Стану лысым, ленивым, пузатым
( То есть, всякую форму утрачу! )...
и, от жизни, оставшись помятым,
встречу старость, как клячу-в придачу ( ! ),
чтоб, отдавшись её настроениям,
доживать, лет исход, упоенно...,
средь желаний, столь склонных к забвениям,
да средь мнений, что тлеют степенно...,
где, себя, обращая к грядущим,
как картину далёкой Эпохи,
предъявлю, молодым и цветущим,
разумения-чертополохи...,
о каких-то идеях огромных,
через вечное оных попрание,
замороченным дедом никчёмным,
словно трупом живым, в назидание ( ! )...,
как обломок погасшей Кометы
( А по факту, отброс, бишь, окурок! ),
от Науки, сошедший в приметы...-
Ну..., и чем, для младых, не придурок ( ? ),
в пониманиях сих осознаний,
как в желаемом ходе понятий
( Здесь, не так далеко и до маний,
а от них — до взаимных проклятий! )...,
где, одним, вспоминать, уповая
( Во былом, бередя свои думки... ),
а другим, как в рулетку играя,
чтить базар, через пёстрые сумки...
И маячить по жизни, что, в мифах,
каждый срок, привечая с душою,
но ненужных-иссякших, на «рифах»,
оставлять...- их могиле-покою...,
там, где властвует кляча-придача,
черт поникших и лет, вне порывов,
где, почти бесконечная дача,
ждёт раба..., чтоб ишачил, без срывов ( ! ),
там, где «поле чудес», что безмерно,
в адской каторге сбора картошки...-
А твоё настроение — скверно...:
О, Антошка...- ты — прав, с боем ложки!
И задуматься стоит над темой:
Где же кляча-в придачу, в итоге,
и когда ( Вне дилеммы — проблемой! )
доконает, в твоём эпилоге?!
Дабы «вытянуть ноги» спокойно...-
поутру...- и в постели уютной
( И, конечно, в своей! ), знать, достойно
( Но..., хотя и немного распутной! )...,
где и с клячей-в придачу занудной
распрощаться ( У чёрта...- до чёрта! )...-
Пусть в предсмертной среде обоюдной
и блуждают во «неге комфорта»!
Если Вам уже маячит "полтинник",
То не прЫнц нужнее, а "кипятильник".
Солнце только в куплете
Одинаково светит
Молодым и прихожанкам СПА клиник.
А если дома есть подросшие шкеты,
им лишь во вред идут мамаши-аскеты.
Мужика покори ты, мужика приручи ты,
фон гормональный поважней этикетов.
Да, раз он подошел, да, ты бы не кривилась,
а пригласил на променад, так пошла.
Пока твоя звезда в дол не закатилась.
Вот таки дела!
Заставишь ли ответ месяц дожидаться,
чтоб страсть его до паники довела,
когда вокруг полно дамочек "за двадцать"?!
Чтоб ты поняла!
Если впереди маячит полтинник,
торопись, покуда фейс, а не "финик".
Солнце только в куплете
одинаково светит,
а подруженькам, все чаще - пустырник...
Да раз уж он пришел, знать, чувства полыхнули,
знать, жизнь с тобой в разлуке не мила.
Он в шестьдесят - отец, а мы в полста - бабули!
Чтоб ты поняла!
Ну, для чего, над ним месяц изгаляться,
Чтоб страсть его до паники довела?!
Пусть, даже, он не прЫнц, но, всё жеё лучше пальца.
Вот таки дела!
* * *
Мы сидим на баобабе,
А внизу река Замбези.
Никого уже не грабим,
Просто так туда залезли.
* * *
Дело мастера боится,
Это точно. Вас ис дас?
Всё понятно, эта птица
Может зафигачить в глаз.
* * *
У нас в деревне опорос -
Вдруг опоросился Петро.
Палёнку кто ему поднёс
Сказав: «Пшеничная» хитро?
* * *
Пили пиво с раками,
Через край балдёж.
Но сардельки лакомей, -
Только где возьмёшь?
* * *
Братцы, ну какой скотина,
Для каких придумал тщет,
Блин, табак без никотина,
И без дыма вообще?
