ЧИСТИЛИЩЕ- Смешные стихи- Буривой Говорилкиен- ХОХМОДРОМ

Отрывок из романа «Путь плодородного полумесяца»
о событиях, происходивших без малого пять тысячелетий назад.

В порядке современной антиалкогольной рекламы.

Никто Нур-Адада не знал
в Ниппуре, когда он с котомкой
пришел, по завету отца
сняв краденый царский наряд.
Но краденая казна
гремела монетами звонко
в загашнике у молодца, -
наряды без них не царят!

Планируя собственный путь,
решил он прослыть хлебосолом,
смекнувши, что надобно там,
где нет ни друзей, ни родни,
народ удивить чем-нибудь,
дабы открылись засовы,
и двери к доходным местам
распахивались перед ним.

Жилище приличное сняв,
он пьянки устраивать начал.
Тотчас устремилась к нему
в притон городская шпана.
В итоге, хмельная возня,
ниппурский народ озадачив,
свела хлебосола к тому,
что он одурел от вина.

И вот как-то раз ввечеру
в притоне изрядно поддали.
Подвыпившая молодежь,
сикерой пресытив уста,
сплотилась в магический круг
и в пляс, не жалея сандалий,
пустилась, - да так, что дебош
богов преисподней достал!

«С какой это радости вдруг
люд смертный над нами запрыгал?
Видать по всему, что здоров
не в меру становится люд.
Знать, пьют каждый день по ведру, -
разгневалась Эрешкигаль,
царица подземных миров, -
ни капли богам не дают!»

И повелела она
пресечь безобразные танцы, -
негоже ретивым ногам
тревожить покой мертвецов;
не медля, излишки вина
изъять снарядила посланца, -
пусть смертные в жертву богам
сдадут по ведру на лицо.

Немыслимый пьяный угар
глаза застилал дебоширам, -
одни пили на брудершафт
другие валились под стол.
Каким образом эмиссар
возник из загробного мира
и выпил сикеры ушат,
из них не заметил никто.

Случайно его увидал
какой-то затейник. Не сильно
похлопав посла по спине,
он дал подзатыльник. И вот
в разгуле веселья тогда
послышался глас замогильный,
и все убедились вполне,
что гость - не от мира сего:

«Так вот, значит, как тут послов
из мира загробного чтят!» -
взревел эмиссар, капюшон
откинув свой черный, и вмиг
от ужаса крыши снесло
с голов протрезвевших ребят,
узревших насколько страшен
был гостя нежданного лик.

На черепе без глазниц
болтались от кожи лоскутья,
большая берцовая кость
белела в прорехе плаща.
И все перед ним пали ниц,
едва понимая, по сути,
о том, что на вид нищий гость
им голосом властным вещал:

«Охальники! вам благодать
дают небеса в изобилье
не для того чтобы вы
устраивали шум и гам.
Вам должно сторицей воздать
за то, что вы ели и пили,
дарами плодов трудовых
земным и небесным богам!

А коли из вас кто-нибудь
не отвечает запросам
сознательного бытия, -
не может ни лыка вязать,
ни выбрать свой собственный путь, -
пожалуйста, милости просим
в загробный мир прибыть, и я
дорогу могу указать!

Пусть пьющие все по ведру
вина выльют в землю, не медля!
И впредь, когда пьешь, всякий раз
пожертвуй винишка и нам.
Тот к смертному ближе одру,
кто лишнего выпил намедни,
забыв для богов про запас
оставить излишки вина».

Вы скажете: пьяный, мол, бред, -
вы, лично, ни в жизнь не видали
такого, что вашей могло
разумной вредить голове.
Счастливцы! сквозь дым сигарет,
не манят вас дальние дали,
и дома за каждым углом
вас черный не ждет человек.

Поняв, что закончился бал,
и дело идет к продразверстке,
сказали упавшие ниц:
«Во всем хлебосол виноват!»
Кто смог - за порог убежал,
а в доме осталась лишь горстка
убогих физических лиц,
уткнувшихся носом в салат.

Картина сия не нова:
винищем люд смертный насыщен,
действительность - просто кошмар,
куда ни посмотришь – бардак!
Но кто алкоголь наливал? -
увы, виноватых не сыщешь.
Вернулся ни с чем эмиссар
и все рассказал - что и как:

«Из тех, кого я наставлял, -
богов ни один не уважил;
кто смог - убежал за порог,
в ответе остались лишь те,
кто на ногах не стоял.
Но что с них взять – лыка не вяжут!
С них винный не снимешь оброк, -
их впору пустить на паштет!»

Посланцу на эти слова
ответствовала Эрешкигаль:
«Снисходит на всех благодать,
когда люд не смеет дурить.
Издревле народ успевал
возделывать землю мотыгой,
подземным богам возлиять
небесным богам воскурить.

Теперь же, нарушив покой,
бездельный подняли они шум.
Видать, кто-то разум мутит,
от дел отвлекая народ.
Не будет богам никакой
экологической ниши
когда деловой прекратит
вершиться круговорот.

Негоже в паштет извести
рабочую силу, - быть должен
один виноватый из тех,
кто на ногах не стоял.
Найти, дабы смертных спасти,
его надобно и уничтожить!
Источником добрых вестей
пусть миссия станет твоя».

В то самое время рассвет
позолотил неприглядность
вчерашней картины и внес
в нее новизны колорит.
Однако героя портрет,
как тут ни накладывай глянец,
достоин был скорби и слез,
имея болезненный вид.

Довел парня пьяный угар
до судороги и припадка;
нещадно, как бешеный пес,
терзала горячка с утра;
затем - слабоумие, жар
падучая и лихорадка,
покуда слуга не принес
сикеры ему с полведра.

Герою от дозы крутой
как будто бы и полегчало,
но лишь ненадолго, - пока
не переступил за порог,
где все толковали про то,
что было вчера. Одичало
глядел он вокруг и никак
взять в толк пересуды не мог.

«Тебе что, сикера совсем
отшибла мозги? – подытожил
толпы возбужденной галдеж
доброжелатель один. -
На волоске ты висел
от гибели, пьяная рожа,
за то, что вина не даешь
богам преисподней, кретин!

С возмездием повременить
вчера упросили мы, вроде,
посланца могилы, но он
нагрянет сегодня вот-вот.
Тебе нужно облик сменить
да затеряться в народе,
а мы встанем со всех сторон
и будем водить хоровод».

Пустился стремглав Нур-Адад
к цирюльнику и, уповая
неузнаваемым стать,
обрил голову наголо;
окладистая борода
вдруг выросла, - так что едва я
героя сумел распознать
в толпе среди прочих голов.

В водовороте утех
бурлила толпа и галдела;
круги из разряда вещей
мирских расходились в молве.
И там, в будничной суете,
как водится, не было дела
до тех, кому в черном плаще,
привидится вдруг человек.

Зловещая тень по пятам
тянулась за каждым знакомым.
И вот, лишь сплотила кутил
вчерашних игра в городки
в одном закоулке, как там
поднялся нешуточный гомон,
когда представитель могил
знакомых стал брать за грудки:

«Тебя, и тебя, и тебя
в притоне я видел намедни, -
а ну, становитесь все в ряд,
кто там не стоял на ногах!» -
Мертвец, допросив всех ребят,
пока не остался последний,
не выведал, кто виноват,
и тут же рассыпался в прах.

Потом уверяли глупцы,
не сведущие в науке,
что якобы на груди
у трупа сверкала звезда;
других впечатляли усы
и мягкая поступь, без стука,…
Но умные все, как один,
подумали: ерунда!