Наша звериная старость, это расплата за "бесцельно прожитые нами годы", такое свинство по отношению к себе она не прощает никому из нас...
Самыми серьёзными в этой жизни бывают только дураки и покойники, уж и не знаю, кто кому из них в этом даёт сто очков вперёд...
Чтобы помочь своей любимой жене прославиться, бык самолично выдоил весь свой гарем до последней бурёнки, и всё молоко записал на счёт будущей рекордистки...
Пожила немного "сладкой жизнью", а потом потянуло на солёненькое, и так, каждый раз...
Когда всю жизнь притворяешься дураком, это, как правило, бесследно не проходит, даже если всё остальное у тебя - о`кей...
Печально проснуться в палатке меж тел,
Поняв, что чего-то ты вдруг захотел.
Хоть «старый козел» и худой, как ГамлЕт,
Ругнись пару раз и… тащись в туалет.
Печально в кустах постоять не хрустя,
Поняв, что вся жизнь превратилась в пустяк.
Гость стар, но почётен, а, значит «у дел».
Кусай удила, что ж – таков твой удел.
Приглашенным быть лучше, чем брошенным,
На Ютьюбе покажут иль в «ящике».
Фестивали ведь чаще – хорошие,
Но, бывает.?! Прям, думаешь: «Кащенко!».
Как трудно вставать с фестивальной ночи.
В башке, словно, кто-то кладёт кирпичи.
И, нужно понять, где с водою ведро,
Ведь топкой пылает сухое нутро.
Зря ночью сходил посетить туалет,
Забыв про диету, шашлык – не омлет!
Приехав сюда, в «таракань эту тьму»,
Понять – все же нужен порой кой-кому.
Где же, где же ты юность туманная?
Там здоровья хватало на всё ещё.
Относился к нему не гуманно я,
Посещая различные сборища.
В палатках, не беженцы и не бомжи.
Здесь просто своя – фестивальная жизнь.
Махни сто пейсят, брось в костерчик бревно
И пой! Будут слушать, всегда, все равно.
И даже зимою, в мороз, холода,
Но, есть же «гнездо» - твой чертог и еда.
Там сердцу просторно, вольготно уму.
Там тоже ты нужен порой кой-кому.
Понимал ну всегда с полуслова ты,
Наградила умом тебя мать.
Только, любят лишь встречи
И, явно, не жалуют проводы.
Это очень не сложно понять.
Сжало время тиски. Над страной громыхали раскаты,
Время власти течёт, как стекают снега с синих гор,
Обнажив кошельки, выходили на бой кандидаты,
Рассовав в рукава, компромата козырный набор.
Тот еврей, аферист и всегда на Россию работал,
Этот жулик прожжённый, к тому же ещё педераст,
Отставной генерал, что всю армию напрочь распро́дал,
А "принцесса", известно, продалась России за газ.
Олигарх Коломойский подкинул денжат шоумену,
Бывший мэр - наркоман и к тому же, похоже, бандит,
Этот вице-премьер, для России готов на измену,
Ну а та, террористка, конечно за дело сидит.
Из кого выбирать, нет решения простому народу,
Каждый лезет во власть, что б бюджет и финансы пилить,
Что ж ты, Родина-Мать, нарожала моральных уродов,
А простому народу, с уродами этими жить.
Алла Аркадьевна расплатилась с таксистом, подняла воротник норковой шубы, стараясь закрыть лицо от морозного сильного ветра, который швырялся колким снегом, и поволокла дорожную сумку на третий этаж.
В подъезде снежинки на лице начали таять, смешиваясь с горячими слезами Аллы Аркадьевны, которая наконец-то дома дала им волю. Ещё бы! Из-за сложившихся погодных условий аэропорт отменил все ближайшие рейсы. И теперь Алла Аркадьевна Новый год будет праздновать не с семьёй дочери, а одна в своей квартире.
Ветер завывал, гремел железом на крыше, сыпал снегом в оконные стёкла и, казалось, гоготал над расстроенной женщиной, которая, шлёпая в домашних тапках, накрывала себе на стол скромный ужин: маслинки, бутербродики с красной икоркой, вазочку с фруктами и графинчик с армянским коньячком.