* * *
С презрением глядишь ты на микроба,
Однако, вы в одном ряду идете оба:
Сегодня ты его лекарствами в понос,
А завтра он отъест твой бедный нос.
* * *
Ох, зажала туго жизнь!
Ох, замучила!
Убежала от него
Я навьючена.
Шуб забрала целых пять,
Три дублёнки.
Шифоньёр хотела взять –
Слишком ёмкий.
Я по улице лечу,
Ветер в косы.
Жить со жмотом не хочу
Безголосым.
* * *
Вразумите меня деревенщину,
С этим действием я не на ты:
Рядом с лошадью ставят женщину,
Это символ и есть красоты?
Понимать может надо иначе,
Объясненье другое дано:
«Обе пашем, покуда клячами
Мы ни станем. Однако, кино».
* * *
Кто приходит в гости каждый день
И с собой приносит дребедень,
Может быть и выставлен за дверь.
Он достоин этого, поверь.
* * *
Очень мало получил я.
Да, на производстве пат.
Как домой идти, скажите.
Жёнка зенки выкопат.
***
Что б такое сделать, братцы,
Чтоб в истории остаться?
Ну, к примеру, может быть
Пушку–царь башкой разбить?
***
Человеку даётся талант,
А свинье - жмых, отсевки, отруби.
У свиней не рождается Кант,
Не случалось такого от роду.
***
Наобещать мы не горбаты,
Наобещали – не дела.
Синоптики не виноваты
Погода если подвела.
***
Вниз плюёшь с балкона,
Вопреки закона.
Не забудь, зараза,
Есть и стенолазы.
ТЩЕСЛАВИЕ
Вы тщеславие ругаете
В деда лысого и мать.
Одного не понимаете –
А не надо бы ругать.
Все в тщеславии до одури,
Умный кто, кто стебанут;
И на Висле и на Одере
Все тщеславием живут.
Скажете, что вам не нравятся
Восхваленья, наконец?
А супруга вами хвалится:
«Муж отличный и отец!»
На доске почёта мордочки –
Почитаний явныйвзбрык,
И сосед кричит из форточки:
«Эй, привет, передовик!»
Вот в газете местной рубрика,
Не жираф, не крокодил:
«Николай Петрович Рубликов
Обязался, победил!»
Лучшим людям пой «за здравие»,
Кадмию подлей, не хны…
Что ни говори – тщеславие,
Это не хухры-мухры.
***
Уступайте даме
Место даже в бане.
А в постели – даме,
Здесь решайте сами.
***
Здесь отшили, там отшили,
Потому как жизнь – бои.
Оставайся на отшибе,
Успокой мозги свои.
Говорит жена: "Родился в сорочке,
И не зря ты в психбольнице затворник,
Прочитал твои стихи В. Сорочкин,
Похвалил и обещал вставить в сборник."
Тут душа моя как-будто взлетела,
Чаще кровь моя пульсировать стала,
Я конечно же душа, а не тело,
Да и тело, оно не из металла.
Был я раньше графоман — стану "Автор",
Может быть и мне дадут гонорара,
Надо, что бы мой узнал психиатр,
Медсестра, та, что дежурная, Клава.
Ведь Сорочкин — он в стихах понимает!
Прочитал он их наверное много,
А жена меня нежней обнимает,
— Поправляйся поскорей, ради Бога.
Вот расстались мы. Мне — не до печали,
Мы сидим с моим приятелем, шутим:
Раз уж в сборник у меня строчки взяли,
То похвалят их и Денин, и Путин.
Врач прошёл по коридору в халате,
А еврей спросил, вот в заднице шило,
(Он лежит у нас в четвёртой палате),
— У жены-то, что с Сорочкиным было?
Упомянутые персоналии
Сорочкин В.Е. — председатель Брянского союза писателей
Денин Н.В. — губернатор Брянской области
Путин В.В. — президент Российской Федерации
* * *
Кто жарит щуку, что сошла с крюка?
Такого не встречали чудака?
Не годен для ухи не пойманный налим...
А почему не сделав дела
об успехах говорим?
* * *
И этот неприметный пёс
Лизал чужой, и лоб, и нос,
Плечо, затылок, ухо, пятку
(Перечисляй все по порядку).
Лизал и там, где не годится,
Где от природы ягодица.
