ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ - портал авторского юмора
 Авторское произведение Смешные истории  | Сообщить модератору

ПОЗДРАВЛЕНИЕ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ ДОЧЕРИ

ПУЗО


   
Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)

                  П У З О

Сижу однажды январским тягучим вечерищем на кухне и отмечаю свой обалденно выдающийся изо всех юбилеев – пятидесятилетие далеко не безупречной жизни...
Сижу, думаю: «Столетие-то, скорей всего, не предвидится... Вековой-то юбилей – эт же как стомиллионноевровый юди-муди в подворотном тотализаторе города Облапошинска срубить.
Вековой юбилей... Век-век-век... Чело-век... Чело... век... Чело – лоб, если со старославянского, вроде... Точно, лоб! Лоб плюс век... Вечный лоб?!.. Хе. Какой придурок сконструировал?!..
Чело-век.., носо-век.., ухо-век, брюхо-век, руковек, ногтевек, пятковек... А лучше... Жоповек! Вечная жопа! Ха-а-а!.. А если в половых органах порыться?!..
Ха-а-а-а-а-а-а!!!., – сижу, значит, размышляю, – Не удалась, откровенно говоря, жизнешка-то... Как и у многих-премногих(!!!).., посему и менее обидно (хоть не я один несчастный-разнесчастный!)...»
Тешит душеньку и мысль о том, что не особо-то пыжился (как многие-премногие)... Им-то – тщеславным трудоголикам – должно быть ой-ёй-ё-ё-ёшеньки(!!!) как обидней, чем мне...
Сижу... Гостей... Кроме альбиносного котенка Зомби и шайки оголтелых тараканов... гостей на банкете ни души... Выпивки – кот наплакал.., насморкал и... написал. Не залейся, но... ассортимент вполне достойный, в коем... около литра безалкогольного самогона, без малого ноль-семерка медицинского спирта (для запивки вонючки-самогона), шкалик элитного горчичного эликсира «Радикулит», настойка на осиновых бруньках струи белощекого скунса «Экстра-перегар», полуторалитровка водки «Рыгалофф», чекушка коньяку «Дохлый пенис», двухлитровая бутыль французского игристого «Моча винодела»...
Последний из перечисленных напитков на форс-мажорный случай: а вдруг да й супруга без предупреждения как снег на голову свалится из своей похабной командировки на остров Моржовый(?!), где как кандидат генетических наук всякую зиму для выведения феноменально морозоустойчивой породы евреев безуспешно, но и фанатично скрещивает то местного мэра с тель-авивской бомжихой, то местного бомжа с тетей Сарой из Биробиджана, то местную бомжиху с бердичевским бомжом, то местного мэра со столичным ювелиром...
На случай внезапного возвращения жены и почти полный стакан маринованных муравьиных яичек в холодильнике, и булочка с повидлом на подоконнике, а на гвозде ожерелье особо обожаемых моей Калиной Малиновной вяленых пляжных баболюбов...
Сижу, выпиваю, наливаю, снова выпиваю, обшлагом ворсистого халата занюхиваю, хлебную краюшку надкусываю да малосольный осиновый колышек посасываю...
Накатила грусть...
И неожиданно та-а-ак(!) капитально меня развозит, что... даже становится малость веселовато... Даже задорно разулыбался и высморкался в свой пушистый.., по-мо-о-оему-у.., в тапок или... Или, ежели не ошибаюсь, в котенка... Или ж... стереотипно: долго не мудрствуя, без изысков – по-крестьянски убойно-дуплетно, с поочередным зажимом ноздрей, смачно и не целясь, на собственный окорок, торчащий из малинового плюша макси-труселей...

Поразмышляв о том, кто-о(?!) все-таки придумывает анекдоты, я переключился на излюбленную с детства тему: почему огурцы кривые?.. Так и не отыскав вразумительного объяснения, озаботился самим же некогда сконструированной головоломкой: как можно криком распугать рыбу(?), коли у нее нет ушей, а вместо них законно жабры...
– О чем кручинишься(?), старче, – прервал мои умственные терзания воркующий кукольный голосок.
– Об рыбьих ушах, – машинально пробормотал я и натужно поднял от стола к окну свой отягощенный алкоголем и мудростью взгляд.
На подоконнике, уперев ладошки в его пластмассовую гладь и беззаботно болтая целомудренно сдвинутыми в бедрах ножками, на фоне черного заоконья посиживала она – безволосая, абсолютно нагая, ладная тельцем, оранжевокожая и непривычно объемистой синевой лупоглазящая симпатюлька, при виде коей у меня моментально встал... ком в горле...
– Ты кто? – спросила иль явь, или небыль, на земную женщину много чем не смахивающая.
– К-констр-руктор и по совместительству испытатель в-ви-и-ибро-инструментария в японско-корейско-китайско-российской компании-производителе, – спазмалитически сглотив ком и мало-мальски очухавшись от потрясения, сыграл я в открытую.
– Отбойные молотки изобретаешь? – выказала смышленость с симпатией взирающая на меня изысканная куклообразность.
– Ага, – выдохнул я, – Изобретал и совершенствовал когда-то... для «Метростроя» и в целом... для всего Советского Союза, и даже... для всех стран всего соцлагеря...
Сейчас занимаюсь тоже вибро.., но не молотками... А ты кто? – на этом вопросе мой пучеглазый взор застывает на эстетически изысканно и геометрически гармонично сформованном средневзвешенном бюсте незнакомки.
– Ква-Квака, – как покажись мне, вполне искренне произносит она.
– Фамилия или имя? – испрашиваю уточнения.
– Фамилия-имя-отчество, – звучит в ответ, – Ты бы, конструктор-испытатель, для антишоковой терапии принял... с полстакана кровогонного... И отчего вы – мужские земляне – этак рискованно для сердечно-сосудистой на меня реагируете?..
– Сейчас... Сейчас-сейчас-сейчас приму... крово-гон-ного.., – суечусь, расплескивая мимо тары вонючую шестидесятиградусную перегнойную настойку «Мечта ковбоя».
– И что за отбойный молоток изобретаешь(?) или... испытываешь, – обождав завершения оздоровительного возлияния, допытывается Ква-Квака...
Я ж, терзаясь вдруг нахлынувшим смятением чувств, не удостаиваю ее ответом...
– Коммерческая тайна? – сострадательно ласкает слух кукольный голосок.
– Выпьешь(?).. за компанию... в честь моего юбилея, – кивая на фигуристую бутыль со слабоалкогольной «Слезой демократа», застенчиво отманиваю от корпоративно секретной тематики.
– Я бы рада, – воркует, – Но, согласно параметристике моего организма, подобное – яд. Категори-и-ически(!) противопоказано.
– И для меня ж тоже... яд, и... тоже противопоказано, но... не бздю же.., – подначиваю на собутыльничество.
Молчит, кротко потупя глазища.
– Хочешь «Чупа-Чупса»?! – искренне выказываю гостеприимство.
– Фу-у-у! – корчит брезгливую мину, – Га-а-адость(!) Мне однажды на Урале хмельные геологи, воспользовавшись моей некомпетентностью, напихали в ротик этих самых «Чупа-Чупсов»... Супермерзость! На особку начинка. Фу-у-у!..
С той поры у меня на этакое угощение устойчивая аллергия: кожа багровеет и зудится, в глазах резь, в ушах звенит, во рту щиплет и свербит, голова раскалывается, и тошнота к горлу подкатывает...
– В таком случае.., чем же тебя полакомить? – суетливо рыскаю по столу пытливым взглядом.
– А не надо меня лакомить, – кротко отнекивается, – Я уже вашу булочку с повидлой того... Нечаянно... зажевала...
– Ка-ак(?!) зажевала, – поражаюсь на полном серьезе.
– Непроизвольно, – никнет головенкой, – Ненароком присела на лежавшую на подоконнике булочку... Пока с вами лясы точила, моя проголодавшаяся жопа ее и умяла... Как вы теперь будете жить... без бу-у-улочки-то-о?! – на поднятых на меня глазищах чудо-девицы суммарно навернуто не менее полустакана искрящейся слезы.
– Не кручи-и-инься-я!!! И бро-ось мне вы-ыкать!! – ору, – Переходи на «ты»!.. Велика беда(?!!): черствую булочку с плесенью съела... Мне для прелестных гостей ничегошеньки не жалко!.. Хочешь вяленых баболюбов?! – на сих словах я подскиваю и сноровисто снимаю с гвоздя связку самого ценного из имеющихся в квартире деликатесов и... Артистично демонстрирую свисающее с ладони лакомство, смахивающее на ожерелье из размером со спичечный коробок полукрабов-полугусениц.
– А что это? – утерев глазную сырость оконной занавеской, мило улыбнувшись и резво соскочив на пол, интересуется Ква-Квака.
– Это.., – собираюсь с мыслями, – Это баболюбы... Морские колониальные членистоногие. Сорокачлены. Обитают преимущественно в припляжных акваториях. Официально наиболее ценны (как и все в этом подлунном мире) японские, выловленные в прибрежных водах страны Восходящего Солнца. На втором месте... средиземноморские. А эти.., – потрясаю издающей бамбуковый стукоток связкой, – Эти с Каспия. На мой вкус, самые пикантные... Правда, с елеуловимым нефтепродуктовым привкусом. Но, поверь мне, сие придает деликатесу даже некоего шарма!..
Почему баболюбы?.. Потому что питаются исключительно по-отом загорающих пляжниц. Втихаря слизывают своими склизкими язычками. За пляжный сезон всякая особь нализывает до... пяти-и-шести-и(!) литров живительной субстанции... Японские ж баболюбы котируются выше всех оттого, что пот японочек (на отличку от остальных национальностей) считается сгармонированно питательней, витаминно насыщенней, гармонально уникальней и на вкус бесподобно изысканней...
Баболюбы – это примитивноязычно по-русски. А ежель по-латы-ынски(!).. Веритас Каракатикус, что в фривольном переводе означает «истиная каракатица». Они бесполы. Иным словом – гермофродитны. Все без исключения... Усекаешь?
– Усекаю, – по-детски радуется своей сообразительности Ква-Квака.
– Ну и молодца-а-а(!) – с нескрываемой отрадой морально поддерживаю я, – Слушай дальше.
– Слушаю! – усаживаясь на табурет напротив, пытливо зырит на меня с каждой секундой все более и более нравящаяся мне деваха.
– Однажды (еще в далекую эпоху развитого социализма) отдыхали мы в бархатный сезон с супружницей моей Калиной Малиновной по профсоюзным путевкам в Крыму.., – самозабвенно ностальгирую, – И подгадай же наше пребывание на лазурном берегу под нерест баболюбов!.. Тьма-тьму-у-ущая(!!!) их из пучины морской ночами вылазила! Не то что даже скудно пописать-покакать, плюнуть некуда!..
Ты посиди пока, Ква-Квакушка, а я схожу – слив унитазный проверю. А то что-то поплавок стало приклинивать. А так и до беды недалече, – лукавлю...