Выпив пару рюмочек и поужинав, Алла Аркадьевна по привычке наложила питательную маску на лицо с омолаживающим эффектом, накрутила бигуди, поправила тяжёлые шторы, включила торшер возле любимого кресла и продолжила читать один из дамских романов.
Комышок, подгоняемый ветром, чуть ли не бежал по заснеженным улицам. И хоть ветер ему сыпал снегом и в нос, и в глаза, и за воротник, Комышок только глубже втягивал голову в пальто и нервно хихикал. Сегодня его день! Богатенькая квартира, которую он так тщательно пас, осталась без присмотра надолго. Завистливые и трусливые соседи, если что-то и заподозрят, не станут тут же поднимать тревогу. А погода сегодня – просто сказка для домушника! Люди сидят в квартире, зарывшись под одеяло, и включают погромче телевизор, чтобы заглушить пронзительный вой ветра. Комышок мысленно напел: «Заметает зима, заметает, всё, что было до тебя…» - и тихонько засмеялся.
Не заметив никого и ничего подозрительного возле заветного дома, Комышок поправил на плече пустую спортивную сумку, пониже на глаза натянул шапку, потёр закоченевшие в перчатках руки и вошёл в подъезд.
Алла Аркадьевна читала роман поверхностно: проблемы и страдания героев-любовников не могли сравниться с душевными переживаниями самой читальницы, которая бегала глазами по строчкам душещипательной истории и в то же время думала о своём.
Вдруг Алла Аркадьевна услышала, как в замочную скважину её квартиры кто-то вставляет ключ. Страх разлился леденящим холодком по всему телу, книга выскользнула из рук, отчаянные мысли засуетились в голове и застучали в виски. Дрожащими пальцами Алла Аркадьевна выключила торшер, на цыпочках подбежала к дивану, на ощупь откинула его крышку, подвинула глубже подушки и одеяло, залезла, потянула крышку, которая больно исцарапала ей руку и ударила по приподнятой коленке.
Подобрав нужную отмычку, Комышок тихонько вошёл в квартиру и закрыл дверь. Он включил фонарик, проверил, нет ли кого случайно, и последовал в комнату. Посветил в сервант и обрадовался беспечности хозяйки: массивные золотые украшения мирно спали в хрустальной вазочке. Довольный домушник сгрёб их рукой и засунул во внутренний карман спортивной сумки. Комышок прошёл на кухню, проверил, хорошо ли зашторено окно, поставил на кухонный стол фонарик. Графинчик с коньяком призывно заиграл цветными огоньками, и хоть это не входило в правила домушника, но промёрзший до костей Комышок решил согреться: взял в руки графинчик, запрокинул голову, открыл рот и, чтобы не оставить следы от губ, влил часть содержимого прямо из горлышка. Приятная жгучая терпкость добежала до желудка и согрела домушника изнутри. Комышок тихонько крякнул. «А, всё равно сюда никто не заявится», - подумал он, открыл холодильник, достал бутерброд. Икра приятно лопалась на зубах и растекалась во рту необычным солёным вкусом.
Дожёвывая бутерброд, Комышок доставал жестяные банки с крупами, сахаром, специями. Банка с горохом порадовала его завернутой в пакетик тугой пачкой купюр с изображением Франклина.
Комышок вернулся в комнату и принялся за шкаф. Освобождённые от хрустящих упаковок импортные кофточки летели в спортивную сумку, их укрыл белоснежный песцовый полушубок, сложенный дрожащими руками домушника. Дорогие летние туфли удивились зимнему соседству полушубка и новых австрийских замшевых сапог в тесной сумке…
Комышок услышал шаги и разговор на лестничной клетке, машинально прижался к стене и выключил фонарик. Защёлкал замок – и домушника кинуло в жар. Нет, слава Богу, открылась дверь соседей. Комышок постоял ещё пару минут, пытаясь отдышаться: он всё ещё дрожал от нервного перевозбуждения и в то же время от радости богатой добычи (домушник уже перерыл шкаф, комод, тумбочки, осмотрел дно кресла, которое его тоже порадовало). Пока соседи разденутся, займутся обычными делами или лягут спать, надо оставаться в квартире.
