У реки за косогором политесу вопреки,
самогонку под забором дружно пили мужики,
ветер дул, деревья гнулись, дождь противный моросил,
ели, пили в карты дулись, каждый в меру своих сил,
через час захорошело, показался мир им пресен
и конечно захотелось под шафе душевных песен,
щебетали коростели, мужики перепились,
закусили и запели про свою шальную жизнь,
про судьбу и злую долю, что в хмельной вгоняет сон
или призрачную волю в стиле радио "Шансон",
песня ширилась, крепчала, убывал и самогон,
так что даже укачало расшалившихся ворон,
кто-то жалобным фальцетом свой "раскручивал" талант,
демонстрируя при этом сногсшибательный дискант,
кто-то радостным бельканто оглашал притихший лес,
а Петрович как по вантам вдруг от нас на клён полез,
я как Плачидо Доминго, Тихон лучше Монсерат,
Харитон подобно Стингу или круче во сто крат,
кто-то трубным баритоном, выводя рулады ртом,
как Алонсо под балконом, но сейчас я не о том,
мой рассказ про самогонку, ту что гонит дед Матвей,
ту что валит с ног трёхтонку, как врагов, так и друзей,
генерирует таланты, пробуждает в нас вокал,
полирует "бриллианты" для "гранд опер" и "ла скал",
мы к реке сюда в апреле с мужиками забредём
и без продыху неделю с утра дО ночи поём,
чтобы петь подряд семь суток, да со сраннего утра,
нам без лишних нужно шуток тютя в тютю три ведра!
Мой сосед Иван Петрович в дом вселился позже всех.
Пригласил меня с ним выпить за успешный переезд.
Нет трех пальцев по фаланги, но орудует ножом..
Как мясник или как повар...Кто же он? Спрошу потом.
В рюмки льет, предупреждая: "Чистый медицинский спирт.
Сам-себе не разбавляю..." - "Мне бы чем-нибудь запить..."
"Я всегда перед работой граммов сто, потом в обед...
А потом уж резать - штопать, если "подойдет клиент."
Говорю: "Так ты, Петрович, получается - портной?
Только как ты шьешь, верложишь покалеченной рукой?"
Тут Петрович свою рюмку чуть не выпустил из рук:
"Да ты что, сосед, не понял? Я же медик! Я -хирург!"
"Ты про эти три пол-пальца?... Только, если хочешь знать,
То спецов, как я, на город максимум четыре-пять.
Вижу, в полном смысле слова, всех клиентов изнутри,
В заключении проблему изложу, как трижды-три.
И работаю хирургом-вот уже пятнадцать лет,
На меня не то что - кляуз, даже устных жалоб нет!
А ведь я всегда поддатый и ругаюсь матом вслух...
Я - патологоанатом! Я - последний ваш хирург!
Был он Вергилий, Публий и Марон.
Они ж - Антип, Флегонт, Семён, Василий.
Они не знали, кто такой Вергилий,
но различали тыкву и паслён.
Могли запрячь упрямого коня
и сколотить корыто или лавку
но прочитать из "Энеиды" главку
не удалось, латынь во всю кляня!
А самогон, прозрачный, как слеза,
всё ж доводил, порой, друзей до колик,
и плакались читатели "Буколик",
что дочка председателя - коза!
Нет! даром не прошёл Вергилий там,
И, увлечённый вечно Вакха культом,
сказал Флегонт: "EXORIARE ULTOR!"
вязать его приехавшим ментам.
С утра, чего-то занемог: температурю, слабость в теле,
За исключеньем между ног. Один валяюсь на постели.
Потыкал пальцем в телефон, набрался ноль и тройка следом.
Двумя часами обречён ждать службу эту. За обедом
Застал меня приезд врачей. Фонендоскоп в грудную клетку,
Укол болючий и скорей, пока ору, в мой рот таблетку.
Рецептик пишет медсестра, в таком халатике коротком.
Тут вижу действовать пора (не равнодушен я к красоткам).
Придвинул с ней поближе стул, погладил дивную коленку,
Неоднозначно подмигнул, готовый голым лезть на стенку.
Врачи с улыбочкой ушли, а медсестрёночка ни с места.
Во мне вдруг вспыхнули угли, она вся в белом, как невеста.
Я встал с постели, но не весь: той частью, что в блаженство тянет.