Справив нужду по-мелкому и переодевшись для приличия в фиолетовые мятые тренировочные штаны и в слегка закамуфлированную пищевыми фрагментами белую майку, спешно возвращаюсь на кухню, где и застаю абсолютно не измененное в мое отсутствие положение предметов и Ква-Кваки. Лишь пронырливый Зомби, запрыгнувший на коленки, томно мурлычет, трется бочиной о животик гостьи и щекочет ее личико в вертикаль заторчавшим пушистым хвостом.
– Я-я-я(!) тебе, дорогуша, мно-огого(!) могу понарассказывать, – накатив стопарь безалкогольного самогона и запив его из горла медицинским спиртом, бахвалюсь словно царь при холопском застольи, – Повида-ал(!) я в жизни и цветастого, и черно-белого... Вкусил, как говорится, все сладости и солености, прелести и бякости... Тако-ого(!) нахлебался, что тебе – пигалице – и не снилось...
– Кто такая пигалица? – любопытствует Ква-Квака, – Тоже какая-то каракатица иль птица яйценоская?
– Ни в коем разе.., – тушуюсь, – Разве б мой язык повернулся обдразнить прелестную девицу? Да ни в жизнь!.. А пигалица.., – мнусь, – Пигалица – это... Несовершеннолетняя (как и ты) красавица... Вот.
– Ошибаешься. Я совершеннолетняя, – с лукавинкой прожигает меня взглядом Ква-Квака, – Двести земных лет с гаком как взрослая...
– Ско-о-олько-о(?!!) – перебиваю я, ошарашенный до стремительной потери опьянения.
– Чего «сколько»? – Ква-квака улыбчиво демонстрирует ровность белоснежных зубов.
– Лет тебе сколько(?!).. всего, – спрашиваю, вылезая глазными яблоками из орбит.
– Как мне доподлинно известно, у вас, землян, вразрез с этикетом интересоваться возрастом женщины, – равномерно наглаживая хребет экстазно выгибающегося Зомби, произносит диковинная визитерша, – Не галантно флиртуешь, мужчинка.
– К чертя-я-ям этикет! К че-е-ерту галантность! – теряю терпение, – Ско-олько?!
– Коль не в западло.., – хихикнув, Ква-Квака игриао наглаживает кукольной ладошкой свое босое темя, – Две двести. Если уж совсем точнехонько, две тысячи двести сорок один земной год, да будет тебе, добрый и любознательный мододец, известно...
– Видела?! – пушечно выдыхаю, пережевав мозгою дико неправдоподобную, но и почему-то принятую на веру цифирь.
– Чего видела?
– Его.
– Кого «его»?
– Ну его – Иису-уса(!) Христа.
– Встречались.
– При жизни?
– Безусловно. В загробные миры у нас допуск пока не оформлен. Сразу после его воскрешения воочию (как тебя) лицезрела.
– И како-ой(?!) он.
– Хороший. Примерно как ты.
– Как я-я-я?!
– Ну не совсем, безусловно, как ты. Разноватые вы, но и очень похожи...
Он перед нами на митинге выступал. Говорил убедительно. Но я тогда еще, выражаясь по-вашему, малолеткой под стол пешком ходила, поэтому и ничегошеньки из его речи не вняла.
– Малоле-е-етко-ой(!!!), значит, была?
– Была-была(!) – заверяет не на шутку раздухарившаяся Ква-квака, – О-о-ох-х(!) и пакостли-и-иво-ой слыла. Оторвой! Как у вас выражаются: оторви да выбрось...
Расскажи-ка лучше мне еще про баболюбов. До защемления души обожаю экстрим!
– Слу-ушай, – мямлю, так и не оправившись от шока, – Баболю-юбы... однополы. Одним словом – гермофродиты...
– Не повторяйся, как там тебя? – Ква-Квака игриво шлепает меня по тылу лежащей на столешнице ладони.
– Ив-ван Ив-ваныч Ив-ванов, – представляюсь, так и не оправившись от потрясения.
– Хи-хи(!).. Иван Иваныч Иванов в метро ездит без трусов! – на сих словах я обиженно передергиваюсь, но, совладав с взбрыкнувшим было самолюбием, с горем пополам субтильно сосредоточиваюсь и меланхолично перехожу к завершению саги о баболюбах:
– В-веритас К-каракатикус – это б-бабо-любы...
– Да знаю-знаю-знаю(!) – прерывает Ква-Квака, – Сконцентрируйся на крымском эпизоде, когда вы с Калиной Малиновной стали свидетелями нереста этих продуктово ценных милашек.
– Свидетелями?!.., – очумело мотаю своей отягщенной спиртным бедовой головушкой, вследствие чего (к очередному приступу изумления!) замечаю зависшую за окном размером с легковое авто голубизной искрящуюся дискообразину, имеющую на макушке красно-сине-желтые проблесковые маячки и чуть выше межкупольного стыка маркированную таксомоторными шашечками.
– Не куражься, Иван Иваныч, – выводит меня из очередного оцепенения любознательная девица, – Ублажи даму, кавалерчик.
– Гляди-и-и(!) – нацелив дрожжащий указательный палец на распахнутую форточку, стону я.
– Чего? – вертко обернувшись, произносит феноменально моложаво выглядящая инопланетная многолетка, – Ах э-э-это? Таксочелнок. Без сомнения, папа прислал. Беспокоится...
Не полечу(!) Нечего было на любимой дочурке экономить. Видите ли, потенциала у него даже на ма-а-ахонький(!) одноцилиндровый дисколетик недостаточно. А братцу моему – повесе и слюнявому мечтателю – подгоняет офигенный полноприводный... четырехсопловый... гиперлет! Думаешь, не обидно?!
У тебя, Иван Иваныч, дети есть?..
– Есть, – иступленно бормочу без отрыва завороженного взора от так называемого таксочелнока, – Двое. Взрослые. Семейные. Сын, дочка... Есть внуки. Трое...
– Представь.., – прерывает капель моей речи Ква-Квака, – Представь, что ты сынку на именины преподносишь джипяру «Лэнд Кукурузер», а дочурке – ржавый велосипедик с блошиного рынка...
– Не могу... представить такое, – бормочу, с содроганием взирая на жукоголового недочеловека, по пояс высунувшегося через только что распахнувшийся люк таксочелнока и призывно машущего ракоподобной клешней.
– Вот и я о том же! – ликует Ква-Квака.
– Не могу представить, – мыслю вслух, не отрывая взгляда от инопланетного таксиста, – Даже новый велосипед – куда ни шло, два велосипеда – тоже реально. Но «Лэ-энд Кукуру-у-узер»(!) на имени-ины... Не представляется... возможным. Да мне на него, пусть и в международной шараге, десятилетку не пимши и не евши ишачить!..
– Понятно.., – призадумывается Ква-квака, – Но тебе ишачить, а моему папашке сей напряг без надобности. Он же коро-оль! У него же казна государева! А я принцесса, и даже... без мало-литра-а-ажного дисколе-етика.., – куксится знатная особа.
– Там таксист клешнею машет, – предупредительно киваю на окно.
– Ну и пу-усть(!) себе ма-ашет, – уростит принцесса, – Уста-анет – перес-ста-анет... Ты почему-у мне, несносный, о баболю-юбчиках не дорасска-азываешь?!..
– Сейчас... соберусь с мыслями и.., – обещаю, взмахом руки отсылая вон космического таксиста. Тот реагирует на удивление довольно-таки покладисто: сноровисто скрывается в салоне, после чего дисколет срывается с места и в мановение ока пропадает из оконной стеклоплоскости.
– Ну дорасска-азывай же-е-е!.., – принцесса раздраженно топочет под столом ножками, пунцовеет личиком и ухватывает со стола бутылку с грязно-кофейного колера «Душой коммуниста», – Пей давай и рассказывай, – на сих словах она втискивает в мою ладонь граненый стакашек, после чего ловко наполняет его вышеозначенным приторным пойлом, – Пей, взбодряйся и начинай с того момента, когда вы с...
– С супругою моею – Калиной Малиновной.., – подсказываю, поднося стакан к пересохшим губам.
– Начинай с того-о(!) периода, когда вы с Калиной Малиновной стали свидетелями нереста баболюбчиков...
– Слу-ушай, – шепчу одышечно, выпив залпом, крякнув и занюхав подвернувшейся под руку жирнющей посудомойной губкой.
– Слушаю очень внимательно, – лыбится.
– Вот и слушай, а не тараторь(!) – суровею лицом и твердею голосом, – Сло-ова(!) вставить не даешь, балаболка. Не посмотрю, что принцесса... Не посмотрю, что старше меня на две тысячи с гаком годков... Ни на что не посмотрю, а... Защемлю башку твою бестолковую между твоих же коленок и... исполосую со всей силы хребтину шнуром от электрочайника... Чего молчишь(?), непутевая... Чего-о замолчала?..
– Испугалась, вот и замолчала, – лукаво ухмыляется Ква-Квака, – Не томи – рассказывай.
– Вот и слушай... внимательно, – закинув в рот вяленого баболюба, снижаю тон до доброжелательности, – Нерест... Нерест-нерест... Начался он аккурат тогда, когда мы с Калинкой собирались уходить с пляжа в санаторий. На закате, как сейчас помню...
Гляжу: палас коричневый из моря выползает и в закатных лучах отсверкивает... И щелкоток нервнотерзательный нарастает, будто тысячи тысяч дятлов по деревам задолбили...
Мы от того паласа опрометью, а местные мужики с корзинами, флягами, мешками да чемоданами нам навстречу на мотоциклах, «Запорожцах» и даже «Жигулях» с «Волгами»!.. И морды у всех дико перекошены (как у древних голодающих во время забивания особо сытого мамонта!)...
Мы с перевозбужденной супругой от этого мозготрясного видения переходим с бега на ускоренный шаг и головы физиономиями за спину выкручиваем... Я-то от этакой неуклюжести аж за калинкину лодыжку запнулся и больнюче-пребольнюче лобешником об бетонный бордюр хрястнулся: аж искры со звездами из глаз россыпью брызнули и сразу же обратно пучками всосались!.. До сей поры подозреваю, что не я запнулся, а Калинка мне подножку подставила. Она мо-ожет(!) – та еще юмористка... Подозреваю.., ан она ведь нивкакую в злом умысле до сей поры не признае-ется...
– Ты мне о баболюбах... или о своей Калинке Малиновне намерен трепаться?! – ершится принцесса Ква-Квака.
– Одно другому не помеха, – ворчу, приводя рассыпавшиеся мысли в систему, – Короче... Короче, поперла так называемая путина!..
Мы с Калинкой без малого неделю днями-то в номере отсыпались, а ночами напролет гребли этих самых баболюбов во всякую тару несметно! Кое-что для себя засолили-завялили, а основной улов подпольному заготовителю сбагрили... Деньжи-и-ищ-щь(!!!)... уймищу натрамбовали! На новый «Запорожец» по спекулятивной цене хватило бы! О нем и замечтали в свободное от путины время...
Но... Однажды нас застукали с поличным лютые рыбнадзоровцы! Ободрали как липок! Чуть ли не вся выручка на откуп ушла... Домой возвратились с парой мешков вяленых баболюбов... Больше я этих каракатиц вживую и не видывал. Лишь в магазине в запечатанном виде да на рынке в вяленом состоянии...
– Бр-р-р(!) – передергивается Ква-квака, – Поражаюсь: и почему у вас – людей – самое красивящее как правило идет на продукты?
– Ну так и все-е прям красивящее... туда? – иронично возражаю, булькнув из горлышка «Мечты ковбоя», – А свиньи, а... устрицы, а ежевика-ягода, а... таежные бздюки... Ничегошеньки очаровательного...
На сем моменте из прихожей доносится мелодия из сто первой симфонии Васи Ишимбайского. Кто-то приперся и настырно давит на кнопку! И кто?! И чего ему надобно?! И ка-ак(?!!) бу-удет вы-ыгляде-еть факт того, что я при отсутствии супруги не в гордом одиночестве, а наоборот – в компании с по-своему миловидной и абсолютно нагой нечеловечкой!..
Вскакиваю реактивно и егожу суматошно, и... тут же цепенею с разинутым ртом и выпученными глазищами! Аки жестко запальцованный под жабры мордоокунь при виде шкворчащей сковороды...
– Кто-то пришел? – ласкает обострившийся слух в данной ситуации единственно лишняя из присутствующих, – Ива-ан(!) Иванович, чем могу быть полезна?
– С-сги-и-инь(!) – призываю вполголоса, – Сги-и-инь(!!!), и в том твоя, девка принцессная, будет колоссальная полезность...
– Вань, как скажешь, как хочешь, как знаешь, – на сих словесах Ква-Квака вытягивается в струнку солдатиком, после чего воспаряет, плавно зависает в горизонтальном положении и беззвучной ракеткой пронзает форточный проем: лупоглазой боеголовкой вперед, но абсолютно без соплового выхлопа...
Снизу-извне доносятся восторженные крики. Видать, сольный ква-квакин полет не остался без зрительской аудитории...

