1.
Вы, наверное, слышали об удивительных путешествиях Гулливера. Но вряд ли вы знаете о самом невероятном его приключении. Причиной такой несправедливости является тот факт, что об этом событии не написал Джонатан Свифт. Зато его запечатлел сам Гулливер, записки которого были недавно обнаружены в закрытых архивах Ватикана. Вот этот рассказ:
«Произошло это в Египте, куда я отправился, чтобы изучить пирамиды. После небольшой морской прогулки по Средиземному морю и руслу реки Нил, я оказался в Ливийской пустыне, где принялся разглядывать величественные сооружения древней цивилизации. Увлеченный этим, я не заметил приближение песчаной бури.
Накрывшись камзолом, чтобы не задохнуться от пыли, я залег у подножия Сфинкса. Там я пролежал до окончания стихийного бедствия. Когда же я выбрался из своего укрытия, то еще ослепленный песком, тут же свалился в яму. Эту большую воронку у левой лапы Сфинкса, очевидно, образовали завихрения ветра. Я попытался вылезть на поверхность. Но сделать это было нелегко, поскольку песок, осыпаясь, упорно увлекал меня вниз. И вдруг мне открылась часть стены с засыпанной доверху дверью. Предчувствуя, что меня ждет очередное приключение, я бросился откапывать свою находку.
После того, как я освободил дверь от песка, я смог ее рассмотреть. Вся она была изрисована иероглифами и символами. Впрочем, я не смог понять, о чем сообщают эти древние знаки. Тем не менее, я попробовал открыть дверь. Это мне удалось. И я вошел в узкий каменный коридор. Там было темно. Но у меня были с собой припасены восковые свечи. И я решил выяснить, куда ведет этот тайных ход.
Пол под моими ногами был ровный, без выступов и порожек. Однако, ступая по нему, я понимал, что спускаюсь вниз, куда-то в подземелье.
Идти пришлось долго. Так что, я не раз порывался вернуться, но я не мог пересилить своего любопытства. Так я упрямо шел вперед, пока не уперся в другую дверь. Она отворилась неожиданно легко, будучи на бронзовых петлях. За ней обнаружилась просторная комната с широким столом посередине, на котором громоздился очень странный прибор. Он был похож на телескоп. Но я никогда не видел телескопа с такими огромными линзами, да еще там, где менее всего ожидается появление звезд. Между тем, труба прибора была направлена прямо на гранитную стену камеры.
Подивившись этому обстоятельству, я заглянул в окуляр телескопа, и уже не смог отстранить от него глаз. Линзы прибора открыли моему взору нечто такое, что изумляло меня гораздо больше, чем лицезрение лилипутов или летающих островов. Но если вы думаете, что я готов вам описать увиденное, то вы ошибаетесь. Никакому описанию зримое мной не поддавалось, хотя бы уже потому, что не имело никакой формы. Так что, когда я решил дать ему название, то кроме слова «чертовщина» ничего не придумал.
Между тем, отсутствие какой-либо формы у этой чертовщины, не помешало мне выяснить, что сущность эта в границах видимой окружности была не одна. Этих странных чертовщин было много. И притом все они были разные. Они кружились передо мной словно снежинки. И также, как среди снежинок не встречается одинаковых, ни одна чертовщина не была похожа на какую-либо из прочих.
Вас, наверное, удивляет то, как я мог установить разнообразие этих феноменов при отсутствии у них форм. Признаться, меня это тоже удивляет.
Тем не менее, я продолжил изучение этих странных сущностей и вскоре выяснил, что чертовщина эта не имеет частей и не способна к делению. И это понятно. Как можно разделить то, что не имеет формы? Но если сущность не имеет частей, то ясно, что она может возникнуть или быть уничтожена только полностью, а не по частям. Это означало, что они появляются на свет целыми, а не вырастают, как, например, грибы.
Далее я выяснил, что у всякой из этих сущностей отсутствуют окна, двери или мосты, через которые к ним может вторгнуться другая из чертовщин. Из этого следовало, что никакие внешние причины не способны изменить их внутреннее содержание. Вместе с тем, мне открылось, что эта чертовщина была в состоянии развиваться. В чем выражается такое развитие при том, что они не способны изменяться, мне выяснить не удалось. Зато я понял, что каждая из чертовщин самостоятельна и обладает сознанием. Да, именно сознанием.
Каждая из чертовщин сознает что-то, хотя неизвестно что именно. Такое сознание, быть может, схоже с сознанием комара, ибо нам неизвестно, что сознает комар. Зато это означало, что у чертовщины есть память. Ведь сознание невозможно без определенных знаний, хранящихся в памяти. А раз так, то вполне возможно, что эта сущность располагает сведениями об истории Вселенной. Во всяком случае, как я заметил, в некоторых из этих образований отражается весь Космос. Вы спросите: «Как отражается?». Точно сказать не могу, но, наверное, как в зеркале.
Правда, не все сущности деятельны. Есть попросту «спящие». Но есть и «бодрствующие». Последние в состоянии взаимодействовать друг с другом, и даже образуют различные сообщества. Очевидно, этому способствует их сознание, которое им подсказывает необходимость совместной работы для воплощения в жизнь замыслов Бога. Отсюда я заключил, что все эти чертовщины подведомственны Богу, сотворены Всевышним и являются субстанцией всего сущего.
После того, как я приобрел все эти знания, я сразу же решил, что просто сошел с ума. Я никак не мог понять природу столь нелепой чертовщины, и что она собой представляет. Но я видел ее собственными глазами, и оттого рассудок мой мутился. Мне хотелось как можно быстрее покинуть эту странную комнату с ее древним прибором и непостижимыми сущностями.
Весь обратный путь в Британию я проделал, пребывая в состоянии бреда. И только оказавшись дома среди привычных вещей, я пришел в себя. Тогда я попытался забыть о своем египетском приключении, отнеся мое знакомство с чертовщиной к роду легкого помешательства. Со временем я так привык к этой мысли, что уже считал свой бред забавным, и однажды даже рассказал о нем знакомому ученому. Тот внимательно выслушал меня и вдруг сказал:
- А знаешь, Гулливер, ведь ты видел монады.
- Монады? – переспросил я, пытаясь понять, о чем он говорит.
- Да-да, - подтвердил мой собеседник. – Ты видел, монады, о которых повествует великий Лейбниц. Твое описание чертовщины полностью совпадает с тем, что он говорит о монадах в своей «монадологии». Согласно Лейбницу, монады, благодаря самосознанию, являются самодеятельными силами, которые приводят все материальные вещи в состояние движения. Они образуют умопостигаемый мир, производным от которого выступает мир физический.
Эти слова привели меня в полное недоумение. Оказывается, эти монады на самом деле являются какими-то силами. Но это не только не проясняло их природу, а наоборот, делало их еще более непредставимыми и непостижимыми. Воистину нужно быть гением, чтобы вообразить себе такую нелепость, да еще объявить ее основой всего в мире. Да, гением… или сумасшедшим.
Но в любом случае, мое знакомство с монадами я считаю самым удивительным из своих приключений. Думаю, и ты, читатель с этим согласишься».
Так заканчивается рассказ Гулливера, который может показаться самым фантастичным из всех его повестей. Я же утверждаю, что это самая правдивая его история. Дело в том, что великий немецкий ученый-энциклопедист Г.В. Лейбниц, известный как основатель математического анализа, комбинаторики, математической логики, двоичной системы счисления, учения о бессознательной психической жизни, теории исторического происхождения языков и пр. пр., вместе с тем, является создателем философской системы, в основу которой он положил учение о монадах, «монадологию».
2.
Описывая знакомство Гулливера с монадами, я практически ничего не прибавил к тому, что сказано о монадах в словаре Википедии. Однако, если читать первоисточник «монадологии», где содержится 90 абзацев, повествующих об этих странных сущностях, то результатом такого познания будет не столько представление о монадах, сколько постижение состояния Гулливера, близкого к помешательству.
Вот, несколько примеров из учения Лейбница:
1. Монада - есть не что иное, как простая субстанция, которая входит в состав сложных. Простая, значит, не имеющая частей.
3. А где нет частей, там нет ни протяжения, ни фигуры и невозможна делимость. Эти-то монады - и суть истинные атомы природы, одним словом, элементы вещей.
7. Нет средств объяснить, как может монада претерпеть изменение в своем внутреннем существе от какого-либо другого творения, так как в ней ничего нельзя переместить и нельзя представить в ней какое-либо внутреннее движение, которое могло бы быть вызываемо. направляемо, увеличиваемо или уменьшаемо внутри монады, как это возможно в сложных субстанциях, где существуют изменения в отношениях между частями. Монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти… Ни субстанция, ни акциденция не может извне проникнуть в монаду.