Комышок трижды глубоко вдохнул и выдохнул, включил фонарик и направился крадущимися шагами к дивану. Поднял крышку и направил фонарик вниз. Последнее, что увидел, услышал и почувствовал домушник, - это дико визжащее приведение с белым лицом и тёмными впадинами вместо глаз и рта, тянущиеся к нему руки со скрюченными пальцами и резкую боль в сердце, сменившуюся пустотой и темнотой…
Старший сержант Онищенко скучал в дежурке с переменными чувствами радости и огорчения. Он радовался, что его смена выпала на 30 декабря, а не на Новый год, но в тоже время Онищенко печалился. Ведь сейчас, вероятно, жена разливает холодец, разбирает косточки, которые он так любит погрызть ещё горяченькими. А эти хрустящие хрящики… Старший сержант невольно расплылся в улыбке и чуть не облизал пальцы.
Восторг от воображаемого холодца был прерван телефонным звонком.
- Дежурный слушает!- ответил напарник. - Спокойно, гражданочка…Вы уверенны? Вор ещё в квартире Вашей соседки? Назовите адрес. Сейчас выезжаем, - напарник положил трубку и обратился к Онищенко: - Собираемся, Степаныч!
Онищенко тяжело вздохнул: тёплый чесночно-мясной запах только сваренного холодца окончательно развеялся…
Дежурный наряд милиции, пыхтя, поднялся на третий этаж. Дверь квартиры была распахнута, любопытные соседи уже сбежались и с других этажей и стояли на площадке с заинтересованными выражениями лиц, соседи по квартире были уже внутри. Две женщины на кухне оказывали психологическую и врач****ю помощь Алле Аркадьевне, поглаживая её по спине, измеряя тонометром давление и капая «Корвалол» в рюмку, с которой та ещё недавно пила коньяк с той же целью – успокоиться. В комнате сидели угрюмые мужчины и чья-то жена со скалкой в руке. Очевидно, все ждали, когда лежащий на полу вор решится подняться.
- Вы его что, по голове ударили? – обратился Онищенко к женщине со скалкой.
- Ещё нет, - бойко ответила та.
- Он так здесь и лежал, вы его не трогали? – продолжал Онищенко.
- Хотели, - встрял в разговор один из соседей, - но до вашего приезда решили оставить всё как есть.
- Вы хозяйка?
- Нет, я соседка. Алла Аркадьевна! - позвала женщина со скалкой, - Вас милиционер спрашивает.
В комнату под руку ввели слабую хозяйку. Онищенко оглянулся и вздрогнул, рука уже поднялась ко лбу наложить крестное знамение, но старший сержант вовремя остановился и только поправил шапку. В суматохе Алле Аркадьевне никто так и не посоветовал смыть маску и снять бигуди.
Один из милиционеров подошёл к лежащему на полу домушнику, нагнулся над ним, похлопал по щекам, приложил пальцы к шее и посмотрел на Онищенко:
- Вызывай «скорую», Степаныч, для освидетельствования…
И хоть это был простой домушник, наряд милиции снял шапки.
Когда выносили Комышка, к дому подъехало такси, с которого вышли смеющиеся молодые люди с покупками и ёлкой в руках, а из салона машины слышалась песня: «Снег кружится, кружится, летает. И позёмкою клубя, заметает зима, заметает всё, что было до тебя…»
Предательски солнце всё время катилось на запад.
Враждебные силы тянули лучистого свет.
Туда, где его будут грязными лапами лапать.
И где ему жизни во веки не будет, и нет.
Воротится снова, как подло сбежавшая дева,
И нам улыбнется, забыв про вчерашний мотив.
А мы всё простим, лишь немного ругаясь от гнева,
Настроя себя на обычный - сплошной позитив.
Житель немецкого города Хаттинген попав в больницу дал ключи полицейским чтобы они отдали в приют собаку, но кроме собаки, полицейские нашли в доме плантацию марихуаны
Жми сюда
«И у нас тут ещё заявляют о каком-то праве русскоязычных. У нас нет русскоязычного населения. Это либо рабы, либо оккупанты — и всё», — Ирина Фарион
Жми сюда
В апреле 2018 года Фарион назвала русскоязычных граждан умственно отсталыми.
Кроме того, она сказала, что «русскоязычные украинцы — гибриды и не имеют права называться украинцами».
