Федот вернулся – не та столица!
Косые взгляды да злые лица.
С опаской ходит, глазам не веря,
Народ глядит с подворотен зверем,
Храбрится всё ж, а мороз по коже,
У них вон тоже какие рожи!
Решил Федот, разобраться чтобы,
В леса податься к Яге в чащобу.
А та закрылась на все засовы,
Одни лишь змеи кругом, да совы,
В избушке ветхой на курьих ножках
Глухие ставни на всех окошках,
Сквозняк сырой в поддувало дует…
Яга на печке. Лежит. Колдует.
Федот:
Прекращай-ка ворожбу,
Разворачивай избу,
Только, старая, не вздумай
Улизнуть через трубу!
Ты на улицу взгляни –
Там же призраки одни!
Это что у вас настали
За критические дни?
Вот так выкормили мне
Вы коррупцию в стране,
Что верхушка в шоколаде,
А народ, пардон, в дерьме.
Сколько раз просил, едрить,
Вас деньгами не сорить!?
Так ведь нет же!..
Яга:
И об этом
Ты хотел поговорить?
Ты чавой-то сам не свой.
Выпей чаю с трын-травой!
Он в момент сымает спазмы…
Завтра будешь, как живой!
Федот:
Убери свои чаи
Да богачества свои,
Типа ходиков с кукушкой,
От меня-то не таи!
Ведь про них весь белый свет
Так судачит, спасу нет!
Будто в них кукушки вместо
Золотой висит Брегет.
Яга:
А, портрет с моей рукой?
Ну, проскакивал такой.
Так ведь Читать дальше >>
С утра окунаюсь в стихию проблем,
проблем всевозможных – от чашечки кофе
до бюста себе же родной на Голгофе –
весь день занимаюсь и этим, и тем…
Ну, с чашечкой кофе проблем с пустячок –
засыпала ложку, наверх кипяточку –
the best, на проблеме поставила точку!
А с бюстом сложнее, вопросов пучок…
Хочу, чтобы мрамор, чтоб розовый, в рост –
чтоб были видны и красивые ноги;
чтоб вышло толково, пожертвую многим;
ищу среди скульпторов, чтоб не прохвост…
Я скульпторов этих стесняюсь чуть-чуть,
сегодня в среде их полно извращенцев –
один в мастерской предлагает раздеться,
другой начинает прошупывать грудь…
Не то чтобы я из числа недотрог –
поверьте – сама не люблю лицемерок,
но за день бывает по восемь примерок –
по-честному, к ужину падаю с ног!..
Под мрамор нужны, безусловно, бобы;
а где мне нарваться на залежи кэша?
В мужском кошельке? Но мужчина – орешек –
не хочет спонсировать дам без борьбы…
И что ты предложишь такому борцу?
Забить с ним козла? Но мужчины с понтами –
они признают лишь борьбу на татами,
а девушке эта борьба не к лицу…
Мужчины, конечно, противный народ,
но нечего делать и с камнем на сердце
приходится возле мужчины вертеться –
ну кажется, всё, «толстолобик» клюёт!..
Однако, надежда сгорела огнём –
увы, оказалось, что всё показалось;
Фортуна, заржав, за спиной посмеялась,
а ты ощущаешь себя под конём…
Расстройство… рыдаешь в подушку всю ночь
и в зеркальце утром видон неказистый –
мужчины в своём большинстве эгоисты,
не каждый стремится деньгами помочь…
Облом на обломе, одно к одному,
однако коса наскочила на камень –
душевная боль расплескалась стихами,
а рифмы кругами пошли по уму…
Из рифм незаметно родился стишок…
Такие вот страсти с утра на Голгофе.
Пойду, заварю себе чашечку кофе –
кончается, правда – последний мешок…
***
Велика Россия -
не с кем переспать!*
У поэтов сила -
вся ушла в тетрадь
Яростно насилуют-
в хвост и гриву осень
А меня красивую -
позабыли, бросили!
Про дожди осенние
и про листопад....
Думают Есенина
с Пушкиным затмят,
Кружит буйны головы-
славы аромат
Гонорар заоблачный-
отхватить хотят!
Господа поэты!
Хватит завывать!
Как вы не пыхтите-
Пушкиным не стать!
В гости заходите,
сколько можно ждать?
Даже не с кем выпить!!!
(Дальше русский мат....)
А над Гнездом пари́т орёл,
Близнец того, у въезда сбоку,
Ему не нужен шведский стол,
Обед найдёт орлиным оком!
