"А потом был рассвет, неумелое утро…
Ты смотрел на меня словно не узнавал.
И халатик гостиничный в цвет перламутра
Ты поспешно тогда на меня надевал."
(Елена Рябцева)
Не слышны больше в номере Моцарт и Гендель.
Я остаться искала предлог по пути -
Задержалась в дверях, но увесистый пендель
Намекнул, что, пожалуй, мне лучше уйти.
Всплыл другой эпизод в подсознаньи некстати
И до боли похожие чем-то штрихи...
И такой же пинок - тот, что дал мне издатель,
Прочитав принесённые мною стихи.
Я от травмы душевной устала колоться Пала низко в глазах и врагов и друзей А виновные в этом и Гендель и Моцарт Что писали музЫку для песни моей
Жаль в поэзии чётких критериев нету Я не сплю и шатаюсь в предрассветную рань Вот поди убеди заскорузлых эстетов Что стихи совершенство а музыка дрянь!
Строки, строки... Некрасов, Рылеев и Герцен. Эти строки рождают тепло в моём сердце. Ноты, ноты... Чайковский, Бетховен и Бах. И от них в аритмии заходится пах.
Мы пытались начать что-то из Камасутры - В результате мы так и не стали близки. Почему? Я смогла разглядеть лишь под утро - У тебя оказалось две левых руки.
Я терпела, ждала, всё надеясь на чудо.
Но надежда бесследно растворилась вдали.
Полбеды, что две левых — мелочиться не буду.
Страшно вспомнить, откуда эти руки росли.
... И упавший в пространство открытого люка, Пятой точкой почувствовал дружеский пендаль. Если честно - сначала подумал на Глюка. Лишь поздней осознал: это всё-таки Гендель...
умному намёк глупому толчок петушиле гребень а мудиле пендель
с пинками в этом мире всё не просто без них порою нет любого роста иной пинок бывает очень кстати духовный залепляет нам издатель не всякий юмор ведь ему полезен для нас смешон а для него древесен как на море усохшем, волнорезе сатир бывает так- же бес полезен сидит ждёт волн напрасно ноги свесив ты юморной пеши исчо Березин