8. Однако монады необходимо должны обладать какими-нибудь свойствами, иначе они не были бы существами. И если бы простые субстанции нисколько не различались друг от друга по своим свойствам, то не было бы средств заметить какое бы то ни было изменение в вещах, потому что все, что заключается в сложном, может исходить лишь из его простых составных частей, а монады, не имея свойств, были бы неразличимы одна от другой, тем более что по количеству они ничем не различаются…
9. Каждая монада необходимо должна быть отлична от другой. Ибо никогда не бывает в природе двух существ, которые были бы совершенно одно, как другое, и в которых нельзя было бы найти различия внутреннего или же основанного на внутреннем определении.
10. Я принимаю также за бесспорную истину, что всякое сотворенное бытие — а, следовательно, и сотворенная монада — подвержено изменению и даже что это изменение в каждой монаде беспрерывно.
Как видите, уже в этом малом фрагменте полно противоречий. Монады здесь объявляются «атомами природы», «элементами вещей» и даже «существами», но при этом не имеют ни «протяжения, ни фигуры, ни частей». Тогда в каком же виде они присутствуют в вещах?
В некоторых комментариях поясняется, что монады присутствуют в предметах в виде силы. Но в этом случае они непредставимы в виде «существ» или «атомов природы». А будучи представлены в виде силы, то есть, не имея формы, монады уже мало различимы.
Правда, физики могут предложить вариант, где монада похожа на электромагнитную волну. Такие волны могут иметь разную длину. Но длина волны – это все же некоторая «протяженность». Соответственно, у волны можно выделить части, и на длину волны могут повлиять внешние факторы, что запрещается пунктом 7, в виду отсутствия у монады «окон и дверей».
Далее утверждается, что в монаде «ничего нельзя переместить и нельзя представить в ней какое-либо внутреннее движение». Однако тут же говорится, что всякая «сотворенная монада подвержена изменению, и даже, что это изменение в каждой монаде «беспрерывно», а это зачеркивает все предыдущие сведения о монадах. Притом неизвестно, каковы эти изменения, в каких частях они возможны, что при этом происходит в монаде, и каковы последствия этих изменений? Вдобавок, если в монаду не может проникнуть ничего извне, то как же образуются сложные монады, состоящие из простых, которые как раз и находятся во внешней среде.
Ну, а если уж изначально образ монады выглядит столь противоречиво и нелепо, то, что же можно ожидать с развитием идеи этой странной субстанции?!
3.
В трудную минуту человеку свойственно уповать на Бога. Философы тоже люди. Так что, ничего удивительного нет в том, что Лейбниц для объяснения природы монады прибегает к помощи Творца, и мы читаем, например, такое:
47. Один только Бог есть первичное Единство, или изначальная простая субстанция. Все монады, сотворенные или производные, составляют Его создания…
48. В Боге заключается могущество, которое есть источник всего, потом знание, которое содержит в себе все разнообразие идей, и, наконец, воля, которая производит изменения или создания сообразно началу наилучшего. И это соответствует тому, что в сотворенных монадах составляет субъект, или основание, способность восприятия и способность стремления. Но в Боге эти атрибуты безусловно бесконечны или совершенны, а в монадах сотворенных, или в энтелехиях (внутренняя сила, потенциально заключающая в себе цель и окончательный результат)— это лишь подражания в той мере, в какой монады имеют совершенства.
49. Сотворенное называется действующим, поскольку оно имеет совершенства, и страдающим, поскольку оно имеет несовершенства. Таким образом, монаде приписывают действие, поскольку она имеет отчетливые восприятия, и страдание, поскольку она имеет смутные восприятия.
Из этого, как минимум, понятно, что монада – чем-то схожа с душой. И Лейбниц прямо говорит, что душа – это самая совершенная из монад. На первый взгляд это кое-что объясняет.
Душа, действительно, кажется нам неделимой, непротяженной, не имеющей частей. Мы это знаем из представлений о собственной душе, хотя никакого определенного представления мы о ней не имеем. И конечно, мы согласны, что наша душа не столь совершенна, как «первичное Единство и изначальная простая субстанция», то есть Бог. Тут самое время согласиться с тем, что и монады вещей, в чем-то могут быть совершенны, а в чем-то несовершенны.
Однако важно знать, в чем именно монады предметов, например, камня, несовершенны, чтобы определенно сказать, каким «страданиям» подвержен камень или его монады? Неплохо также выяснить, какие совершенства позволяют монадам иметь способность к «восприятию, стремлению и подражанию»? Притом если нашей душе это необходимо для жизнедеятельности нашего организма, то зачем и кому должны подражать монады камня, куда они должны стремиться, и что воспринимать? Вдобавок, признав субъектность монады и перечисленные ее способности, мы должны признать и субъективность ее самосознания. А из этого следует, что мы не можем поручиться за ее поведение, обусловленное, например, страданиями по поводу своих несовершенств.
Как видите, вопросов о природе монад у нас возникает множество. Но добавим еще:
Если монада – субстанция, то она входит в состав самых малых вещей, вплоть до песчинки. И тогда получается, что любой камень – это огромное количество монад, каждая из которых субъект со своими несовершенствами, восприятиями, стремлениями, страданиями и постоянными изменениями. Это, впрочем, не противоречит пункту 1 «Монадологии», где утверждается, что простые монады «входят в состав сложных». Но откуда тогда взяться единству монад, и как быть с положением из пункта 7, где сказано: «… в ней (монаде) ничего нельзя переместить и нельзя представить в ней какое-либо внутреннее движение, как в сложных субстанциях, где существуют изменения в отношениях между частями». То есть, по определению монада не может состоять из частей и делиться, но в любой сложной монаде подразумеваются другие монады, что допускает взаимное влияние частей, и их количественные изменения.
Кстати, кристаллы, как мы знаем, – не самые малые части вещества. Есть еще молекулы и атомы. Значит, монады кристаллов и песчинок не отвечают определению простой монады. Очевидно, в идеале подлинной монадой является монада атома. Все остальные монады, будучи сложными, видимо, должны считаться несовершенными, то есть, недоманадами. Исходя из этого, нам трудно признать душу самой совершенной из монад. Ведь ей приходится иметь дело с огромным количеством монад организма.
4
Между тем, столь странный образ монады вполне устраивает самого Лейбница, ибо он пишет:
66. Отсюда мы видим, что в наималейшей части материи существует целый мир творений, живых существ, животных, энтелехий, душ.
67. Всякую часть материи можно представить наподобие сада, полного растений, и пруда, полного рыб. Но каждая ветвь растения, каждый член животного, каждая капля его соков есть опять такой же сад или такой же пруд.
68. И хотя земля и воздух, находящиеся между растениями в саду, или вода — между рыбами в пруду не есть растение или рыба, но они все-таки опять заключают в себе рыб и растения, хотя в большинстве случаев последние бывают так малы, что неуловимы для наших восприятий.
69. Таким образом, во вселенной нет ничего невозделанного, или бесплодного: нет смерти, нет хаоса, нет беспорядочного смешения, разве только по видимости; почти то же кажется нам в пруду на некотором расстоянии, с которого мы видим перепутанное движение рыб и, так сказать, кишение их, не различая при этом самих рыб.
Все эти кишения монад, казалось бы, должны приводить к конфликтам и их борьбе за существование, о которой немного позже будет говорить Шопенгауэр. Однако, как известно, в природе мы наблюдаем экологическое равновесие, определенный порядок вещей и эволюционный процесс. Из этого Лейбниц делает вывод, что все монады объединяет общий закон природы, определяющий «финальную причину» (целеполагание). Он назвал этот закон «законом предустановленной гармонии». Однако с учетом разнообразия и развития монад сам собой такой закон возникнуть не может. Значит, делает он вывод, этот закон изначально введен автором монад, каковым, разумеется, может быть только Бог. И все же главным выводом из «монадологии» Лейбница, пожалуй, следует признать бессмертие души. Ведь если душа – наиболее совершенная из монад, да к тому же обладающая сознанием, то умирать ей нет никакой необходимости. Она легко может найти себе место на других уровнях «кишения» монад.
5
Конечно, наиболее полноценной и образцовой монадой Лейбниц считал душу. Но, похоже, наличие одной души не объясняло всех таинств природы, а также действий и помыслов человека. И, как это часто бывает в науке, где для устранения неувязок в теории, привлекается дополнительный постулат, Лейбниц вводит представление о духе:
83. Среди прочих различий, какие существуют между обычными душами и духами есть еще следующие: души вообще суть живые зеркала, или отображения универсума творений, а духи, кроме того, суть отображения самого Божества, или самого Творца природы, и способны познавать систему вселенной и подражать ему кое в чем своими творческими попытками, так как всякий дух в своей области — как бы малое божество.
84. Вследствие этого духи способны вступать в некоторого рода общение с Богом, и он стоит к ним в отношении не только изобретателя к своей машине, но и в отношении правителя к подданным и даже отца к детям.
