* * *
Хоть по жизни я рожей не вышел ,
Только счастья хватило и мне .
Заливало порой выше крыши ,
Доставалось , бывало , в-двойне .
Часто мысли о бренности мира
Бередят потаённость души .
На подмогу приходит СТИХИРА
И толкает чего – то свершить .
Смех – то смехом , но всё же выходит
Неплохой , как мне кажется , стих .
И читателя , вроде , находит
И финал разных мыслей моих .
* * *
Кто – то брякнул , что шарик – то наш ГОЛУБОЙ .
И другие за ним , с его слов повторяют .
Голубая ль то кровь ?! Мы то знаем с тобой .
Потому всё , что п***ры им управляют ......
* * *
Почему в нашем мире есть злые ?
И жестокие есть , просто жуть !
Толь дебилы , толь просто тупые ,
Доброты не познавшие суть .
* * *
Шекспир . Офелия ;
« Был убит , к сожаленью , мой бедный отец .
Говорят у него был столь лёгкий конец ......»
* * *
На любой я кризис клал ( на большой и маленький)
Главно , чтобы ОН стоял , а не был бы вяленький !
* * *
Моя жена вовсю «течёт» и оргазмирует безбрежно ,
Когда бухгалтерский отчёт весь ею выполнен прилежно ......
* * *
По дому бабочки порхают . Весна пришла и чувства прут .
А я счасливая такая , от счастья аж трусишки жмут !
Хай солнце весело сияет , игриво щурятся глаза .
Душа спокойствия не знает . Скакать готова как коза ...
* * *
Сижу , соплями шмыгаю . Весенние течения .
Ногами птички дрыгают . Ебутся . Развлечения .
Под солнцем тёплым , ласковым поют , свистят , чирикают .
И приближая к Пасхе нас , часы на стенке тикают .
* * *
Пришли и радость и тепло . От счастья скулы аж свело .
* * *
Не грусти краса-девица ! Чё грустить ?! Айда долбиться !
Вам бы с кем повеселиться , выпить и совокупиться ...
* * *
Летят в заботах солнечные дни . Мой милый , лишь бы не было ***ни ...
* * *
Готовность страстная к разврату меня пугает и страшит .
Боюсь ужасно баб поддатых ! И тех , кто к этому спешит .
* * *
Вам о себе как есть пишу я . День солнцем одарён и влагой .
Пиписк в штанишках свой ношу я и горд им как царевич шпагой .
* * *
Опять , как муза , посетила меня прекрасная Людмила .
Копытом бью , как мерин рьяно .
Я ейным быть хочу Русланом .
* * *
Весна теплом своим ласкает .
Дыханье свежее ловлю .
Толь сердце от желаний тает ,
Толь пору эту я люблю .
Толь томно грезится благое ,
Толь птичьи трели душу рвут .
Не знаю что это такое ,
Но думаю любовный зуд .....
* * *
Жизнь течёт - струится , мир в стихах слагая .
Что ж тебе не спится ? Мама дорогая ?!!
* * *
ОЙ , в любви НЕ ЛЮБЛЮ торопиться !
ОЙ , смакую я медленность в ЕЙ !
Как живою водою напиться
Тихо , празднично в сказке своей !
Только сердце предательски гонит
Мою вольно - казацкую кровь !
А душа в волнах счастия тонет .
ОХ , ЛЕПА у МИКОЛЫ ЛЮБОВЬ !
* * *
Любовь , всё же чуйство прекрассное . Полянка , шашлык , соки , стопочки ......
И солнце шкодливое , ясное коптит наши голые попочки .
* * *
Ну что ж , атака , так – атака !
Бей в глаз врагу ! Чего орать ?!
Мы выше духом их , однако !
Пусть их не мало , а нас - рать !
* * *
А жили мы на дне колодца,
Наш разум согнут был в дугу,
Хотя учили нас бороться
И спуску не давать врагу.
И боя клич был не изменен,
И голосистее трубы.
Маркс, Энгельс и великий Ленин —
Гранитом высились борьбы.
Слов море высохло болотцем,
Бедна замшелость берегов.
А надо бы с собой бороться,
И не искать вокруг врагов.
Сиропчик двойного действия,
От насморка и от поноса,
Подходит любому возрасту -
Купи, наливай да пей!
А справиться с полтергейстами
Без помощи купороса
Помогут бутоны роз с кустов,
Цветущих в долине змей.
Подкова глухого мерина
Полезна при геморрое.
Прибей ее к табуреточке,
И сорок часов сиди.
