"Антилопа гну – амазонка в рогатом шлеме,
и полынь щекочет её изогнутые сосцы,
вот заходит солнце, и тьма запеклась на клемме:
виноваты звёзды – неопытные образцы.
Одинокое стадо тянется к водопою,
под копытами чавкает унавоженная тропа,
антилопа гну – не гнушается быть собою,
потому что она – свободна, она – глупа.
...
Пусть моя слеза похожа на микросхему,
у которой память – вольером окружена:
по вольеру мечется страус, он ищет Эмму,
утверждая, что эта Эмма – его жена."
Александр Кабанов Жми сюда
Он устал быть внутри вольера, загона, ринга -
Монотонная скука, хавка из отрубей.
Вертикаль. Шесть букв. Друг двуногих. Собака? Бинго!
На плече прекрасной Елены поёт воробей...
Почему в груди - подсевшая батарейка?
В сантиметре от глаза вздыбился тротуар.
Антилопа гну – вцепившийся в руль Корейко,
И Козлевич вальяжно садится в свой ягуар.
Лётный шлем - бакенбарды, старая няня, кружка...
Зорко сокол следит, лаская в кармане кольт.
Наблюдает из козлика Ваня за мышкой - наружка!
Подстригает дружбой усы коту Леопольд.
Антилопа гнёт привычно круги в карусели,
Лев разгон набирает... А где же звериный оскал?
На поляне в полночь зайцы совсем окосели,
На изгибе Невы Александра лебедь искал.
Внешний вид крокодила определяют гены...
Ожидая, когда появится лакомый гость,
У тропы к водопою сгрудились аборигены,
Зарывая глубже в навоз виноградную кость.
Отпущу с карусели на волю сивку-каурку!
И покорно воздаст Шерхан Батыю хвалу,
И на старой ионике сбацает кошка мурку,
И станцует на бис лезгинку медведь на балу.
Я пью вискарь, жую кишмиш
сказал мне кто-то,
Что 55 – это лишь
разгон для взлёта
Судьбой давно лихой полёт
мне напророчен,
Но мой фанерный самолёт
не так уж прочен
На саморезы сшит каркас,
скрипят закрылки
А я с тарелки ананас
цепляю вилкой
Крошу ножом для виски лед,
шучу охотно
Давай, давай мой самолёт
беги по взлётной
И с криком – «Будь или не будь!»
куражусь в волю
Иду, рванув штурвал на грудь,
над снежным полем.
Взмываю ввысь, я крут и смел,
пронзаю тучи
Но парашютик-то надел,
на всякий случай.
В мозгу сумбур и полный бред
о смысле жизни
Я муж жене, я внуку - дед,
я сын отчизне
А философствовал пока -
как жить на свете
Мне под окном снеговика
слепили дети.
Все мы знаем, что никто особо не читает старые произведения других авторов. А многие из нас со временем дорабатывают свои стихи, дожимают концовки.
Давать ссылки на свои стихи на «Хохмодроме» крайне не популярно, но я считаю, что в день рождение имениннику позволено многое.
Предлагаю раз в год (в день рождения) официально разрешить авторам давать 3 ссылки на свои произведения и начинаю с себя:
Это цветное и волнительное сновидение возникло после прочтения на ночь глядя басни Крылова и её интерпретации поэтом А. Скиба. Надеюсь, объект моего сна не осудит строго и простит мне фривольность изложения.
******
Игривый ручеёк сбегал с крутого склона,
лоснился ил с песком медовою нугой.
Войти в сей чудный мир тянуло неуклонно
и раствориться в нём. Блаженный и нагой,
в манящем ручейке решил я утопиться,
старательно крестясь, читая «Отче наш».
Но окрик за спиной - «Остановись, тупица,
и прочь от полотна!» - подпортил антураж.
- Так это акварель!? Чудесная картина,-
я в шоке лепетал.
- Кругом одно жульё,-
Глас (женский) обличал,- как смеешь ты, скотина,
собою осквернять здесь творчество моё?!
Я не настолько глуп, чтоб отшутиться плоско,
когда одежды без, а выпрыгнуть в окно -
мешал этюд срамной (а может, триптих Босха?),
что вместо штор свисал и волновал давно.
- А что за дивный сад? Как весел он и светел,
куда ни кинешь взор, повсюду свальный грех.