85. Отсюда легко вывести заключение, что совокупность всех духов должна составлять Град Божий, т. е. самое совершенное, какое только возможно, государство под властью самого совершенного Монарха.
Как видите, духи – это особые сущности и не представляют собой субстанцию. Однако о них Лейбниц, почти ничего не сообщает, очевидно, полагая, что их существование и деятельность бесспорны и очевидны.
И наконец, Лейбниц заключает свою «монадологию», следующим выводом:
89. Можно сказать, что Бог как зодчий полностью удовлетворяет Бога как законодателя. Таким образом, грехи должны нести с собою все возмездие в силу порядка природы, в силу самого механического строя вещей. Точно так же добрые деяния будут обретать себе награды механическими по отношению к телам путями, хотя это не может и не должно происходить постоянно сейчас же.
90. Наконец, под этим совершенным правлением не могут оставаться ни добрые дела без награды, ни злые без возмездия, и все должно выходить к благу добрых… И это понуждает людей мудрых и добродетельных трудиться надо всем, что кажется согласным с божественной волей… Если бы мы могли в достаточной мере понять порядок универсума, то мы нашли бы, что он превосходит все пожелания наимудрейших и что нельзя сделать его еще лучше…
Таким образом, Лейбниц как-будто, предлагает иную модель мироустройства, отличную как от теологических, так и от механистических представлений своего времени. Его монады не похожи на те «кирпичики», из которых, по мнению материалистов, состоит мир. Но сущность этих монад неопределенна и невообразима. Зато это дает философам простор для самых фантастических интерпретаций идей Лейбница. Они, например, утверждают, что монады представляют собой «единицу бытия», «живой ноль», «энергетическую точку», «духовную основу вещей», «потенцию сущего». Иные знатоки монадологии свидетельствуют, что каждая монада - есть «рупор, эхо Вселенной», «отражение мироздания», «диалектическое соотношение конечного и бесконечного», «средоточие прошлого, настоящего и будущего», «углубленный в себя и, только себя знающий, мир», «нечто свертывающееся, развертывающееся, и способное превращаться в материальное тело». Но особенно философам нравится воображать монады сознающими субъектами. Именно в зависимости от степени сознательности строится иерархия монад. И все это при полном отсутствии каких-либо достоверных доказательств существования этих «единиц бытия». Удивительно, не правда ли?
Впрочем, некоторые доказательства существования монад философы все же приводят. К примеру, наличие у человека разума, по их мнению, как раз и объясняется существованием монад, обладающих малой перцепцией (способность воспринимать окружающий мир). Кроме того, из учения Лейбница следует, что все мировое пространство заполонено монадами, что исключает пустоту. И значит, должны наблюдаться переходные формы между сущностями. А так как такие формы и в самом деле существуют, например, в виде зоофитов или вирусов, то это и доказывает, что монады – объективная реальность.
Кого-то, возможно, удивляют такие доводы. Но тут стоит заметить, что сам Лейбниц в своих теоретизированиях пользовался специальным методом, известным в философии под названием «абдукция». Это когда причину устанавливают из следствия. Допустим, вы видите свет в окне. И делаете вывод: «Значит, там, в квартире, есть источник света». Правда, свет в окне может появиться в результате отражения света фонаря на улице. Но это уже издержки метода.
Однако находились философы, которых не увлекал полет фантазии по поводу монад. И они въедливо интересовались, например: «Как монады, будучи идеальными сущностями, порождают материальный мир? Какой механизм этого процесса?» Или спрашивали: «Как мир, который, по заверениям Лейбница, создан совершенным, может стремиться к совершенству?» «И вообще, откуда в совершенном мире столько зла и несчастий, если в его основе монады, озабоченные стремлением к гармонии?»
Впрочем, с подобными вопросами к настоящему философу лучше не соваться. Они легко обоснуют необходимость зла, и что зло – это, в сущности, добро. А что касается превратностей монад, то тут еще проще. Можно, например, напомнить о диалектическом единстве противоположностей или вообще усомниться в материальности мира. Благо никто не видел этих монад.
Зато с помощью монад Лейбниц делает благое дело. Он доказывает существование Бога. Ведь и впрямь, кто-то же создал эти монады. Не могли же они возникнуть сами собой, да еще с такими невероятными свойствами. Кстати, Лейбниц полагал, что истинная философия обязательно приходит к доказательству существования Бога.
Между тем, Бог Лейбница не менее странный, чем сами монады. В отличие от всеблагого Бога любви, он сам – есть совершенная монада, по образу и подобию которой строятся все остальные, несовершенные субстанции. Правда, молиться такому богу и призывать его себе в помощь как-то непривычно. Притом с одной стороны его Бог – зодчий, создатель монад, а с другой – судья и заведующий духами, которые тоже немножко боги. Но, как мы знаем, некоторые духи бывают злыми, и не факт, что они озабочены стремлением к «предустановленной гармонии». Ведь нам известен падший ангел и его компания. Так что, несмотря на все усилия Лейбница доказать существование Бога, его Бог еще более загадочен, чем монада.
6.
Итак, как же нам следует отнестись к столь нелепому представлению о таинствах бытия? Быть может, «монадология» Лейбница всего лишь дань времени, которое я бы назвал эпохой «Avante», что означает призыв «Вперед!» А если верить Ожигову, то «авантюра — это рискованное и сомнительное дело, предпринятое в надежде на случайный успех».
Действительно, «Новое время», как называют период в истории между Средневековьем и Новейшим временем, был временем головокружительных авантюр. Уже были открыты и еще открывались новые земли с их необычной природой. Полным ходом шла колонизация Индии, Африки и Американского континента. Оттуда в Европу плыли корабли, нагруженные золотом и прочими сокровищами. Процветала работорговля и пиратство. Колебались традиционные представления о Боге. Шли религиозные войны, процессы реформации и контрреформации. Одним из их результатов явилось ограничение деятельности ордена доминиканцев, которые, будучи основными поставщиками кадров для средневековой инквизиции, снискали прозвище «Псы господни». Зато росло влияние иезуитов, мессианство которых известно примерами двуличия и коварства. Успехи науки удивляли и предлагали новое мировоззрение. Духовность и чувственность уступала приоритет рациональному мышлению с его логикой, диалектикой и уважением к точным знаниям. Развитие книгопечатания множило разнообразие книг, что способствовало грамотности населения. Вместе с тем, на книжном рынке появилось масса неизвестных прежде античных сочинений, часть из которых была откровенной фальшивкой. Подделка произведений искусства стала доходным делом. При этом их истинные авторы скрывали свои имена под псевдонимами. Так что, сомнительным является даже авторство эпических поэм Гомера и трагедий Шекспира. Под именем последнего, возможно, скрывается личность французского мыслителя Бэкона, объявившего целью науки власть над природой. Эту идею тоже следует признать авантюрой. Неудивительно, что у публики той поры популярностью пользуются произведения приключенческого и комедийного содержания. Этим объясняется плодовитость Лопе де Вега, написавшего 2000 пьес, и известность создателя комедий, Жана-Батиста Поклена, творившего под псевдонимом Мольер. Литературным событием «Нового времени» явился роман Сервантеса: «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». По сути это была пародия на рыцарские романы с их примерами доблести, чести и благородства. При этом Сервантесу удалось сочетать в своем сочинении сразу несколько из востребованных жанров: приключения, комедию, сатиру, и, конечно, жанр авантюры.
Пожалуй, в образе Дон Кихота отображен дух «Нового времени». Это становится ясно при знакомстве с философией эпохи «Аvante!», особенно в связи с учением Декарта. Суть идеи французского философа: субъективность – есть достоверная реальность. Его центральная формула: "мыслю, следовательно, существую". Отсюда следует, что смысл существования человека и главная сфера его деятельности - это познание, а вовсе не духовные отправления, как считалось прежде. Показательно, что исходная мысль картезианства принадлежит вовсе не Декарту, а взята и присвоена им из трудов Августина Блаженного. Не правда ли, такой плагиат очень в духе «хитроумного идальго», который, помыслив себя рыцарем, сумел внушить эту мысль простодушному Санчо и наивной Дульцинее.
Не менее значимым и известным в эпоху «Нового времени» становится изречение английского философа Ф. Бэкона: «Знание - сила». Поэтому ученые были востребованы на самых высоких ступенях власти. Власть имущие хотели обладать особыми знаниями, которые недоступны черни. Но так как знания физиков и математиков были сложны и скучны, предпочтение отдавалось философам. Примеры таких знаний можно было найти в сочинениях Макиавелли. Иные из философов удостаивались приемам во дворцах королей. Декарт, как известно, переписывался со шведской королевой Кристиной и принцессой Пфальцской.
Так вот, быть может, подобных соблазнов не избежал и Лейбниц? И тогда стоит ли нам всерьез относиться к его «монадологии»?