– Пета-арды запускаем(?), Ванюша, – из-за спины достигает слуха томный, кучерявого бархата неподражаемый голос самовольно вошедшей через опрометчиво незапертую дверь соседушки снизу – пышечнотелой вдовицы-сорокапятки, потомственной физички-ядерщицы Мегатонны Вольт-Амперовны, – Чудна-ая(!) петардочка, – судя по интонации, комплиментирует новоявленная, – Аэродинамически некультяписта, надо отметить. Ассиметрична. Но полет на удивление стабилен. Точне-ехонько(!) по центру форточку просквозила... Осталась еще такая?.. Дай взглянуть. Может вместе запустим? Удовлетвори-и здорову-ущий(!) научный интерес...
– Не удовлетворю, – скособочившись, пячусь к стене, – Нету чем удовлетворять, потому и не удовлетворю.
– Китаянка? – настырно допытывается подбоченившаяся, демонстративно сквозь кумачовое платье выпуклостями фигурирующая и буйно пунцовеющая мордуленцией Мегатонна.
– Кто... «кита-янка»? – падаю духом от предчувствия разоблачения! Е-если до моей Калинки дойде-ет(!!!), что в ее отсутствие со мной присутствовала пусть даже и иноплане-етная(!!!) особь же-енского пола!.. Пиши «пропало», читай свою надгробную плиту!!!
– Петарда, имею ввиду, кита-айского(!) производства? – вальяжно рассевшись на только что бывшем под Ква-Квакой табурете, панибратствует Мегатонна.
– Он-но – к-кит-тайское... пы-про-изводство, – к превеликому огорчению обнаруживаю склонности к заиканию и примитивному вранью, – Н-на р-ры-рынке бы-бы-ы-ы-брал...
– На рынке опасно, – разглагольствует незванка, – На рынках даже капусту-то закупать опрометчиво: и кочаны разной плотности и конфигурации, и кочерыжки зачастую концерагенные... А я вот в позапрошлом году запаслась (как заверяли торгаши) бананосвеклою. А она на поверку оказалась бананорепою...
– С чем пожаловали? – в конце концов проявляю вполне резонный интерес.
– А ни с чем, – разводя порожние ладони, признается Мегатонна, – Ничего не принесла. Спичек с солью одолжить пришло на ум, вот и явилась... И не столько ради этого, а, главным образом, для пообщаться с видным мужчиной. Знали бы вы(?!), как тоскливо вдовье существование...

Накачав Мегатонну пятнадцатиградусной «Мочой винодела» и снабдив спичками с солью в особо крупных объемах, я, в упорном психологическом противостоянии не допустив визитершу до своего первичного полового признака, с применением ласковых слов и недюжинных физических усилий спроваживаю ее за дверь...
Возвращаюсь на кухню и... На-а-а(!!!) мне опять: на еще не остывшем после солдафонски ментальной Мегатонны табурете посиживает она – явно по-женски неравнодушная ко мне Ква-Квака!
– Ва-а-анечка! – стенает аки сексуально озабоченная земная баба, – Помоги-и-и(!!!) мне – бродя-я-ячей инопланетя-я-янке-е!
– Да не базлай горлопанкою, кометная плесень! – пытаюсь осадить ее голосовой надрыв, – Боже упаси, услышит какая-нибудь подлая человечина и растрезвонит на весь околоток. Меня ж потом моя Калина с говно-о-ом сожрет!
– Она у тебя кто – кан-н-ниба-алка? – недоумевает Ква-Квака.
– Хуже – говноедка! – нагоняю жути.
– И что-о-о..? – выпучив свои синехонькие глазища, шепчет инопланетная принцесса, – И что-о-о.., прямо с плотью это самое гов-но употребляет? Не вынимая, так сказать, из оболочки?
– Прямо так, – вру напропалую, – Такая уж она разнузданная дерьмоедка...
– Како-ой же несча-астненький ты, Ва-анечка, – приголубливая меня страдательным взором, вполне правдоподобно соболезнует Квака, – Знал бы, как мне тебя жалко...
Ну что? Исполнишь мое желание?
– Если будешь вести себя не громко.., – накатив граммов с сотню коньячку «Дохлый пенис», обозначиваю непременное условие, – Я для тебя любо-ое (даже ска-азочное!) желание постараюсь осуществить. Даже и всяко-разные прихоти обукетю, не щадя, так сказать, средств и сил... Но, повторяюсь, если будешь вести себя не громко и... скрытно для стороннего созерцания... Мобилизуй, подруга, свои конспиративные способности...

