— Мама, ты всегда меня упрекала в том, что я упряма во всем. Что ни в чем с тобой не советуюсь, все делаю по-своему. На этот раз я решила с тобой посоветоваться.
Мама делает большие глаза:
— Ну?!!
— Предлагают руку и сердце два молодых человека. Только я не знаю, кого предпочесть.
Мама в восторге:
— Ну, ну!!!
— Так вот — первого зовут Володей. Он учится в строительном техникуме, на вечернем отделении. Со временем будет мастером или прорабом. А пока работает на стройке плотником.
У мамы восторг пропал:
— Сколько ему лет?
— Двадцать два года.
— Молод чересчур. А родители его с достатком?
— Родители как родители — оба рабочие.
Мама еще больше потускнела:
— Ну, хорошо — расскажи о втором.
— Второго зовут Виктор. Он — токарем на заводе. Ему двадцать два года. Мать — учетчица. Отец — слесарь.
Мама в отчаянии:
— У тебя только два поклонника? Других кандидатур нет?
— Почему нет? Есть. Этот очень состоятельный, самостоятельный, должность приличная. Правда, — возраст...
Мама преображается. Мама улыбается. Такая кандидатура ей явно по душе:
— Как его зовут?
— Гай Юлий Цезарь.
— Причем здесь возраст? И думать нечего — выходи за него замуж.
— Не берет.
А Я ВЕРЮ
Ты уже не веришь в сказки?
И напрасно, милый друг!
Уверяю без подсказки —
Много их еще вокруг.
В сказки я охотно верю,
И готов за это в бой...
Лишь тихонько скрипни дверью —
Сказки пред тобой, гурьбой.
И Емеля там, и печка, —
Серый волк, что был в бегах, —
И молочная, брат, речка.
Да, в кисельных берегах.
Машенька и три медведя.
Целых три — к плечу плечо.
И сантехник дядя Федя —
Трезвый, с гаечным ключом.
Василисушка — с поклоном,
Как такую не любить!
Колбаса! — не по талонам!
Ну, и сахар, стало быть.
Петушок — царя будильник,
Из заморских дальних стран.
А за ним кто? Холодильник!
Да, а ты не ветеран.
Тут же — швейная, ручная.
И стиральный агрегат
С кнопочками — тьма ночная.
Шоколад?!! Не суррогат?
Принимай все без опаски,
Только денежки плати...
Все равно не веришь в сказки?
Значит, нам не по пути.
* * *
Зачем тебе «царь в голове» если ты не монархист.
СОВЕТ
— Доктор, сердце у меня что-то пошаливает.
— Пьете?
— Нет.
— Курите?
— Не курю.
— На работе неприятности бывают?
— Вроде нет.
— Женаты?
— Нет.
— Срочно женитесь — некогда будет к сердцу прислушиваться.
ЗАМОК НЕ ОТКРЫВАЛСЯ
Замок не открывался:
Закрылся и молчок.
Над ним с утра ругался
Сердитый старичок.
Над ним поизмывался
И молоток, и лом...
Замок не открывался
Дверь запирая в дом.
Висел замок угрюмо,
Но ключик подошел:
Без стука и без шума
К нему подход нашел, —
Не шевелил усами,
Не собирался бить...
Он, просто, был тем самым,
Каким и должен быть.
Свою любимую, увидев в неглиже,
От удивленья я оторопел вначале...
"Представь, что ЕВА я и мы с тобой уже
Участвуем, как будто, в карнавале"!!...
В груди родился удивленный вздох
Не ожидал её увидеть в этой роли...
"Ну, что же, милая, костюм весьма не плох!!
Но ты его....погладила бы что ли"...
Чудо...
Я видел сказочное чудо!!
И не забуду никогда:
Блондинке мысль из НИОТКУДА
Влетела прямо в НИКУДА!!..
Хоть это длилось лишь мгновенье,
Волос меняться начал цвет!!
Терзает смутное сомненье:
Шатенкой станет ли?? Ан нет!!!
Опять блондинка побелела!!
Ну, что поделать?! Вот беда!!
Мысль покружила....улетела...
И не оставила следА!!..
В юности - прореха, в старости- дыра...
От прелестей твоих "завёлся" я и вот:
Ты "поршень" вставила в "цилиндр" умело...
