Жизнь без наслаждения,
Это очень грубо -
Это наваждение,
Братцы, до отруба.
Вкусно есть и сладко пить
С самого рождения,
Много денег накопить –
Тоже наслаждение.
Очень плохо пьяным быть
И сидеть в ментовке.
Благо - место застолбить
Где-то на «Рублёвке».
С молодайками кутить
Любо беззакатно.
«Челси» в Англии купить –
Разве неприятно?
Плохо если пистолет
В рожу жарко брызнет…
Наслаждение – предмет
Самый главный в жизни!
Сегодня Бог, восстав от сна,
Стоял угрюмо у окна:
Внизу Европа голубела,
Но шел с востока алый гром,
И от Америки кругом
Чернели раны беспредела..
Они решили -умер Бог,
Который, глядя на итог
Бездарного начатого века :
Закрыл окно, задул свечу,
Вздохнул: "и видеть не хочу,
И верить больше в человека.
Добро и зло не меряют
Лишь собственным намерением."
Помню в классе пятом
(Речь веду о сыне),
Говорил он: «Папа,
Денег дай на «джины»,
А не дашь — даст мама —
Ты имей в виду,
Но без джинсов фирменных
В школу не пойду!»
Я такой — со строгостью
Не люблю спешить,
И сынка не хочется
Радости лишить...
В иностранных джинсах
Он явился в класс...
Детство всем даётся
В жизни только раз.
А в седьмом, он в школе
Выставил стекло.
Мне тогда от завуча
Крепко припекло:
«Сына вы испортили!
Он у вас наглец» —
«Все же я не враг ему,
Я ему отец.
Только лишь хорошего
Для него хочу.
За стекло разбитое
Деньги заплачу...»
Носовой платочек я
Подержал у глаз.
Детство всем даётся
В жизни только раз.
Пишет из колонии
Мне сынок письмо:
«Сигареты кончились
Все, папан, давно,
И конфеты срезали
За один присест.
Тряхони посылочку
Из родимых мест...»
Мы с женой поплакали
Над письмом. И вот —
Говорю: «Ну, как же нам
С сыном не везёт.
Пальчиком не трогали.
Был ли в чем отказ?..
Детство всем даётся
В жизни только раз.
* * *
От обезьяны мы иль может…
Пусть это дурака тревожит.
От Бога – скажем дружно,
Ему так было нужно.
* * *
Все давно печали мимо,
Не икаю с перепугу.
Не гнушаюсь лучшим миром,
Жаль стихов писать не буду.
* * *
Поэты ежели дерутся –
Печаль – вот вся им контрибуция.
Зачем с подсвечников церковных,
Что подле ликов золотом блестят,
Снимают свечи не до тла сожженных,
Молитв и просьб, что к Богу прилетят?
Ведь люди, будто свечи,
В каждом свет играет,
А пламенем горит костер души,
И жизнь как воск, нелепо прогорает,
Лишь стоит "сверху" пламень затушить.
Быть может так Всевышнему угодно,
Чтоб мы, как свечи, не сгорали до конца?
И молодыми уходили в Его гродна,
И там служили - во имя Сына и Отца.
* * *
Только так и рассчитаемся –
Можем пинануть ногой…
Делом чьим-то занимаемся,
Нашим – кто-нибудь другой.
* * *
Мозги имеем из полен…
Из ржавой жести кроим,
Друг друга бьём из-за Елен
У пресловутой Трои.
* * *
Офис. Чудная отделка.
Потолки висячие.
Плавают здесь так же мелко.
Словом, чушь собачья.
ДЛЯ ЧЕГО ВСЕ ЭТО?
Накрепко закрыли дверь
Чуть прибавив света.
Я же думаю теперь:
«Для чего все это?»
Он мешал при жизни вам —
Грохнули поэта.
А теперь лить фимиам?
«Для чего все это?»
Впущена свинья в цветник —
Странная примета.
Я все это видя сник:
«Для чего все это?»
Трое лупят одного,
Разве он котлета?
Умный он, они — того...
«Для чего все это?»
Вот и все мои слова,
Песня вся допета.
А кому-то трын-трава -
По фигу все это.
* * *
Вдали и слон – мурашка,
Букашка-замарашка.
* * *
Раскалилась кочерга –
Дурь каленье множит…
У тебя болит нога,
А кого тревожит?
МОЙ ОЧЕНЬ ДАЛЬНИЙ РОДСТВЕННИК
Во времена сплошного людоедства
Жил очень дальний родственник (мой дед),
С таким мировоззрением он с детства
Был не согласен, вплоть до зрелых лет.
И деду каннибальство надоело.
И он воскликнул: «Что же это? А?»
Его душа искусства захотела,
Возвышенности, правды и добра.
Но был за это съеден за обедом
Без соли и без перца — «ам-ам-ам...»
А я горжусь своим великим дедом,
И эту гордость детям передам.