* * *
Наскучила деду эпоха,
По старому жить стало плохо.
Построил он новую жизнь.
Ну, внучек родимый, держись.
* * *
Нынче цепи Гименея.
Золотишком пламенеют.
* * *
Мы с этим слились норовом,
Других не знаем нот…
Кто очень хочет нового,
Тот в старое нырнёт.
* * *
Знаешь, а бананы тут
И лимоны не растут.
Здесь тайга и вышки,
Зэки и картишки.
* * *
Открыто опасен к вершине подъем
Путём ещё неизведанным,
Дорогу проложат, и мы пойдём
Ворочая задом медным.
И тайную зависть поглубже храня
Утешишь себя аргументом:
«Ну что здесь такого? На это и я
Бываю способен моментом...»
Плетись по дороге открытой другим,
Помалкивай в тряпочку, Кеша.
А кто не способен к подъёмам таким —
Мечтою себя пусть потешат.
* * *
Красотою не гордись,
С некрасивостью смирись.
Всё природа нам дала.
И не надо здесь ла-ла.
* * *
Эксплуататоров корили,
Обидные слова дарили.
Эксплуататору до фени
Укоры разные и пени.
* * *
Волк один задрал полстада,
Учинив кровавый бой.
Говорит: «Так им и надо —
Нечего ходить гурьбой».
На краю темного леса, жил-был не очень добрый, холостой серый Волк средних лет, со своей придурковатой, патриотически настроенной мамашкой. И вот, как-то поутру, подзывает его к себе мамка и говорит:
- На-ка, сынку, тебе шмат сала, отнеси его своему диду в логово, чай страстная неделя идет. Только будь бдительным. В лесу москальская Червона шапка лютует. А хитрей и коварней москалей - нет на свете существ. Бывало, обольют себе голову карасином, подпалят, изобьют себя до смерти палками, а после все на бедных волков сваливают.
- Мама, а кто такие москали?
- Тьууу! Москали, сынку, это такие звэри: люди, лоси, медведи, олени и прочие твари, которые нашей Окраине житья не дают и все робять на зло нам. Воны усих наших героев, и папку твоего доблестного убилы в неравном бою.
- Мамо, тож, говорят, наш папка от поносу помер, когда у москалей теленка подрезал.
- Брешут, сынку, брешут! Це москальска оголтела пропаганда. Слава Окраине леса!
- Слава героям!, - отозвался машинально сын. - А если эти...ну, москали сгинут, то что мы есть будем?
- Слухай сюды, сынку! Там, за большим бугром, живет добрый предобрый Бабуин. Этот Бабуин тоже не любит москалей и за нашу преданность ему, он готов кормить нас от пуза до скончания вику.
- Мамо, а хто наши герои?
- Герои наши, сынку, из древнего шакальего роду. Раньше им принадлежал весь лес, пока не появились москали. Они всех из нашего леса прогналы: и польских кабанив, и австро-венгерских зубрив и прочих, а после сдуру нам всю Окраину отда...верней, мы у них свою Окраину отвоевали.
- Ладно, хватит лясы точить, ступай, сынку, к диду, а по дороге зайди к шипилявому злодею Козломойше, он тебе вместо обычных зубов железные поставит. Нам патриотам железные зубы ой как нужны, чтобы недругов Окраины в клочья рваты.
- Так, он же злодей!
- Злодей не злодей, а тебе доброе дело зробит. А нам, хоть Черта в друзья, только бы москалям во вред.
Схватил Волк шмат сала и направился к шипилявому Козломойше.
Идет лесом темным и видит, на ветке сидит кто-то.
- Ты кто? - спрашивает Волк.
- Я Сорока-пропагандистка. Слыхал небось сказку про злых москалей?
- Слыхал.
- Моя работа! Бери, серый, меня в друзья, я тебе пригожусь. А мне от тебя много не надо - буду ошметки мяса с твоих объедков склевывать, да героизм твой прославлять - и вся недолга. Ну, как?
- Давай, присоединяйся! Мне лишнее брехло не помешает.
Пошел Волк дальше, а Сорока полетела рядышком. Долго ли, коротко шел Волк и вышел на небольшую, солнечную поляну на которой резвились семеро козлят.