Жми сюда
Долгонько стучишься в Россию ты лбом,
да так, что разбил свои панты.
И что же в итоге? А стал ты рабом,
и больше того - оккупантом.
Ты можешь Лаврова с Песковым клеймить,
но нацикам этого мало.
Ведь кто ты такой? Да обычный гибрид,
и умственно, кстати, отсталый.
- Яниночка, но вы ж такая женщина!
Которой столько мне обещано...
Ну, хватит о проклятом политесе.
Давайте лучше поворкуем мы о сексе.
- Давайте... Лишь ответьте без злорадства:
Когда закончится в Украйне это ****ство?
Поскольку я не умею разжигать костёр, лизать зад,
делать кофе и вряд ли стану умнее,
то слёзы умиления и счастья застилают мои глаза,
когда я вижу, что кто-то это умеет.
Лень сидит на шее. Лень здоровый фактор.
Лень читает мысли. Лень приводит факты.
Лень вбивает клинья. Лень тревожит душу.
Лень, зараза, шепчет: - "Нафига всё нужно!"
Лень кусает губы. Лень жалеет нервы.
Лень напоминает: - "Ты совсем не первый."
Лень пугает, стонет. Лень сомненьем душит.
Лень обиды копит. Лень кругом всё рушит.
Лень в тени всё время. Лень плывет с толпою.
Лень идет по жизни черной полосою.
Лень, и не подняться... Лень, и не достигнуть...
Человек способен ко всему привыкнуть!!!
Все богатыми быть не могут, но тогда пускай все будут бедными. И тогда на всей земле наконец-то взойдёт заря Социализма, которая иначе не взойдёт никогда...
Ничто так не объединяет народ, как всеобщая нищета, и мы никому не позволим посягнуть на святая святых, наше народное единство...
Не уважаешь свой народ - не уважай. Но при этом всегда правильно рассчитывай быстроту своих ног, если твой народ в ответ начнёт не уважать тебя тоже...
Как ни огромна твоя страна, весь остальной мир всяко больше, и поэтому наводить порядок надо прежде всего в нём. Ну а твоя несчастная страна от тебя всё равно никуда не денется, ей просто некуда бежать, а иначе её же пограничники её при попытке к бегству пристрелят...
Правильный народ - правильная страна, и тогда вся остальная заграница, наши смертельные и неправильные враги...
С молодёжью надо что-то делать, не дожидаясь, пока она вырасти и поумнеет, а иначе ей и то и другое не грозит, мы такое самоуправство ей не позволим никогда...
Когда наразвратничались вдоволь, опять навалилась смертельная тоска, а стоило ли всё это таких баррикад?..
Нашего человека нельзя оставлять в тишине: это заставляет его сначала излишне думать, когда нельзя думать вообще, а потом не думать как надо, когда наконец-то на какое-то время нашими думательными начальниками стало разрешено нам думать, но только думать строго в русле и как надо...
Свой народ совсем не обязательно знать, тем более что он ничем не лучше всех остальных...
У нас всё под контролем, в особенности, наши контрольные органы, за которыми, сами знаете, нужен глаз да глаз...
Поиски "врагов народа" на какое-то время могут заменить даже хлеб насущный. Тем более, что пока ты водку без просыху жрал, эти самые "враги народа" вкалывали до седьмого пота, а значит, у них по сусекам можно наскрести не только этот самый хлеб насущный, но если постараться, то и масло к нему тоже...
Если у народа всегда есть целая армия врагов, и эти враги, естественно, сами люди, то тогда и у этих людей неизбежно наблюдается один, но смертельный враг. И враг этот, вы будете смеяться, всё тот же вечно всеми обиженный народ...
"Социалистический лагерь" правильно называли лагерем, потому что без Зоны, как центра всего и вся, ни один социализм не продержался бы и дня...
Оба они строили всё тот же СОЦИАЛИЗМ, только каждый по-своему, отсюда, и неизбежная война, чей вариант лучше...
Даже самый лучший социализм так же бесплоден, как бесплодна семья, состоящая только из одного человека...
Стадо всегда безошибочно знает, кто вне стада, чтобы совсем наверняка знать, кого бить и затаптывать...
Когда жлобы наконец-то предстали во всей своей красе, все ужаснулись и перестали молиться на него, как на святая святых - Народ!..