На исполнение всех ква-квакиных прихотей ушло чуть более трех с половиною суток...

На старте изнурительнейшего марафона инопланетная принцессса клятвенно заверила, что (в силу уникальности своей телесности) не способна ни страдать венерическими заразами, ни являться их переносчицей. Более того, по ее словам, вероятность беременности от землянина категорически исключалась (даже ни шанса из триллиона бимиллионов!)...
В сексуальном плане принцесса проявила себя фантастически изобретательной и феноменально неутомимой!.. Более того, умопомрачительная трепетность ее телесных глубин и поверхностей возбуждала до ломоты в гениталиях и доставляла вои-истину(!!) внеземно-ое(!!!) наслажде-ение! Накануне многочисленных оргазмов казалось, что дико долбенящее сердце вот-вот вырвется из переполненной страстью груди и дуэтом с неистово терзающим квакину плоть детородным органом динамитно взорвется кровавыми ошметьями, прервав мое бытие и предательски забрызгав-заляпав квартирный интерьер, включая пол и потолок!
Даже многократно возникали ассоциации с гипотетической теорией Большого взрыва, согласно коей Вселенная, включающая в себя и Солнечную систему, возникла из разбросанного колоссальной взрывной волной единого целого!.. Особо я сатанел, когда в предоргазмической стадии из квакушкиных ушей вырывались шипящие струи обжигающего пара...

Мы отупражнялись абсолютно на всех без исключения плоскостях и неровностях нашей с Калиной обители, продемонстрировав чудеса акробатики, альпинизма, скелетно-мышечного трансформизма и виртуозного идиотизма!..
Да-а-а... В интимной ипостаси Квака оказалась куда с лихвой бесподобней самой бесподобной из когда-либо отведанных мною землянок! Несомненно, займись она проституционной деятельностью, ее гонорары были бы воистину астрономическими!..
Да простит меня Калина, я был не в силах устоять перед соблазном, по мощи сравнимым со всеразрушительным гигантским тайфуном!.. Да.., не устоял, несмотря на свою былую не ахти какую агрессивность на невидимых фронтах внесемейного секса...

Однажды под утро изможденная Квака чмокнула меня в щеку и предложила некоторое время побыть без нее: возникла, мол, острая необходимость попроведовать родных и близких... Объяснившись этаким образом, боже-е-ественнейшая(!!!) из боже-е-ественнейших(!!!) любовниц чмокнула меня повторно (уже ниже – в маковку пениса) и.., приняв позу баллистической ракеты, с еле уловимым на слух протяжным газовым опорожнением кишечника стремительно стартанула в распахнутый форточный проем, пронзив его идеально по центру без малейшего касания оконного переплета...

Как я ни изнемогал в похотливом томлении, но возвращение знойно темпераментной Ква-Кваки так и не состоялось... Мучимый сексуальным голоданием, по первости я стал бледнеть, терять аппетит, впадать то в жар, то в ледяную испарину. Особо донимали рвотные приступы...

Вскоре из своей селекционной экспедиции по выведению породы морозоустойчивых евреев возвратилась Калина Малиновна; и бытие, схлынув от половодного уровня, обрело старое русло: работа, регулярный прием пищи, культурный досуг у телевизора, отнюдь не систематическое увеселение спиртными напитками и... И, безусловно, периодические сексуальные процедуры, выполняемые хотя и без особой страсти, но вполне старательно...

Спустя месяц-другой с моей утробой стало твориться нечто неладное: бурление, урчание, глубинные спазмы и интуитивное ощущение чего-то инородного...

Позже я начал заметно поправляться в животе и груди, отмечая стабильно усиливающуюся неуемность аппетита! Когда изредка случавшиеся сбои в режиме питания стали сопровождаться телесными судорогами и приступами истерии, осознал (к собственному ужасу!), что мой организм окончательно свихнулся с многолетне наезженного благостного пути в тернистые дебри не поддающегося осмыслению хаоса!
Подливала масла в душетерзательный огонь и внезапно начавшая стремительно утончаться и пушиститься доселе вплоть до проволочности жесткая щетина! Эта метаморфоза, безусловно, облегчила процесс бритья, вместе с тем спровоцировав нагнетание и без того напряженной переживательности!..
Когда моя бурно прогрессирующая солидность живота и груди достигла явно несуразной фигуристости, я стал ловить на себе любопытные а порой и ёрнические взгляды окружающих! Иногда эти самые взгляды буквально обволакивали мою уродливую по мужским меркам телесность(!!!), и я, съежившись, ускорял шаг либо лихорадочно озирался в поисках мало-мальского укрытия!.. Особенно докучали подростки... Да и коллеги раздражали бросаемыми украдкой пытливыми и приправленными ехидцей взорами...
Я чувствовал себя изгоем, по чьей-то злой воле караемым за какие-то грехи! Но, по моему глубокому убеждению, грехов-то практически никаких, за исключением эпизодических сексуальных упражнений с уборщицей нашего КБ тетей Фросей, с выбражулистой трамвайной вагоновожатой Катериной Коротышкиной и с инопланетной принцессой Ква-Квакой!
Я пытался искупить и эти мелкие проступки, настроившись на каждодневный интимный сериал с любимой Калиной Малиновной, ан... Ан некогда искрометные самцовые инстинкты (к неопису-у-уемы-ым(!!!) душевным терзаниям) стали угасать, превращая секс в нудное до отвращения ремесло...
Обожаемая мною супруга тоже нешуточно обеспокоилась моими телесной и ментальной деформациями, раз от раза рекомендуя то подсаживание на йогуртовую диету, то сеансы йоги, то древнечувашский массаж с применением двудомной крапивы, то ежеутреннюю гимнастическую уборку нашего вечно загаженного подъезда, то ночное ползанье по сырому асфальту, а то и визиты к исцеляющей щекоткой знахарке Веселине... Все это, как и многое другое, я категорически отверг, уповая на должное непременно случиться некое Чудо! Ан ожидание волшебства все не увенчивалось и не увенчивалось успехом, нещадно калеча мою и без того с малолетства увечную психику!..

Однажды в ходе вялотекущего интимного времяпрепровождения Калина Малиновна вдруг задает довольно-таки провокационные (с моей точки зрения) вопросы:
– Ва-ань, а ты женские гармональные препараты не принимаешь? Не надумал ли, случаем, поменять пол на одинаковый со мною? Ты хо-о-очешь стать транссексуалом?..
Я опешиваю до потери дара речи. Она ж, предоставив мне для размышления довольно солидную паузу, в конце концов решается вскрыть подоплеку к своим каверзным вопросам:
– Чего-то у тебя титьки растут уже не по дням, а по часам. И соски уж без малого как у меня... Разве не замечаешь?..
– Не замеча-а-аю-ю!!! – взорвавшись психически, отворачиваюсь к стене, – Всю плешь уж своими намеками переела!!.. А может это всего-навсего возрастные изменения! Чай, не ма-альчик, а мужчи-ина на шесто-о-ом деся-я-ятке-е!!..
– Возможно, истину глаголешь.., – положив свою теплую ладонь на мою содрогаемую рыданиями бочину, допускает вероятность моей правоты благоверная, – Но... Чует мое бабье сердце... О-о-ох-х!.. Мои бюстгальтеры будешь донашивать или новье запросишь?., – наглюче подковыривает.
– Не ле-езь под шку-уру-у!!! Мне и без твои-их ехи-идносте-е-ей не кайфо-ово-о!! – срываюсь на скандал, – Тоже мне умница! У самой-то! Не бю-юст, а у-уши спание-е-еля-я! Но я ж молчу-у и не га-ажу по этому поводу в твою же-енственную ду-ушу-у-у-у-у!..
После воцарения мертвецкой тишины мы нарушаем ее синхронными всхлипываниями, плавно переходящими в голосистое рыдание семейным дуэтом!..