Однако тут надо бы заметить, что, как и в случае с формулой Декарта, монады не являются выдумкой или изобретением Лейбница. О монаде говорили еще древнегреческие пифагорейцы, обозначая этим словом «первое существо», «божество», или «единое как неделимое». Кроме того, понятие монады встречается у Платона и Аристотеля, а также у представителей раннего неоплатонизма, где эта сущность ставится в основу бытия и даже мысли.
Таким образом, выясняется, что Лейбниц всего лишь несколько модернизировал монаду. Во-первых, он сделал из нее субстанцию, что отвечает идее Аристотеля о том, что у каждой вещи есть своя особая ипостась, которая определяет ее качество. А во-вторых, этой субстанции он придал сущность эйдосов, то есть, идеальных образов вещей, из учения Платона, где эти эйдосы являются изобретением Бога, но известны душам. Так что, в трактовке Лейбница души и эйдосы сливаются в единую субстанцию.
Отсюда, мы, как будто, вправе решить, что «монадология» - всего лишь спекулятивная интерпретация признанных философских идей, притом такой интерпретацией, которая лишь прибавляет сомнений в их истинности.
Впрочем, с сомнениями в существовании монад Лейбниц справлялся гораздо лучше, чем с представлением об их природе. Неверующим в его теорию он легко доказывал, что в мире нет одинаковых вещей. Различны даже листья на дереве. Да что листья!? Не существует даже одинаковых снежинок. А ведь все они происходят из капель воды. Значит, есть что-то, что делает их разными. И это, разумеется, монады. Что же еще?
Но главное доказательство истинности учения Лейбница демонстрировало изобретение Левенгука. Конечно, микроскоп нидерландского натуралиста был еще очень далек от совершенства. И потому невидимый глазу мир, который открылся Лейбницу, благодаря дружбе с Левенгуком, был еще плохо различим. Но как раз это и делало Лейбницу очевидным, что миром правят некие сущности, неразличимого содержания, но схожие с живой душой, а именно, те самые монады. А раз так, то все эти сущности должны быть кем-то созданы и должны взаимодействовать согласно закону своего создателя, каковым может быть только Бог. Так что, скорее всего, само учение Лейбница возникло вовсе не из представления древних мудрецов о монадах, а после знакомства с микроскопом. У античных философов Лейбниц почерпнул лишь необходимые сведения для выработки своей концепции.
В связи с этим, нам стоит снять с Лейбница подозрение в том, что его «монадология» - есть откровенная авантюра гения. Скорее всего, Лейбниц сам верил в свое учение.
На это вы можете сказать: «Тем хуже для Лейбница». Мол, такой блестящий ум, и такое отсутствие простого здравомыслия!»
Однако не будем забывать, что в лице Лейбница мы имеем дело с философией, которая способна на большие сюрпризы в области мысли. Что, если я вам скажу, что Лейбниц был гораздо ближе к истине, чем все остальные философы «Нового времени», включая Декарта. Я даже смею утверждать, что по сравнению с ними Лейбниц выглядит настоящим Гулливером в «Стране Лилипутов».
7.
Действительно, все снежинки разные. Чем это можно объяснить? Предположение о том, для каждой капли воды Бог изготавливает специальную монаду, не представляется разумным, хотя бы уже потому, что показывает Бога недостаточно изобретательным. Все проще выглядит с точки зрения нашей «креативной философии», где, кстати, стремление к простоте объявляется одним из творческих принципов.
В нашем учении мы исходим из того, что субстанцией всего сущего является первородная энергия Вселенной. Она образует все атомы, и значит, входит в состав всех веществ. Эта первородная энергия отличается от прочих энергий, существующих в природе, тем, что ей присущи определенные принципы. Это принципы творчества и красоты. Среди них есть «принцип новизны», «принцип рациональности», «принцип преемственности» «принцип преодоления» и пр. А главным из них является «принцип дополнительности». Он же - принцип «гармонии и любви». В силу своих принципов первородную энергию следует признать разумной, и значит, она и есть Бог. В этом смысле справедливы слова Энштейна: «Бог не мыслит. Он творит».
Замечу в скобках, что это не означает, что Бог для нас не имеет образа и нам следует молиться некой энергии. Чтобы представить себе, как наш разум бессознательно создает образ Бога, представьте себе кристалл линзы, в котором фокусируется энергия света. Если знать, что мы воспринимаем внешний мир в виде энергий, то, думаю, дальнейших объяснений феномен образа бога не требует.
Такова исходная идея «Креативной философии». И кстати, мы здесь, как и Лейбниц, пользуемся методом абдукции. Ведь мы устанавливаем законы творчества и красоты исходя из факта их существования.
Так вот, для воплощения творческого принципа разнообразия в природе, совсем не обязательна непохожесть субстанций, или душ, наличествующих в каждом предмете. Достаточно того, что одна и та же энергия, используя свои креативные принципы, всякий раз творит новизну. Притом, произвол новизны должны ограничивать другие принципы энергии, например, принципы «преемственности» и «рациональности».
Между прочим, известно графическое изображение монады, где ее рисуют в виде круга с точкой в его центре. Разумеется, это слишком простая схема. Зато это совпадает с представлением об элементарной частице в креативной философии, где мы воображаем ее форме завихрения энергии. Тогда у этого вихря можно предположить две силы. Одна центростремительная, направленная внутрь и способствующая уплотнению материи, а другая – вовне, определяющая способность атома к соединению с другими атомами, или частицами. Через этот механизм реализуется креативный принцип дополнительности. За более подробным разъяснением по поводу физических оснований вихревой модели элементарной частицы можно обратиться к трудам академика Ацюковского.
И вот, если мы примем это простое завихрение энергии за первооснову материи, то оно будет отвечать практическим всем характеристикам пресловутой монады. Ну, например:
1. Вихревой поток, порождающий элементарную частицу - есть простое образование и не имеет частей, в точности как монада.
2. Спираль вихря может свернуться и развернуться. Очевидно, это зависит от притока или оттока энергии. Поэтому говорить о форме вихря неправомерно. Зато правомерно говорить, что в этом вихре мы имеем дело с механизмом образования материи в виде ядра частицы, а также с «диалектическим соотношением конечного и бесконечного».
3. Вихрь беспрерывен, и это соответствует представлению о беспрерывности изменений монады.
4. Вихревой поток энергии правомерно назвать «единицей бытия», «живым нолем», «энергетической точкой». А так как вихрь образует творческая энергия Вселенной, то он, по сути, «духовная, основа вещей», «потенция сущего». Он - «эхо Вселенной», ибо в нем отражаются законы мироздания.
5. Энергия в вихре не может не зависеть от внешних энергий, и значит, вихрь обладает той самой первоначальной перцепцией, о которой говорит Лейбниц.
6. Так как энергетический вихрь частицы является частью первородной энергии, которой присущи креативные принципы, то те же творческие принципы присущи и энергии частицы. В этом смысле элементарная частица разумна. И, как мы знаем из химии, атому при вступлении в связь с другими атомами свойственна избирательность, согласно «принципу дополнительности».
7. Когда атомы соединяются в молекулу их энергетическая оболочка меняется, усложняется.
Это соответствует представлению о сложных монадах.
8. Наконец, в представлении «креативной философии» наша душа – есть разумная энергия, на творческих принципах которой строится наш разум, что не противоречит учению Лейбница о душе в виде монады.
Из этого следует, что Лейбниц был достаточно близок к нашей концепции, полагая, что существует сила, присущая субстанции и инициирующая новизну. Более того, он нам подсказывает, что одного «принципа новизны» для творчества энергии недостаточно. Должен быть еще и механизм воплощения этого свойства субстанции. Потому-то он представляет свою монаду то в виде разумной силы, то в виде сущности. Впрочем, таким механизмом служит само разнообразие количества энергии в атомах, их взаимовлияние, расстояние между ними и прочее, что и использует энергия для создания новых форм. То есть, сама материя с ее диалектичностью способствует непохожести произведений энергии.
Однако разнообразие может приводить к рассеиванию и самоуничтожению материальных объектов. Поэтому важнейшим принципом животворящей энергии является «принцип дополнительности». Действие этого принципа обеспечивает сама энергия, связывающая все атомы и заставляющая их взаимодействовать. Благодаря этому обнаруживается стремление атомов к образованию соединений, новых форм и их гармоничному сосуществованию. О подобных свойствах «душ» вещей и стремлении монад к единому говорит и Лейбниц. Так он обосновывает свою идею о «конечной причине» и «предустановленной гармонии», которая является гарантией того, о чем он учит, утверждая: «все идет (движется, тягортеет) к лучшему в этом лучшем из миров».
Вот и получается, что воззрения Лейбница не так уж радикально отличаются от наших представлений о субстанции в свете философии «творчества и красоты».
