Валя бивнями вековые дубы, на полянку выполз динозаяц. Ласты его были плохо приспособлены под копание морковных папоротников, поэтому он помогал себе пестиком выворачивать эти сладкие фиолетовые корни.
Опасливо поводя ушами, динозайчишка прислушивался к шуму лиановой тайги: не крадется ли под землёй хищная динозёбра, не летит ли в облаках птеродятел, не скачет ли по болоту саблезубый крот.
Чу! Раздался ушераздирающий крик сверчка. Змеекосой испуганно ударил игольчатым хвостом по зарослям циклопических колокольчиков и пустился петлять по бурелому из мха и лишайников.
- Ату, ату его, - застрекотала на ветке кактуса белобокая выдра.
Сверчок, почуяв добычу, гигантским приставными шагами понёсся за ушастым гадёнышем. Из его пасти шел углекислый газ, ноздри широко раскрывались и закрывались, а грива топорщилась во все стороны. Хищник почти уже настиг жертву, как на него обрушилась когтистая лапа ели…
Сегодня охотник сам стал добычей. Но долго ли проживет наш динозайчик на одних фиолетовых морковках в этом дремучем первобытном мозгу автора, не знает никто.