У Фарерских островов
Боцман Сидор Иванов
Старый болт на двадцать восемь
Без сомненья в воду бросил.
Тот минуту не одну
Шёл ко дну, ко дну, ко дну…
А на дне с военных лет
Под водой лежал корвет,
Рядом – транспорты с тротилом
Долго илом заносило…
Время шло – но в этот раз
Болт попал в боезапас,
Что на палубе корвета.
И тогда случилось ЭТО…
Взрыв корвет разворотил,
Сдетонировал тротил;
Пробудившийся вулкан
Лавы выбросил фонтан…
Не прошло и пары лет –
Изменился белый свет…
У Фарер возникший остров
Поступил с Гольфстримом просто:
Запер выход в Ледовитый.
Поюлил Гольфстрим сердито,
А потом пошел налево,
Для иных земель сугрева.
Ледовитая вода
Шла в Атлантику… Беда!
По Испании на нартах
Доньи ездили в азарте,
И хоккеем, для примера,
Увлекались кабальеро.
Африканские пустыни
Вьюги снегом заносили.
Носорог залег в берлогу –
Сладко спится носорогу.
Для жирафов вяжут гетры
В девяносто сантиметров,
И на шею шарфик длинный
От простуды и ангины.
А бушмены и бушманки,
Взяв армейские ушанки,
Под посев озимой ржи
Режут тонкие межи…
…
Никогда теперь не бросим
В море болт на двадцать восемь!
Нам с Хитлери Клинтон ругаться не гоже
Пора с наглосаксами ладить, однако
Вступить мы никак всей Россией не можем
В состав государства с названьем - Монако
Прошу прощения за нарушение территориальной целостности многих европейских государств и уничтожение их островов в Средиземном Море
мы оказались за одним столом….
мужчина видный находился рядом -
ему отдаться было бы не в лом…
я ела борщ, меня сверлил он взглядом...
была я неприступна и горда,
и пальчик отведя, брала пампушку Читать дальше >>
В том веке случай был, смешнее многих будет -
У девушки большие титьки, хоть влюбляйся.
В восторге друг мой крикнул ей :"Вот это груди!!!",
В ответ : "Мечтаешь, что ль, иметь такие яйца?"
* * *
Бога попранием норм не гневите,
Ибо придёт беззаконья чума:
Буквы закона нет в алфавите,
Но эта буква первее, чем «А».
* * *
Надо помнить каждую викторию,
Знать и глубину своих корней:
Единицы делают историю –
Остальные мучаются с ней.
* * *
У людей закат кровав и тих,
Тёмен жизни отнятой покров.
Палачи прощают жертв своих,
Что одежду пачкала их кровь.
* * *
Размеры существуют нам на горе,
И портит жизнь оптический обман:
Для муравья в три метра лужа – море,
А для микроба капля – океан.
* * *
Пусть знает грозный зверь, его величество,
Что жертвы не желают быть скотами:
Когда мышей огромное количество,
Они съедят всех сов и лис с котами.
* * *
Мы с детства грезим и мечтаем
О том, чтоб слиться с высшим классом:
Ленивец хочет быть лентяем,
Лентяй – хорошим лоботрясом.
* * *
По Европе бродит призрак
Дури в виде молодом:
Смех сквозь слёзы – это признак,
Что пора вам в жёлтый дом.
* * *
Напрасно незрелых ругают,
Что нет у них денег в мешках:
Не боги горшки обжигают,
Но йоги сидят на горшках.
* * *
Поэту надобна раскачка,
Чтоб шёл процесс без чепухи:
Сначала белая горячка –
Потом уж белые стихи.
* * *
Такой расклад в России много лет,
И он обходит слабых поэтесс:
Как только появляется поэт,
Так сразу объявляется Дантес.
В машине муж с женой ругались,
Чуть не до драки, пыль столбом.
Вдаль километры убегали,
Да дело вовсе то, не в том.
А сбоку две свиньи бежали,
Жена тут мужу,
-Ну, даёшь.
Родня твоя бежит, не видишь?
Иль уж своих не признаёшь?
И тут согласно муж кивает,
И даже чуть притормозил,
- А…. Тёщу с тестем не заметил,
Но я ж по- твоему дебил
Душно. Скопище народа.