Ну, что я вам говорил? Чем Лейбниц вам не Гулливер в «Стране Философии»?!
|
| |
Сегодня, 25 мая, многие авторы и читатели не смогли попасть на свой любимый сайт Хохмодром.ру. И было непонятно (особенно начинающим) по какой причине: то ли компьютер забарахлил, то ли неисправно интернетсоединение, то ли сайт не работает.
В таких случаях, в первую очередь, необходимо проверить рабочий статус сайта на данный момент по ссылке:
Если ссылка не работает напрямую, то её нужно выделить, копировать и вставить вадресную строку браузера.
На рис. приведет график статуса сайта на 25.05.2023г. Видно, что с 10,5 до 12,5 и с 14,5 до 21,5 часов сайт не работал.
P.S. Указанную ссылку рекомендуется поместить в закладки браузера.
|
| |
Хохмодром колбасит или это только у меня?
Ещё вчера всё работало хорошо.
Помнится, зашёл вчера на стишок Цветной Аллы http://www.hohmodrom.ru/project.php?prid=202377,
в котором она спрашивает "Почему же сайт сбоит"?
На тот момент у меня вчера всё работало хорошо.
Я даже написал в комментарии к оценке, что, скорей всего, у неё проблемы с интернетом или она заходила, когда происходят обновления на сайте
Но прошло немного времени, может час и я перестал попадать на Хохмодром.
Страница долго грузилась и чаще выдавала: "Открыта оффлайн копия сайта, обновите страницу". То же самое происходило и сегодня.
Я заходил сегодня с РАЗНЫХ компьютеров, телефонов, разных провайдеров, разных браузеров. Даже из разных городов (Москва, Химки, Долгопрудный, Мытищи).
Даже пытался использовать vpn.
Но итог один - ничего не грузится.
Пару раз попал на сайт, даже смог разместить рецензию. Но это, скорее, исключение. Страница грузилась ну оооооочеееень долго. Я даже удивился, что загрузилась.
Это только у меня так? Или у всех?
Что нужно сделать, чтобы сайт работал быстрее?
Евгений, может быть, какие-то работы на сайте или что-то поломалось?
У меня даже нет полной уверенности, что эта новость загрузится.
А если и загрузится, то смогу ли увидеть ответы?
Но всё же, в глубине души, надежда на это есть ))) |
| |
Весь день пахала лошадь поле.
На гриве муха - всё сидела,
жужжала, жалилась на долю
- Пахать, мол, непростое дело!
Мы - глыбы... катим мир... колоссы...
Нам по плечу любая ноша...
Но досказать не удалось ей -
хвостом её смахнула лошадь.
...
И муха ползает по калу,
В полёт поднять не могут крылья.
Но вот жужжать не перестала
- А как мы классно мир катили! |
| |
Уважаемые авторы,
Подведены итоги КОНКУРСА РОМАНСОВ ФИНАНСОВ.
I место Gameboy, Копейкинский романс - 53 балла,
II место Олег Индейкин, Романс четвертака из СССР - 53 балла,
III место . Юлия К, УноМонета - 47 баллов.
Приз зрительских симпатий получает Камикадзе за Романс кошелька.
Приз за лучшую рецензию получает Юлия К, Re: Валютный романс
Все рецензии по местам выстроились ТАК >>>
Начиная с 4-го, места произведений-участнков распределились так:
4. Камикадзе, Романс кошелька - 47
5. Неразговорчун, Ай нэ-нэ, финансэ! - 46
6. Митюнюшка, Аванс - 46
7. Сергей Е., Финансы и шансы - 45
8. primo, Валютный романс - 45
9. Саратовская гармонька, Насвистел - 45
10. раб Божий-прохожий, Романс - 45
11. Пришелец, Купюрный романс - 43
12. Дейтерий, Прощальный романс финансов - 40
13. Приколистка, Петь нам романсы приятно финансово… - 40
14. JulиЯ, Счастье в Кошельке - 38
15. Izverg, Криминальный романс - 38
16. Wova, Забытый рубль - 38
17. Кузьма Швеллер, Судьба моя: ария мистера ₽ - 36
18. Вадо, Песня замороженных финансов - 35
19. Варвара Г., Рынки черные, девки с членами - 34
20. Gapon, Они поют, а мы внимаем молча… - 33
21. САХ, Цифровой рублик - 32
22. Андрюха, Финансовый круговорот - 30
23. Владимир Котиков, Осознавая жизни бренность - 30
24. Лена Пчёлкина, Я старый стёршийся пятак - 27
25. Юрий Десяткин, Романс Драхмы - 26
26. Цветная Алла, Кошелёк - 20
27. Заколебаба, Пение двух одноцентовых монет - 19
28. Сергей Маленький, Серенада крипто валютного кошелька - 12
Большое спасибо всем участникам конкурса и поздравления победителям!
И, конечно, выражаю искреннюю благодарность авторам САХ, Леáндр Леандри, Вадо и Цветная Алла за участие в финансировании этого конкурса.
Разложу призы, добавлю регалии, уберу номера из названий сегодня до вечера, конкурсные бонусы добавлю через неделю.
 |
| |
Последние месяцы мы слышим из каждого утюга заявления украинского клоуна о грядущем «контрнаступе». Многим это кажется странным, особенно генералам, политикам и политологам.
Такого практика военных действий еще не знала. Наоборот, подготовку к наступлению обычно тщательно скрывают, полагая, что чем неожиданней для противника окажется удар, тем он будет результативней. В чем же тут дело? Ведь должен же быть в этом какой-то расчет и смысл.
Разумеется, расчет и смысл тут есть. И он очень прост. Припомните аферу, популярную в девяностых, когда вам объявляют, что ваш телефонный номер выиграл машину. Но чтобы получить выигрыш, вам надо внести некоторую сумму. Если вы внесли эту сумму, то вы уже попали на крючок. Вам поясняют, что все в порядке. Машина уже едет к вам. Остается небольшая формальность, для устранения которой требуется добавить немного денег. Без этого, к сожалению, вы не сможете получить машину и деньги тоже. Так как вы уже потратились, то, чтобы не остаться в полных дураках, вам уже ничего не остается, как сделать следующий взнос. А затем следующий и очередной. При этом вас уверяют, что ваша машина все ближе и ближе. Дело за малым – еще немного денег.
Вот, примерно, так и дурачит клоун Зеленский европейских политиков. Он обещает им мировое шоу с «контрнаступом», победу над Россией и Крым. Купившись на эту приманку, западные чиновники делают все новые взносы, очищая карманы собственных граждан, и все более втягиваясь в эскалацию мировой войны. И они уже не могут соскочить с крючка коварного шута. Иначе им придется признать, что клоун их просто одурачил. Теперь уже «или пан, или пропал».
Впрочем, западные политики не в убытке. Они же тратят не свои, а казенные деньги. Кроме того, ответственность за свои действия они делят на всех одураченных. Поэтому-то они дружно поддерживают общую уверенность в правоте Зеленского, выставляют его героем, награждают, чествуют и верят самой откровенной его лжи. И чем больше они в этом преуспевают, тем меньше у них шансов соскочить с крючка хитроумного паяца.
Вот такая нехитрая схема окалпачивания дурней из Европы проделана Зеленским. И все это было бы очень смешно, когда бы из-за этой клоунады не гибли люди.
|
| |
За её "У мальчика фонтанчик*" здесь:
http://www.hohmodrom.ru/project.php?prid=202188
- «Мальчик, писающий в небо»?
- Хорошо, что я там не был.
_________________________
*) "Фонта́н (от лат. fontana[1] в значении «источник», «родник», «ключ»[2]) — природное (гейзер) или искусственно созданное явление, заключающееся в истечении жидкости (обычно воды) под действием оказываемого на неё давления, вверх..." (ВИКИпогань)
|
| |
.. Ты за нас, дедуль, не беспокойся! Я тут строю каждый день семью ! Мама шутит всё - сначала, сын, умойся. Дед, я даже бритву брал твою! Думал, если бреешься, то взрослый! И скорей возьмут к тебе на фронт! Я ответы приготовил на вопросы. Если спросят, знаю всё про дот. Знаю как накручивать портянки, даже ваксой чистил сапоги. А сестра сказала - я гражданский. Не понять ей - девичьи мозги!
Я тебе пишу, а мама плачет. Я же мужеством в тебя, наверно, Дед! А Победа будет наша, не иначе! Самою великой из побед! |
| |
Уважаемые авторы,
С целью уменьшить число скороспелых и бессмысленных публикаций, загромождающих основную ленту, изменяется максимальное количество произведений, которое автор может опубликовать за определенный период.
Старое правило, разрешавшее три произведения в день для всех, отменяется.
Вместо него теперь устанавливается максимальное количество публикаций, разрешенное в неделю.
Это максимальное количество равно средней оценке автора за три последних произведения, разделённой на три.
Например, если средняя оценка за три последних произведения автора равна 60 баллов, он может опубликовать до 20 произведений в неделю.