А если любовь потеряна
При двухнедельном запое,
То нюхай сирени веточку,
И новой зазнобы жди!
Во всей вселенной мы одни?
Как будто бы она пустая.
Летят куда-то наши дни,
А к нам никто не прилетает.
Но все твердит ученый люд
О внеземных цивилизациях,
И много их (огромный пруд),
Но лишь не та у них субстанция.
Наверно, это все же так,
И их, и нас немного жалко,
Возможно им земной бардак
Напоминает чем-то свалку,
И замараться не хотят
(Отхожее в нас видя место).
Ну не летят, так не летят,
Нам и без них довольно тесно.
Душа болит, а сердце плачет,
Но уж осталось нам три дня.
С экрана сладостно лопочут,
Только нет веры ни ***.
Они нам просто дуют в уши.
И мук осталось-то херня.
А если их и дальше слушать,
Одна сплошная болтовня.
Уснут герои после бури,
Засунут в жопу языки,
А как проснутся скажут вскоре.
Вы запрягайте мужики.
Пашите, сейте, всё как прежде.
Стабильность, это ли не сласть.
Ведь вы стремились все в надежде,
Иметь такую благодать.
Так вот живите, не мешаем.
Да и делиться нет нужды.
В свои карманы мы башляем,
А вам как прежде за труды.
Текут ресурсы, за бугор
Такие братец вот дела,
Переживём мы сей позор.
И не сгореть бы нам дотла.
Да, человек умнеет,
Время его растит,
Многое он умеет,
Многого он достиг.
Служит ему электроника,
Родине как атташе.
Стихия его пусть тронет, так
Останется без ушей.
Сложил здесь, а там вычел,
Здесь с допуском, там – без.
Много он нахимичил,
Технический ладя прогресс.
Рассудок его вьётся,
Старается – на подъём.
Сам скоро не разберётся
В хитросплетении своём.
* * *
Любит Фрося «мыло»:
«Чтоб такое было!..» —
Поцелуев — так река —
С головой - наверняка;
Чтоб и речи, и цветы,
И ни капли маяты...
Под стулом хрюкнул муж алкаш,
Испортил весь телепейзаж.
* * *
Правда призадуматься велит,
Жив пока, живы её уставы.
Верно, Пушкин славен и велик,
Что ему теперь до этой славы?
* * *
Птица срывается с ветки.
Птицу скрывает лазурь.
Птица незрима как ветер.
Завидуйте, кто внизу.
Всё кажется сверху
ничтожным:
Речка – подпаска кнут.
Сверху прохожему можно
Смело на плешь какнуть.
Снизу на звёзды не писают,
Однако, плюют в синеву…
После небесной выси
Падает птица в траву.
Весенним солнышком согреты парк и двор.
В одеждах девушкам наскучило скрываться.
Как трудно, по весне, в ладах с собой остаться,
С мужской природой не сорваться в спор
- Ну, словно пава не идет - плывет!
И головы наклон слегка высокомерный
Лет двадцать бы назад, клянусь, я непременно
Попытку сделал, влезть в сей огород.
- Свой возраст помни и бери его в расчет
Твоя весна давно за перевалом
Нет смысла поедать объект голодным взглядом,
Ругать судьбу за то, что не везет
- Что, сразу возраст? Я же так, взглянуть
Чуток подбросить пищи для фантазий
Ты как водой холодной – не твое, «не влазий»
Всё время совесть норовишь кольнуть.
- Не западай – пускай себе плывёт,
Надменностью своей дорогу торит.
Ну, взглядом проводи, но большего не стоит.
Смирись, она не для тебя цветет.
- А, впрочем, верно – дома ждет жена,
Проблем текущих с верхом накопилось
- Ну, что ты, право? Ничего же не случилось,
Да и модель не столь и хороша.
Восьмое марта – с крыш капель,
И сердце бьется чаще,
Когда с утра, под птичью трель,
Ты тащишь водки ящик.
У женщин радость на лице,
И в предвкушении счастья.
Все ниже, больше декольте,
Все выше юбки, платья.
Графомань мою послушать, ход истории поправ,
залетел ко мне на ужин - поц а шрайбер - динозавр.
«Азаюров» птеродактиль, анапеста протеже - заявил,
что вялый дактиль, амфибрахий неглиже,
а у протестанта ямба необрезанный хорей,
и стихи б сложились, кабы не были азохен вей!
А тут, и старость моя пришла...
Потопталась всласть по груди, до полного ожесточения дыхания рёбра зашаркала, а потом ещё, заползла жабой в глотку...