Стон в груди.
Бесконечная свобода
Впереди!
Я пробился, благо, тощий,
На поля.
Очертили мелом площадь:
"Здесь гуляй!"
Помню, нас учили в школе:
"Ветром будь!"
Но какая воля в доле?
Так, чуть-чуть!
И еще помимо круга …
Душу вон!
Вера, кодекс ил супруга -
С трех сторон.
Гнет, не выдержав, сорвался,
Вбили кляп.
Круг стремительно сужался
До нуля.
Тесно. Двигаюсь впритирку
Вдоль стены.
И застыл по стойке смирно
Без вины.
Что к чему пойму едва ли:
В мыслях тьма,
А за догмами морали -
Колыма.
Я вспоминала дни прошедшие с твоей рукой,
но понималось что это все игра,
а может быть любви вообще и нет,
есть слово так просто невзначай,
Настасья
Жми сюда
Твоя рука- все то, что мне досталось,
Я не достойна всего тела целиком,
Она ко мне так тесно прижималась,
В любви мне объясняясь кулаком.
А пальцы страстно по лицу скользили,
Со мной был локоть сексуален и игрив,
Так быстро двигаясь, к интиму пригласили,
В момент раздели, разрешенья не спросив.
Рука клялась мне в верности до гроба,
А мне хотелось сердца, губ и глаз,
К отдельной части тела не готова,
От головы я жду красивых , нежных фраз.
Собрать сумею я оставшуюся волю,
Свою наивность потеряю невзначай,
“Ручной любви" я править не позволю,
Неполноценному Тебе скажу “Прощай"...
— Опять на рыбалку! — вспыхнула жена.
Началось: подумал я.
— Как выходные, так рыбалка! В свободный день хотя бы по дому помог. Ну что — я ломовая лошадь что ли?..
Теперь не остановишь — на любимого конька села.
— С детьми хотя бы позанимался — сиротами при живом отце растут.
Большая охота слушать. На реке от ее упреков, да на работе только и отдохнешь. Собирая рюкзак. Молчу...
— Молчишь? Нашел удобную позицию. И на работе ты такой. Поэтому все с тебя, как с гуся вода...
«Работу бы уж не задевала. Сейчас упрекнет, что работу нашел — чтобы не работать».
— Покой ищешь. Везде покой, и на работе и дома. А мне, конечно, покоя не надо. Я бы тоже на рыбалке от всех домашних забот отдохнула...
«Отдохнула бы. Разочек бы тебя на реку».
— Поплавок на воде. Костерок потрескивает. Птички поют — аппетит нагоняют. Не зря же ты приходя с реки пятилитровую кастрюлю борща съедаешь, помимо прочего...
Дальше не слушаю. Надеваю утепленную штормовку. Вскидываю рюкзак за плечи. Закрываю за собой входную дверь. Выхожу на улицу. Забираюсь в автобус. Доезжаю до нужной остановки. Потом — три часа пешком. Вот оно мое любимое рыбацкое место. Берег заваленный аварийной древесиной. Густой молодой березняк на угоре. Черное костровище.
Скидываю с плеч рюкзак. Достаю три донных удочки с колокольчиками. Очищаю от бревен прибрежную полоску воды, чтобы забросить первую удочку. Забрасываю. Очищаю другое место — вторая удочка в воде. Не успел забросить третью удочку — колокольчик первой зазвонил. Вон как заливается – не иначе – двухкилограммовый язь... Какой там язь! — леска первой донки полностью на проплывающий мимо хлыст намоталась. Вступаю в борьбу за спасение плененной снасти. Зазвонили разом два колокольчика. Еще одно бревно сразу на две донки клюнуло. А по реке плывет и плывет аварийная древесина.
Всю ночь отталкивал бревна. Не нашлось времени костра разжечь, ни чаю с дымком испить. Работал как самый исправный сплавщик. Активный отдых получается. Не рыбалка бы, так давно от гиподинамии скрючился. Но разве жене объяснишь. Она знает только один отдых: стирать, копаться на кухне, передвигать тяжелые шкафы с места на место, выхлапывать на улице ковровые дорожки, паласы, ковры.