Нам шепчет Тисса, мол, усни,
И мы опять как в колыбели,
А плеск волны напомнит дни
Какие с детством отшумели!
Пускай нам чаще в наших снах
Родные снятся горы, во́ды,
Мы как на райских небесах
На лоне матери-природы!
Теплом души согрело нас
Гнездо Орлов в родимом крае,
Мы вспомним то Гнездо не раз,
В мечтах орлом над ним взлетая!
ЗЫ: Даю объяснения местных географических названий:
Чорна Гора – громадная гора в виноградниках с обрывистыми южными склонами,
Тиcса – река, приток Дуная, берущая начало возле горы Говерла и текущая
по границе Закарпатья с Румынией и Венгрией не меньше 200 км.
Я написал стихи плохие.
Небрежно как то срифмовал.
Мои метафоры кривые,
Наш славный критик не признал.
Возможно плохо я учился.
А может просто очень глуп,
С граматикой не подружился,
Короче критик очень груб...
А я писать не перестану!
Хотя бы лишь на зло ему!
Стихом своим его достану,
И толстокожего пройму!
А вы друзья не будте строги,
Поставьте плюсик, или два.
И обнадёженный итогом,
Найду я нужные слова...
Хохмодромские: Эпигонствуя Жми сюда Не ругайтесь… Жми сюда Инкогнито Жми сюда Год на Хохме Жми сюда Конкурсы Жми сюда В поисках Рона Жми сюда Мой критик строгий Жми сюда Патриотичн, непопулярно.. Жми сюда подробности в коментах: Жми сюда О вкусовщине Жми сюда Нововведения на сайте Жми сюда
Хохмодромские ополченцы Жми сюда Не пробивает на хи-хи Жми сюда
Мои тролли: Жители интернета Жми сюда Бойцы интернета Жми сюда Околоспортивные Жми сюда Ночной интернетчик Жми сюда Просветитель (вышибли с сайта) Жми сюда О самоконтроле.. Жми сюда Хохмодромские посиделки Жми сюда
Хороший человек живет на свете белом,
Работает и вдруг однажды не к добру
Почувствует – внутри чего-то засвербело,
И пальцы невзначай потянутся к перу.
Из эллинских времён стихи – всего лишь строки,
Что пишут сверху вниз! И боле – ничего,
Но он вдувает в них с неведеньем высоким
Весь пыл души своей и сердца своего.
Рифмачество его – умри и не воскресни! –
Лохматы, словно псы бездомные, слова,
Но под гитару он споёт их вам, как песню,
А в песню можно всё, что хочешь, паковать.
Поэт не должен быть хорошим человеком,
Приспособленец, т.е. профессионал,
Моральный онанист, психический калека,
Ведь он свои стихи для денег сочинял.
Лишь самому себе он в жизни верным будет,
Махровый эгоист, злодей и лицемер.
Но кто из знатоков его хоть раз осудит,
Что где-то не сумел он выдержать размер?
Он опус не подаст в печать без доминанты,
Он взвешивает звук, как селекционер…
……………….
– Поэты все дерьмо, особенно таланты, –
Так прямо и сказал садовник зла Бодлер.
(Детская тема)
Детей в Москву свозили на экскурсию.
Кремль, зоопарк, музеи и соборы!
Лишь о Москве теперь идут дискуссии.
Москва! Москва- России главный город!
Но самым ярким стало впечатление,
(Нам, взрослым, не найти ответ к загадке!)
Как у Кремля во время построения
Нечаянно...обкакались лошадки!
-
Таких примеров много в интернете,
Лошадки "впечатленья" дарят детям.
А главное, стремятся эти лошади
"Впечатать" прямо на центральной площади.
В лифт вошла, за мной мужик
Вслед успел вломиться,
Встал напротив и глядит
Как маньяк-убийца.
Я со страху замерла
Но не растерялась,
Словом - маху не дала
Резво защищалась.
Говорю - послушай ты
Если только тронешь,
То тебя мои кенты
Здесь и похоронят!
У меня в кармане ствол
Пристрелю в два счета!
Стой не рыпайся козел
Коли жить охота!!!
Я крутая и меня
Вся округа знает!
На районе вся братва
За меня бухает !!!
Вор в законе мне общак
Доверяет смело!
Так что понял ты вахлак
С кем имеешь дело?!!!
Лучше сразу выходи
Олух беспонтовый!!!
Он ответил... - Гранд мерси!
Я - ваш участковый.
***
Господа "умники" и "умницы"! Кто сопрет стих встретимся в суде!