Да так, что каждая порция нашей родненькой, библейской пыли вместо воздуха казался мне раем....
А потом...
Прокашлялась до рвоты, и...
Ушла, цыкнув через губу...
- Жди...
Сиди в своей пустыне и жди...
Во время одной из Кавказских заварух, в городе где приземлялись
и улетали все военные самолёты, привозившие с собой милиционеров, наёмников, просто омоновцев, соответственно был громадный аэропорт, в котором было полным – полно людей, относившихся к этой заварухе, всех мастей и рангов.
Некоторые из них были без оружия, а в основном были люди обвешанные гранатами магазинами, кинжалами и всякими прибамбасами, которые могли стрелять, взрываться и всё такое.
Аэропорт жил своею повседневной жизнью, кто-то прилетал воевать, кто-то улетал подальше отсюда, кого-то увозили навсегда..., короче аэровокзал кишел своеобразной жизнью.
Как водится, в каждом аэропорту есть ресторан, который работал круглосуточно, там был персонал и музыканты, обслуживающие всех этих людей, которые постоянно менялись, пили, гуляли, веселились, или поминали погибших товарищей. Общество было пёстрое, разношёрстное, со своими проблемами и пробелами в голове и в воспитании.
И вот в этом ресторане работала девушка лет около тридцати,
слегка грубоватая, пышногрудая, с невысокой бледно-белой причёской и всегда заманчиво покачивающими бёдрами, все звали её просто, Леночка. Какую должность эта девушка занимала в ресторане, никто не знал, но делала она всё, то обслуживала клиентов, то вдруг убирала столы, то мыла посуду, напевая что-то себе под нос, она даже иногда пела со сцены, слегка грубовато- хрипловатым голосом. Она спокойно относилась к нежным заигрываниям военной братии. Но если кто из них начинал сильно доставать её, то сразу об этом сильно жалел. Эта милая с виду девушка, тут же превращалась в чудище, извергающее из своего чрева, нет не огонь, как у «змея-горыныча», от неё летели отборные матюки, от которых даже видавшие виды вояки, вжимали голову в плечи и старались испариться.
В этот день было всё также. Все ели , пили, танцевали, вставали и уходили. На освободившиеся места приходили новые, Леночка едва успевала убирать со столов. Крепко подвыпивший подполковник подошёл к ней, нежно обнял и стал шептать что-то на ухо, кокетливо улыбнувшись, она согласно кивнула и знаком подозвала к себе скрипача. За музыкой не было слышно, что она ему говорила, поддатый же подполковник стоял рядом и тоже что-то пытался объяснить скрипачу, засовывая денежные купюры в Леночкин фартук. Скрипач Хорик, чернобородый мужчина, неопределённой национальности и возраста, увидев, что подполковник засовывает денежные купюры в Леночкин фартук,
сразу весь проникся вниманием к этому подвыпившему клиенту.
Выйдя на сцену, Хорен объявил:
А сейчас наш гость, господин подполковник и наша Леночка, исполнят песню « Дрозды».
Подвыпивший зал повернулся в сторону сцены.
Взяв у Хорена микрофон, подполковник повернулся к залу и поклонился, раздались жидкие, нестройные аплодисменты. Тут заиграла музыка, и подполковник притянув к себе поближе Леночку, очень достойно запел эту серьёзную песню. Даже Хорен уважительно глядел на эту пару, в которой подполковник был лидером, с сильным мужским баритоном и Леночка со своим бархатно -хрипловатым голосом обратили на себя внимание всего зала. Они словно заворожили всех, полная тишина, когда же песня была закончена, все дружно захлопали.
Подполковник поцеловал Леночку в щеку, поклонился залу и двинулся на своё место.
И тут, как говорят «Остапа понесло», так понесло и зал. Из – за стола встал парень восточного вида весь обвешанный военными прибамбасами, у него даже за спиной, как у ниндзи торчало что-то похожее на пику, подойдя к скрипачу он вынул деньги, дал их Хорену, встал перед сценой и музыканты грянули «Андижанскую польку», это был тоже эксклюзив, его танец привёл зал в полный восторг, парень в танце был неотразим. Хорен цокнул языком и сказал клавишнику, - Вот блин где таланты пропадают, хоть гастрольную группу набирай. За ними,зажигательный танец выплясывали два симпатичных кавказца.