Уважаемый Ковальчук Ан, после прочтения вашего "перевода", я поняла, простите, вы можете переводить только бабушку через дорогу.
"Друзья, прекрасен наш союз!" -
Сказал однажды А.С.Пушкин.
За ним еще раз повторюсь:
Прекрасен. Снизу до верхушки.
Никто не слезет к вам, едва
Перевели одно лишь слово.
Ну я, согласен. Не со зла,
Произведение чуть хреново.
Но, идеалы, в этом суть,
Не могут быть для всех едины.
Вот стоит чуть перевернуть,
И сразу крикнут: -" Ты, дубина!
Да, как же можешь называть
Тех статуй виды - изваянием,
Вот так творения искажать,
Что появляется желание :
Послать немедленно в расход
Тебе подобных рифмоплетов,
За этот мерзкий перевод
По ним строчить из пулеметов."
Жестокий век - жестокий нрав,
И нетерпимость во все щели.
Ну, ладно, чуточку не прав,
Но, не настолько, в самом деле...
Теперь путем иду иным,
Всему на свете есть пределы:
Перевожу, как аноним,
Зато и руки, ноги - целы...
Пособие как соблазняют дам!
Сперва положишь золото в карман.
Идёшь в кабак, встречаешь там красотку
(Желательно с побритою пилоткой),
Потом такси и страстный поцелуй...
Но ты пока придерживай свой...гхм.
Затем аптека - важный лейтмотив!
Ты не забудь купить презерватив.
Снимаешь номер в центре, на двоих...
А дальше стихотворный дар утих.
Подросток, это месть взрослым за своё счастливое детство, ну а если этот подросток - целая страна?..
Народ знал, на что шёл, когда всю свою Историю стоял на месте, только тихо улыбался всем остальным уходящим народам вослед...
Если дети не хотят учиться, значит, взрослые не хотят их учить, и этих взрослых можно понять: зачем им на голову думающая и знающая молодёжь?..
Школа наша держится на монолитном единстве, а вы предлагаете, чтобы в ней мы учили детей прежде всего думать, а не чётко и послушно всё запоминать, а всё остальное гневно отметать?..
Когда первоклассница на многочасовой торжественной линейке захотела писать, то её учительница тихо но твёрдо её прошипела: "Ленин тоже всю жизнь хотел, но он терпел, значит и ты - терпи!"...
Если бы не наши люди, то про народ наш было бы ни в сказке сказать, ни пером описать. А так на выбор или передовица в "Правде", или анекдот в курилке, прочём и то и другое было верно на все сто...
Всё по-человечески можно делать только среди людей. А если у нас особый путь, и вместе с остальными людьми нам было ну никак не по пути?..
Когда дикари целыми ордами вваливаются в мир цивилизованных людей, происходит неизбежное цивилизационное выравнивание как тех, так и этих, но в пользу, конечно же, дикарей...
Если народу нужен над собой Хозяин, он его слепит из чего угодно, а потом покрасивше назовёт, чтобы не так было стыдно и дальше послушно под его ярмом ходить...
Это думать можно только поодиночке, а вот не думать лучше всё же сообща, тогда уж точно никогда не ошибёшься...
Вот вы говорите, что что-то там нужно людЯм? Но люди, это ещё не народ, они могут и подождать...
Построение социалистического Коммунизма, судя по всему, с треском провалилась. Теперь остаётся только срочно въехать в социалистический Капитализм, чтобы социалистическая идея и дальше жила себе и процветала...
На извечный вопрос идеологов: "Любители вы Советскую власть?" советские люди всегда в один голос отвечали, что любят. Понимали бедолаги, что лучше врать им сейчас, чем следователям потом, потому что уж кто-кто, а они лучше других знали, что любить её, паскуду, было не за что...
Люди должны всё время бояться, а иначе они будут слишком спокойно спать по ночам, а утром вставать с излишне ясной головой, и тогда потом ничего не бояться уже целый день...
Когда людям окончательно надоедает быть никем и ничем, они к чертям собачьим уходят из народа и становятся людьми...
Если во всём отличаться от народа, смотришь, и народу будет с кого брать пример...
В прошлом есть только прошлое. Так зачем тогда, скажите мне на милость, его через настоящее тащить в завтрашний день?..