Однако, если эта средняя оценка меньше или равна +5 (включая и отрицательные оценки), то автор может опубликовать только одно произведение в неделю.
В упомянутую среднюю оценку за последние три произведения засчитываются все типы публикаций, включая несмешное и новости, а также удалённые произведения. То есть нет смысла удалять плохие произведения, чтобы увеличить среднюю оценку. Лучше стараться сразу писать хорошо.
Количество разрешенных публикаций в неделю можно посмотреть у себя на страничке (видите только Вы):
Обычно сразу после пубикации эти цифры несколько проседают, но потом подрастают по мере того, как последние произведения набирают положительные оценки.
Возможно, обретя некоторый опыт, в будущем подправим коэффициенты этой формулы.
|
| |
...
Re: Снова в СССР
Автор: ПавелМакушин
Дата: 05-06-23 11:19
Произведение: Снова в СССР
Если хотите, чтобы мне пригодился ваш непрошенный совет, пришлите мне его на стодолларовой банкноте в гладкой стихотворной форме.
Ответить на это сообщение
-------------------------------------------------------------
Re: Снова в СССР
Автор: Gameboy
Дата: 05-06-23 11:46
Произведение: Снова в СССР
"Автор: ПавелМакушин
Дата: 05-06-23 11:19
Произведение: Снова в СССР
Если хотите, чтобы мне пригодился ваш непрошенный совет, пришлите мне его на стодолларовой банкноте в гладкой стихотворной форме"
Выкладывая тексты в интернет,
Не сетуй на непрошеный совет.
И если сам не очень гладко пишешь,
Не требуй формы гладкие в ответ.
Ζωίλ ζαμεβόγ
Ответить на это сообщение
-------------------------------------------------------------
Ответить на это сообщение
Ваше имя: Gapon
Ваш email: ave-ch@yandex.ru
Тема:
Re: Снова в СССР
Учитывать этот отзыв
- Так вежливо послать к х...ям
способен лишь ζαμεβόγ Хаям!
-------------------------------------------------------------
Увы, не учтено. Видимо, контора юных пиитов изначально закрыта на переучёт... И, похоже, переучитывают не только запасы "Пепси-колы".
|
| |
А со мной сегодня случилось чудо! Самое настоящее!
Стою я такая на кухне, борщ варю. Видок еще тот: пижама, фартук, мордяха ненакрашенная, на голове гнездо.
Звонок в дверь. Ну, думаю, наверное платежки за отопление принесли. Открываю дверь... И.... Обморок с инфарктом!
Стоит на пороге улыбающийся, двухметровый, сияющий Володя Кузьмичев (наш Иногда) уфимский поэт, бард и композитор, собственной шикарной персоной! Все, как полагается, с бейджем "Звезды над Донбассом"!
Они с концертами приехали к нам, в Донецк, радовать наших защитников бардовской песней и стихами.
Смелые люди с огромной душой!
Наобнимались, нафоткались, теперь и у меня есть Володина книга с автографом!
|
| |
1.Иногда бывает необходимость намылить спину, когда вы один в квартире, а специальной мочалки под рукой нет Есть обычная губка для помывки посуды. Что делать? Не просить же об услуге соседку, и тем более соседа. Однако выход есть! Возьмите губку и прибейте ее к стене в ванной комнате. Тщательно намыльте губку ( не стенку). А дальше все просто. Смело тритесь спиной о губку, а затем становитесь под душ или погружайтесь в ванну.
2. Для того, чтобы пошить треуголку совсем необязательно закупать материал в магазине и обращаться к закройщику ателье. Треуголку можно пошить самому. Для этого возьмите два берета, сложите их вместе и вырежьте ножницами треугольник. Затем два края треугольника зашейте. Теперь остается только вывернуть изделие наизнанку. и можно надевать. "Невозможность — слово из словаря глупцов,"- говорил Наполеон.
3. Раздавить сырое яйцо в кулаке не так-то просто. Попробуйте, и уверяю, у вас не получится. Мешает психологический барьер. Однако не стоит отчаиваться. Лично я делаю так. Я наполняю ванну водой. Лучше использовать теплую воду. Затем я опускаю кулак с зажатым в нем яйцом в воду. И после этого давлю яйцо изо всех сил. Обычно мне удается раздавить яйцо с первой попытки.
|
| |
Думаю, всякий цивилизованный человек на вопрос, что он знает об идеях Сократа, в первую очередь приведет фразу древнего мудреца: «Я знаю только то, что ничего не знаю». На подобный вопрос о Декарте мы наверняка услышим: «Я мыслю – значит, существую». Для тех, кто окажется в затруднении продолжить, напомню из словаря:
«Рене́ Дека́рт (31 марта 1596 — 11 февраля 1650) — французский философ, математик и естествоиспытатель; один из основоположников философии Нового времени, создатель аналитической геометрии, одна из ключевых фигур научной революции.
Его называют «отцом философии Нового времени», поскольку он заложил основы континентального рационализма XVII века, который развили Спиноза и Лейбниц. Рост рационализма раннего Нового времени оказал огромное и глубокое влияние на современную западную мысль».
Насчет влияния, «огромного и глубокого», тут спору нет. Считается, что Декарт изменил отношение к рациональному мышлению, которое в христианском средневековье представлялось источником своеволия, соблазнов, заблуждений, сомнений, и вообще причиной «первородного греха». Декарт превратил мышление в источник достоверных знаний и инструмент постижения истины. Это проложило дорогу научному познанию. В философии, например, из формулы «Я мыслю – значит, существую», как из икринки рыба, в дальнейшем развилась целое философское учение экзистенциализма, которое популярно доныне. Последнее, на мой взгляд, подтверждает мысль о том, что идеи содержат в себе потенциал развития, который образует парадигму, диктующую необходимость соответствующих идей. Так что, когда Платон говорит об эйдосах, как об идеальных образах сущностей, обитающих в высших сферах, то он не прав, полагая, будто этого достаточно для их воплощения в материальных объектах. Ведь для такого воплощения необходимо изрядное количество других идей и условий для реализации проекта. Например, идеи птицы вовсе недостаточно для создания существа с крыльями. Для сотворения птицы необходимы идеи яйца, идеи пера, идеи зерна, идеи гнезда и т. д. Притом, вряд ли идея птицы найдет свое воплощение на Луне, где нет условий для полета в воздухе.
Для появления доктрины Декарта в ХУ11 веке сложились необходимые исторические условия, когда средневековье и ренессанс сменил период Нового времени, ознаменованный реформацией, религиозными войнами, контрреформацией и научной революцией. Так что, Декарту оставалось только создать учение, соответствующее духу времени. Между тем, дух времени требовал изменение отношение к науке, а значит, и к мышлению. И когда Декарт объявил свое «Cogito ergo sum», это очень понравилось философам. Ведь кто как не они, более всех мыслят. Соответственно, они-то и представляют ту часть человечества, которая более всего достойна существования.
О процессе сотворения такого учения Декарт повествует в своей знаменитой работе «Рассуждение о методе».
К чести автора, его «Рассуждения» изложены достаточно просто и внятно, и даже напоминают сочинения Платона, что добавляло им популярности. По этому поводу Энтони Кенни заметил: «Идеи Декарта так прозрачны, что могут быть написаны на открытке, и так глубоки, что изменили философию на века».
Однако, имея дело с философией, никогда нельзя знать, чем обернется иная «прозрачная идея». Ведь как сказал Бертран Рассел: «Философия — это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить».
2.
Как известно, «всякое зерно падши в землю дает всходы», но «не каждое зерно пригодно для выпечки хлеба». Вот и в философии развитие идеи вовсе не означает, что эта идея истинна.
Впрочем, Декарт предваряет свое сочинение тезисом: «Возможно, я ошибаюсь и то, что принимаю за золото и алмаз, не более чем крупицы меди и стекла».
Замечание, конечно, похвальное, и как будто, свидетельствует о скромности и здравомыслии автора. Кроме того, Декарт знает цену тщеславию и пишет:
«Он (иной философ) тем больше тщеславится своими идеями, чем дальше они от здравого смысла, так как в этом случае ему приходиться потратить больше ума и искусства, чтобы попытаться сделать их правдоподобными».
Надо полагать, себя Декарт не считает тщеславным. Но я, право, не знаю, что лучше: тщеславие как естественное желание человека получить себе наивысшую оценку, или самомнение как переоценка собственных достоинств. Последнее не менее свойственно философам, чем первое, поскольку философы претендуют на знание истины.
«О философии скажу одно, - пишет Декарт. - В течение многих веков она разрабатывается превосходнейшими умами и, несмотря на это, в ней доныне нет положения, которое не служило бы предметом споров и, следовательно, не было бы сомнительным».
Сам же Декарт, как вы понимаете, считает свои мысли вполне основательными.