На фоне этой самой одолевшей меня самоедской страдательности однажды приключился со мною довольно-таки феноменальнейший курьез!..
Дело было где-то поутру, когда я с зажатой в кулаке сторублевкой брел по весенне зеленеющему парку культуры и отдыха неведомо куда и с незнамо какой целью, мою шею с до боли знакомым воплем «***-я-я!!!» жестко-натуго окольцевали жилистые ручонки...
Почувствовав лопатками легко узнаваемый упругий бюст повисшей на мне бабенции, я, не мысля тягуче, мучительно прохрипел сквозь нещадно сдавленные голосовые связки:
– Катери-и-ина-а!.. Короты-ы-ышкина-а!.. От-цеп-пи-и-ись!..
– Ва-а-аня-я-я!!! – яростно футболя коленками мои ягодицы, выла тем временем меня оседлавшая, – Ско-олько-о-о ле-е-ет, ско-олько-о-о зи-и-им-м?!!
– Да до едреней Фени этих зим и тех лет! – наконец-то натужно стряхнув с себя некогда пылко и в блуде любимую, я, на мой взгляд, вполне лояльно подостудил ее эмоциональный кипяток.
– Вань, ты чё эт?! – обозревательно обойдя меня по полному кругу, опешила пуще прежнего смазливая Катька, – Неужто сбылась мечта всей твоей жизни?! Нобелевскую премию за свои прикольные вибраторы отхватил?! Признавайся, охламон! С тебя простава! – с обеих рук панибратски нахлопывая меня по предплечьям, моя экс-пассия (как я понял) без обиняков вытрясала не менее чем кафешные посиделки. По всей видимости, оставалась еще на памяти моя былая щедрость!
– Нет.., пока, – всеми фибрами души сконцентрировавшись на размокающей во вспотевшем кулаке последней сторублевке, стушевался я, – Не получил. И даже ни разу не был номинирован... А ты с чего это взяла(?), что будто бы я... отхватил... эту самую Нобелевку.
– Так с того и взяла, что раздуло тебя как незакопанную посреди лета дохлую корову.., – сочувственно лаская своим взглядом мой взгляд, пролепетала Катюха, – Я подумала, что отхватил миллион баксодолларов, ну и навалился на радостях на калорийное питание! Ты ж... (я ж помню!) по натуре азартен! До полусмерти, бывало, меня замаивал с испытаниями своих вибраторских опытных образцов!.. Все стойко сносила! Не чета, чай, твоей Калине Малиновне, плевать хотевшей на испытания мужниных финтифлюшек... Как хоть она?
– Да нормально, – бормочу, – Жива-здорова.
– До сей поры поди рябину с дубом скрещивает? «Ка-ак бы мне-е, ряби-ине-е, – кривляясь, фальшивит Катюха, – к ду-убу пе-еребра-аться-я! Я-я б тогда-а не ста-а-ала-а гну-уться и-и кача-а-аться-я!»
– Растения не скрещивают, – поправляю невежду, – Растения гибридизируют.
– А нам – татарам – все равно! – паясничает, – Ну и какие дерева она на сегодняшний день гибри... гибридиз-зирует?
– На сегодняшний день скрещивает, – говорю как на духу, – Выводит для нужд крайнесеверной золотодобывающей промышленности породу морозоустойчивых и физически выносливых евреев.
– Ах во-от оно ка-ак! – изумляется Катька, – Ну-ну-у-у...
А эти-то твои образцы-то интимные... Ядре-е-ены(!!!), Ванечка! И мужик-то при них без надобности!.. До сей поры исключительно ими – подаренными-то тобою – с удовольствием... регулярно пользуюсь! И всякий раз добрым словом отзываюсь по поводу твоего конструкторского таланта! На особку нравится «Бесшабашный щекотун»! Ну и «Стахановский размер» с «Союз-Аполлоном» по-зверски цепляют! За такие экземпляры не грех и Нобелевскую премию отвалить!
– Нет никакой премии! – раздраженно перебиваю, отступив на шаг иль даж на полтора, – Нет у меня денег(!!!).. совсем(!!).. на данный момент!.. У тебя-то как?! – поглубже засовывая влажный стольник в брючный карман, решительно перевожу стрелки с себя на нее, – Где, что, с кем?!..
– «Где, что, с кем?..» Так это.., – мнется, приняв мой интерес за чистую монету, – Нигде... И ничего, и ни с кем, и ни разу никак после тебя, Ванечка! Аппаратиков твоих электронных вполне достаточно. Ве-ерно-ость тебе храню-ю, вибра-аторщи-ик ты мо-ой ненагля-ядны-ы-ый!! – на этих пафосных и явно лживых словесах словно очумевшая Катюха то вешается с целовками на шею, то щипасто треплет мои щеки, то игриво и безжалостно тычет пальцами под бока... Я ж по мере возможности уворачиваюсь от этаких бесцеремонных сантиментов. Более того, в моей воспаленной душе зарождаются опасения по поводу случайных прохожих, в числе коих с колоссальной долей вероятности могут оказаться и близко знакомые болтуны, и очень-преочень близко знакомые балаболки (последнее стратегически крайне опасней!)...

В конце концов мне удается увлечь Катерину в покривленную тлением и изуродованную вандалами стопроцентно потерявшую окрасочные слои деревянную беседку... На местами проломленном полу оказывается обильно насрано, чего мы (к перевеликому последующему огорчению!) на первых шагах не замечаем и (как ни странно!) не унюхиваем. Сначала спохватывается она, намотано и на моих кроссовках!..
Как наяву представляется патриот своей великой Родины, гордо опорожняющий кишечник в раритете парковой архитектуры... Представляется и... «А где срать и ссать(?!!) –вдруг вскипает гневом мой рассудок, – Где-е-е(?!!!), если за километр в округе, а то и более ни единого стандартного отхожего места(!)..»
С брезгливостью и превеликим старанием оттерев о молодехонькую травку свою обувку, мы с Катюхой присаживаемся на капитально изувеченную скамью, окруженную россыпями бытового мусора: от шприцов и питейной тары до ветхой одежонки, расползшейся по швам обувки и позеленевшего до черноты самовара с изрядно намятыми боками!..
– Ва-а-ань, – наконец-то отматерившись по поводу анонимно гадящих говнюков, воркует Катерина, – Ты вот интересовался: где я и как я?..
– Больно-то и надо глупостя-я-ями интересова-а-аться(!) – рассуждаю с сарказмом, скрупулезно осматривая свои практически новые кроссовки с целью выявления на них остатков фекалий, – Круглосуточно только о тебе и думать усираюсь!..
– Ва-а-ань, – тормошит меня за рукав назойливая, – Ты никому не расскажешь(?!!), если я открою тебе свою биографическую тайну!
– Валяй, – говорю, – Открывай. Кому (кроме меня) твои тайны в охотку?
– А й не скажи-и-и(!!!), пузатик! За мои знания могут в любой удобной для меня валюте кру-угленькую(!) суммищу отвалить, – одновременно и дразнится, и интригует, на что я реагирую максимально лаконично:
– Кхе.
– Я ведь, Вань, теперь, после того как получила международное удостоверение вагоновожатой, преподаю! – бахвалится Катька, – В спецшколе с многопрофильным иноязычным уклоном обучаю вождению всяко-разных импортных трамваев!
– Уже безоговорочно верю, – усмехаюсь скептически, – В спецшколе она... обучает детишек российской элиты... на трамваях ездить. Бред.
– А й не бред! – кипятится заполошная, – А й все взаправдишно!.. И школа эта в самой-рассамой глубинке – в дальнем подмосковном лесу – отстроена.., и трамвайные маршруты с всамделишными путями имеются, и депо-о. И все это под всамделишною противокосмическою маскировочною сеткою в дремучей глухомани!.. Да только не детишки там обучаются, а самые что ни на есть всамделишные взрослые курсанты и того, и другого полов, – после сих слов моя экс-любовница пододвигается ко мне и переходит на взволнованный шепот, – У-у-уйма(!) их там, скажу тебе, Ваня. И все без исключения владеют английским языком, а некоторые и двумя, а то и тремя этими самыми языками в совершенстве овладевшие...
Ва-а-ань! – катюхин голос вдруг буквально взрывается страстью, – А ты меня всамделишно любил?! Или так – как бесплатный полигон для испытания своих вибраторов использовал?..
– Любил-любил, – бормочу, – И до сей поры пуще всех обожаема! – лукавлю, не моргнув и уголочком глаза.
– А зачем тогда на эту тетю Фросю променял? И чего нашел в этой престарелой уборщице?! – следуют несколько неловкие для меня вопросы, на которые одним махом и не ответишь... Не объяснять же постоянно сбивающей с панталыку егозе, что побуждением к шашням с Ефросиньей Львовной послужило получение задания на разработку серии вибраторов для прекло-онного(!) возраста...
– Ну чего отмалчиваешься?!! – теребя меня за рукав, негодует активизированная ревностью Катерина, – Почему молодуху променял на старуху?!
– Каюсь! – кривлю душой, – До сей поры не могу понять и простить себе! А что поделаешь?! Время-то обратно не отматывается! – пытаясь притушить пламя ревности, вот-вот готовое превратиться в пожар нешуточных страстей, выплескиваю дополнительную огнегасительную смесь:
– Да ты-ы одна в моем порванном тетею Фросею сердце!!! Порвала как Тузик грелку и еще в лоскуты старая курва нагадила!! Ты-ы-ы(!!!) и только ты-ы-ы(!!) в этой покалеченной колыбели моей трепетной души! Да хочешь(?!), на колени пред тобой опущу-уся-я-я!!!
– Не надо – не опускайся, – крепко обнимая меня, оттаивает душой экс-любовница, – Здесь же все загажено... покруче, чем в твоем загаженном тетей Фросею сердце! Вот выберемся на чистоту, там и... хоть на коленки падай, хоть лоб об асфальт расшиби, хоть туфли мои вонючие вылизывай!
– Спаси-ибо, родна-ая! – от воспоминания вида катькиной обувки, какие-то считаные минуты назад далеко не скудно фекально испачканной в парковой беседке, я брезгливо передергиваюсь, но все-таки, чмокнув в разгоряченную щечку, реально подуспокаиваюсь...
– Ну вот, значит, Вань.., – пустив слезу умиления, Катюха вновь переходит на заговорщический шепот, – Готовлю я, готовлю.., гото-о-овлю этих самых курсантов для езды на импортных трамваях... А тупы-ы-ых(!!!) среди них.., скажу те по секрету.., бога-а-ато-о!!.. Частенько недоумки попадаются. Языками-то, конечно, волшебно владеющие, а технически-то... Совсемочки не подкованные...
А айда-к наружу из этой мусорной свалки! – вскочив с уродливой скамьи, носительница офигительной гостайны цепко подхватывает меня под локоток и резво увлекает в направлении главных парковых ворот, – Айда-айда! Я там перед супермаркетом крыльцо из чистейшего мрамора приметила! На нем и на практике покажешь свою ко мне светлую любовь: и коленками, и лбом, и своим шаловливым язычищем! А пока что я по пути тебе про нашу спецшколу порассказываю! Но чур, эту информацию никому-у... даже под зве-ерскими пы-ытками!.. Поклянись!
– Клянусь! – выпаливаю, невольно под воздействием жесткой катюхиной буксировки ускоряя и без того торопливый шаг.
– Ч-чем?! – оборачивается впереди пыхтящая секретная вагоновожатая.
– Что «чем»? – озвучиваю непонимание.
– Чем кы-клянешься-то, Вы-Ванечка?! – гнетет меня пристрастным взглядом.
– Да пускай даже всем самым хорошим... торжественно... клянусь! – сдабриваю интонацию дешевым пафосом, – В первую очередь нашей с тобою любовью клянусь!
– Пойдет! Ценная клятва! – на чуток притормозив, лояльничает Катерина, после чего на фоне нашего пыхтения наступает затяжная бессловесность...
В условиях отсутствия говорильни активизируется усиленная уникальной отприродной наблюдательностью недюжинная аналитичность моего конструкторского мышления!..

