Торчит из-за толстенного талмуда
В горошек бант. Бог мой, что за напасть?!
Чем предаваться физике, Гертруда, -
Ты, лучше бы, поэту отдалась.
Какая скука - формулы Ньютона,
От плесени кружится голова...
Не лучше ль изучать любви законы
На практике, пока еще жива,
Пока не превратилось в камень сердце,
И стали снегом о любви слова?
Товарищ, ведись на любую ты хрень:
Хоть красную, хоть буржуазную.
Даёшь пролетарию каждый бы день
С цветком к пролетарке пошастовать.
А коли придуманный повод тебе
К бабе в дом заскочить по случаю,
Играй ей ноктюрны хоть на трубе
И лаской любовь вымучивай.
Наплюй идиотам в репосты мемо́в,
Которые бомбят картинками.
И быстро достань из широких штанов
Бесценное что с валентинкою!
– Нет, не стану… Нет, не стану… –
Тихо плакала Ирина, -
– И в Крыму, и в Татарстане:
Лишь серёдка... Половина...
– Только слёзы и чернила
Весь февраль царят в России! –
Заявляла всем Людмила.
(Хоть её и не просили.)
– Штуки западные ваши!
Не дарите мне букеты!
В феврале – ревела Даша, –
Нет любви в России. Не-ту!!!
И пока шумела свара,
ГейЕвропу обличая,
Очень хитрая Варвара
Получила тортик к чаю,
Три сердечка, пять букетов,
И ещё признаний пылких
От поклонников секретных
В запечатанных посылках.
В чём мораль никчёмной басни?
Чем топить в чернилах слёзы,
Для себя устройте праздник
И в февральские морозы.
Я не рисую задницы и морды,
Пейзажей красота мне не мила,
Пишу я маслом только натюрморты,
Чтоб с пузырём, такие вот дела.
И чтоб закусочка с нарезанной колбаской,
И чтоб селёдочка с укропом и лучком,
И чтоб картошечка горяченькая с маслом
И с маринованным свежайшим чесночком.
И сало чтобы с розовым прожилком,
А рядышком румяненький пирог.
Ни разу, правда, полную бутылку
Изобразить с натуры я не смог.
Надел трусы, носки и майку
Секунд за двадцать, плюс портки
Пятнадцать где-то на фуфайку
Ботинки, шапку и шнурки
В остатке десять, дрожь по коже
Свидетелем секундомер
Раз слово дал, то честь дороже
Муж у подружки офицер.
Стоит без шапочки икая,
Дрожит слегка, синеет нос,
Смотрите, вот, мол я какая.
Мороз, красавица, мороз
И ветерочек задувает,
Под платьем попу теребя -
На остановке ждёт трамвая,
А тут такой горячий я
Иду в фуфайке, шарф на шее,
Из-под ушанки вьётся чуб.
Он не был до сих пор воспет
Стальной мой газовый баллон,
Его тревожный красный цвет…
О! Нет!
Какой облом!!
Нам даже не известен вид
Того, что он в себе хранит,
Но явно не гранит, не мед,
Но знает каждый индивид,
Оно не любит эбонит,
Вдруг эбонет.
В нем газ, упрятанный в металл…
Так, кто умен не по годам!? —
Кто может мне его назвать?
—Пропал—бухал?
Почти, что “пять“!
Да ты почти, что угадал—
Пропан-Бутан.
И тут, конечно, ход конём!
Пропан-Бутан горит огнём!
И сила синего цветка
Так широка и глубока,
Что брага булькает на нем…
Потом бухнем!
Боллон хранится в стороне,
Что б неожиданно он не…
Ведь это не угля брикет!
Я буду сыт и обогрет,
За что салют ему вдвойне!
А за стишок — спасибо мне.
Что имеем – не храним,
Потерявши – плачем:
«Ох, вернуться бы в те дни,
Было б всё иначе!»
Я в ответ хочу сказать
(И поспорю даже):
− Повернуть бы время вспять,
Поступили б так же.
Мы видим горного орла,
Сидит он на скале,
Какие могут быть дела
С орлом? К орлу? В орле?
Сидит ли он? Продолжит тур?
Нам “Who?“совсем не “ху“,
Ведь мы внизу не держим кур
Где он парит вверху.
И его зоркий жёлтый глаз,
Как видно будет цел,
Не мы в него и он не в нас,
Глядим через прицел.
Вот если б был он соколОм!
Парящим в вышине,
Он бы слетал нам в гастроном!
А так придётся мне.
Инструктировать вас буду
Лишь сугубыми словами
Как природой одарённый
Перманентный женолюб,
Что на практике любовной
По причине сильной страсти
Съём одежды наизнанку
Через голову – неглуп!
Но сперва для вашей дамы
Нарисуйте на асфальте
Похитрее, чем три буквы,
Офигенные стихи.
