В угол глаза, в соль от слез,
за колючку старых роз,
на колени я поставлен –
я наказан
и закапан тушью нос.
Под ударами ресниц
отступал я левым флангом
и притворно легким танком
маневрировал среди
бронебойных «погоди!»
в раскаленных бигуди.
После грома артналета
на меня пошла пехота
с криком «Руки прочь
от вражьих талий
всех марин и всех наталий!»
«За пирожные, за кексы,
за цветы и вечность секса!»
Штурм кипел и чайник тоже,
убегали осторожно
я и с печки молоко.
Пленных брали и
жестоко посылали
нести мусор далеко,
мыть посуду, драить всюду
и вылизывать сортир.
Безоружен, но не сломлен
я – мишень, а кухня – тир.
Смирно глажу все белье
как приклад от автомата.
Я повержен, ё моё!,
дальнобойным поцелуем
длинноногого комбата.