(Еще в школе молодехонькая учительница анатомии Анжелика Парамоновна не единожды говаривала:
– Тебе-то, Иванов, при твоей-то феноменальной наблюдательности... Тебе при ней-то и при твоей легковозбудимой нервной конституции спорт только при отсутствии поблизости физкультурно наряженного женского пола! Иначе результаты непременно аутсайдерские!
Думается, твоя любимая телепередача – «Утренняя гимнастика»! Обожаешь?!
– Нет, не обожаю. На дух не переношу! – потупя блудливый взгляд, нагло врал я, хотя и обожал, и даже, благодаря этой передаче, успешно и систематически онанировал с обеих рук где-то, кажись.., четверти с третьей класса этак седьмого иль даже шестого...
Когда из-за будничных забот-хлопот не удавалось воспользоваться «Утренней гимнастикой», либо когда телевизор выходил из строя, приходилось онанировать на накрепко врезавшиеся в подростковую память эротически знойные образы анатомички Анжелики и главной школьной пионервожатой Нади Защелкиной, во что я, безусловно, никого ни единожды не посвящал!.. За исключением любимого с младенчества плюшевого медвежонка Константина Устиновича и стандартной пластмассовой неваляшки Фригидины, которые обладали ценнейшей способностью железно хранить любые доверенные им тайны...)

Так вот, благодаря своей уникальной наблюдательности, я сосканировал группу вроде бы и ничем экстравагантным доселе не выделявшихся разновозрастных субъектов женского и мужского полов, кои однотипно среагировали на наш с Катюхой рывок к главным вратам цинично и от души испоганенного современниками некогда Парка культуры и отдыха трудящихся имени знатного землекопа Олега Глиноедова. И вот они – участники этой самой подозрительной группы-то – как по команде дружнехонько припустили параллельными с нами маршрутами!
Слева, уподобившись хмельному обезьяну, в обнимку с густо перепачканным чем-то бэушным телевизионным кинескопом сквозь тернистые заросли продирался одноглазый, одноухий, горбатый и на диво косматый крайне неряшливый бомж.
Следом за бездомным по проламываемому им в чащобе коридору семенил франтоватый старикан, броский на глаз из-за изящно сидящего на нем смокинга, не мелко вдавленного перемычкой в переносье старинного пенсне, хлябающей на седовласой головенке ошпиленной германской офицерской каски времен Первой мировой войны, из-за по-ружейному закинутой за спину бензопилы и огромного сачка то ли для ловли гигантских бабочек, то ли лягушек, то ли низколетящего воронья.
Сзади нас преследовала парочка деревенского обличья мужиков, экипированных в шапки-ушанки, ватники, галифе с широченными малиновыми лампасами и в явно не избалованные хозяйской заботой кирзовые сапоги. Вдобавок к сему, бородатые сельчане, размахивая клюшками для гольфа, несли какую-то нечленораздельную околесицу не сказать чтобы явно агрессивного свойства, но и не отличающуюся ухоласкательностью!..
Богаче остальных направлений оказался правый фланг, буквально кишмя кишевший старавшимися не отстать от нас с Катериной иль вольными, иль подневольными попутчиками. Кого только средь этой толпы ни наблюдалось?!.. Черт знает кого!
К примеру, наиболее колоритные из правофланговых типажей – трио из спартаковски символично шорто-маечно одетых, копейка в копейку схожих друг с другом, спортивно-молодежно выглядящих белобрысиков лет около тридцатки отроду!..
Взять тех же пятерых вульгарно-скудно облаченных глупорожих якобы балерин!.. Да из них балер-и-ины как из меня «Ми-исс Чуко-отка»!..
А те-е-е – конкретно заднепла-а-ановые-е!!!.. Гомик на гомике! Он же и сверху, он же й под ним!... Ага... То с гаечными ключами, то с автомобильными брелками, то с ложками-поварешками, а то и вовсе с огнестрельным оружием скачут голышом друг на дружке на кавалерийский манер!.. Конармейцы хреновы...
А Катюхе-то хоть бы хны! Ну будто никто кроме нас с нею в этом позорном парке не присутствует! Несется как угорелая и секреты всякие языком своим расхлябанным самозабвенно на полную громкость транслирует:
– А йеще, Вы-Ва-аньечка-а!! – повизгивает, – А йеще был у меня в обуче-е-ении-и-и... татарчо-о-оно-ок этакий!.. Равилем Имрановым звался! Сейчас в японской Саппоре под трамвайным прикрытием нелегальничает! Хотя и худовато вагоны вожатил, а прошел ихний отбор с до-облестью!..
И не мудрено, сча-ас-с все ж превсе на джойстиках! Чего через их-то не управлять-то транспортом?!.. Ага!..
А п-п-помнишь бронепоезда?!..
– Прип-п-пом-м-инаю, – одышечно выпаливаю, – П-п-по ф-фильмам р-разным о в-вой-не.
– Ч-ч-чего там сейчас б-бронепоезд?!.. Что бабушкина прялка! – исходит на гордяк Катюха, – С-сейчас соз-здаются трамв-ва-айные(!!) войска! Й-я уже подала р-рапорт на трамвайный стратегич-ческий р-р-ракетоносец «Заря капитализма»!.. Если возьмут, буду старшей вазелинщицей! Ракеты-то, чтобы из футляров-то на старте легче выскакивали, надо ж регулярно вазелинить!..
А один мой курсант даж по Нью-Йорку трамвай гоняет! Петька Кутузов! Шибздик шибздиком, плюгав, слюняв хронически, в кажном ухе по серьге из медных гаек, а на пупу ключ от подтюменской дачи на ржавой цепочке заместо пирсинга болтается!..
Резидент-то нью-йоркский – Акакий Багратион – в прошлом годе чего-то ши-и-ибко(!!!) запоно-осил!.. Говорят, иль от систематического шпионского перепугу, иль пища американская вдруг не пошла!.. Вот его Петрухою Кутузовым и заменили!..
– Остепени-ись уже, ду-ура-а!!! – в упор надсадно ору в ближнее ко мне ухо, наконец-то вырвав свой рукав из буксирующей меня руки и тщетно пытаясь заохапить и утащить болтушку куда-нибудь в чащу – подальше от несомненно филерского окружения!
– А йя не ду-ура-а!!! – визжит с недюжинным апломбом, – У меня па-амять золота-айя-я!! Я мно-ого чего по-омню! А хошь, прям сейчас перечислю всю мною обученную агентуру хоть в прямом алфавитном порядке, а хоть и... в обратном алфавите?!! Да мне мои ученики на каждый праздник шлют открытки и телефонно названивают! Вчера, к примеру, звонил из Оклахомы Вася Цукерман!..
– Довольно, гражданка! – на этом самом «Васе Цукермане» взахлебный пыл гремучей словесности баритонисто прерывается центральным из троицы преградивших нам путь спартаковски экипированных бегунов. Тем временем остальная шобла оперативно обкладывает нас многослойным блокадным кольцом.
– Кто-о-о тако-о-ов-в?!! – агрессивно размахивая сумочкой, блажеет перевозбужденная Катюха, – Эт не ты ли, засранец, загадил тутошнюю бесе-едку-у-у?!
– Не я! – демонстрируя удостоверение сотрудника Федеральной Службы Безопасности, интонационно резчает спартаковец, – Да даже хотя бы и мы.., – следует дуплетистый кивок на по бокам стоящие от него его же копии, – Мы – капитаны контрразведки – не обязаны отчитываться перед всякими встречными-поперечными о том, где и с какой целью гадим!.. Тоже, откровенно говоря, пока тебя, Коротышкина в этом дрянном парке выслеживали, урожа-а-айно(!!!) поналепили разнообразного дерьма на казенные кроссовки! И откуда столько говна(?!), если... жрать людям.., не говоря уж о собаках.., как утверждается, далеко не вдоволь...
– Кури-и-лов Миха-ил Мод-десто-вич, – подбоченясь, вчитывается в удостоверение Катька, – А эти кто таковские, как с тебя будто слепленные? – сей вопрос задан уже без хулиганистого пафоса.
– Братья мои единокровные, – убирая удостоверение в недра кумачовых трусов, улыбается капитан, – Тройнята мы все. И все капитаны эФэСБэ, и все женаты на сестрах-тройняшках, и все проживаем по соседству на третьем этаже одного и того же дома... А как звать-величать моих братьев, оглашать не положено! Секретные субъекты.
А ты, гражданка Коротышкина, давай-ка – клешни-то под наручники вытягивай! И вы, гражданин, вытягивайте! Пройдемте! – на сих словесах я обмираю буквально чуть ли не до грани сущей бессознательности!
– А меня-я-я-то за что-о-о? – недоуменно взирая на меня, нытит Катька, – Может он – Иван Иванович Иванов – где-то набедокурил, а вы и меня с ним, не разобравшись да за компанию!..

