В школьные годы часть каждого лета я проводил с родителями на турбазе "Кривоборье", расположенной в лесном орешнике на высоком берегу на крутом Тихого Дона. Каждые полчаса из репродуктора лились позывные радио "Маяк", и могучая водная гладь разносила эту волш****ю мелодию дальше. Она эхом перекликалась чезез поля и леса. С середины 60-х годов моего детства и до сих пор "Не слышны в саду даже шорохи", когда в эфире радиостация "Маяк" - самая любимое и продвинутое радио в мире. "Маяк" - первое альтернативное "Голосу Америе", "Немецкой Волне" и прочим "свободам" наше родное радио.
________________________
На пике бешеной популярности впервые добрался до Воронежа и дал цикл аншлаговых концертов во Двореце Спорта "Юбилейный" сам А.Я.Розенбаум. Такое историческое событие я не мог упустить.
На повестку дня я поставил предложение: пригласить Питерскую Звезду Неформальной Песни в гости к нам, в Комитет, в «Комитет Авторов». К тому времени, благодаря чисто человеческим подвязкам Н.Чилякова, в нашем полном распоряжении был (с позднего вечера до самого утра) Детский клуб с небольшим залом, вмещающим сотню посетителей, миниатюрной сценой, столами, стульями, санузлом и бильярдом.
Все соратники моментально поддержали моё конструктивное предложение. Тут же один молодой поэт (по имени Олег) вызвался доставить дорогого Гостя к месту творческой встречи на чёрной "Волге". На ней его отчим катал какую-то громадную партийную шишку.
На следующий день группа делегатов, возглавляемая мной и Чиляковым, вооружённая букетами, отправилась на переговоры в "Юбилейный". На всякий случай Олег с отчимом уже припарковали вороную "Волгу" к служебному входу Ледового Дворца спорта.
Из восторженной толпы отечественных поклонников гастролирующий бард выделялся не столько своими культовыми лысиной, усами и носом, сколько коричневым кожаным, слегка развевающимся в стороны, совсем ненашенским, в полный рост плащом.
Аудиенция состоялась в гримёрке. Часть нашего внимания примитивно отвлекали, грозно затянутой в чёрную кожу, блондинистой любительницей ближнего боя. В связи с плотностью концертного графика, приглашение метр не принял, но поскольку у него было, как раз, часовое дорепитиционное окно, он, сочувственно поглядев на нашу гитару, синтезатор и скрипку, великодушно согласился немного прослушать. Правда, при этом, он сразу же извинился и постепенно, в одну глотку, уговорил пузырь "Столичной". Таким общепринятым образом бывший медик, загодя, снимал стресс перед концертами.
Вскоре дошла моя очередь удивить авторитетного барда.
Одну песню я исполнил с Игорем Райхелем (синтезатор), вторую, про Дедушку Сандро, с нашей скрипачкой Лерой.
Ироничная песенка про старого горца тут же была в прах раскритикована бывалым менестрелем, назвавшим это издевательством над тяжкой судьбиной почтенного кавказца, что категорически недопустимо. В присутствии моих товарищей и жены выслушивать этот аналитический бред мне тоже было крайне неприятно, но внешне я почему-то был спокоен. Тогда, узнав, что у меня базовым является высшее техническое образование, Александр Яковлевич не похвастался, а просто констатировал, что у него, кроме медицинского, есть и музыкальное образование. Допив из стакана, он убедительно попросил меня в дальнейшем ничего не сочинять. В конечном счёте, досталось всем, но внезапно, чувствуя, что нельзя так беспощадно поступать с электоратом, звёздный бард решил поделиться с нами сокровенным - своей новой коронной песней. Взяв нашу гитару и быстро перестроив первые три струны под семиструнку, а остальные под шестиструнку, ловко накручивая колки, кумир вкратце пояснил: мол, в процессе создания казачьего цикла у него, вдруг, родилась полноценная белоказачья песня. Зуб он нам даёт, что эта песня никогда не прозвучит публично. Ведь её могут подхватить и новоиспечённые черносотенцы. И что, как любой чистокровный представитель Богом избранного народа, такого абсурда и безобразия, он допустить не может. Песня, и вправду, получилась лихая, достоверная и хитовая. Розенбаум нам её сбацал на два голоса с ещё одним евреем, своим концертным директором. С лёту навсегда в память врезался припев:
«За поля золотые,
За луга заливныые,
За родимые пристани,
А, чтобы не было грустно,
Порубаем в капусту
Всех жидов с коммунистами-и-и!»
Реально хотелось подпевать и махать над головой невидимой в руке шашкой.
Потом мы поприсутствовали в пустом громадном зале у него на репетиции. Александр Яковлевич скромно поинтересовался, идём ли мы на его концерт и когда. Я тут же ляпнул: послезавтра, хотя, на самом деле, ни у кого из нас никаких билетов не было, их и без нас давным-давно раскупили. Розенбаум одобрительно кивнул, и, подчеркнув, что каждый его концерт отличается импровизацией, пригласил нас вечером на своё первое выступление в нашем городе. Всех и на халяву.
И не обманул. Слева от сцены в авангарде первого ряда нам заранее поставили стулья. Розенбаум пел, часто поглядывая на нас, он был в азарте, его вдохновляла наша реакция. Правда, мне показалось, что он поглядывал больше на мою жену. Конечно, прости, Господи, показалось.
Да и Александру Яковлевичу, может быть, тоже не мешало бы почаще креститься, ведь вскоре после нашей встречи, песня на мой текст «До свидания, Дания!», в исполнении Севы Полищука, получила Гран-При на главном российском телевизионном фестивале детской песни «Утренняя звезда».