Но как говорится «не всю жизнь яблоки». Из-за дальнего столика поднялся здоровенный, рыжий военный и пройдя на место оркестра бесцеремонно отодвинув ударника, взял из рук того палочки и издал ужасную дробь на барабанах, подвинув к себе микрофон, проговорил на весь зал,- Это моё место на сегодня, поняли? Он вопросительно глянул на музыкантов.
- Мы можем и без Вас обойтись, едко выговорил Хорен.
- Что ты сказал?
Громадина поднялась из-за барабанов. Назревала буря.
-Ты, козёл горный, ты что, мне тут указывать будешь, я тут кровь проливаю за тебя, а ты сука пригрелся, ещё и указывать мне будешь? Его скуластое, рыжее лицо одного из малых народов Урала, не выражало ничего доброго. Хорену даже показалось, что ресторан навсегда лишится скрипача, как вдруг ему повезло.
- Да хорош тебе, Серёга, не чуди.
К громадине двигался небольшенький омоновец.
- Домой едем не дуркуй, а то Урал тебя не дождётся. Кажется, он был из Ижевского омона, который уже двое суток не мог вылететь к себе на Родину.
- Ладно, живите,- благосклонно вымолвил здоровенный. Он притянул к себе микрофон и сказал,
- Извините господа, немного замкнуло. С этими словами громадина поднялся, злобно взглянул на Хорена и двинулся на своё место.
На этом может быть, инцидент и закончился, но в зале появился молоденький милиционер, в чине лейтенанта, он кажется хотел проучить громадину, который с трудом приземлился на своё место.
В это время небольшенький друг громадины вышел из зала. А милиционер подошёл к столу и представился,
Хорену было видно, как тот о чём-то говорил Серёге, ему было ясно, что назревала развязка.
И точно, началось. Милиционер вдруг потянулся за пистолетом,здоровенный незаметно качнулся и милиционер без звука, как мешок с солью улетел в дальний угол. Два мента стоявшие у дверей бросились защищать своего командира, но, к сожалению их, постигла та же самая участь, они как оловянные солдатики оказались в одном ряду со своим командиром. И тут зал оцепенел, в руках Серёги блеснула граната.
-Кто подойдёт, взорву к едреней матери. Страшным голосом объявил омоновец.
Хорен через выход позади оркестра выскользнул в коридор, в коридоре стоял небольшенький друг разбушевавшегося Серёги.
- Слышь, парень, там друг твой с гранатой, сказал, что сейчас всех взорвёт, - выпалил из себя Хорен.
-Ну, раз сказал, взорвёт, значит взорвёт.
Хорен на мгновение потерял дар речи.
-Т-т-так иди же быстрей, успокой его.
- А надо? Спросил омоновец.
-Ну конечно, там же все, Леночка там.
Омоновец молча пошёл в зал. Хорен обалдело смотрел ему вслед,
он и не видел, как мимо него проскочила группа захвата, он просто стоял и ждал обещанного взрыва, но взрыва не было.
Как- то, кисло, улыбаясь назад прошла группа захвата, сожалея, что не кого было захватывать. Как это не кого, про себя удивился Хорен, он вошёл в зал, оловянные солдатики уже начали подавать признаки жизни. Как ни в чём не бывало, Леночка вытирала со стола, где ещё недавно сидел разбушевавшийся Серёга, она что-то бурдела недовольно себе под нос. В зал медленно стали возвращаться музыканты и все остальные, оказывается, все как-то умудрились просочиться из зала, пока Серёга размахивал гранатой.
Хорен подошёл к Леночке и спросил,- А где омоновцы?
- Эти, что ль? вопросом на вопрос спросила Леночка.
-Да-да, эти.
-Да захожу я в зал из туалета, гляжу мне все навстречу прут дурниной, не пойму в чём дело. А этот с Урала - дебил с гранатой в руке, чуть стол не свалил, ты же знаешь как у нас тяжело с посудой, а тут чуть стол не перевернул, ну я и послала его на три весёлых с пристрастием.
-А они?
-А что они, убрал он гранату и вышли через окно, а потом эти в чёрных масках заскочили, увидели, что я стол вытираю и ушли. Вот и всё, а что ты на меня так смотришь? А..., да я же тебе денег должна, ну на вот деньги – то, подполковник за песню дал.
С этими словами она сунула в руки Хорена скомканные купюры и повернувшись продолжила вытирать стол
Это вам для примера.
Его предоставлю я:
У Васи своя Вера,
У Пети вера своя.
Не дурни,
по крайней мере,
Наоборот, ей-ей.
Предан своей вере
Вася, Петя – своей.
Машут они руками,
Друг друга кличут они
Явными дураками.
Обоих в этом вини.