А в отчаявшемся том государстве -
Как войдёшь, так прямо наискосок -
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.
«Про дикого вепря»
Двери сердец
открывал он гитарным
боем
и голосом - с хрипотцой.
Был штрафником
боевым ветеранам
и уркаганом –
малине блатной.
Жил бы Шекспир -
похвалил бы Высоцкого,
если б услышал его монолог -
Гамлета в свитере,
принца московского,
с песней гитарной,
с насмешкою злой.
Слухи как мухи –
про водку, про дозы,
зэков, шалав…
Кривотолков и лжи
поразвелось,
как приятелей ложных,
«кто с ним встречался,
кто водку с ним пил».
Планка прыжковая -
выше и выше.
Разве удержишь его в удилах!
(Зря не остался с Мариной в Париже,
там бы «толчковая» не подвела…).
Честь и хвала! -
да несносная тройка
мчалась к обрыву под звон бубенцов,
и злые ангелы зыркали строго
на – не ангельское лицо.
Жизнь непроста и кончается быстро.
Можно расплавиться – можно сгореть.
Семьдесят семь ему нынче б было,
двадцать пятого, в январе.