Общение с Розенбаумом и халявный концерт произвели настолько сильное впечатление, что ночью мне приснился настоящий фантасмагорический сон. Все зрители по отмашке Коли Чилякова, разом вскочив с мест и окружив меня, как один скандируют, сотрясая тёмные своды какого-то огромного обшарпанного зала: «А.Я. Розенбаум! А.Я.Розенбаум! А.Я.Розенбаум!».
"А я Юра Печуров. А я Юра Печуров!" - хотелось переубедить толпу чиляковцев, но я вовремя проснулся.
А. Розенбаум, неожиданно для меня, во всех интервью поспешил откреститься от всех приблатнённых жемчужин своего раннего творчества и стал медийным брендом. Смею предположить, ему помешала и дальше развиваться в направлении остроумного городского романса гордая корочка о специальном музыкальном образовании. Гораздо более авторитетному В.С. Высоцкому многое что и кто мешало, но он не предал своих ранних песен, был им благодарен, как учителям, заложившим фундамент его творческого наследия. Высоцкий, благодаря вычурному парижанину и другу Михаилу Шемякину, даже перезаписал цикл своих блатных песен в назидание потомкам. С другим Александром (Комаром), который исполнял легендарную "Реченьку" лучше Высоцкого, иная отдельная история. Комар, не смотря ни на что, просто пел, что ему было ближе.
Но Александр Яковлевич был и остаётся человеком слова. Он мне и моим товарищам "Зуб давал". И вот однажды этот "зуб мудрости" неожиданно заныл хриплым и узнаваемым голосом Шуфутинского. И первому, и второму, конечно же повезло с фамилиями: с первых двух попытак в буквах происходит забавная путаница, но потом запоминаются навсегда. Так вот я, беря с них пример, не меняя своей фамилии, решил прогуляться по весеннему Старому Арбату - 93. Так я решил открыть новую страницу своей жизни. По пути к Стене Цоя я успел дважды восполнить существенный пробел в своей творческой биографии. В начале прогулки у уставшего "ковбоя" с электрогитарой я выпросил возможность исполнить публично несколько своих "дворовых" песен про обитателей родного города. Получил одобрение случайной публики и даже аплодисмены. В знак благодарности московский ковбой, явно спешно прощаясь, наградил меня частью пятнадцатиминутного шального заработка. Немного разочарованный несостоявшейся карьерой уличного менестреля, я тут же направился к первому коммерческому киоску, чтобы чуть-чуть заправиться "горючим" перед дальней дорогой сквозь Арбат. Меня сопровождали бродячие акробаты, отрешённо странствующие поэты, балалайки и гармошки, всевозможные артефакты на продажу и полчища разнообразных матрёшек с ваньками-встаньками.
Слева и справа столичной забегаловки была развёрнута потрясающая выставка непризнанных живописцев. Окультуривали процесс пития песни из нового альбома Михаила Захаровича, сплошь состоящего из песен Александра Яковлевича. Но когда Шуфутинский перешёл к вещанию очередного розенбаумского хита, я даже поперхнулся от возмущения. Эта была именно та сокровенная, самая настоящая белоказачья, которую нигде и никогда, ни при каких.... А беспардонный американец Шуфа уже добрался до самого заветного припева. Я опустил пластиковый стакан и стал весь внимания:
«Подседлаем лошадок,
Перескочим ограды,
Да галопом до пристани, - смачно надрывался эмигрант из ларька:
Чтобы не было грустно,
Порубаем в капусту
Всех ВРАГОВ с коммунистами!»
Нарицательные "жиды" превратились в безликих врагов, и припев подхватила вся страна. Громадная, супостату непонятная Матушка Россия, зажав в натруженных кулаках воображаемые шашки, в обнимку с потешными семитами и антисемитами, вдруг пошла в пляс к загадочному, неизведанному ни кем, светлому будущему.
В тот же погожий день состоялось у меня шапошное сотрудничество с неприкаянными кукольниками. Помню я пел под гитару свои детские песенки, а на подтанцовке были сказочные персонажи, которых ловко дёргали за ниточки мои случайные компаньоны. В антракте мы обменяли на литр хорошего вискаря все свои заработанные. Кукловоды уговаривали меня остаться с ними и продолжить хлебное сотрудничество на свежем воздухе. Но мне надо было двигаться дальше. Помню подпевал у Стены Цоя фрагменты песен Кинчева. И потом уже ничего не помню. Но на вечерний поезд с Павелецкого я, не смотря ни на что, не опоздал.
Замечу. По случайному стечению не предсказуемых обстоятельств в 89-м году в Воронеже был записан первый альбом Александра Немца "Не смотря ни на что" Именно в это время первый Александр (Розенбаум) ещё сомневался запустить ли белоказачью песню или попридержать, когда окончательно и бесповоротно придут свои.
__________________
Вместо послесловия:
Старинный пласт "До свидания, Дания!" превратился в нашу семейную реликвию. Один экземпляр хранится у меня, второй - у дочери за лесами, полями, морями. Но обложки этих артефактных пластинок отличаются. У моей наследницы пластинка с уникальным автографом: " Лене Юрьевне от Елены Юрьевны" ( ещё той самой). Моя Елена Юрьевна - давно взрослый и самодостаточный человек, профессиональный художник и мама. Елена помнит и никогда не забывала, и не забывает своих корней. И за это её тоже уважают. И я знаю, что моим внукам есть с кем пойти 9 Мая в рядах Международного Бессмертного Полка.