Четыре удава и два крокодила
Устроили пьянку близ берега Нила.
Достали портвейна, закуски и баб
И сели бухать под большой баобаб.
Где бабы с вином, там веселье бушует,
Там песни поют и никто не горюет,
Там вальсы танцуют под хриплый баян
И сдержанный ропот окрестных селян.
Удавы - что дети, напившись - резвятся.
Хвосты над саванной победно трубятся.
Лихой темперамент у этих ребят.
Когда они пьяные, им не хамят.
Уж бабы устали в кадрилях кружиться,
Селяне гундят, что пора расходиться,
А гадам ползучим на всё наплевать.
Не надо им утром на пашню вставать.
Уж в Нил отвели никаких крокодилов,
Уж дамы сопят под деревьями мило,
Уж трогает небо далёкий рассвет,
А на удавов управы всё нет.
Народ за шерифом гонца посылает
И к местному Богу с надеждой взывает.
Но хмурится небо, и власти молчат.
На битву встаёт добровольцев отряд.
На копья разобраны десять заборов,
Заколот и съеден общественный боров.
Под горькие слёзы детей и супруг
Лавина народная катит на юг.
И в поле сошлись две великие силы.
Дружина могучая: колья да вилы,
Четыре удава с другой стороны
Брутально небриты и страшно пьяны…
*** *** ****
Летели столетья, эпохи менялись,
Империи гибли и вновь возрождались
И только все тот же большой баобаб
Под кроной встречает животных и баб.
Все так же ведутся в ночах хороводы,
Портвейн поглощается, пиво и воды
И только удавы не ходят туда –
С удавами в Африке нынче беда…
Мало, что пустой карман,
Да и еще и в стельку пьян.
Можешь только позабавить
Твоих хитрых обезъян.
Отправляйся в зоопарк.
Там встречает тебя Марк.
Наш зятёк, что в теплом виде
Сам спасал ту Жанну-Д-Арк.
Говорит, что лез в костёр.
На язык всегда остёр.
Женщин не даёт в обиду,
Не упустит их из виду,
И в огонь, да с головой,
Вот таков зятёк родной.
Ну и ты за ним туда.
Вот ведь горе и беда.
Только в парке Вас и ждут.
По сто грамм всегда нальют.
Ты же, в прошлом, пионер.
Подавал какой пример.
Нынче вот и тестем стал,
Заработал лишь фингал.
А теперь, когда Вы пьяны,
Снятся Вам лишь обезъяны.
Значит Вам туда дорога,
Наше Вам лишь от порога
-"Мы спасатели"- твердят,
А по мне - пускай горят....
:)
Как-та в знойной Африке, дисьтрикт Сереньгети,
Билас львица в баобап, стонами блажа -
Сымпотеньтилис, мол, фсе! Львы... Казлины ети!
Чо ж кататца па траве, сисями дрожа?
Блин! На стринги не клюють! Тьфу, чехол резиновый...
Блей тут мявом, иль годи - фсё адно страдать...
Ой ты, готентоцка мать! Папа бабуиновый!
Чо тваритца! Не хотять чо-нить нам помять...
Третий месяц у мово орган не щекотитца!
Лиш бы зенки чем налить, сучий балабол...
Никаких гражданскых чуфств! Во с чево заводитца -
Биатлон ему милей! Аль какой футбол...
Ухом, сучька, не ведёть... Зёв адин с порнушеньки!
Аж с досады до пупа паабвисла тить...
Как страдаю я нутром, милыя падруженьки!
Стан сафсем, блин, атащал... Виш, костьми гремить?
Да не я стону адна! Фсе тут в атупениях...
Фсех нас с немочи мушской шыбанул аффект!
Хер виагрой их введёш в белое каление!
Самогонкой как запьють - хрен тибе еффект...
В Иньтырнетях, штоль, искать мне друшка немесново?
Настрогал бы Хрень какой львяток озорных...
Када старось-то слетить, хто ж нас будеть пестовать?
Када зубы выпадуть... С климаксов дурных...
Грусть-тоска меня снедает,
Груздь тоска моя съедает,
Пред этим выпивает
Стопку водочки она.
Похрустев груздём три раза,
Отступает грусть-зараза,
И становится жизнь сразу
И «поюнна и вабна» *
Мне бы тут остановиться,
Но явились эти лица -
Коллективно похмелиться,
Ну… и понеслось опять
Поступил опять немудро.
Мраком наползает утро –
Не башка, а «брахмапутра»…
Снова грусть придётся гнать.
Месье Хрентефря в младенчестве, в опществе нянюшки...
Дагерротипъ: Gerhard Budich
Таким праклюнулси пает на белый свет...
Виш, блин, малютка... Знал бы хто, чево с их вырастеть...
Но взглят асмысленый! Хоть пожыл пару лет -
Ручонка тянецца... Стишок на лисьтик выплеснуть!
Виш, повезло ему! Ф паеты хрен бы смоч!
Ходил бы лохом, с падзатыльникоф зарёванный...
Кагда бы сказочьки пра тыщщу адну ноч
Не чла им нянюшка Орина Хрентефрёвовна!