В серванте моём, в отраженьи зеркал,
Среди хрусталей и фарфора,
Стоит одинокий гранёный стакан –
Предмет моего разговора…
Его под навесом нашёл меж стропил,
Где в юности давней балдели,
Лет тридцать тому я его заложил,
Да так и не вспомнил доселе
Спокойно, размеренно, правильно жил
В размеренно – правильной скуке,
Как вдруг, навалилась стеной «ностальжи»
Когда он попался мне в руки
Я вспомнил «Анапу», «ВолжАнку», «Агдам» -
Приметы савейской житухи…
Все виски-текилы сейчас бы отдал
За «с горкой» стакан бормотухи!
И в воспоминанья как в воду нырнув,
Увидел – на лавочке гордо
С отца семиструнки снимал я струну
И шОркал «гишпанским» аккордом,
На шОрканье это, вокал с хрипотцой
Сбегались окрестные тёлки
«Гаврош», мини-юбки, базар с наглецой –
Отличницы и комсомолки
Они с нами пили дешёвый портвейн,
Чуть морщась, блестели глазами
И осуществлялся натурообмен
Нехитрого секса азами…
Давно уж отсутствую в этих краях,
Мой голос – глухой и нечёткий,
Отцова гитара погибла в боях,
А тёлки – давно уже тётки
И только последний из всех могикан
Всю толщу времён проницая,
Мой старый дружище – гранёный стакан
Таинственно гранью мерцает
Он ждёт терпеливо и ночью и днём,
Пока я его благодарно
Наполню хотя бы кубанским вином,
Коль нету родного «Агдама».
Пребывая в полной незалЭжности
От забот, работы и бабла,
Я лежал, почёсывал в промежности,
А в проборе бледного чела
Сонный мух топтал меня безудержно
Подавляя приступ тошноты,
Я лениво домогался ужина
У жены, гремевшей у плиты,
А из ассорти миазмов кухонных
И кубла рихмованных словес,
В унии паетов со стряпухами
Зарождался творческий процесс –
Времяпровождение невнятное
В благораствореньи воздухов,
Утвердив на стуле точку пятую,
Я маненько попесал стехов
Бар открыл, откушал рюмку сормовской,
Капли вытер тщательно с сусал,
Ужин потребил со всей мажорностью
И ещё маненько попесал
Про стезю маво грехопадения
Трудный путь от хавки до дерьма,
Мерзость и другие порождения
Мрачнага паетскава ума.
Мал-помалу выстроилась линия,
Сам собой поправился сюжет,
Но пора покончить с этой химией
И определить приоритет -
Заявляю с веской неизбежностью
Не взимая на душу греха:
Коли б я не шарился в промежности,
Не познал бы мир сего стеха
Был он слесарем от бога
Хоть и не широк в плечах
Но, казалось, знал Серёга
Всё о гаечных ключах.
Смело выезжал Серёга
На «аварию с водой»
Тут и нужно-то не много
Разводной да накидной
К пьянству относился строго
Не дрожал, берясь за ключ
Но при этом был Серёга
Очень сильно зло@буч.
Не просил оплаты налом
Починив хозяйке кран,
А откинув покрывало
С ней садился на диван…
Много баб в округе знало
О Серёгиных ключах
Много ног перебывало
На Серёгиных плечах
И хотя на вид Серёга
Вовсе не Ален Делон,
Но сантехник-то - от бога!
Если что, есть телефон
Солнце встало на востоке
И сказало солнце вдруг:
Я хочу идти на Север,
Не хочу идти на Юг.
Солнце вряд ли виновато,
Что не так оно идёт –
Я в Зеландии, ребята,
Здесь же всё наоборот.
Тут озёра, реки, раки,
Птичка Киви тут живёт.
Роторуа, Таранаки…
И приветливый народ.
Пахнет сероводородом,
Очень много здесь коров.
Мы с приветливым народом
Вместе ходим без штанов.
Солнце лупит по загривку
Средь новозеландских вод.
И меня, как Бурку Сивку,
Загонял экскурсовод.
Не страшны теперь ни скалы,
Ни пещеры, ни вулкан.
Я за этим добрым малым
Прусь покорно, как баран.
Не страшны теперь ни скалы,
Ни ледник, ни водопад.
Он хотя и добрый малый,
Всё равно приличный гад.
Капитана Джеймса Кука
Съели много лет назад.
Но людей, гласит наука,
Люди больше не едят.
Маорийцы на концерте
Пели нам, долбали твист.
Кстати, верьте иль не верьте,
Но у нас пропал турист.
Я ж живой, и это славно!
Всё мне в кайф от этих мест.
Съели группой двух баранов
И засняли Южный Крест.
Ничего здесь не похоже
Ни на что. И я тащусь.