Когда дикарю предложили наконец-то перестать быть дикарём, он прежде всего пошёл в парикмахерскую и снял с себя всю шерсть, а потом стал срочно подбирать себе другую одежду, чтобы не стыдно было в библиотеку пойти…
Школьные учебники должны заставлять школьников думать, но при этом вместе с ними должна начать думать и вся страна. А тогда она станет напоминать ту знаменитую тюрягу, которую славные французы ещё тогда снесли за ненадобностью, а затем на её месте написали: "Здесь танцуют!"...
В нашей хозроте, где я служил, каждое утро, после подъёма, вся рота шла к коровнику и таскала сено, в качестве утренней зарядки. Таскали в любую погоду, так как коровы кушать хотят каждый день. Процесс был организован так: На большой рыбацкий невод, 10Х10 м. грузились прессованные тюки сена со стога и вся рота, за лямки тянула её волоком по снегу на коровник. Бурлаки на тундре, не дать, не взять. До коровника от стога было метров 200 по снежной целине. В тот день, о котором пойдёт речь, дула пурга. Не то чтоб сильная, но снежная. Не видно было на три метра вперёд. Всё было как всегда: Пришли, загрузили, приволокли. Только почему-то в этот раз тащилась сетка по снегу особенно тяжело и мы выбились из сил, пока достигли цели. Причина стала ясна, когда мы сняли последний тюк и подняли сетку. Под ней лежал какой-то мужик с пропитой красной рожей. Судя по тому, что его рот издавал какие-то нечленораздельные звуки, мужик был жив. Как мы потом узнали с его слов, он шёл с хорошей гулянки, из гостей домой, но так сильно устал, что решил передохнуть возле стожка, который показался ему уютным. Мужик непременно бы замерз, если бы мы случайно не зацепили сеткой его за ногу и не приволокли с собой. Идти он не мог и мы оттащили его в комнату доярок, где сердобольные женщины растёрли его спиртом и дали парного молока для восстановления сил. Мужик очухался, обвел всех мутным взглядом и спросил: "Где я?" Ему объяснили, но вместо слов благодарности, он пошарив по карманам заявил, что его обокрали. У него мол в кармане была бутылка и её спёрли наглые солдаты. Мы у мужика ничего не брали, он её видно потерял, но доказать ему это было невозможно. Он кричал: "Да вы знаете салаги, что я лётчик, майор Чалый, уважаемый и боевой офицер! Я вас всех сгною! На "губу" отправлю! Вы мне сапоги целовать будете и т.д. Слушать его бред у нас не было времени, подходило время завтрака, а опаздывать было нельзя. Поэтому мы просто ушли, бурно и обиженно обсуждая всю дорогу скотскую реакцию офицера на своё спасение. На утреннем разводе дежурный по роте доложил командиру роты майору Лысенко об утреннем происшествии. "Чалый? - удивился майор, - да какой он к чёрту лётчик и боевой офицер. Это зам. по тылу в нашей части, тот ещё алкаш. Он ещё на коровнике? Ну, я ему устрою!" И майор, не долго думая, поднял трубку телефона и направил на коровник дежурный патруль. Как мы потом узнали, "боевого лётчика" посадили на гауптвахту на 10 суток, за "низкий моральный облик, позорящий звание Советского офицера". Как говориться - "не плюй в колодец"!
Нос можно чистить, а можно и не чистить, но носовой платок всё равно надо иметь всегда...
Умных людей не презирают, презирают только дураков. Но дураки, по дурости своей, этого никак понять не могут, и будучи по статусу своему в стране Гегемонами, в свою очередь всех этих умных недоумков искренне презирают...
Чтобы сэкономить на носовых платках, совсем не обязательно отрезать себе нос, для этого вполне достаточно пользоваться по очереди теми же рукавами...
Когда человек полностью побеждает в себе животное, он поневоле полностью остаётся наедине с самим собой, и здесь помочь ему может только он сам, чтобы без шерсти не замёрзнуть, а без клыков с голоду не отбросить коньки...
У животного, в отличие от человека, не бывает лишних вопросов. Вот почему оно не мучает ими ни себя, ни других, чему не лишне было бы поучиться и всем нам, их двуногим собратьям...