- Ты первый, кто узрел; ты первый, кто заметил
мой новенький шедевр, мой «Сад земных утех».
Был до тебя рыбак, в картину «Выдь на Волгу»
забросил сеть и ждал улова... Не вопрос,
что рыболов не то, с него так мало толку,
а вот с тебя, эстет, особый будет спрос.
- Я виноват лишь тем , что болен созерцаньем
твоих работ?
Но ты душевно изрекла:
«Ты виноват уж тем, что хочется самца мне!»
И в сад земных утех меня поволокла.
:-))
Увесисто пробьют
кремлёвские куранты,
не то что хилячок
Вестминстерский Биг-Бен.
Впорхну легко в декабрь,
как Настя В.* в пуантах (* - Волочкова) под грузом жизни дрязг
ни сколько не согбен.
Махнув рукою на свою рожденья дату,
в ледянках-санках я
промчуся с детворой.
Щенячий мне восторг
залечит враз простату,
и смертный приговор
услышит геморрой.
Сосулек острия
проткнут штаны, как спицы,
нестройный хор синиц
профьючит зябко хит,
и остеохондроз
сбежит из поясницы,
исчезнут, как фантом,
подагра и бронхит.
В рубиновом манто
мне дама в сладкой неге
«Да Вы ещё огонь!» сконфуженно зальстит,
когда под алычой
слова любви на снеге
напишет горячо
проказник мой цистит.
На фейсе бледневу и фон салатно-синий,
в глазищах чумовых
недобрый огонёк
помогут мне убрать
блескуче-яркий иней,
а также декабря
приветливый денёк.
О, как приятно несть
привычный гуж на свете,
скрипеть под перезвон
поветрий и погод
и весело встречать
с анамнезным букетом
Дамокловым мечом
нависший новый год.
Декабрь сеет сквозь прорехи шуб
В снега Зимы крупу переполоха,
Предпраздничный вращая хулахуп -
Повсюду суета и суматоха,
То тут, то там кучкуется народ...
...Причёсана, румяна, черноброва,
Жду приглашений я на Новый год,
Куда угодно двинуться готова.
Зовите щебетунью, егозу.
Всегда со мною рядом счастья блики.
Звоните! Клюквы короб привезу,
Хотите? Конфитюр из голубики?
Семейный быт давно мне не хомут,
Рабочий день фрилансеру не вожжи.
Не привереда - ем, что подадут,
Пью, что нальют, ночую, с кем положат.
У него постоянно были дела
серьёзные, даже слишком,
а у неё были вообще не дела,
а так, делишки,
скорее, даже, заботы -
прибежав с работы,
приготовить обед из трех блюд,
постирать, погладить,
искупать сынишку,
почитать ему книжку про мишку...
- Разве это труд? -
удивлялся он. И не жалуйся, бога ради,
ты стараешься не для дяди
и не для тети,
и не задерживайся на работе,
вот и будешь всё успевать и не уставать
и уходил спать,
потому, что с утра его снова ждали дела
серьёзные, даже слишком,
а у неё - вообще не дела, а так, делишки.
Я пришёл к вам, как верующий - к аналою,
Но на кухне попал под психический пресс:
Вы глумились ножом над кровавой свеклою,
Нанося на неё за порезом порез.
Оказалось, что вы - изощрённы и жёстки:
Так как в овоще нету мозгов и кишок,
Вы с неё сладострастно срезали отростки,
И с особенным смаком - большой корешок.
Было мрачно...Кастрюльки кипели, как тигли,
Непонятки свисали с крюков и гвоздей...
А ботву вы с неё, между прочим, состригли
Первым делом - как водится между людей...
Плакал лук, розовело морковкино тело -
А у бедной свеклы уменьшался объём:
Слышно было, как что-то надрывно хрустело
Под изысканно-тонким тупым остриём.
Смутный взор не способен на жалость и милость...
Так же бурно, наверно, дышали у плах...
От таких впечатлений во мне зародилось
Содроганье нутра и поджилок аншлаг.
Я готов был пойти на духовную муку -
На короткое время. Но вдруг, трепеща
Предложу вам горячее сердце и руку -
И достанется им,как сейчас - овощам?
Или всё обойдётся - ведь я вас достоин:
Вы порою чудны, но при этом не злы -
Да и борщ, как положено, дело святое...
Нет.
Боюсь оказаться на месте свеклы!