* * *
Обещал упасть на рельсы
Ельцин Боря. Вот те на!
Рельсы ржавчина поела —
Не дождались ни хрена.
* * *
Его подняли до небес,
Он даже в облаках исчез.
Убрали руки. Нету чуда.
Свалился кирпичом оттуда.
* * *
Пусть слава мне не досаждает,
Пускай мою не топчет грудь,
Я без нее доковыляю,
Дошкандыбаю как-нибудь,
Дочапаю — где судят строго,
Дотопаю, досеменю.
Туда одна ведёт дорога,
Другой дороги нет в меню.
Запомни, призванный к ответу,
Покинувший земной уют:
Там, за чертой, за славу эту,
И полкопейки не дают.
* * *
Как сказал ещё Декарт:
«Ждёшь автобус — едет в парк».
А несёшься, как дурак,
Двери перед носом — «бряк».
* * *
Поучать, брат, будь здоров,
Нынче много мастеров:
Как писать стихотворение,
Как сожрать ведро варенья,
Дефицит где прикупить,
Как дуплетом в цель влупить,
Как в учёбе отличиться...
Да, учить, брат, не учиться.
* * *
С балкона на асфальт
Свалился,
Не мягкий зад бы—
В склень разбился.
* * *
Ногти в саже. Бородище.
Телогрейке двести лет.
Если нравится быть нищим,
То запрета вовсе нет.
* * *
А насилие тихое
И ко мне пропихано,
Чтоб без воплей скушать мог
Этот косвенный налог.
* * *
Там, где царствует обман
Жить да жить бы,
Но не нам.
* * *
А тиран тогда тиран,
Если смог подмять мирян.
Если не подмял пока,
То играет добряка.
* * *
Ну, кому он нужен
Прошлогодний ужин?
* * *
Похвалили Нюру –
Обомлела с дуру.
* * *
Доверчивостью болен
И очень сердоболен.
Таких, вот, между прочим,
Мошенник любит очень.
* * *
Мир заботами загружен
Прямо под завязку аж.
И на кой, скажите, нужен
Нам весь этот антураж?
Где заботы, там и ругань,
Ломка стульев, ломка дров:
Муж с женой – два главных друга
Заступают в роль врагов.
Начинаются разборки –
Кто правей и кто главней …
Так и скатывает с горки
Нас навал сумбурных дней.
Так вот и садимся в лужи,
Так вот и смешим народ.
И на кой…скажите нужен
Суматошный мир забот?
* * *
В конторе «Чайники и блюдца»
Чернила не переведутся.
* * *
Ах, деньки мои денечки,
Разбежались, разбрелись!
Были клейкими листочки,
А теперь и с ветки — брысь!
И куда так время мчится,
Словно кто собрался бить.
Это так легко влюбиться,
И труда нет разлюбить.
Всяк из нас куда-то катит,
Но куда? В какой загон?
Ладно, знаю сам, что хватит
Разводить тоску. Пардон.
* * *
У нас борьба с вином ведётся –
За борт без сожаления льётся.
Усилья наши не слабы,
Мы льём её за борт губу.
* * *
Ну, зачем тебе наган
Ежели ты интриган.
Ты интригою бедово
Можешь застрелить любого.
* * *
А кому он нужен
Прошлогодний ужин?
* * *
Едят в Малайзии бананы,
В Перу жмут больше на маис.
Есть на земле такие страны,
Где ценится пшено и рис.
Американцем «Кока-кола» —
Напиток пенистый воспет.
А чукча предпочел юколу,
И говорит: вкуснее нет.
Японец ест креветок бойко
И осьминога гадину.
За мясом где-то мордобойка —
Хватают впрок говядину.
Аджика — гордость осетина
(Ну, как они огонь едят?)
Не естся где-то осетрина,
И на свинину не глядят.
Едят по-разному народы,
Характер проявляя свой...
А мне по средствам — бутербродик:
Кусочек хлеба, соли слой.
* * *
Не трепли-ка лишнего,
Не гневи Всевышнего.
* * *
Всяк ищет прибавку, не вычет,
Заметную пользу любя.
Насколько себя возвеличил,
Настолько принизил себя.
* * *
Один ушёл, другого родят
И не теряются следы:
Круговорот людей в природе,
Что и круговорот воды.
* * *
Перегнуть мы любим палку,
Много силы прозапас;
Превратить планету в свалку
Так и подмывает нас.
Валим пестициды в дыни,
Щедро дихлофосим рожь;
Вон озоновые дыры —
Даже паклей не заткнешь.
Наполняем хлоркой реки
(Посмотрите что с рекой),
Так что люди-человеки,
Запоем: заупокой.
Наша Аня – громко плачет, утопила в ванной мячик,
Он – резиновый, цветной, красно-бело-голубой.
Был он воздухои накачан, и без дырок. Как иначе?