Но в Москву, ребята, все же
Я, наверное, вернусь.
Житейская мудрость недаром статична,
В ней каждое слово стоит особливо:
"Влюблённый - как пьяный" - звучит романтично,
А "Пьян, как влюблённый" - свежо, но брезгливо...
* * *
Чтобы идея не висла,
И воплощалась споро -
Требуй долива смысла
После отстоя спора!
* * *
Не имел, не думал, не встречался,
Не желал, не гневался, не гнался...
Как сказать, что человек скончался,
Если он вообще не начинался?
* * *
Что ни новость - то разлив словесности:
Чтоб найти в ней пищу для ума,
Надобно нырнуть! Но на поверхности -
Слой официального дерьма...
* * *
В сотый раз недавно убедился,
Что ветхозаветная строка
"Где родился - там и пригодился" -
Не прикол, а лозунг мужика!
* * *
Когда поэт в себя пол-литра влил,
Его и забралО, и разобрАло:
Он думал - мысли в голову пришли,
А это детство в жопе заиграло.
* * *
В Вас многое заложено - но всё, увы, незримое!
Дабы прозреть незримое, я вынужден кирять:
Вы олицетворяете неолицетворимое,
Но лучше было б Вам его не олицетворять!
1. ЗАДУМЧИВЫЙ ВЗГЛЯД ОБЕЩАЕТ
Святой любви ты мне не обещала,
когда и уходил и приходил,
но столько раз Божественно прощала
за то, что я прощенья не просил…
прекрасных глаз задумчивые взгляды
мне обещают больше чем слова.
Александр Романов 2
Я, помнится, лупил тебя немало,
Такой порядок на святой Руси,
Но не за это ты меня прощала, –
"За то, что я прощенья не просил".
Ты понимала: надо, значит надо,
Но будет же когда-то Женский день,
И твоему задумчивому взгляду
Я напишу большой стихотворень!
2. ТЫ ПЕРЕД СНОМ…?
Пока желанья теплится огарок...
Пойми, один лишь раз я предлагаю:
Ты хочешь от меня иметь подарок?
Тогда - скорее в ванну, дорогая!
Ильх
Она в ответ: "Скажи на милость,
Зачем мне ванна?..
Я уже молилась!"
Три хмурых мужчины, пивная –
Картина написана маслом.
Грачей прилетевшие стаи
Мужчины встречают не квасом
И в левых руках по синице,
А правыми стиснуто зелье…
В глазах подошедшей девицы
Искрилось шальное веселье.
Она, улыбнувшись задорно,
Сказала: «Плесните братишки".
Три хмурых мужчины, покорно,
Влюбились в неё как мальчишки.
И ведь не сказать, что красотка,
Но видно, что донна, по стати.
И ловко в стаканы лил водку
Иван в милицейском бушлате.
Незримые скрипки тоскливо
Терзали их хмурые душки,
Цвели справедливым разливом
Стаканов граненые тушки.
Когда три мужчины и донна
За дружбу подняли стаканы,
Не знали две хмурых персоны,
Что скоро «нон гратами» станут.
А ветер был шустр не по чину,
Ласкал, остужая, промежность.
Парили три хмурых мужчины,
В глазах - непривычная нежность.
И жалко, что милую донну
Нельзя разделить по стаканам.
Ушла она с Ванькой-г****ном -
Для них, для неё – дон Хуаном.
На мутном стакане алеют
Наклейкою девичьи губы.
Играют на старой аллее
Разлуки печальные трубы
Для грусти нет слаще причины,
Чем бремя любить без ответа.
Стояли два грустных мужчины,
Одна на двоих сигарета.
Сладкого вина напьюсь допьЯна,
Может, станет веселее жить.
И саму царевну Несмеяну
Я, дурак, сумею рассмешить.
И тогда отдаст мне царь полцарства,
Треть казны, штоф красного вина.
Разгуляюсь, позабыв мытарства,
Заживу по полной, мать честна.
Только рано в деле ставить точку.
Я забыл, и в этом вся беда,
Что в придачу царь навесит дочку,
Ту, что не смеется никогда.
Ту, что слезы льет без перерыва -
Так что на щеках сплошная слизь,
Говорить не может без надрыва.
Ну и на х*р мне такая жизть?!
Жизть, как ее тощие коленки.
Нет, уж лучше, я зашлю гонца
К ясноглазой хохотушке Ленке,
Что б ждала под вечер у крыльца.
Пусть живет она не на "рублевке",
Разве же об этом разговор.
Ведь и пить мы будем не "нулевку",
Глядя на расшатанный забор.
И пускай у Ленки денег мало,
Но зато такая, братцы, грудь!
Я приду легко, уйду устало.
А забор починит кто-нибудь...
