Уже к утру участковый Комаров пришел в себя, обнаружив свое преданное стране и ее народу тело в сточной канаве, опоясывающей территориальные владения нововъехавших жильцов странного деревянного здания дореволюционной постройки. Слова, которые он произнес от осознания всего этого, не позволяют привести большинство из них в этом цельномудренном тексте, но тем не менее:
— Ну ни *** ж себе!...
А дальше совсем непечатно… Тем не менее, он выбрался из зловонной жижи и укрылся под палящими лучами летнего солнца, обрекая себя на быстрое высыхание своего мундира, а также на превращение его в жесткую конструкции, не предназначенную для употребления в качестве одежной одежды.
Лежа на берегу канавы, он думал примерно так:
— Я молодой. У меня еще есть перспектива. Еще лет семь и я стану капитаном, а там… и глядишь — МАЙОРОМ!!! Мой папа был всего лишь капитаном и если я стану майором, то я буду старше по званию и смогу-таки им покомандовать. Например, помыть посуду, раз, два! Эх, ***, еще целых шесть лет ждать! А чистая посуда так нужна.
Вдруг он заметил Снежану Александровну Чепурыхину и вспомнил события вчерашнего дня без удручающих подробностей. Действительно вчера в битве за свежее пиво ее муженек — Атанас Чепурыхин — сбил с головы Комарова форменную фуражку, чем вызвал нешуточную драку между сторонниками общепринятого режима и его, соответственно, противниками. Первым вступился за участкового отпускник Андрейченко, но не Комарова ради, а лишь бы потешить свою отпускную натуру. В этот же момент буквально рвавшие друг на друге майки экскаваторщик Антюхин и братья Сережкины заключили сепаратное перемирие и ринулись на Андрейченко и Комарова. Благо, что Андрейченко был немало здоров собой, а потому легко раскидал вокруг себя фулюганствующих элементов. Однако покалеченное в неравной схватке тело участкового Комарова было принято за мертвое, а потому его решили сбросить в мутную канаву, в которой не водились даже лягушки.
Оттого удивление своим возвращением к жизни у Комарова было даже больше, чем следовало, и мутно посмеиваясь в сторону монолитного забора, он попытался пойти прочь. Однако почти сразу он увидел мудака Перрельминстера, с которым завел следующий разговор:
— Вот послушай, Перрельминстер, что пишет тебе твоя недавно умершая бабушка, чья судьба была неразрывно связана с твоей исторической Родиной…