей пробуждает историческую память.
***
Увидев инициалы ФД, не пугайся: они могут принадлежать и Фёдору Достоевскому.
***
Так как невозможно определить, кто из них был Антихристом, проще называть Сталина вождём, а Гитлера - фюрером.
***
В отличие от большевиков, законодатели свободной России не хотят участвовать во вскрытии мощей.
***
Еврей - это тот, кто приходит с другого берега.
С кабульского кичмана
бежали три душмана,
бежали три душмана
домой
(вах-алла-акбар).
Один был в женской юбке,
другой с мешком на будке,
а третий, извините, без штанов.
Сказал первый дух:
- Мне нету больше мочи,
мне нету больше мочи
так жить
(вах-алла-акбар).
Слеза навернулась
на карие очи:
- Кафиры с нас верёвки будут вить.
Сказал второй дух:
- Ведь мы проиграли,
ведь мы проиграли войну
(вах-алла-акбар).
Зелёное знамя
в бою потеряли.
Омар-Борода у них в плену.
Сказал третий дух:
- Ведь мы ещё вернёмся,
ведь мы ещё вернёмся в Кандагар
(вах-алла-акбар).
Останутся от бомбы
лишь зубы их и пломбы.
Мы сделаем им ядерный удар.
С кабульского кичмана
бежали три душмана,
бежали три душмана
домой
(вах-алла-акбар).
Один был в женской юбке,
другой с мешком на будке,
а третий, извините, без штанов.
Волной умытый берег. Птицы
Рассыпаны у самых волн.
И в платье розового ситца
Бежит девица босиком,
Легко, по самой пенной кромке,
Вздымая брызг жемчужный сонм.
И нежный шелк промок, искомкан
Меж ног девичьих. - Словно сон,
Прекрасный, созерцанья полный,
Тот, что давно являлся мне,
Гляжу и слышу: ветер, волны... -
Пейзаж. В гостинной. На стене.
Я смотрю в экранчик серый.
Не включается - фигня!
Где вы , где, мои химеры,
Вы покинули меня!
Не узнаю новостей я,
Не послушаю прогноз,
Про животных, про растенья
Не узнаю. Сколько слез
Пролила уже от горя,
Хватит их на поллитрА.
Да, фигня... Простите, сорри?..
Электричество! Ура!
Не забудь: придя с работы,
К телевизору пройти,
И, не медля ни минуты,
Подключить его к сети.*
Я в детстве, видно, недохулиганил,
Хоть в очень хулиганском месте жил.
И среди заводской шпаны и пьяни
Во всём примерным пацаном я был.
Я запускал ракеты из селитры,
Мячом окошки в школе разбивал,
Бутылки по ноль семь и по пол-литра
Карбидом, как гранаты, подрывал.
Я из рогаток банки бил камнями,
Монеты лихо тюхою клепал
И дротики с корявыми гвоздями
Из самострела в форточку бросал.
В беседке мяч шпынял «под лавочку» с друзьями,
На самолётики солдатиков менял,
Футбол, хоккей, «разбойники» и «знамя»
Довольно редко обходились без меня.
Палил костры из ящиков фанерных,
Пил газировки сколько захочу
И под истошный крик соседей нервных
Таскал из-под их окон алычу.
По крышам и заборам шустро лазил,
А по ночам страницами шуршал.
Мне не забыть сюжеты тысяч сказок
И крепость снежную в два этажа
Я в отрочестве недобедокурил,
Недоругался и недокурил,
Недокрутил с соседкой шуры-муры
И «Солнцедара» в подворотнях недопил.
Я обожал факториалы, логарифмы,
Фантастику, Высоцкого и «Битлз».
И лучшим другом в эру антисемитизма
Был в школе у меня еврей Борис.
С уроков убегал на «Фантомаса»,
На лыжах и на велике гонял,
И наизусть «Тараса на Парнасе»
Довольному директору читал.
Кричал ответ, когда вопрос никто не понял,
Все страны и озёра в мире знал,
И на трофейном на аккордеоне
Про маму песню жалостно играл,
Я был отличником и непоседой,
Всем без разбора списывать давал.
«Профессором» не просто так, наверно,
Прозвали одноклассники меня.
Учителя мои рыдали в умиленьи,
Когда, оглядывая взрослой жизни даль,
За уйму знаний и примеры в поведенье
Я позолоченную получил медаль.
Мне в юности гитары не хватило,
Палаток тесных и ночных костров,
Пузатого холщового ветрила
На фоне безымянных островов.
Я недопел частушек под гармошку,
На дискотеках недотанцевал,
В заброшенной деревне на картошке
Шальных девчонок недоцеловал.
Я помню как-то месяца четыре
Бессовестно занятий прогулял,
И в шахматном студенческом турнире
Я Геллера однажды обыграл.
Я пил «три топора» и сладкий херес,
В общаге в «храпа» дулся до утра.
Но всё что в жизни надо инженеру
Вдолбили мне мои профессора.
Я вижу скрытое от глаз по начерталке,
Я по термеху равновесие держу,
Не поддаюсь судьбе по сопромату,
В одежде с термотехникой дружу.
В далёком прибайкальском Усть-Илимске
С бригадой зэков строил я завод.
И на распределенье в общем списке
Семнадцатым шёл из почти двухсот.
Я в молодости недокуролесил,
Недовлюблялся и недошутил,
Недописал хмельных задорных песен,
По дальним странам недоколесил.
Я сразу стал начальником чего-то
И всю работу делал за полдня,
И комсомольцы нашего завода
В актив районный двинули меня.
Потом я был солидным бизнесменом,
Десятки фирм имели мой регистр.
И о моём международном назначеньи
Распоряжался сам премьер-министр.
Но не могу я долго быть серьёзным.
Дороже мне, чем денежный успех,
Смех до икоты, смех сквозь слёзы
И лёгкий, добрый, беззаботный смех.
Я стосковался по морским просторам,
Душистым травам заливных лугов.
Во мне, проснувшись, заорали хором
Десятки тысяч неуёмных слов.
И вот сегодня, стоя перед вами,
Я наконец-то воплощу мечту свою –
Простыми русскими словами
Довыражаюсь, додышу и допою !