Вести радио несет мне
Все страшней день ото дня:
Мол, здоров один из сотни,
Это значит – и меня
Ждут проблемы с каждым членом,
Катаракта, зуб с дырой,
Даже в месте сокровенном
Притаился геморрой.
В общем, хилый и убогий
Инвалид. Но есть прибор –
Чудо нанотехнологий,
Автобиоконтролер!
А содержит он в основе
Уникальный микрочип:
Сам диагноз установит,
Сам начнет тебя лечить!
Скидка всем! Процентов! Тридцать!
Кто немедля позвонит!
(А в глазах уже двоится,
А в ушах уже шумит…)
И, пока совсем не помер,
Увядающей рукой
Я набрал волшебный номер:
- Да! Везите мне такой!
Без заминки и без нервов
В тот же день агент припер
За четыре тыщи евров
Мне спасительный прибор.
Я инструкцию помучил
На шести на языках,
Дабы не случился случай
Заблудиться в проводках!
Клипса в нос, манжеты к членам,
Штекер в ухо, датчик в рот,
Даже в месте сокровенном
Разместился электрод!
Кнопку я нажал, бледнея,
Чтоб узнать, насколько плох…
И на вспыхнувшем дисплее
Прочитал диагноз:
«ЛОХ».
Мне не нужны ни золото, ни вина,
Ни отдых на Канарских островах,
Ни самолет, ни ключ от лимузина,
Ни Кэтрин Зета-Джонс в одних чулках,
Мне безразлична сладких снов приятность,
И вкусы найизысканнейших блюд,
Плевал я на успех и популярность,
А так же на семью и на уют.
Мне это всё не нравится нисколько,
Всё это мне совсем не по нутру,
Из наслаждений всех люблю я только,
Как уши шевелятся на ветру...
Скоро день, усталый бронепоезд,
Выйдет на вечерний полустанок.
Я с него сойду, ослаблю пояс,
Выпью и закусывать не стану.
И пройдя по краешку брусчатки,
До границ изведанного мира,
Разменяю гул бронеплощадки
На уют и тишину квартиры.
Отстегну дежурную улыбку,
Записного горе-хулигана,
Стану кликать золотую рыбку.
Из глубин граненого стакана.
А потом знакомым переулком,
Что между комодом и кроватью,
В прошлое отправлюсь на прогулку,
Как всегда, немножечко некстати.
Разлетятся листья мелочёвкой
От дефолта-ветра по планете.
Заверну в знакомые «хрущевки»,
Где я в прошлом жил тысячелетье.
Там, еще с двенадцатого года,
Аж ник, позапрошлого столетья,
Все живет семья Наполеона,
Во втором подъезде или третьем.
Вечером в субботу их папаша,
Во дворе, наклюкавшись прилично,
Бродит, словно призрак эпатажа,
В треуголке и "алкоголичке".
И не любит дворника Марата,
Так же как и русские морозы.
И своей жене к восьмому марта
Дарит по традиции мимозы.
Там в окне Исаева Максима.
Выставлен утюг, герань в горшочке -
Это знак его соседке Симе,
Что жена вернулася от дочки.
Там дешевой не услышишь лести,
Там не любят "понтиев пилатов",
Но, всегда мужской считали честью ,
"Под памфары" загреметь в солдаты.
На помойке вОроны, ворОны
Шумную затеяли пирушку.
Петька из второго эскадрона,
Гонит своего «коня» в «ракушку».
Выхлопной трубы негромкий выстрел
Прогремит призывом к суициду,
Разве счастлив был я в прошлой жизни?
Нет, да впрочем, нету и обиды.
Башнею пизанской против ветра,
Кегли икр надсадно напрягая -
Каблуки двенадцать сантиметров,
Ленка на свиданье прошагает.
Гонит ветер вдаль собачью стаю,
Жалко лишь, что псы не журавли,
Не курлычут в небе, пролетая.
Строго вдоль вращения земли.
Хорошо бы, мне смотаться в Киев,
Только на двенадцатой минуте,
Прободная язва-ностальгия,
На перроне-кресле, меня скрутит.
И глаза открывши через силу,
Губ жены увижу алый вымпел.
И услышу: "Что с тобою милый,
Кажется, ты снова много выпил"
Что играть нам с правдой в прятки?
Есть такое мнение:
Наши с вами недостатки –
Это продолжения
Лучших качеств, данных Богом.
От того и хнычу я,
У меня достоинств много,
Аж до неприличия!
Я физически активна,
Я психически здорова,
Я и внешне перспективна,
Я и умственно толкова,
И духовно я богата,
Нраву кроткого, что важно,
Ну, и … скромная. Ребята,
Идеал я – это страшно!
Потому как тут, однако,
Вывод прост и без затей:
Тихий омут служит знаком -
Надо помнить про чертей.