- Вы кто? - спрашивает Волк.
- Мы Козлята-певуны козломойской породы.
- Ну, раз так, Козлы, тогда споем, че ли?
- Хто нэ скачэ, той москаль, той москаль, той москаль! - дужно подпрыгивая, заблеяли Козлята...и так целых два часа. Не выдержал Волк такой любви к Родине, отвел самого маленького Козленка за елку и в миг проглотил.
- А где наш малой? - затараторили наперебой Козлята.
- Ладно, от вас не убудет. Ваш малой оказался москальским тролем. Ох, не нравитесь вы мне, ребята. А ну-ка, присмотритесь к друг дружке, чую, среди вас еще троли остались.
Козлята стали быстро переглядываться и указывать копытами друг на друга.
- Смерть тролям! - заорала с ветки Сорока- пропагандистка.
- Смеееерть троооолям! - жалко проблеяли Козлята, трясущимися голосами.
- Ладно, вы тут разбирайтесь, а я к вам на обратном пути заскочу, может еще одного-двух тролей промеж себя найдете.
И побрел Волк дальше, Сорока - рядышком. Вдруг, из кустов выползает неопределенного вида, бесформенная фигура.
- А ты то кто будешь?
- Я пассивный Шко! - певуче вяло ответила фигура.
- Не понял! Я говорю, ты какого рода племени?
- Рода я среднего, а племени своего я не знаю. Сирота я. Возьми меня с собой. Я ласковый и тебе буду служить верой и правдой. Только у меня мааааленький недостаток: я постоянно вру и веры у меня нет. Зато люблю Окраину и ненавижу москалей. Возьми мня, а.
- А что, верные соратники мне нужны.
- Ура!!! - заорала Сорока, - Теперь нас целая армия. Слава герою Волку и его другу Шко... и мне, конечно.
И пошли они вдвоем, а Сорока с патриотическими выкриками полетела рядом.
Шли они шли, и вышли к добротной избушке на крокодильих ножках. Перед избушкой глубокая яма. В ней сидел толстый Козломойша и громко охал.
- Ты, эта, чего в яме то? - спросил сконфуженно Волк, едва сдерживая смех.
- Да, вот рыл яму для гостей, позабавиться собирался и, видно, не судьба - сам в нее угодил. Фольклор москальский виноват, холера ясна.
- Вылазь, давай, ты мне сильно нужен.
- Не могу я. Ручки слааабые, ножки короооткие, животик большооой, сам я тяжелый - мне помощь нужна.
- Вон, со мной пассивный Шко, он легкий, но жилистый. Опущу-ка я его к тебе, ты его в позу поставишь, встанешь на него, глядишь, и выберешься. Ему раком то за Родину постоять, тоже патриотизм.
- Опусти, опусти меня, шалун, опусти... - томно заурчал пассивный Шко, закатывая глаза и заламывая руки.
Сильный удар лапой быстро доставил Шко на дно ямы. В одно мгновение, Козломойша согнул пассивного Шко в три погибели, встал ему на спину и с большим трудом выкарабкался на волю. Выбравшись, он долго пыхтел, вытирал с лица обильный пот, а после, как ни в чем не бывало, широко улыбнулся, раскинул гостеприимно в стороны руки и пропел:
- Ойц, и ктой жеш до наш пошаловал? И каким ваш только ветром к нам...И какое у ваш до шкромного Кошломойши имеетша дельтше?
- Постой, в яме ты, вроде, не шипилявил?
- В яме, мой шлавный друг, вше ведут шебя по-другому. Хи-хи-хи....И шо мы до наш имеем?
- Да, вот, мамка моя велела мне железные челюсти у тебя вставить. Говорит, нам патриотам нужно иметь острые зубы, чтобы недругов на части рвать.
- Таки, я вам шкашу, мудрая у ваш мамаша. Прошу вас, шадитешь в крешло.
И Козломойша пошел за челюстями к позолоченному ларцу, напевая в пол голоса:
Шлавный яшичшек, откройша,
Я зловредный Кошломойша.
Нет мне большей прелешти,
Вставить Волку челюшти.
Смена челюстей прошла на удивление успешно и быстро. Довольный Волк долго крутился у зеркала, клацая новыми зубами, чем остался весьма доволен. Ему не терпелось проверить новшество в деле и поэтому он быстро засобирался в дорогу.