К жителям сказочного королевства Хохмодром не относится.
Сами волшебники на всю голову...
А сон
был опять
кошмарен –
Мне снова приснился
Сталин
И тень его надо мною
Поглаживала усы…
Потом появился
Горький:
«Ну, что же ты, а,
Георгий?
Какой-такой бляцкий
«конкурс»?
Снимай, - говорит, - трусы!»
И бритву о лацкан вытер,
…Откуда-то выплыл Гитлер,
Чапаев и Фридрих Ницше,
Ян Френкель и Отто Грасс…
Сон легкий был,
полудЁнный…
Со стенки глядел
Буденный,
Слегка шевелил усами:
«Ну щас мы тебя, ну щас…»
Я с криком:
«Отстаньте, суки!»
От них вырываю руки
И все-таки убегаю,
Оставив у них часы
Запёршийся в туалете
Боится всего на свете
Снимаю штаны (попИсать)
А там – Боже мой! – усы!
***
Сперматозоид правит миром
Мужским в любые времена;
Он к яйцеклеточке красивой
Летит, пришпорив скакуна,
С влюблённою, нахальной рожей,
Поднявши тощий хвост трубой,
Так на клинок ножа похожий,
Чтобы исполнить долг святой,
Чтоб Землю не покрыла тина,
И жизни не было конца!..
Вы спросите: - А что ж мужчина?
- Он – транспорт вместо жеребца.
На островок Ада-Бояна
Шёл корабль писца Бояна.
На корме сидели девы,
Лучезарны королевы.
Чисто в злате-серебре,
Как Венера на заре…
Были девственны собою,
И застенчивы, не скрою.
Все гордились токмо тем,
Что везли их не в гарем
При дворе царя Бояна,
На земле Ада Бояна,
Ждал их там - и бал, и пир,
Что встряхнёт собою мир.
Чтоб вести крутой рассказ,
Должен просветить я вас…
А всё было так, ребята:
Затонул корабль когда-то,
Что ведом был дураком,
И намылило песком
Славный остров в Чорногорье,
Между речкою и морем…
Возвели дома нудисты –
Шаловливые «артисты»,
Чтобы голенькими жить,
Проявляя в сексе прыть.
Но гусар же не дебил –
Славный остров прикупил.
… Вышел свет-Боян для встречи,
Подготовил с рифмой речи,
Чисто выбрит, весь румян,
И ещё совсем не пьян…
Вместе с ним краса-элита:
Таня, Света, Лена, Рита,
Алла, Галя, Оля, Фрося
И, конечно, тётя Зося.
Раз она умнее всех –
Ей кругом почёт, успех,
Ведь была в гареме старшей
У Боянушки-папаши,
Потому несла с собою
Ступу с дряхлою метлою.
… Как фанфары заиграли,
Все забыли про печали,
Как запели дружно гусли,
Слёзы вытерли и мусли
Те, кто был на этой встрече
Пред 8-м в помпезный вечер.
А как марш сыграл оркестр –
Все пошли до тех невест,
Что махали с корабля,
Напевая «соль-ми-ля!»
Вот они уже на трапе,
До девиц все тянут лапы,
Но уводит дев Боян,
Царь земли Ада-Боян.
Яства были на столах,
Что девицы сразу: «Ах!
Мы ж голодные с дороги…»
Сели кушать недотроги.
Был зажаренный кабан,
И заморский баклажан,
Рыба, колбаса, салаты,
Чёрная икра по блату,
Сыр голландский и балык,
Сало, что по-польски шпиг.
Фрукты изо всей планеты
И, конечно же, конфеты.
А лакеи носят вина,
Сок из груш и мандаринов,
И шампанское и водку,
Чтоб хватило всем красоткам.
Тут Боян толкает речь,
Чтобы скинуть тяжесть с плеч,
Чтоб девицы сразу знали
Для чего их всех собрали:
«Добрый вечер, гости наши,
Юли, Кати и Наташи,
И Алёнки и Оксаны,
Вот такие наши планы:
Праздничек 8-е Марта
Мы отметим вместе завтра,
И пойдём все на Парнас,
Чтоб я тешил вволю вас…
А сегодня бал и пир
На весь остров и весь мир!»
… Под шальные фейерверки
Открывают слуги дверки
И Боян ведёт девчат
На крутой дворца фасад.
На площадке музыканты,
Виртуозы и таланты,
Акробаты и шуты,
Что способны на понты…
Как махнул Боян рукой –
Небо выгнулось дугой,
Как нахмурил грозно брови –
Зори стали с Вовой вровень.