Но что-то быстро мой закончился "завод"
И ты спросила: "Милый, в чем же дело"??
"Прости, что оказался "не у дел".
Тут юности и детства есть огрехи!
Мне мама говорила, чтоб я кашу ел,
А надо бы... сметану и орехи...
* * *
Большой любви давно написана картина –
Нам встать охота под её святую сень
Не потому, что День Святого Валентина,
А потому, что вас мы любим каждый день.
* * *
Любовь вернётся к нам, как бумеранг,
Оправится от раны ножевой.
Пусть даже по любви проедет танк,
Она для нас останется живой.
* * *
Как давно всё это было!
Помнит разве что рефлекс.
Ева яблоки любила,
А Адам – активный секс.
* * *
В жизни тот момент лови,
Что хотят душа и тело.
Если хочется любви,
Значит, ты чего-то съела.
* * *
Стереотипы все ломая,
Зимой я ем окрошку,
Люблю козу в начале мая,
А в марте – только кошку.
* * *
Пусть будет жизнь твоя как в сказке –
Петрушки больше ешь, укропу.
Люблю тебя я не за глазки,
А за твою большую попу.
* * *
Не жизнь, а рай в родных местах:
Прекрасно это, посмотри,
Когда влюблённые в кустах
Кряхтят и стонут до зари.
У Фарерских островов
Боцман Сидор Иванов
Старый болт на двадцать восемь
Без сомненья в воду бросил.
Тот минуту не одну
Шёл ко дну, ко дну, ко дну…
А на дне с военных лет
Под водой лежал корвет,
Рядом – транспорты с тротилом
Долго илом заносило…
Время шло – но в этот раз
Болт попал в боезапас,
Что на палубе корвета.
И тогда случилось ЭТО…
Взрыв корвет разворотил,
Сдетонировал тротил;
Пробудившийся вулкан
Лавы выбросил фонтан…
Не прошло и пары лет –
Изменился белый свет…
У Фарер возникший остров
Поступил с Гольфстримом просто:
Запер выход в Ледовитый.
Поюлил Гольфстрим сердито,
А потом пошел налево,
Для иных земель сугрева.
Ледовитая вода
Шла в Атлантику… Беда!
По Испании на нартах
Доньи ездили в азарте,
И хоккеем, для примера,
Увлекались кабальеро.
Африканские пустыни
Вьюги снегом заносили.
Носорог залег в берлогу –
Сладко спится носорогу.
Для жирафов вяжут гетры
В девяносто сантиметров,
И на шею шарфик длинный
От простуды и ангины.
А бушмены и бушманки,
Взяв армейские ушанки,
Под посев озимой ржи
Режут тонкие межи…
…
Никогда теперь не бросим
В море болт на двадцать восемь!
«Мой ребёнок или нет?» –
Эта мысль с рожденья сына
Клима жгла невыносимо,
Заслоняя белый свет.
Вроде б он с женою спал…
Ну а вдруг другие тоже
Разделяли с нею ложе?
Правды Клим, увы, не знал.
Сын, кажись-таки, похож.
Узнаваемы походка,
Очертанья подбородка,
Уши, нос, глаза… но всё ж?
Дни промчались чередой,
И однажды ночью звёздной,
Весь расхристанный и грозный,
Заявился сын домой.
У порога кошку пнул
(«Что ей здесь, проклятой, надо!»),
Обведя всех мутным взглядом,
С удовольствием икнул.
После ближе подошёл
И, отца прижавши брюхом,
Вопросил, дыша сивухой:
«Ты живой еще, козёл?»
Будто камень с плеч долой!..
И в ответ взамен упрека
Клим вздохнул легко, глубоко
И шепнул счастливо: «Мой!..»
Облака клубятся над вершиной
И поют, как струны, ледники.
Мы не любим ползать по равнинам,
Лезем вверх повыше - дураки.
Скалы наклонились над равниной
Я вишу сосиской на крюке.
Мёрзнут ноги, ломит справа спину,
А галеты спрятаны в мешке.
Я хотел бы ветром синей птицей,
Полететь к вершине налегке.
Мне вершина эта часто снится.
Доползу - пороюсь в рюкзаке.
Может быть замёрзну и останусь здесь навечно.
Вот уж солнце скрылось за горой.
А галеты не испортятся - они ведь вечны.
Съест галеты кто-нибудь другой.