Я сердце одел в панцирь и загородил щитом,
женщин считал по пальцам и забывал потом.
Тебе, той случайной ночью, зная что разозлю,
я весело так, между прочим, сказал: "Я тебя люблю".
Ресницы взмахнули зыбко, я подождал в тишине,
скептическая улыбка была ответом мне.
Но видно ты знала средство, как сделать, чтобы спеша,
забилось моё сердце и затрепетала душа.
Звёзды зима развесила холодному февралю,
когда я совсем невесело сказал: "Я тебя люблю".
Синяя и голубая ночь за окном плыла,
только улыбка злая мне ответом была.
А смотрела невинно и льнула ко мне, дрожа,
покорно, как рабыня, властно, как госпожа,
шла ко мне открыто, как волна к кораблю,
и я уж почти сердито сказал: "Я тебя люблю".
Банальная эта фраза запела призывней труб,
в улыбке, полной сарказма, дрогнул рисунок губ.
Но это невыносимо! Я душу в огне спалю,
чтоб ты сказала: "Любимый", чтоб ты сказала" "Люблю".
Итак, я решил - пусть с риском, пусть шансов один процент,
с бандою экстремистов Останкинский взять телецентр.
Свирепы и бородаты, пуская в ход ножи,
сквозь трескотню автоматов ворвёмся на этажи.
Возникнет как из экрана, аж брызнут стёкла звеня -
лицо моё крупным планом в красных бликах огня.
Плевать, что против закона, любовь для меня закон,
по трупам пройду к микрофону и - запою в микрофон.
И та, что меня забыла, услышит как я молю:
Кабаева Алина, я тебя люблю!