- А этого опушенного вышволять из ямы таки будете, увашаемый?
- Да, хрен с ним! Пусть у тебя в яме посидит, а у меня есть дела поважнее.
И снова Волк оправился в путь, а вдогонку ему из ямы неслись томные стенания Шко:
- Опусти меня, опусти, Козломойша, опусти негодник...я ласковый, я пассивный...
Не долго Волк брел по тропинке, как вдруг, за поворотом увидел трех поросят, которые дружно строили дом. Поросята быстро бросили работу, построились в шеренгу и представились:
- Нуф-нуф!
- Наф-наф!
- Ниф-ниф!
- К черту ваш политес, свиньи! Это что за самострой вы тут развели? А ну-ка, скинулись на защиту Окраины по пятачку, да, побыстрей! И в один миг, три пятачка исчезли в волчьей пасти.
- Опс! А это не я. Они сами мне в пасть прыгнули, их так москали научили, - как бы оправдываясь, сказал Волк сам себе, сыто икнул, оглянулся по сторонам и ему, почему-то, стало так легко на душе от того, что он нашел такое простенькое оправдание.
- Это не Волк их съел, не Волк! Они сами ему в пасть прыгнули, хотели, чтобы он ими подавился. Слава героям Окраины! - заорала Сорока.
- Дура не дура, а свое дело туго знает, - подумал Волк. И прилив смелости увлек его в глубь леса. Скоро дорога привела Волка к низенькому домишке с множеством окон. Возле дома бойко отплясывали летку-еньку маленькие, веселые человечки.
- А вы кто?
- А мы Гномики-омики из Опы. Приехали к вам по обмену оп-и-там.
- Ой, я тоже хочу в Опу!
- Легко! - ехидно захихикали Гномики.
- А каким опытом делиться то хотите? - воскликнул Волк.
- Не опытом, а Оп-и-там, - хором ответили семь тонких голосков.
- Это где - там?
- А ты закрой глаза, тогда узнаешь, - снова писклявым хором ответили Гномы...
Волк закрыл глаза...а через час, поджав стыдливо хвост, обильно сплевывая и оглядываясь назад, он семенил по тенистой дорожке, по-стариковски бурча себе под нос:
- Ни хрена себе - Опа! Лучше бы я с собой взял этого пассивного Шко, он то привычный к этой опейской культуре, а мне до нее еще расти и расти. Ну, и ладно, опыт дело наживное, привыкну.
Но, вдруг, Волка как осенило и он спросил Сороку:
- Слушай, ты брехло, че то странно, бродим с тобой бродим, а я за весь день так ни одного москаля и не встретил.
- Да, ты шо! Москали почитай повсюду! Они гадюки так умело маскируются, что сразу их не разглядишь. Они за каждым деревом, они на каждом дереве, они в каждом дереве, они в каждой норе, они в каждой дыре и, даже в голове у каждого жителя Окраины живет минимум два, а то и три москаля...
Она тараторила еще что-то, но Волк её уже не слушал. Он пытался размышлять надо всей этой ситуацией с москалями, но сорочьи вопли мешали ему сосредоточться.
И вот, наконец то, показалась дедова дряхлая избушка, почему-то с новой, добротной дверью, в двери дыра над которой написано: "Security - morda control". Волк просунул морду в дыру и прохрипел:
- Эй, дед, отворяй две...
Но тут его схватили крепко за уши, палкой раскрыли пасть и вытащили, так полюбившиеся ему, челюсти. После чего дверь распахнулась сама.
Волк робко вошел в избу. На пастели валялся черный Бабуин, на стене висела шкура любимого деда.
- Ты ест кто? - спросил по-хозяйски Бобуин.
- Я его любимый внук... - промямлил Волк и кивнул на шкуру, на стене. - А вы Красную шапочку или москалей не видали? - почему-то добавил он не к месту.
- К'мон, сынку, я есть твой нью дедущка и я хотеть показать тебе красный шапошка... - и снова, вскоре Волк пожалел, что не взял с собой пассивного Шко...
Снаружи слышались истошные вопли Сороки-пропагандистки, вошедшей в экстаз: - Слава героям Окраины!!!