Да, в медицине девки есть, которых можно не по пьяни.
Халат на люстре через миг, бюстгальтер вылетел в окно,
Её в подушку страстный крик. Разок, другой - мне хватит, но
Сестрёнка, видно в раж вошла (я в медицине смыслю мало).
СлилИсь в объятиях тела, прилипло к попе одеяло.
Часа, примерно через два мы распрощались нежно с ней.
Её запомнились слова, что где-то есть меня больней.
Забыл про то, что занемог, но слабость чувствуется в теле.
Вы догадались? - Между ног. Здоров, а мысли о постели
Внутри извилин бьются звонко, как и положено мужчине.
Я благодарен медсестрёнкам и в их лице всей медицине!!!
Дорогая раскладушка-
Лет студенческих подружка,
Без матраца и подушки,
Под одною простынёй,
Но с мечтой об одеяле.
Позабыть смогу едва- ли,
Как с тобой надолго стали
Мы практически роднёй.
Нам бывало вместе мило,
Ты мне столько снов дарила,
А к утру давала силы
«Рот» будильнику заткнуть.
Натерпелась та, бедняжка,
На брезентовой растяжке
Изучал не по бумажке
Я утех любовных суть.
А случалось, раскладушка,
Ты бывала непослушна
И порою словно шлюшка
Ты ходила по рукам.
Иногда про- между прочим
Ты была станком рабочим
Позволяла скрасить ночи
Посторонним мужикам.
Ту тебе прощаю шалость,
Хоть при этом ты ломалась,
Но обычно возвращалась
А я вновь чинил тебя.
Где теперь ты, моё ложе,
Что любых перин дороже?
Были мы тогда моложе,
Веря всем и всех любя.
Парнишка внешне был довольно милый,
Но он - (а тут кому как суждено) -
Был - сыном Карабаса и Тортиллы,
Но жутко "не отёсан, как бревно".
Он пил в каморке с другом - с папой Карлы,
А кто такая Карла, он не знал,
( А дело, кстати, было в Монте-Карло),
Но паря во все дырки нос совал:
К примеру - подойдёт к Лисе Алисе,
Возьмёт её за рыжее пальто,
С пристрастием посмотрит в глазки лисьи,
И спросит - "А Базилио Вам кто?"
Другой пример - Пьеро к себе поманит,
За белое жабо того возьмёт,
Лицо его к своим глазам подтянет,
И спросит - " Друг, ты эмо или гот?"
Завяжет Артемона крепкой цепью,
(Сверчок его учил узлы вязать),
И спросит у поникшего Джузепьпе -
- "А сможет пёсик с цепью убежать?"
Еще любил он девочку Мальвину,
Ну, как любил - он паря странный был -
Клал в чай ей две таблетки клофелина,
И сонную до одури любил.
------
А добрый Карабас жене Тортилле
Шептал, от счастья млея - "Ах, наш сын!
Как жаль, что мы с тобою не родили,
Еще таких штук десять Буратин!"
Как прекрасно было в мире пару тысяч лет назад,
было всё светлей и шире и надёжней во сто крат,
было много рыбы, птицы, всевозможного зверья,
всюду радостные лица, столько не было жулья,
коммунизм не городили, не придумали колхозов,
жили без автомобилей и не знали паровозов,
люди кланялись друг другу, говорили комплименты,
а отвергнутым супругам не платили алименты,
ни забот, ни огорчений, одним словом "шик и блеск",
из доступных развлечений - инквизиция и секс,
люди радио не знали, телевизора, кино,
не бодяжили в подвале суррогатное вино,
в мире не было печали, ведь на то и воля божья,
крестоносцы не страдали от сплошного бездорожья,
оставалось чуть немного до Ивана Калиты,
вообщем жили не убого, безо всякой суеты,
правда были гугеноты и царь Ирод - паразит,
подпевалы, доброхоты, ну да Бог их всех простит...
Так о чём я, да, как было - пару тысяч лет назад,
ещё не было тротила, ни метро и ни гранат,
если что давали в морду - что оправдывало цель,
если надо было лорду - вызывали на дуэль,
а приспичит "дульсинеи" или вам под юбку надо,
под балкон от страсти млея петь пойдёте серенады,
умирали и рожали без идеи и без веры,
потому что мы стояли на пороге НОВОЙ ЭРЫ!