Слипаются глаза. Все тело гудит и болит от перенапряжения. Домой пора. Собираю донки. Прячу в рюкзак. Три часа обратной ходьбы до автобусной остановки. Два часа давки в автобусе. Тяжкий подъем в гору до дома. Хмурая жена звенящая на кухне посудой. Возня детей в большой комнате. Традиционная кастрюля борща. Большая сковорода жареного минтая. Три литровые кружки домашнего чая без дыма. Чистая как снег постель.
Засыпая думаю. Хорошо когда плохо работают лесопромышленные организации, теряющие при обработке деловую и неделовую древесину. Спасибо им за активный отдых на реке.
СТАВНИ
Здесь они поставлены,
И зовут их ставнями.
Не дай Бог —
пропустят лучик:
Сразу нагоняй получат.
* * *
Лучше уж взять кота в мешке, чем барашка в бумажке.
У ГАСТРОНОМА
В голове его — бедлам,
Он с похмелья мается.
Сиротой подходит к нам:
Жалобить пытается:
«Дайте, дайте пятачок,
Мне на пропитание —
Не заморен червячок,
Оттого шатание».
Рядом с ним, такой же «друг»,
И его шатает...
А у нас рабочих рук
В цехе не хватает.
* * *
ПАЛАС — авиакатастрофа.
* * *
Там, у них, в Березниках,
Газ такой, что просто — ах!
А у нас другая плата:
Хлорки по ведру на брата.
* * *
Считался положительным героем: одним ударом кулака мог положить кого угодно.
СЕПАРАТИСТ
Вот и думаю я, братцы
(Нынче это так в чести),
От России отделяться,
Чтоб свободу обрести.
Да и много ли мне надо:
Огородец — соток шесть,
А вокруг его ограда,
И калиточка в ней есть.
И в болотники обутый
Я бы землю ковырял.
И картошку за валюту
За границу продавал.
Наплевать на все запреты:
Печь моя, и мой лабаз.
И парламент, и Советы
Мне, конечно, не указ!
И совсем, совсем не «гусь» я,
Прессе не впервой брехать.
Вот возьму и отделюсь я,
И на всех мне начхать.
— Кажется все предусмотрел. Все стены цеха завесили плакатами по технике безопасности.
— Все-то все, да только Кружкин все-таки умудрился вывихнуть себе челюсть.
— Как так?!!
— Работы не было, — сидели зевали. Вот он и вывихнул.
— Это же нам минус. Мы боремся за полное искоренение производственного травматизма. Какое опущение! Принять меры.
— Обеспечить людей работой?
— Нет. Повесить еще один плакат: «Зевать во время простоя — опасно!»
«СОКОЛ»
Сижу я в курилке и думу годаю:
«Чому я ни сокил, чому ни лытаю?..»
Два месяца в цехе... А сердце сосет:
Куда б перейти мне? — Куда занесет.
Я все предприятия в городе знаю.
«Чому я ни сокил, чому ни лытаю?..»
УНИКАЛЬНЫЙ СТАНОК
Два года назад станок приобрели. Уникальный! Для забивания гвоздей. Работает как часы! Еще ни одного гвоздя не загнул. Но... и не забил тоже.
СКАНДАЛИСТКА
Очень скучно без скандалов, —
Жизнь — одни нули.
За себя бы постояла, —
Только уколи.
В цехе все меня боятся, —
Пикнут и шабаш!..
Что со мной нельзя ругаться, —
Знает мастер наш.
И плюю я на угрозы, —
Горлом — не узка.
Без скандалов — тишь и слезы, —
И тоска, тоска.
ЗАЧЕМ БЕСПОКОИТСЯ
— А пожарный инвентарь мы держим в этой комнате.
— И на замок закрываете?
— Как же иначе? Есть еще у нас люди, которые не по назначению используют пожарный инвентарь.
— А если пожар?
— И в этом случае за пожарный инвентарь нечего беспокоится.
— Он ведь стальной — не сгорит, самое большое — на нем обгорит красная краска.
РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ
На десять минут Николай опоздал.
Ему устроили крупный скандал:
Почти до обеда его разбирали.
Теперь опоздать он захочет едва ли.
Надолго запомнит горячую речь,
Что время рабочее надо беречь.