Мамаша оказалась права: c тех пор Волк досыта глотал себе и глотал червону шапочку...Бабуина. А москалей он так за всю жизнь ни разу и не встретил, хотя продолжал их люто ненавидеть.
Тут действительности и конец!
Дело было в Питере в 90-е, когда магазины и лавочки возникали и пропадали, как бабочки-однодневки. Открылся где-то между Витебским вокзалом и Кузнечным рынком, в самом "достоевском" месте Города, магазинчик типа «Тысячи мелочей» с интригующим названием «Кое-что». И довольно долго по тогдашним меркам существовал, продавая расчески, гвозди, консервные крышки и прочую дребедень. Но однажды случилось страшное…
Совсем рядом, за углом, открылся еще один магазинчик с тем же набором товаров и примерно теми же ценами. Но вот на вывеске у него значилось: «То, что надо».
И тот, в котором продавали «Кое-что», вскорости закрылся.
Вот что значит грамотный маркетинговый ход!
______
PS: я не думаю, что эти магазинчики имеют какое-то отношение к известным в Питере сегодня, с другим ассортиментом. Во всяком случае, прошу не считать байку рекламой.
На истории и обществоведении сидели мы по трое за старыми черными столами, доставшимися школе, наверное, от щедрот соседнего Сельхозинститута.
Там даже дырки для чернильниц были.
Я, Борька и Сашка сидели на камчатке, и от нечего делать конспектировали историка белым стихом:
«В 41-м с «Барбароссой» Гитлер танки двинул клином
На советские границы, от Молдавии до Риги.
Эти танковые клинья, вмиг прорвавши оборону,
Скоро были под Смоленском, ну, а к августу – у Луги….» и т.д.
Очень удобно, знаете ли!
Вспоминаешь очередную строчку и развертываешь в нормальное предложение, потом еще одну…
Но как-то СЛУЧИЛОСЬ СТРАШНОЕ...
Борьку вызвали под звонок, и он, заторопившись, понёс весь только что пройденный параграф белым стихом.
И за издевательство над историей своего народа и лично над преподом тут же получил «пару». Поэзия, как и всякое искусство, требует жертв. Проверено на практике.
Дело было на выпускных в 10 классе. Сдавали химию, знал я ее хорошо, и был спокоен. Но на экзамене вторым «химиком» оказался наш биолог, желавший во что бы то ни стало внести свой непосильный вклад в воспитание подрастающего поколения. Помните миниатюру «Где находится КанадА?»? Ситуация развивалась примерно по этому сценарию.
– Расскажите о применении углекислого газа!
Рассказываю всё, что есть в учебнике, и еще кое-что.
– А еще?
Впомнил я еще пару примеров…
– А еще?
Я на «серебро» тяну, а он меня ВАЛИТ! Что ж я ему, про виски с содовой должен рассказывать? Надо импровизировать.
– А еще я недавно читал в старой подшивке «Науки и жизни», что ученые проводят опыты по поливу грядок газированной водой!
– ???
– Ну, вы же знаете, что корни растений тоже дышат. А, поглощая углекислый газ не только листьями, но и корнями, овощи резко повышают урожайность!
И щелочным почвам это на пользу!
Биолог присел – как так? Не слышал он об этом (еще бы! минуту назад родилось), и сейчас поплывет перед школяром…
– Хорошо, пять!!!
Каково же было мое удовольствие, когда, проходя с учебниками в наши пушкинские парки (ну кто же ко вступительным экзаменам дома готовится?), на пришкольном участке я почти каждый день видел нашего биолога, ползающего с сифоном на грядках с салатом!
Слышал я от ветерана про один случАй в Маньчжурии в 1945.
Наши идут вперед, танки оторвались, подвоза нет, бензина и соляры нет и взять негде - японский трофейный метиловый спирт, на котором японские "Зеро" летали, в баки не зальешь - только народ травился зазря.
Надо железную дорогу класть, хотя бы времянку без насыпи, но мешает знаменитая маньчжурская сопка - одна из многих. Главинтендант в унынии, саперы даже взрывами обещают снести за неделю, а важен каждый час.
Горюет интендант, водку кушает, думу думает.
