Незаметно пролетели две рабочие недели,
Отразившись и на теле и в душе,
А в субботу у порога появился друг Серёга
Весь в каком-то непонятном кураже.
Он кричит еще от двери: «Мы ж работаем как звери,
Две недели ты трудился, как шахтёр,
Чтоб смирить судьбу-нахалку нужно ехать на рыбалку,
Руки в ноги и закончен разговор.
Лишь представь: в лесу полянка, тут прикормка, там приманка,
В сердце мир и над водой не ветерка,
Тишина, под ж@пой лодка, обалденная погодка,
И азартная подвижность поплавка».
На работе взяв отгулы, набиваем мы баулы
Под завязку, до последнего вершка,
Взяли лодку у соседа, взяли водку под беседу
И для рыбы два вместительных мешка.
Промелькнули спешно сборы, электричка, контролёры,
Принимайте нас озёра, соловей!
За природу вскрыли флягу, сели рядом на корягу —
Дальше проще, — наливай себе, да пей.
Вдруг у ног неторопливо тина вспенилась, как пиво
И на отмель под высокою сосной
Без стыда залезли сохнуть две русалки, чтоб мне лопнуть,
И почуявший спиртное водяной.
Водяной, мужик был кроткий, но уж больно жаждал водки
И рыдал, приняв со мной на брудершафт,
Что, мол, все его подружки лишь пиявки, да лягушки,
Ну а он, де, прирожденный космонавт.
Воспылав душой к русалке, изменил Сергей рыбалке,
Глядь, — шушукаются где-то за кустом,
Я потом спросил о личном, он ответил: «необычно»,
Ну еще бы, коль затейница с хвостом.
Не допив бутылку водки, через день смотали шмотки
И потопали за пивом и домой,
А Серёга терпеливо нёс мешок с отборной рыбой,
Что вручил нам благодарный водяной.
Мы вернулись, тихо жили, но Серёге притащили
Телеграмму в середине января:
«Приезжай. Целую. Маша. Сын. Три сто. Лицом — папаша,
В остальном же помесь щуки и угря».