Творим мы с Музою в решительном настрое -
Нетленку пишем, позабывши о покое…
Сюжет и рифмы прут, как танки под Смоленском.
Масштаб творения, поистине, вселенский...
Подход серьёзен. И старание громадно.
Шедевр готов. Он наших сил забрал изрядно.
Залил на сайт его, в приятном предвкушеньи.
Увы, но холодно воспринято творенье…
Да как же так? Не оценили труд блестящий!
Поэт ли я?!!! Иль ***плёт, так слепо льстящий
Своим художествам? О, боги, где же кружка!
Подавлен я. Готов гудеть на всю катушку…
Вот, захмелев, сижу один у монитора.
Один – поскольку не стерпел, увы, укора
Своей стремительно развеявшейся Музы.
Посмотрим мы ещё – кто для кого обуза…
Нетрезвый разум подаёт сигналы телу.
По клаве пальцами стуча остервенело,
Абсурдный текст я выдаю в хмельном угаре, -
Такого не было в моём репертуаре.
Сюжета нет, и слога нет, а вместо рифмы –
Сплошные выдуманы мною логарифмы…
Отдав все силы идиотской ахинее,
Я отрубился, не дождавшись апогея.
С утра, с тяжёлой головой, не похмеляясь,
На сайт я лезу, и заранее смущаюсь…
Чего вчера я накарябал там по-пьяни?
Уж лучше б тихо медитировал в нирване…
Залез на сайт. А там - глазам своим не верю, -
Там рукоплещут все моей ночной премьере!
Хвалебных отзывов взрываются фонтаны!
Рекорды рейтингов побил мой опус пьяный!
«Феноменально! Филигранно! Шедеврально!», -
Шлют дифирамбы отовсюду мне повально.
И сивый бред мой разобрали на цитаты.
Спешат издатели вручить мне предоплаты…
P.S.
Серьёзный труд, увы, не вызвал интереса.
А пьяный опус восхваляет даже пресса.
Я ситуации такой не понимаю…
Что делать дальше мне? Творить, не просыхая?
Наверно, если б я был там,
Махнув для храбрости сто грамм,
Вскочил в атаку самым первым
С истошным воплем (минус - нервам).
И фриц, бывалый, хладнокровный,
Прицельной очередью ровной
Прошил бы мозг, меня не мучая.
(И это в самом лучшем случае).
А в худшем? Драпал бы, как трус,
Или в концлагерь шел на органы.
Что, впрочем, делал весь Со Читать дальше >>
Всё, власть сменилась, Я теперь начальник…
Курю сигару, ноги на столе…
Ещё и премию вчера пообещали,
Коль проявлю себя во всей красе…
И вот, уже с утра, как добрый доктор,
Лечу в своих сотрудниках я лень,
Им, прививая матом расторопность
И говорю, что насажу на «лысый пень»,
Тех, кто завалит плана выполненье
Или попробует мне просто возразить,
А за не выход в это воскресение,
Могу, с жестокостью особою, убить…
Вот тут мои коллеги задрожали
И посмотрели как-то странно на меня
И сразу с секретаршей зашептались,
…О нескольких ударных трудоднях…
Ей не понравилось их мысли направленье,
Но делать нечего, куда деваться ей…???
И испросив моё соизволение,
Пошла понуро… в сторону дверей…
…Кипит уже четвёртый час работа,
Звенит посуда и скрипит диван…
В процессе созидания … отчёта…
В девятый раз мы выполняем ... план…
А за окном, меж тем, уже темнеет,
Но мы работаем, и я, совсем взопрев,
Взмолился Богу, чтобы поскорее…
… из отпуска вернулся старый* шеф…
Кто говорит, что женский день лишь раз в году?
У нас, к примеру, есть общественная баня.
И в ней по пятницам за небольшую мзду
Бабёнки моются, плескаясь и горланя!
Висит табличка над парадной: «Женский день».
Консьерж Петрович словно евнух при гареме
Путь преграждает непреклонно, как кремень,
Тем мужикам, что нагло прут, мол «мы не в теме»…
А мужиков легко понять – ведь слабый пол
Имеет силу неземного притяженья.
А коли нежный этот пол к тому же гол –
То мужиков порой доводит до каленья.
