Витьку Кабанова забирали в армию. Год назад, его после ПТУ обер-мастер мартена определил к нам во вторую бригаду. Тощий и злой он вначале мне не понравился, но потом совместный труд подручных сталевара на одной печи сдружил нас. И когда Витьке пришла повестка из военкомата, я даже расстроился.
Он пришел прощаться с родной второй бригадой на сменно-встречный рапорт.
После напутствий и добрых слов ребят, Витька угрюмей обычного поднялся в печной пролет и пошел вдоль печей к выходу. В это время, около 8-30 утра, в мартеновский цех набегали стаи дневников, так называли тех, кто работал не посменно, а только с утра, и кому мы, поэтому сильно завидовали. К ним с недавних пор стал относиться и старший ковшевой из нашей бригады Ромка Ульданов, которого пару дней назад избрали комсоргом цеха. Ромка был из башкир и, хотя давно проживал в Тагиле, говорил по-русски с сильным акцентом, за что над ним нередко подшучивали. Вот и в этот раз он с портфельчиком под мышкой, в новой суконке и белой каске (начальник!) наткнулся на угрюмого ВитькА и с ходу скомандовал:
-Кабанов! Пойдешь сегодня вечером дежурить в дружину!
Витька остановился и, мрачно посмотрев на сияющего как лампочка Ильича, Ульданова
четко и раздельно произнес:
- Сосал…бы…ты…мой …***!
И ушел в армию.
Ульданов как-то сразу сник, потерял начальственный лоск и, зайдя в диспетчерскую, пожаловался сидящему там бригадиру заправки Косте Гартману:
-Ну, зачем он ты мой *** сосал?
Костя известный шутник и балагур сперва ничего не понял, но сказанной фразой заинтересовался. Потом когда расстроенный Ульданов ему все рассказал то и дело обиженно повторяя:
-Ну, зачем он ты …и так далее
Костя поделился новоявленной хохмой со всем цехом. И потом еще долго мартеновцы использовали этот оборот в обиходной речи и даже иногда ночью по селектору, какой- нибудь шутник орал на весь мартеновский околоток:
-Зачем… он… ты… мой… ***… сосал!