«Мало-помалу я освободился от многих ошибок, которые могут заслонить естественный свет и сделать нас менее способными внимать голосу разума, - повествует Декарт. - Я не мог выбрать никого, чьи мнения я должен был бы предпочесть мнениям других, и оказался как бы вынужденным сам стать своим руководителем».
Чтобы достигнуть такой независимости от «мнений других» Декарту пришлось изобрести собственный метод открытия истин, где первым пунктом является правило:
«Никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, и что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению».
Правило, конечно, хорошее, но боюсь, что похожим методом пользуется любой сумасшедший, считающий себя Наполеоном. Тем не менее, по заверению Декарта, его метод оказался весьма эффективен. И он сообщает:
«Открывая каждый день при помощи моего метода некоторые, на мой взгляд, достаточно важные истины, обыкновенно неизвестные другим людям, я не только нашел средство в короткое время удовлетворительно решить все главные трудности, обычно трактуемые в философии, но и подметил также достоверные законы, которые Бог установил в природе. Потом, рассматривая следствие этих законов, я, как мне кажется, открыл многие истины, более полезные и более важные, чем все прежде изученное мною и даже чем то, что я надеялся изучить».
Ну вот, что я вам говорил о самомнении. Видите, Декарт полагает, что открыл самые полезные и важные истины. И он не собирается скрывать их от человечества, если, конечно, за это не придется жариться на костре, по примеру Джордано Бруно. Говорят, Декарт опасался такой перспективы, и потому даже хотел сжечь некоторые из своих сочинений. Но он этого не сделал, и благодаря этому, мы читаем:
«Поскольку чувства нас иногда обманывают, я счел нужным допустить, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется… Принимая во внимание, что любое представление, которое мы имеем в бодрствующем состоянии, может явиться нам и во сне, не будучи действительностью, я решился представить себе, что все когда-либо приходившее мне на ум не более истинно, чем видения моих снов. Но я тотчас обратил внимание на то, что в это самое время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал. И заметив, что истина «Я мыслю, следовательно, я существую» столь тверда и верна, что самые сумасбродные предположения скептиков не могут ее поколебать, я заключил, что могу без опасений принять ее за первый принцип искомой мною философии».
3.
Держите меня семеро, но я не могу подавить в себе желание подражать повествованию Декарта, которое мне почему-то напоминает авантюрный роман.
Так вот, после того, как мне стало понятно, что формула «kogito ergo sum» является отправной, и значит, критической точкой всего учения Декарта, что-то во мне взбунтовалось и не позволяло принять эту формулу без возражения.
«Но почему такое внимание к мышлению?» - кипело в моем мозгу. Разве нет более существенного признака жизни? Почему нельзя было сказать: «Я дышу – значит, существую» или «Я испытываю боль, я страдаю – значит, я еще жив?» Если все дело в сомнениях, свойственных мышлению, то почему бы не усомниться в собственных сомнениях, как предлагал Паскаль, критикуя Декарта? Я, допустим, сомневаюсь в том, что сомневаюсь в данной формуле, а на самом деле я готов с ней согласиться, но из упрямства желаю в ней сомневаться.
И вообще, почему это Декарт решил, что сомнения и мышление – птенцы одного гнезды? Мышление, конечно, является плодом страхов и сомнений первобытного человека. Но из этого следует, что сомнения, питаемые страхом, появились, прежде, чем человек научился делать логические выводы. Животные тоже умеют сомневаться. Сомнение – это чувство, чувство неуверенности в правильном решении, чувство недоверия к мысли. Это чувство может быть осознано человеком, а затем осмыслено, но основания для сомнений отнюдь не вытекают из логики решения задачи. Я же не говорю: «Дважды два – четыре, следовательно, я сомневаюсь». Сомнение, скорее, иррационально и принадлежит сфере интуиции. Очевидно, у интуиции есть повод опасаться неверных выводов. Да вот, и сам я сомневаюсь в истинности формулы Декарта, прежде всего, интуитивно.
Вместе с тем я понимал, что идея о мышлении как о признаке существования принадлежит великому уму. Ведь Декарт является автором аналитической геометрии, без которой немыслима наша цивилизациях с ее компьютерами и спутниками.
Впрочем, в формуле Декарта сомневались многие мыслители. Пробуя на зуб каждое слово в его тезисе, они то приходили к мысли, что прежде, чем мыслить, необходимо существовать, то вопрошали: «что значит существовать, и возможно ли мыслить после смерти». А, например, Джорж Беркли писал: «Для меня совершенно непонятно, как можно говорить об абсолютном существовании вещей без их отношения к тому, что их кто-либо воспринимает? Существовать — значит быть воспринимаемым».
Однако, отставим на время мой карикатурный пафос и заметим, что эта формула Декарта не совсем его. Точнее совсем не его. Вот, выдержка из статьи, опубликованной на сайте «Православие ру».
«И в труде «О граде Божием», а также и в других, например, в «О Троице», «Христианская наука», написанных им в 40–50-летнем возрасте, на рубеже IV–V веков, Августин Блаженный постоянно задает вопрос: «А что, если скептики и здесь мне возразят? А что, если скажут, допустим, что и в истинах математики, и в истинах логики все равно мы можем сомневаться? Вот тогда я им отвечу так: если я сомневаюсь во всем, то я ведь не сомневаюсь в том, что я сомневаюсь во всем. Следовательно, чтобы сомневаться во всем, нужно существовать. А с другой стороны, чтобы сомневаться вовсем, нужно мыслить. Поэтому мы приходим к выводу, что если я во всем сомневаюсь, то я, во-первых, не сомневаюсь в том, что я сомневаюсь. Я не сомневаюсь в том, что я мыслю. Я не сомневаюсь в том, что я существую. А к тому же я не сомневаюсь, что я люблю свое существование и свое мышление.
В XVII веке великий французский философ Рене Декарт выскажет знаменитую мысль: «Я мыслю, следовательно, я существую». Точнее, скажет именно так же, как Августин: если я во всем сомневаюсь, то я не сомневаюсь в том, что я мыслю, следовательно, я существую. Многие будут упрекать Декарта: это чистый плагиат, хотя бы сослался на Августина приличия ради!..»
Как видите, здесь уже попахивает не только тщеславием и самомнением, но и откровенным жульничеством. Однако как в это поверить? Великий философ, ученый, и вдруг такое! Не иначе черт попутал. А ведь и впрямь без потусторонних сил здесь не обошлось. Известно, например, что осенью 1619 г. в местечке Нейбурге под Ульмом двадцатитрехлетний офицер Рене Декарт несколько дней пребывал в состоянии необычного духовного подъема, в результате чего ему в трех снах открылись «замечательные основы науки» (mirabilis Scientiae fundamenta). По заверению Декарта сам Бог указал ему дорогу к истине. Между прочим, в сверхъестественном источнике полученного откровения Декарт никогда не сомневался. А ведь это странно. Мог бы усомниться, хотя бы по привычке. Ведь известно, что дьявол большой лжец и лицедей. И возможно ли, чтобы, будучи офицером и мушкетером, принимавшим участие в сражениях, Декарт оказался более всех других достойным внимания Бога?
4.
Впрочем, так ли уж незыблема формула Августина, как полагает Декарт?
Тем, кто знаком с нашей «креативной философией», известно, что мышление является лишь инструментом разума. И тогда как разум представляет собой логос, построенный на креативных принципах творческой энергии, присущих душе, мышление подчиняется логике и законам диалектики, присущих материи.
Страхи и сомнения, которые в свое время породили мышление, сродни ошибкам, сущность которых – ничто. Поэтому мышление мы часто называем «генератором сомнений», где властвует закон «отрицание отрицания», который в идеале должен приводить познание в точку «ничто», когда в руках человека остается прах одних сомнений. А ведь Декарт и приходит к своей формуле через сомнения. По сути, он начинает и развертывает свое учение из точки «ничто». И это вполне в духе Декарта, который ввел в математику систему координат с нулевой точкой отсчета. Впрочем, во времена Декарта практически все философы полагали, что Бог сотворил мир из ничего. Но интересно, что сам Декарт не верил в возможность возникновения чего либо из «ничто». Вот и мы, разумные люди, конечно, не верим в такой фокус, поскольку знаем, что мир сотворен из энергии, но из уважения к Декарту, давайте не будем мелочиться, и обдумаем достоверность его тезиса, исходя из простого здравомыслия.
Допустим, я говорю: «Формула Декарта неверна, поскольку вода тяжелее воздуха». Думаю, вас такая мысль несколько обескуражит. Вы, наверняка возразите мне, мол, что за бред вы несете? А я вам отвечу: «Это я так мыслю». «Ну, какая же это мысль? – возопите вы. - Здесь нет никакой логики и смысла!»
То есть, вы не готовы признать мою мысль продуктом мышления. Она для вас «ничто», и значит, согласно формуле Декарта я для вас не существую, я – пустое место. Да и сам для себя я с такой логикой вряд ли способен осознавать себя и обитать в природе. Я просто не смогу приспособиться к внешней среде и буду ею отторгнут, как нечто чуждое и нежизнеспособное.