Как шепнул он ветру «Вон!» -
Тот пропал, отдав поклон.
… Заиграли «Белый вальс»,
Но фальшивил сильно альт,
А за ним и барабанщик,
Что принял вина стаканчик.
Хорошо, что свет-Боян
Был ужо немного пьян
И не слышал среди звуков,
Как портач пять нот профукал.
За «маэстро» взялась Зося,
Бросив на пол папиросу,
Долго била каблуком –
И с любовью, и со злом,
Пока все кружились в танце
Голышом и при румянце…
…Утро было мудреней.
Сели девы на коней,
Что седлали долго слуги,
Оказав царю услуги,
И поехали с Бояном
Вглубь красот Ада-Бояна.
Обнаженные, красивы,
А с похмелья и игривы,
Добирались целый час
На таинственный Парнас,
Где их ждал оргазм и блуд,
Зная, что Володька крут,
Все надеялись на чудо,
Что с гусаром классно будет.
А былой хитрец Боян
Думал так: «Пока не пьян,
Покажу девицам рай
И любимый сердцу край…
Поясню всем за столом,
Что давно ужо облом
Испытал в развратах этих,
Потому и стал поэтом,
Чтобы в ушки им пихать
Макароны, ёлы мать!
Зося знала весь секрет,
Но молчала много лет,
А когда ослаб гусар –
Держит от неё удар.
… Чтобы много не писать,
Не срамить гусаров рать,
Подхожу ужо к концу:
Ох, досталось подлецу!
Девы тузили Бояна,
Кто, любя, а кто по пьяни,
Били так, что «мама, ой!»
Весь скукожился «герой».
Хоть поэт, но плакал тихо:
«Не творите, девы, лихо!
Пожалейте молодца,
Не тянитесь до лица…»
…Был финал мужского фарта
В праздничек 8-го Марта.
Эпилог:
Не верьте, девы, никому
И никогда на свете этом…
Утоп я в сраме, как Муму,
Но остаюсь-таки поэтом,
Чтобы любить и обещать,
Дарить цветы, слова, картинки
И от души слегка приврать
Танюшке, Оленьке и Ленке,
Чтоб сделать жизнь их красивей,
А если можно – романтичней,
Ведь слово доброе – елей,
Когда напишешь даме лично.
... Хочу сказать в осенний час:
«Девчонки, я люблю всех вас!
И средь любовного азарта
Дождитесь вновь 8-го марта!»
Лети, Владимир! Майнуй и вирь,
Веди журавлей домой!
…Я наудачу открыл псалтирь:
«Господи – Пастырь мой…»
Любой из нас – будь он трижды стерх, –
Добыча стрелков и лис
И сила, что тянет тебя наверх,
Когда-нибудь бросит вниз
Нам ящик будет юлить и лгать
Про мир и войну элит
Они не станут тебя спасать.
Ты не Гилад Шалит.
Давай, товарищ, держи Гольфстрим!
Распугивая ворон
Ты видишь сверху четвертый Рим
И Русь с четырех сторон,
Пускай поддержит тебя поток
Целуем. Навек твои.
Давай, Владимир, еще виток!
С почтением.
Журавли.
Уважаемые собратья! Прошу извинить меня за борзость. Я здесь без года три недели, и, если то, что я скажу, неприемлемо для вас, простите подлеца.
У всех нас есть реальная жизнь, Хохмодром тоже реален, и это тоже наша
жизнь. Но... Успеть прочитать, проанализировать и оценить ВСЕ Хохмодромское
НЕРЕАЛЬНО. И, чтобы не утомлять Вас, конкретное предложение:
Давайте изменим правила сайта. За сутки - одно произведение от одного автора.
Мне кажется, что в этом случае многое недочитанное будет дочитано,
авторы будут более качественно готовить свои "шедевры", и НАШ Хохмодром
станет не просто бегущей строкой нашей памяти, а более качественным продуктом для тех, кто нас читает! С уважением, Командор.
20 октября сего года честные люди всего мира
с чувством глубочайшей горечи и скорби
отпраздновали годину успения великого сына
ливийского народа, Братского лидера и руководителя
первосентябрьской Великой революции
Социалистической Народной Ливийской Арабской
Джамахирии Муамма́ра бен Мухаммад Абу Менья́р
Абде́ль Саля́м бен Хами́д аль-Кадда́фи.
Мир праху его!
* * *
Не надо, не надо! – речей, эпитафий,
и так средь потомков не будет забыто
великое имя – полковник Каддафи,
который скончался, врагами убитый.