Приходит к нему местный староста-китаец:
- Нацальника, цево слуцилося? А-ааа... хоросё, у саперов спросю...
Утром просыпается интендант от непривычного света - сопка глаза не застит. На остатках склона суетятся, как муравьи, китайцы с корзинами земли на коромыслах, саперы что-то на свежепроложенном пути со старостой обсуждают, рельсы блестят, вдаль тянутся...
Уж чем интендант потом того старосту ублажал, как отдаривался - мне то неведомо.
Пассажиры, улыбаясь,
предъявляют друг другу
проездные и единые билеты
или показывают их водителю.
Водитель, улыбаясь, кивает.
Транспортное средство,
не нарушая ПДД
и скоростного режима,
плавно подъезжает
к очередной остановке.
Улыбающиеся пассажиры,
не толкаясь, проходят в салон
и занимают свободные сидячие места.
Все уступают места инвалидам,
людям пожилого возраста,
родителям с малолетними детьми
и беременным женщинам.
Обнаруженные в салоне
транспортного средства вещи
пассажиры сдают водителю на остановках.
Осень тянет к рифме просинь?
Мы сейчас еще подбросим:
Теплых дней недель на восемь,
Индевелых веток проседь,
И тоску от прошлых вёсен,
В коих рёв котов несносен,
Блеск осенних чутких блёсен,
Ветра шум в вершинах сосен,
Мало? В Яндексе попросим! :о)
Начальник у нас был настоящий – молодой, умный, толковый.
Но – как всегда, полного счастья в мире не бывает, и замнач нам достался, прямо скажем, не сахар. Нет, он был не без положительных черт – красив, как может быть красив настоящий закарпатский славянин (недаром Янукович назвал таких геноцидом* нации), обаятелен, с дамами вежлив донельзя плюс два высших образования (которые, впрочем, не смогли его испортить – «миллиметр» он писал, как «мелиорацию» - через Е и с одним Л). Поэтому шеф доверял ему дела вполне для него понятные – отпуска, овощебазы, колхозы и прочую дребедень.
Но раз в году наступало страшное время, когда шеф уходил в отпуск.
И вот накануне очередного шефского заезда в колхоз отправили меня в командировку в Москву. Все просто – туда и обратно. Но…
Был я тогда еще весьма молод (студент-вечерник), в столицу попадал нечасто, а там и Третьяковка, и Кремль, и Пушкинский…
Прикинул, что к вечернему автобусу от НИИ в колхоз успею и утренним самолетом, и отправился во Дворец съездов на балет Большого, разжалобив кассиршу тем, что приехал для этого из Ленинграда.
К автобусу я опоздал. Нет, конечно, и в Ленинграде, и в Москве аэропорты всепогодные. Но откуда я знал, что самолеты гоняют по кругу Москва – Ленинград – Архангельск – Москва, а в Архангельске – ливень…
Мало того, что мне пришлось добираться до Тихвина, а оттуда на попутках до богом забытой Новинки самому и за свой, естественно, счет, так замнач по возвращении через две недели меня депремировал, хотя бумага из аэропорта ясно говорила о задержке рейса. Но и этого ему показалось мало – он повторил этот прием и с квартальной премией, благо шеф еще был в отпуске.
И тут я не выдержал. Месть моя была страшной. Кабинет начальника и зама был рядом с нашей комнатой, окна выходили в старый заброшенный садик, со всех сторон загороженный домами, выход в который был закрыт в незапамятные времена. Садик давно облюбовали коты, любившие греться на солнышке и бродить в густой траве.
По дороге с обеда я зашел в аптеку, и, пока народ не вернулся на рабочие места, переправил раскрытые пузырьки валерьянки в траву под окно начальства. Тут же собралось не меньше дюжины котов. Мяукали, дрались, сожрали траву, обильно пометили злачное место. Зам ничего не мог понять, и время от времени в отчаянии пытался поливать развалившуюся и орущую под окнами кошачью компанию водой. О результате Вы, наверное, уже догадались: разбавленная валерьянка привлекала всё новых жаждущих.
Утробный мяв и кошачьи разборки продолжались до конца недели, зам выглядел, как пациент перед дверью стоматолога…
Но к возвращению любимого шефа всё уже было чинно и благородно.