Обещайте ей Феррари
И карманную собачку,
Как мужик интеллигентный,
А не рохля от сохи.
На свидание не стоит
Приносить в кармане водку
Слишком тёплую, без пробки –
Вам такое не идёт.
Если сзади вы идёте,
Не смотря откуда ноги,
Ей в глаза глядите долго,
Как влюблённый идиот.
Как наступит вдохновенье,
Распускайте ваши руки,
Только будьте наготове,
Уважая слово «мать»!
Отпуская комплименты,
Грязных тем не поднимайте,
Чтобы этими руками
Хлеб за ужином не брать.
О любви в душе без пауз
Трите умными словами.
Чтоб у дамы возражений
Возразить бы не нашлось,
Чтобы чувствовала дама,
Словно выдра на рыбалке,
То, что Вы с крючком в желудке,
Будто свадебный лосось.
Чтоб не зря пропал ваш вечер,
Предложите ей красиво,
Как в рекламе про виагру,
Рядом с вами полежать.
Не забудьте лишь заране
Затолкать куда подальше
Все б/у трусы с носками
Под двуспальную кровать.
И запомните: фемины,
Неспособные ментально
Ублажить мужское эго,
Нас доводят до беды.
И вообще, их сенсуальность
В мир привносит деструктивность
Девиантных отклонений
Человеческой среды.
Над СэШэА летел гондон,
китайского розлива,
пугал военных и ворон,
причём летел красиво,
он как Икар по н*** плыл,
как Ангел наконец,
в испуге Байден заявил -
"Америке пиз@ец!"
потом сказал "Мersy bоku!",
забыв про этикет,
а Блинкен в ужасе к виску,
приставил пистолет,
был поднят флот и ПВО,
приехал сам Джеймс Бонд,
в итоге ими деловО,
был сбит метеозонд.
Сегодня Байден перед сном,
промямлит строгим тоном -
"Отныне праздновать начнём,
победу над гондоном!"
Мне позвонил однажды йог,
Просил, что б я ему помог,
Все говорил, что нет идей…
Ну я сказал, что б он прилёг,
А он в ответ, что он не лох—
Лежать на ложе без гвоздей
Как у людей.
И без эмоций матюкал,
И, показалось —намекал,
Что всем знакомый нам Индей
Хотел ему прислать гвоздей,
Но не прислал.
Зато прислал чудесный стих,
Где нить сюжетная светла,
И, что балдеет он от них
В позе орла!
Хоть говорил он без верхов,
Но голос был его не слаб,
И уводил все дальше в лес,
И передать просил, что б kekc
Прислал бы килограмм стихов,
Ну и гвоздей. Но только без,
Без голых баб.
Жили-были старик со старухой
У самого синего моря.
Она скребла себе по сусекам,
Он сажал в огороде репку.
Как-то выросла репка большая.
И сбежал колобок из дома.
А ещё им снесла яичко
Не простое, а в виде икринки,
Золотая в аквариум рыбка.
Из икринки родился мальчик
Сантиметров на десять-двенадцать
(все зависит от ваших пальцев).
А Снегурочку сами слепили,
У окна положили студиться
И пошли закидывать дрожжи.
Вот какою насыщенной может
Быть на старости лет ваша старость,
Если жить бы у самого моря,
А не мерзнуть пять месяцев к ряду.
- Но позвольте, откуда Снегурка
Появилась у самого моря? -
Закричит вдруг пытливый читатель.
Я с поклоном ему отвечаю:
- Наскребла в холодильнике бабка,
Он старинный, без разморозки.
Я про море им все тут толкую,
А они с подозреньями лезут!
Лезьте лучше в пучину морскую
Со своей столбовою дворянкой.
Как-то я играл блицовку,
(это шахматный каприз),
Как всегда продул концовку,
Но в потом пошёл на “бис“!
И поверьте, не блефую,
Не пропал, как кур в борще,
Здесь блицую, там блицую,
Распрекрасно вообще!
Все теперь легко и просто
Вот недавно съездил блиц
На какой-то дикий остров,
На какой-то Берген-Шпиц.
Но теперь-то, блиц, я знаю
Есть другие острова,
Значит скоро, блиц, слетаю
На Гуа и Сомоа.
Вскоре многие привыкли,
Из знакомых мне физлиц:
Не согласен —блиц по тыкве,
А согласен —выпьем блиц!
А когда ко мне приехал
Друг-портянка датский принц,
Не подумав —блиц! для смеху!
А подумав, принцу—блинц!
Опосля мы блинц с ним в кегли!
—Развлеченье королей!
А потом за девкой бегли,
Не догнали, но теплей!
Отакого было, значит,
Принц все думал “быть не быть“,
Блинц! А вывод однозначен—
Надо шахматы любить!