Им невтерпёж взглянуть на таинство парной,
Или помывочной, где шайками плескаясь,
Девицы юные цветут нагой красой,
И дамы зрелые прекрасны тоже, каюсь…
Вот дверь парной открылась, выпуская пар, -
Краса румяная под мышкой держит веник.
Ни дать – не взять: обжёг в печи её гончар.
И банный лист приклеил сбоку, словно ценник.
Отдельной песней – эти банные листы,
Имеют счастье что сливаться с женским телом.
Хотели б так же мы порой, - мечты, мечты, -
В единстве с женщиной порхать осоловело.
Сугробом пена взбилась в пышных волосах,
Мочалка натирает гладь горячей кожи.
Вот шайкой полною произведён замах –
И с головою водопад накрыл пригоже.
А разговоры – кто о чём: работа, быт,
С детьми проблемы и рецепты блюд бисквитных…
И лишь про мужиков вопрос, увы, закрыт.
Ведь мужики, все как один, - парнокопытны...
Ступая сланцами по кафельной плите,
Тазы и утварь бабы тащат в раздевалку.
И, ощущая себя в полной лепоте,
Пьют чай из термоса, иль просто минералку.
И, разомлевшие, закутавшись в платки,
Сидят они, чисты и телом и душою.
Для них мгновения подобные редки –
Нет ни забот, ни дум, наедине с собою.
В обычный мир откроет дверь Петрович им,
«Ну, с лёгким паром, бабы!» - на прощанье скажет.
«Спасибо, дед! Через неделю навестим,
Ну или через две, смотря как фишка ляжет»…
Кто говорит, что женский день лишь раз в году?
У нас, к примеру, есть общественная баня.
И в ней по пятницам за небольшую мзду
Бабёнки моются, плескаясь и горланя!
- Подумайте, какое свинство,
Лишить кукушку материнства!-
Смотря программу новостей,
Сказал Папаша Коростель. -
Смотрите как она тоскует.
Не спит, не ест, и всё кукует:
Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку.
А ведь мадам ещё в соку!
Возьмем, супруга, под крыльцо
К себе кукушкино яйцо?
- Возьмем, конечно, как не взять!
И стали жить да поживать
Дитя приемное лелея.
Она росла... Но, хорошея,
Подчас сбегала из семьи
На танцы. Там, где соловьи
Рулады пели до рассвета.
(Кукушке нравилось всё это).
И вот, однажды, в шуме бала,
Она невинность потеряла
С красавцем Дятлом, он, подлец,
Не взял молодку под венец.
И снова слышно на суку
Кукушки горькое "Ку-ку!"
Теперь с яйцом сидит сова.
Мораль же басни такова:
Кукушку, как ни воспитать,
Такая дочь - какая мать...
Поздний вечер. Тоскливо. Решил – прокачусь.
Еду тихо и в окна глазею…
Стоит девушка, словно ожившая грусть
И красивая как орхидея…
Тормознул. Сдал назад и стекло опустил.
Говорю,
– Я могу подвезти…
Сигаретку Gitanes, не спеша прикурил
И добавил ещё,
- Как такси…
Вся краснея, не смело, ответила мне,
Что и рада, да денег, мол, нет
Рассмеявшись, сказал, что – улыбка, вполне,
Ей заменит нехватку монет…
Дым покрышек, свист ветра и лентой огни,
От реклам надоевших комет,
Жжёт аорты и вены нам адреналин
И движок перешёл на фальцет…
За пятнадцать минут, как Конёк-Горбунок,
Я довёз её в Химки домой,
Открываю ей дверь, тут какой-то щенок,
На меня наезжает с кодлой…
Говорит, что придётся бабло заплатить,
Типа - платный проезд тут давно,
А за то, что с девчонкой решил замутить,
Он поставит меня на перо…
У меня первый дан и спецназ ГРУ,
Я не стал даже тратить слова,
Всё понятно и так, так к чему же тянуть,
Извиняюсь,… за яйца кота…
Я их бил и кидал, и ногами пинал,
Только хруст наполнял тишину
И почти их уже под асфальт закатал…
(Здесь я, правда, чуть-чуть прихвастнул)
Восхищенье, овации, зрителей гул
И вступленье Победа сыграла…
Но… бутылкой по черепу мне звезданул
…неизвестный участник финала…