Помню как болезненно окольцевали запястья наручники, помню вопли, звуки ударов неодушевленного по одушевленному, даже выстрелы помню... А больше ничего – ни зрительности, ни осязательности, ни обонятельности...

Очухался сидячим на скамье у своего подъезда, откуда и ошалело побрел подниматься в квартиру...
О как! То ли провал в памяти, то ли кошмар привиделся?! Хотя и синячные следы от наручников остались, и от обувки дерьмом еще долго нещадно разило!..

А буквально накануне этого самого необъяснимого события приснился мне покойный тесть – Малин Простатьевич...
Гла-а-адит этак грубовато по моему пузу и старательно читает пошлые нотации:
– Ну что-о-о, Ванюшка, доблуди-и-ил(?!), сучо-онок... И в какой суд, и на кого теперь на алименты подавать?!..
– На какие-разэтакие алименты на кого подавать?! – полноценно недоумеваю.
– Скоро узна-а-аешь, поганец! – негодующе грозит пальцем Малин Простатьевич, – И како-о-ого-о(?!!!) беса выдали свою ненаглядную Калинку за этакого потаскушника?!
Учти-и-и, мерзавец, я-я-я твое ****ское отро-одье воспи-итывать не собира-а-аю-юсь!!!
Хватит! Внуков по-одняли, правнуков дождали-и-ись! Хва-а-ати-ит!!!..

Вскоре после этого ночного кошмара звонит дочь – Дианка:
– Что да как(?!), отец, – интересуется.
– Ничего! – бодрюсь, – Нормалек!
– Со здоровьем как?
– Отменно!
– Не подташнивает?
– Нет! – удивляюсь...
Короче, та-ак(!) нагрузила меня Дианка какими-то женскими заморочками, что я, вспомнив свежий сон с участием покойного Малина Простатьевича, на полдня раскис и до изнеможения нарыдался. Как сентиментальная деревенская баба!..

Короче, стали крепко-накрепко сдавать нервы!!!..

Когда разразились тягучие боли в крестце и в арбузно вспучившемся животе, окончательно заслонившем из поля зрения гениталии, я был вынужден отправиться в районную поликлинику...
К тому времени из-за частичной потери работоспособности руководство нашего филиала милосердно и при обоюдном согласии перевело меня на надомный вид трудовой деятельности, посчитав, что конструировать можно в любом доступном человеку месте, а отвлекать коллег от работы своими физическими аномалиями негоже как с этических позиций, так и из коммерческих соображений.
К тому времени моя круглосуточно хнычущая Калина Малиновна прикупила для меня пару бюстгальтеров третьего номера и по одному четверочному и пятерочному (на вырост)...

Итак... Терапевтша Кульзада Имамбековна, выщупав до синяков пузо и грудь, озабоченно покхыкала и так и не внесла никакой ясности. Терапевтша Ирина Степановна предположила, что у меня бурно запрогрессировал какой-то многолетне дремавший авитаминозный рахит. Врач первой категории Косяков, с плохо скрываемым весельем налюбовавшись на мой кружевной бюстгальтер, выдвинул свою версию: дескать, в брюшной полости налицо глобальная киста. Проктолог Толстопалов Роман Денисович, добросовестнейшим образом пальпируя мою прямую кишку, обильно оросил ягодично-поясничную область своим струящимся с лица едким потом, ан в итоге не обнаружил никаких патологий. Маммолог Криворучко, изрядно намяв мой бюст и отшлепав его мухобойкой, заверил: мол, молочные железы в полном порядке, и осложнений при вскармливании не предвидится...

Патологоанатом же Фаберже Тарас Иванович выдвинул свою версию – самую, на мой взгляд, из остальных не оскорбительную и близкую к истине:
– Закавыка, – начал он, – думается, в том, мил человек, что у вас, вероятней всего, накануне набора веса случился мощнейший стресс. Было?..
– Было, – крепко призадумавшись, удрученно кивнул я, – Было-было!
– Женщина? – почесав в подмышечных недрах, поинтересовался анатом.
– Она!!! – рявкнул я, вспоминая ярчайший из этапов нашего с Ква-Квакой сексуального марафона.
– Блондинка, брюнетка, шатенка? – поинтересовался широченно разулыбавшийся Фаберже.
– Лысая! – припомнив ква-квакино обличье, не слукавил я, – Совсем безволосая во всех местах, большеглазая и кожею оранжевая!
– Резиновая?! – заискрился глазенками Тарас Иванович, – Надувная?! Из интим-салона?!
– Не знаю, – растерялся я, – Но... Живая! Как Ленин, живее всех живых!..
– Забавненько! – прохихикавшись, воскликнул анатом, – Ничего страшненького. Постстрессовый синдром неоглобализма. Проходимый недуг... Но вернемся-ка к нашим о-о-овцам!
– К каким-разэтаким овцам?! – подрастерялся я, – У меня с овцами ничего-ошеньки не было!!
– Это я та-а-ак.., – взирая на меня как монарх на своего придворного шута, не без жеманности произнес напичканный вальяжностью Фаберже, – Это я.., так сказать, о-образно выража-аясь!
– А чего здесь выражаться-то?! – себе на удивление возмутился я, – Чай не скотобаза или не библиотека, а вполне приличное на вид лечебное учреждение.
– Тысяча извинений, – расшаркался в реферансе покойничий хирург.
– Принято, – смилостивился я, и он тут же приступил к изложению своего немудреного диагноза, заключающегося в следующем: «На почве нервного перевозбуждения перепуганный организм начал лихорадочно откладывать на черный день в свои закрома жиры, углеводы и прочую дребедень, в результате чего нарушился обмен веществ!»
– И все-е?! – поразился я, – Так про-осто?!
– Так оно и есть, – подтвердил, несмотря на свою напыщенность, показавшийся бесподобно мудрым Фаберже, – А чего далеко ходить? Айдате, мил человечище, со мною в морг! Я там для вас тако-о-ой(!!!) кардебалет устрою! – на сих словесах я почувствовал, что меня буквально волокут куда-то, цепко ухватив за рукав. Поартачившись, я все же пошел на поводу у неожиданно блеснувшего бесцеремонностью эскулапа.
– Вот у покойничков обмен веществ практически отсутствует, если не брать во внимание естественный процесс разложения тканей, – на ходу тараторил настырный патологоанатом, – Поэтому они и не кушают, и не какают, и не потеют, и-и-и(!)., заметьте, вес не набира-аю-ю-ют-т!!!..
А один мой хороший знакомый вдруг начал заикаться. Я и так, и сяк вокруг да около него. В итоге все-таки докопался до истины: оказывается, накануне он бросил курить, спровоцировав стресс, в результате которого зазаикался!..
Я, значит, не долго думая, заманиваю этого некурящего кадра на предмет выпивки в морг, где и коварно запираю его наедине с клиентурой на ночь!.. По принципу «клин клином»!..
И что б вы думали?.. Закурил, заикание прошло! Все бы к добру, да одна побочность образовалась: во сне стал регулярно под себя прудить! Но не беда! Исправим!..

Завидев разложенных на алюминиевых столах мертвецов, я на удивление себе почувствовал колоссальную мышечную мощь и незаурядную силу воли!.. Думается, на изначальном этапе догонять меня было бы не на шутку проблематично! А никто и не пытался преследовать...

Отдышавшись и опустившись на обдермантиненную коридорную кушетку, я вновь захандрил, доведя себя тем до душетерзательного отчаянья...
И вдруг себе на удивление мертвой хваткой вцепляюсь в подол медхалата шаркающего мимо старикашки, оказавшегося окулистом.
Терпеливо выслушав и подслеповато присмотревшись ко мне, он посоветовал пройти обследование брюшной полости посредством ультразвукового излучения...

