Бывало, Моцарт новый опус сотворит,
к нему тотчас завистливый Сальери прется:
сидит, сопит, сморкается, кряхтит,
пытается острить и всё к камину жмётся,
но только Моцарт отвернется,
он яд ему на спину начинает лить.
А Амадей, дневные завершив труды,
резиновый сапог к огню придвинув ближе,
задумчиво глядит, как пламя пятки лижет. . .
блаженный баловень разборчивой судьбы.
*** (пародия)
Бывало, Моцарт снимет сапоги,
Придвинет их к горящему камину.
Дымит резина. Не видать ни зги,
А Амадей сидит за клавесином.
Звучит финал "Женитьбы Фигаро",
И чёрный дым окутывает двери.
Там, чуть своё не выкряхтев нутро,
Сморкаясь и сопя, стоит Сальери.
Припёрся он. Тревожно на душе.
Лить начинает яд на друга спину,
Остроты вспоминая Бомарше...
- Неужто, прав? Поближе стать к камину?
Секрет раскрыт! Нет, не такой ценой!
Сгубить свой организм - в угоду славе?
Меня он гениальней, решено...
Его, глупца, вот этот дым отравит.
Не яд мой нанесёт смертельный вред.
Не дай бог что... А разве мне поверят?
Когда нибудь напишет кто-то бред,
С названьем громким - "Моцарт и Сальери"!
* Узнают правду, но пройдут века.
Обыкновенно. Так уже бывало.
Все будут верить в месть его, пока
Сапог, к камину, не поставит Алла.