На горной дороге попал он в засаду
к коварным агентам Моссада и Штази,
когда в ранний час совершал ретираду
из местности Триполи в местность Бенгази.
От грохота выстрелов вздрогнули горы,
туманное утро свинцом поперхнулось,
и с матерной бранью бандитская свора
к упавшему навзничь шахиду метнулась.
Поправ постулаты Женевских конвенций,
нарушив все правила, госты и снипы,
под радостный вой волокли отщепенцы
его по земле из подбитого джипа.
И гнусно скрывая желание мщенья,
пытаясь казаться гуманными даже,
они ему – Дядя, проси, мол, прощенья,
а мы тебя, дескать, не сильно накажем.
Ну что тебе стоит, какая-то малость,
мол, смилуйтесь люди, лукавый попутал,
постонешь, поплачешь, надавишь на жалость…
Так каяться будешь, собака? – Не буду!
Припомнив из нежного детства примеры,
он плюнул в бандитов и сепаратистов,
как в фильмах советской страны пионеры
плевали в холёные хари фашистов.
Тряхнув шевелюрой, еще не седою,
он бросил подонкам в лицо, умирая:
- Мне смерть не страшна, ибо чту Бусидо я,
ни в жисть не оставлю пути самурая!
И пусть не увижу вечерней зари, я
останусь душой непорочным и чистым -
прощай же родимая Джамахирия,
воздай за меня либерал-исламистам!
И гордо поник головой кучерявой,
и карие очи навеки закрылись,
и жутко довольные зверской расправой
отряды повстанцев над телом глумились.
И плакала Ливия нощно и дённо,
ревели берберы, ослы и верблюды.
Он помер несломленный, непобежденный,
назло всем локтям и коленям Иуды.
Он сгинул в бою, а не в драке по пьянке,
и пистик в ладошку слепого наймита
вложил не Аллах, а бесчестные янки
за грязные шекели антисемитов!
…В тот вечер кроваво явилась комета,
хвостом разметав в небе звездные бусы.
И слёзы блеснули в очах Магомета,
и Будда всплакнул на плече Иисуса.
И дружно дивясь сей эпической силе,
совместным решением бонз всемогущих,
его, втихаря от врагов, воскресили
и тут же доставили в Райские кущи.
Прелестные гурии стайкою бойкой,
омыв страстотерпцу усталые ноги,
пошли показать, где отдельную койку
ему застелили в хрустальном чертоге.
Потом в жаркой баньке помыли, побрили,
укутали чресла в льняные одежды,
на темечке гвоздиком нимб закрепили,
и сделался он даже краше, чем прежде.
Святых и пророков суровые лица
при виде его просветляются вах как,
и ложе его на пиру олимпийцев
ошую Сатира, одесную Вакха.
Из солнечной выси теперь наблюдая
за бедствий юдолью и горя горнилом,
в небесной ладье и доспехах джедая
он плавает с Гором по горнему Нилу.
И пальцы щепотью к устам приложимши,
приветствует мир поцелуем воздушным,
пророча победу героям таким же,
спасение кротким и плеть непослушным.
«Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколь-нибудь развязанное, какая у Балтазара Балтазаровича, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась.»
Из пьесы «Женитьба» Н. В. Гоголя (1809—1852), слова невесты Агафьи Тихоновны
Мне нравились нос повара Пафнутия,
Рука Петра из местных ВВС,
И радовалась прожитой минуте я,
Когда смотрела Гиви в глаз разрез,
Нога мне снилась часто (только правая)
От Фёдора, учителя физ-ры,
Улыбка Изи, чересчур лукавая,
Мне душу бередила до поры,
А уж там… кой- какие части Сидора…
Как Джомолунгма, вбив огромный клин
Меж мной и счастьем, встала мука выбора,
Пока не подобрался Halloween.
Весь вечер конструировала тщательно
И, если б не вмешались пару раз
Соседки, всё бы было замечательно.
За ведьмами ведь нужен глаз да глаз!
Сменили уши, а ещё по случаю
Вторую ногу и мозгов объём,
Но всё же оказалась я везучая,
Ведь главные детали все при нём.
Шептались черти рядом с чупакабрами,
И Тыква-Джек про нас сложил синквейн.
Грозились джинны вслед абракадабрами.
Но мне плевать, я — леди Франкенштейн!
И я горжусь мной созданным изделием:
Пусть страшноват, но это не беда.
Мужчина должен быть всегда при деле и
Чуть лучше обезьяны, господа!