Он не должен был тонуть, если в воду окунуть,
На волнах всегда качался и на дно не опускался.
Аня – думает иначе: утонул чтоб? Не задача.
Ко дну ручкой прижимает, отпускает – он всплывает.
Грусть на Аничку нашла, надула губки и ушла.
Не прошло и пять минут, Аня снова – тут как тут.
Мячик бережно берет, с кармана шило достает.
Аня мяч проткнула шилом. Тонет? А не тут-то было!
Дырка – маленькая очень, мяч тонуть никак не хочет.
Шилом тыкала – раз сто, бедный мяч - как решето,
Но никак тот мяч не тонет. Аня от бессилья стонет.
Дырки все ж малы, наверно. Шила – мало, это верно,
И решить проблему, может, ей поможет с кухни ножик?
Аня тут не тормозила, в мяч – с размаху нож вонзила.
Нож в резине застряет, много толку не дает,
Только Аня не сдается – за топор теперь берется.
И как викинг, сгоряча – куски рубит от мяча.
И в своем борьбы пылу – тащит в дом бензопилу.
А куски резины рваной – теперь плавают по ванной.
Аня все куски собрала и в кулек упаковала,
А чтоб не показалось мало, кирпич веревкой привязала,
Чтоб лежал и не всплывал мяч, что смертью храбрых пал.
А теперь Анюта – в плач: “Мамочка, купи мне мяч!
Плюшевого медвежонка, настоящего котенка!
Вот бы рада я была. У меня ж – бензопила!”
* * *
Так крутись,
И так крутись,
Без загона
Что за жизнь?
* * *
Оттого-то и вражда,
Что давить других нужда.
* * *
Философы, историки
Усердствуют до колики:
Хочется им оправдать
Всякую, простите б…
* * *
Шагая бездны на краю
Как угодить вНебес струю?
Земная эта бездна
Давно в печёнки влезла!
МОДА
Я люблю наряжаться по моде,
С детства с модою я сопряжён.
Посмотреть на меня, то по морде,
По одежде я чистый пижон.
Башмаки, как у деда Хоттаба,
Привезли из невиданных стран,
Галстук цвета цейлоновской жабы
И окованный жестью куртан.
На меня тёлки косятся хором,
Шепчут: «Видно крутой он чувак».
Ну, скажите что в этом плохого,
Если хочется выглядеть так?
Отовсюду поглядок потоки,
Удивленье на каждом лице.
Но, а я-то всего только токарь
Из занюханного здесь РМЦ.
***
Торжествует ложное.
Заполняет близь.
Ошибаться можно,
Но, не всю же жизнь.
***
Это знают изначально
Азия, Америка:
Если мода закричала –
У неё истерика.
***
Всюду встречаются сложности,
В деле любом сквозят.
Лить из пустого в порожнее
Мимо посуды нельзя.
***
Я отрицать не буду
То, что известно давно:
Яблок раздора всюду
Много разбросанО.
Дело было в 70-х. Наш НИИ был разбросан по разным площадкам, и сектор стандартизации, работавший на министерство, посадили в небольшом флигеле с башенкой на улице Ленина, что на Петроградской стороне. Когда-то там были обычные квартиры. Потом их расселили и флигелек передали институту.
И вот однажды в сектор явился бывший жилец – посмотреть, что за народ теперь сидит в его квартире. Дядька был общительный, ребята в секторе тоже, до магазина близко, до начальства далеко… Посидели, отметили.
Когда я зашел к ним – рассказали о бывшем жильце, приговаривая:
– Прямо хоть табличку вешай – здесь жил Шапкин, хороший человек!
Я это дело запомнил. Лежала у меня где-то мраморная пластина старая под электрощиток – рубильники всякие размещать; молодые такого уже и не видели, а тогда это еще бывало. И кроме крепежных отверстий, ничего на ней еще не было. И форма, и размер хороши, и цвет белый. Вот я вечерком сел и аккуратненько зубилом сработал текст: «Здесь жил Шапкин», тщательно бронзовым лаком надпись запустил. И, когда довелось ехать в те края, забросил ребятам из сектора эту плиту. Они посмеялись, но прикрутили ее на лестнице, у входа в квартиру. Но это всё – преамбула.
Амбула началась, когда их посетил зам.директора по науке, человек серьезный и шуток абсолютно не понимавший. Зайдя, поинтересовался, что за мемориальная доска висит перед квартирой. Ребята, помявшись, ответили, что это – в честь бывшего владельца квартиры.
– А почему не на улице, почему здесь?
И вот тут одного из сотрудников осенило:
– Ну, Вы же знаете, на какой улице мы находимся. Именно здесь была последняя конспиративная квартира Владимира Ильича…
– А при чем тут это?
– Вот! Та – мемориал. А об этой квартире не знали не только ищейки Временного правительства, но даже Надежда Константиновна!
Зам понимающе кивнул и больше вопросов не задавал.