Спустя сутки я лежал на кушетке в поле зрения УЗИ-аппаратуры последнейшего из череды поколения и послушно принимал позы, задаваемые бородатым штангистского телосложения доктором... Он же (обследователь моей брюшной полости), прильнув к многоцветному экрану, охал и ахал, азартно всплескивая волосатыми ручищами и чечеточно притопывая обутыми в желтые ботинки толстенными ножищами...
Вскоре у экрана возбужденно галдела довольно-таки немалая зрительская аудитория, возглавляемая чахоточного облика главным врачом райбольницы, первым из присутствующих обратившимся персонально ко мне:
– Как вам, мил человек, удалось этакое?! – восклицает главврач.
– Какое? – недоумеваю, стыдливо пунцовея лицом и ушами.
– О-о-от скро-о-омник! – ласкательно поглаживая меня по животу, главный закатывает глаза к потолку, – Забеременел и... не придает этакое грандио-о-ознейшее-е-е(!!!) для всего-о-о(!!) прогресси-ивного(!) человечества событие огласке. Тихушник вы, батенька. Стеснительный, как я погляжу. А ведь вам, дорогуша, предстоит вхождение в анналы всеми-и-ирной(!!!) истории-и! И мы с вами всем коллективом туда же – в анналы!
– Ка-ак я мо-ог забере-емене-е-еть?!!! – воплю, мертвой хваткой вцепившись в бретельки своего кружевного бюстгальтера.
– Ка-ак? А эт-то н-не у на-ас, а у в-вас н-надобно с-сы-спрашивать, – давится смехом какой-то толстопузый очкарик, – П-поведайте-ка, л-любезн-ный, ес-сли не с-секрет, к-каким образом в-вы ок-казались на сносях.
– Да что заморачиваться? – вступает в прения брюнетка бальзаковского возраста, – Айдате в мой кабинет. Усадим пациента в гинекологическое кресло и обследуем досконально. Авось, и отыщем вход во влагалище. Небось, не лыком шиты...
– Не-ет у меня-я никако-о-ого вла-га-а-алища-а!!! – визжу кастрируемым поросенком, – И нико-огда-а-а не име-е-ело-ось!!!
– Коллеги! – басом доносится от монитора, – Минуточку внимания!.. А ведь он прав! Нет у него никакого влагалища! Плод-то в герметичной капсуле. Взгляните-взгляните-взгляните-ка! Кстати, у него будет мальчик.
– И каким же образом он будет рожать этого самого мальчика? – нервозно прокашлявшись, озадачивается главврач.
– А мы его откесарим. Элементарно, – предлагает решение баба-гинеколог.
– Не на-адо-о меня-я-я кесари-и-ить!!! – судорожно суча конечностями, вконец теряю самообладание.
– А иначе никак, – вполне обыденным тоном произносит гинекологша, – Поставим на учет, пронаблюдаем, а схватки начнутся... Милости просим! Откесари-им. Поверьте съевшей на этом собаку, не сложнее, чем селедку потрошить...
Судя по плоду, вы, Иван Иванович, приблизительно на двадцатой неделе. До родов примерно около четырех месяцев... В животик изнутри не барабанит?
– С неделю назад как забарабанило, – признаюсь не кривя душой и тут же погружаюсь в злокачественную меланхолию.
– Отли-и-ичненько! – ликует гинекологша, – Кстати, плод довольно-таки крупный. Богаты-ырский(!), скажу я вам.
Вот только ума не приложу, каким образом семя попало в герметичную капсулу?..
– Каким-каким.., – вслух размышляет проктолог Толстопалов Роман Денисович, – На мой взгляд, просматривается один-единственный канал – через анал... У них – геев – этот путь самый ходовой.
– Хи-хи, – глумится маммолог Криворучко, – Через персональный анал в исторические анналы.
– Позво-о-ольте! – доносится от монитора возмущенный бас бородатого хозяина УЗИ-кабинета, – Я ж ясно заключил, что плод в герметичной капсуле! При чем здесь анал?!..
Пытаюсь во всю глотку заявить, что я-я(!!) не ге-е-ей(!!!), но... Язык намертво присохший к нёбу!..
– Дама и господа-а! – встревает в консилиум маммолог Криворучко, – С моей точки зрения, настоящие дебаты – пустое времяпрепровождение! Предлагаю жестко зафиксировать этого беременного в гинекологическом кресле и скрупулезно вручную с применением оптики коллективно обследовать его промежность! Думается, есть у него некий потаенный канал, через кой семя достигло яйцеклетки... Вот хоть убе-ейте(!!!) меня, а в непорочное зачатие не верую!
– А что(?), друзья! Прекрасное предложение! – подхватывает идею главврач, – Надо отметить, господин Криворучко, для маммолога на удивление мудро...
– Это была моя-я-я(!!!) идея! Я ж ее еще в первой половине нашего консилиума выдвинула, а он только что повторил! – негодует гинекологша.
– Не важно, – главврач отмахивается от правдоискательницы как от назойливой мухи, – Позже лавры будем распределять, а сейчас... Давайте-давайте-давайте! Подхватываем беременного под белы рученьки и дружнехонько волокем в гинекологию!..

Последние слова доносятся до моего слуха уже в коридоре, по которому несусь сломя голову, умудряясь одной рукой поддерживать пояс сползающих брюк, а другой стыдливо прикрывать цепко зажатыми в ладони пиджаком и рубахой вывалившуюся из бюстгальтерных чашек увесистую грудь...
Погоня за мною, к моему неописуемому удивлению и к величайшей радости, не состоялась иль... потерпела крах...

Черепашкой ниндзя заскочив в свою квартиру, я крепко-накрепко задраил стальную дверь на дуэт накладного и врезного замков, после чего для подстраховки забаррикадировал вход обувной тумбой... Лихорадочно защелкнув все оконные шпингалеты и содрав треклятый бюстгальтер совместно с рубахою, я начал не находить себе ме-е-еста-а! Меня корежило, ломало, колбасило и встряхивало какими-то мощнейшими экстрасенсорными силами!..
Мечась по квартирному объему расчехленным до топлес с безумными воплями и истеричной прополкой собственной шевелюры, я, умаявшись на нет морально и физически, в конце концов отыскал его (место успокоения) часов этак (как мне показалось) через... несколько... в кресле...
Упершись мутным взглядом в свои ступни, я крайне удивился, что от штормового отчаянья не наложил еще на себя руки!.. Более того, воспоминательные потуги оказались не ахти как эффективны: все, что произошло с момента бегства из поликлиники и до погружения в кресло, словно измельчило каким-то дробильно-секаторным агрегатом, перемешало и хаотично раскидало по воспаленному мозгу...

Вывел меня из оцепенения стук распахнувшейся форточки. Медленно подняв очумелый взгляд, я узрел разнаряженную в цветастое и облегающее беззаботно посиживающую на подоконнике Ква-Кваку! От вида сей фантастически соблазительной дамочки, осязание восхитительнейшего тела коей глубоченно врезалось в память (как тугущие стринги в колоссальное опопие!), мои внутренности встрепенулись; и от паха до пят, кистей рук и темени прокатили будоражащие плоть волны! И тут же из живота кто-то настырно застучал, будто предупреждая об необходимости не волноваться.
«Что ж ты раньше не стучал(?!), когда я бесновался в невообразимых муках, – подумалось, – А может и стучал, да... Как в этаком бешенстве уловишь подобное?»
– Ва-ань, – воркует Ква-Квака, – Ты рад мне(?) иль... наоборот.
– Рад, – отвечаю, вымученно улыбаясь и успокоительно для плода поглаживая брюшину, – Отчего ты так долго не появлялась? Меня уж, было, навещали мысли, что тебя нет в живых...
А я вот, видишь ли.., беременный. Непорочное, так сказать, зачатие. Стыдоба-а-а(!!!) экая-я! Жив бы был отец – уби-ил бы с одного уда-а-ара(!!!) топоро-ом без суда и сле-едствия-я!
– Как протекает беременность? – маятниково покачивая ножками, выказывает беспокойство Квака, – Что говорят врачи?
– Врачи лезут, куда их не просят. Вернее, куда я-я(!!!) их не прошу-у(!!)... ле-езть!.. Хамят и корчат из себя умников! Придурки! Хотят отыскать во мне влагалище... (((НЕ ВЛЕЗЛО! Полная версия по адресу: «ВИТАЛИЙ ИСАЧЕНКО ИЛЬИЧ САМИЗДАТ»)))http://samlib.ru/i/isachenko_w_i/puzo.shtml)))
Поделитесь, порадуйте друзей:


  Автор: 
      Внимание! Использование произведения без разрешения автора (сайты, блоги, печать, концерты, радио, ТВ и т.д.) запрещено!
  Раздел:   Смешные истории
 Опубликовано: 
 Изменено:   2018-06-30 10:20:59
  Статистика:  посещений: 2151, посетителей: 990, отзывов: 1, голосов: +3
 
  Ваше имя:  
  Ваша оценка:     
 Оценки авторов >>>
  Оценки гостей >>>
Обсуждение этого произведения:

 Тема
 
 Re: ПУЗО  
 Сообщить модератору  
  Мы с Тамарой ходим парой -
Мы прозаики с Тамарой!


 


, 2017-11-09 18:13:56, поправлено 2017-11-09 20:36:30 
      Оценка:  0    
      

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.
Вебмастер