После любой операции с применением наркоза больному какое-то время ничего нельзя есть, и лишь спустя несколько часов можно употребить для начала немного бульона, и так постепенно переходить к более серьезной пище. Не вдаваясь в медицинскую подоплеку этих требований, скажем лишь, что несоблюдение их может привести к серьезным проблемам. Например, к невозможности освободить организм от продуктов жизнедеятельности – уж простите за физиологические подробности. В Красноярской краевой клинической больнице № 1 в конце девяностых в связи с этим произошел такой случай. Один больной – здоровенный, кило на сто мужик после операции нарушил вышеназванное условие. И у него все его естественные выходы «перемкнуло», живот начало раздувать. С каждым часом все больше и больше, что причиняло ему невыносимые страдания. Мужик начал стонать, а потом и просто орать на всю палату:
– Ой, сейчас лопну! Сделайте же что-нибудь, сволочи!
«Сволочи» в белых халатах и так уже целой бригадой суетились около страдальца, из-за огромного раздутого живота ставшего похожим на дирижабль. Они и клизмы ему ставили одну за другой, однако содержимое резиновых емкостей, влившись в мужика, обратно выходить не хотело, и его живот еще больше приподнимался над кроватью; и пичкали его какими-то сильно действующими слабительными. Да все бесполезно. Мужик лежал на клеенке без штанов, с подогнутыми коленями, и бережно оглаживая свое чудовищно раздувшееся чрево с натянутой до глянцевого блеска кожей, продолжал выть:
– Умираю, ни за что ни про что гибну! Ну, попадется мне кто-нибудь из вас на том свете, пожалеет, что помер!
Было и смешно, и страшно: а ну как, в самом деле, мужик даст дуба, и только потому, что не смог прокакаться? Но по большому счету, он ведь сам был виноват в этой своей беде – зачем было обжираться сразу после операции?
Впору было везти этот хрипло стонущий дирижабль обратно на операционный стол. И тут в палату на шум заглянул заведующий отделением, опытный врач.
– Ого! – только и сказал он при виде этой картины. С минуту поразмышляв, врач надел на руку резиновую перчатку и, сунув указательный палец в место, противоположное орущему рту, энергично «пошуровал» в нем. И только он извлек палец обратно, как мужик буквально взорвался – из него вырвался грандиозный фонтан жидкого и страшно вонючего субстрата. Он окатил с ног до головы невысоконького и только что бывшего очень чистеньким и опрятным врача, стоящую рядом с ним медсестру, а также и еще одного больного, лежащего у стены на кровати, расположенной перпендикулярно к постели пузатого страдальца, и даже саму стену. Все, кто мог ходить, пулей повыскакивали из палаты из-за распространившейся по ней невозможной вони.
– Уф, хорошо-то как! – радостно засмеялся «дирижабль».
Как выглядел в эту минуту врач, лучше не говорить. Скажем лишь, что глаза у него были плотно прикрыты. Не открывая их, он взял сестру за руку и приказал:
– Варенька, ведите меня в душевую. Думаю, и вам не помешает помыться.
– С вами? – с надеждой спросила медсестра, выводя врача из палаты.
– Доктор, спасибо! – запоздало крикнул им вслед спасенный больной.
– На здоровье, – вежливо ответил врач…
Помолюсь с надеждою, загадаю что-то,
Пусть поймают ангелы смутные флюиды и
Залатают трещины, увеличат квоты,
Перепишут набело истины избитые…
Под небесным куполом тени кружат ночью.
У окна продрогшая, затаив дыхание,
Я стою – задумала миллион пророчеств…
Где же вы, хорошие? Быстрыми штрихами я
Нарисую заново профили любимых,
Силуэты тонкие, еле уловимые,
Выкрашу каштановым, с пепельным отливом,
Их глаза глубокие… Только б херувимы их
Вовремя заметили – тает быстро дымка …
Повторить неясное больше не получится –
Промелькнут кометою, сгинут невидимкой
Образы бессвязные музыкой беззвучною…
Холодным Первомаем
Замучена душа,
В ней бунта жар играет,
И надобно решать:
Терпенье или воля?
Cвобода или крест?
Жаль, не осталось боле
Для душ надежных мест.
А может, лучше пьянку?
И пусть не вяжет лык?
Объятья и обманки,
Костер, вино, шашлык...
Я честно малым бизнесом занялся,
Чтобы не стать обузой для страны.
Но вот "упал на дно", а не "поднялся",
И вытерлись последние штаны.
Сижу на паперти, взываю к обывателю
Не опасаясь совести укоров:
"Подайте что-нибудь предпринимателю
На выплату налогов и поборов".
Было хлябно, рассупились мырки
Развончалась сумгарная мызь.
Мачный чвенчик кашлячно залыркал,
А в тупе калапарки – «курлысь»!
Хлябность пензилась, суфтенький хряпчик
Охрипел, заштрипкачился, вздрях…
Стало всем сумагарно, крысавчик
Ковырячил зумпеткой в глаздрях.
ПРИПЕВ:
Да, да, да, белиберда, да, да,-
Абракадабра, да, людям обычным…
Да, да, да, белиберда, да-да-да-да-да-да!
Это всё то, всё то, всё то
Что непривычно…
Затумбился и сгвел фермантунчик,
Обштрипкачился лихный моздряк,
Будто в февгусте млел хихатунчик,
И шупел, распуляясь, друмпак.
С кинда – лобилось, смину – вонтелось,
Изгугунился ццуко тупоз,
Дурипопство уже отдумпелось,
А в ступарке харпал глазонос…
ПРИПЕВ:
Да, да, да, белиберда, да, да,-
Абракадабра, да, людям обычным…
Да, да, да, белиберда, да-да-да-да-да-да!
Это всё то, всё то, всё то
Что непривычно…
-…Что, летающие тарелки? Да сколько хочешь! Вот вчера, например. Смотрю, одна летит. Не успел проводить ее взглядом – еще одна, чуть левее пролетела. Да ё-моё, думаю, это что ж за аномальная зона такая? И тут третья – прямо в лоб. Бах, искры из глаз. Чувствую, тащат меня за ноги.
- Инопланетяне? К себе в тарелку? Ух ты! И что, контакт состоялся?
- Еще какой! Вон шишку на лбу видишь?
-Ага! Да здоровенная какая! Это тебя инопланетяне? А за что?
- Какие инопланетяне? Инка это моя была! После вчерашней получки на автопилоте приполз, вот она мне и устроила контакт! А потом спать уложила. Ну, все, парни, кончай курить, пошли работать! А то сейчас мастер, то есть старший менеджер, придет – вот тот настоящий инопланетянин! До сих пор не может понять, что работы без перекуров не бывает.
«Влюбиться можно запросто, случайно
В одну секунду или, может, в пять.
А как и почему – такая тайна,
Которую нет смысла объяснять…
…А если станет ясно, что – натяжка,
Что не разделена твоя любовь,
Вот тут уж труд потребуется тяжкий.
Вот тут нужна работа над собой!».
Пародия
«Натяжка»
Тебя я встретил - в пять секунд влюбился.
И осознал, что без тебя не жить,
К такой серъёзной я всю жизнь стремился,
Но три часа пытался рассмешить.
Потом устал. Напрасный труд и тяжкий,
Ты улыбнуться так и не смогла,
Лишь пояснила: – Извини, натяжка, -
Я пластику лица произвела…