Отсюда следует, что не всякое мышление тождественно существованию. И даже наоборот, иное мышление равноценно отчуждению человека от своей сущности и от самого существования.
Тогда какое же мышление следует признать собственно мышлением? Наверное, то, в котором нет логических погрешностей, не нарушены причинно-следственные связи, и где используются подлинные знания. Но разве существует такое правильное мышление? Быть может, мышление философов является таковым? Однако сам же Декарт говорит:
«Принимая во внимание, сколько относительно одного и того же предмета может быть разных мнений, поддерживаемых учеными людьми, тогда как истинным среди этих мнений может быть только одно, я стал считать ложным почти всё, что было не более чем правдоподобным… Хотя логика в самом деле содержит немало очень верных и хороших правил, однако к ним примешано столько вредных и излишних, что отделить их от этих последних почти так же трудно, как извлечь Диану или Минерву из куска необработанного мрамора».
То есть, мы должны признать, что даже мышление великих умов не исключает ошибок. Но сущность ошибки – ничто. Это всего лишь отсутствие подлинных знаний и правильных решений. Следовательно, ложные выводы на самом деле – есть самое настоящее ничто. И тогда получается, что высказанная мною мысль ничем не хуже умозаключений философов, допускающих ошибки в своих рассуждениях. Соответственно, их подлинное существование следует ставить под сомнение.
Наверное, наиболее правильно мыслить в ключе математической логики. Но будет ли это показателем существования самого мыслящего. Ведь правильное решение существует само по себе. Мыслитель в этом случае, является всего лишь передаточным звеном, исполнителем задачи, подобно тому, как механическое пианино озвучивает заданные ноты. Притом тут практически исключаются сомнения. «Дважды два – четыре» существует само по себе и не зависит от того существую я или нет. И, скорее уж, в полном смысле как личность не существую. Ведь тут непонятно, кто я такой, чем я отличаюсь от других? Быть может, я – тот школьник, кто решал эту задачу в первом классе, или я - это голова Профессора Доуэля? Благодаря мышлению, иного человека можно убедить и в том, что он – гений, и в том, что он – полное ничтожество, то есть, его «Я» зависит от хода рассуждений, и от того же зависит степень его существования, которая может приближаться к нулю.
Добавим к этому еще одно соображение. Мышление – это, прежде всего, работа с информацией, которая хранится в памяти разума человека. Без разума мышление – ничто. Соответственно, всякая информация – это всегда консервы прошлого, того, чего в сиюминутной реальности уже нет. А то, что осталось в прошлом, находится за пределами бытия, и потому есть самое настоящее «ничто». Отсюда следует, что когда мы мыслим, то наше мышление находится в плену прошлого, подобно мухе застрявшей паутине. Можем ли мы в этом случае говорить о своем подлинном существовании в сиюминутной реальности? Во всяком случае, о нашем мышлении мы этого сказать не можем. Эту мысль подтверждает феномен, когда вы после долгих размышлений, вдруг обретаете свежий взгляд на мир, как после отсутствия в нем. Но тогда есть сомнение по поводу нашего существовании в момент размышлений.
Между прочим, компьютер тоже мыслит. Он проделывает логические операции практически без ошибок быстрее и лучше, чем человек. При этом он, конечно, существует. Но существует не как человек. Отсюда получается, что человек отличается от компьютера тем, что ошибается и сомневается. И значит, мыслить по-человечески означает ошибаться и сомневаться. Очень возможно, что только в этом случае у человека сохраняются признаки его личности.
«Мыслю – значит сомневаюсь». Вот к какому выводу мы приходим при развитии идеи Августина-Декарта. То есть, мы вернулись в исходную точку. И, пожалуй, это естественный результат наших рассуждений. Ведь без разума мышление – ничто.
5.
Однако не будем лукавить. Мы же знаем, что философы обычно не отделяют разум от мышления. И хотя любому ребенку известно, что животные вполне разумны, и порой даже разумнее человека, ученые называют человека «Homo sapiens, хотя правильнее назвать человека «un uomo politico», «человек мыслящий». Похоже, Декарт был в плену стародавнего заблуждения о том, что чувства не имеют отношения к разуму. Но тогда как быть с его фразой: «Человек – это мыслящий разум»? Ведь это означает, что бывает разум немыслящий. Казалось бы, на этом основании Декарт должен признать животных разумными тварями. Но вот, что он нам сообщает:
«Сороки и попугаи могут произносить слова, как и мы, но не могут, однако, говорить, как мы, т. е. показывая, что они мыслят то, что говорят, тогда как люди, родившиеся глухонемыми и лишенные, подобно животным, органов, служащих другим людям для речи, обыкновенно сами изобретают некоторые знаки, которыми объясняются. Это свидетельствует не только о том, что животные менее одарены разумом, чем люди, но и о том, что они вовсе его не имеют».
Отсюда ясно, что под разумом Декарт понимает только мышление. Но Декарт все-таки философ и не настолько наивен, чтобы думать, будто рассудок – это только логические операции и способы работы с информацией. Поэтому он говорит:
«Мышление включает чувства, ощущения, умственные образы. Мышление – соединение всех ментальных процессов. Все движения воли, ума воображения и чувств – это мысль. Мыслящая вещь понимает и постигает, но иное – выносить суждение».
Он даже говорит о двух уровнях разумения: уровень интуитивного постижения и уровень вынесения суждения. Интуитивное постижение – это восприятие, а вынесение суждения, по его мнению, зависит, от воли. И тут он, как будто, на правильном пути. Мышление, действительно, способно подчинять себе волю как приводной ремень всех действий человека. Но Декарт делает волю определяющей инстанцией решений. По его мнению, сказать, что дерево существует – это акт воли. И значит, воля ответственна за ошибки человека. При этом он говорит, что «свобода воли – образ божий в человеке. Человек ошибается при вынесении суждения, тут или ошибка, продиктованная волей или прирост знаний. Эта свобода избирающая, сознательная». Казалось бы, тут есть повод отнести «сомнения» в область «интуитивного постижения», но похоже, и Декарт скорее согласится приписать сомнения воле, чем чувствам, которые считал произведением тела.
Так что, если со времен Платона считалось, что человек – это некая духовная сила и тело, то у Декарта человек – тело и мышление. Впрочем, как и Платон, Декарт относится к телу без особого почтения, говоря: ««Мы – это не тело. Тело – это не я. Я только мысль. Суть человека - не образование, не накапливание знаний, а мышление само по себе».
Таким образом, разум, который, как мы знаем, вполне может существовать без мышления, Декарт игнорирует. Он ставит мышление во главу бытия и даже над самим бытием.
«Из того, что я сомневался в истине других предметов, ясно и несомненно следовало, что я существую, - сообщает Декарт. - А если бы я перестал мыслить, то, хотя бы все остальное, что я когда-либо себе представлял, и было истинным, все же не было основания для заключения о том, что я существую. Из этого я узнал, что я – субстанция, вся сущность, или природа, которой состоит в мышлении, и которая для своего бытия не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи».
Вот вам ложь мышления во всей его отчужденности и гордыни. Оно, как будто, ни отчего не зависит, а значит, и возникло из ничего. Для здравомыслящего человека такая мысль кажется нелепой. Ведь ясно же, что мышление невозможно без объектов осмысления, которые, между прочим, и формируют само мышление с его понятиями, представлениями и алгоритмами решений. Притом Декарт вовсе не отрицает реалии действительности. Но логика развития идеи сомнений (релятивизма) приводит его к выводу о сомнительности всего, и значит, реальность может быть совсем иной или ее может совсем не быть.
Между тем, чтобы сомневаться, необходимо что-то познать и научиться хотя бы сомневаться. Притом сами сомнения должны быть несомненными, иначе неизвестно сомневаешься ты или это что-то другое.
Очевидно, одним из фундаментальных свойств мышления является стремление к математической законченности, к мертвящему абсолюту. И это неудивительно, поскольку абсолют, в своей сущности, и есть ничто. Ничего более совершенного, чем ничто, не существует.
Эту мысль, как будто, доказывает сам Декарт, говоря:
«Раз я сомневаюсь, значит, мое бытие не вполне совершенно, ибо я вполне ясно различал, что полное постижение – это нечто большее, чем сомнение, я стал искать, откуда я приобрел способность мыслить о чем-нибудь более совершенном, чем я сам, и понял со всей очевидностью, что это должно прийти от чего-либо по природе действительно более совершенного».
Как вам нравится эта фраза: «полное постижение – это нечто большее, чем сомнение»? Разумеется, большее. И даже, как будто, прямо противоположное. Но это только на первый взгляд. Ведь, если сомнения в сущности своей – есть ничто, то полное познание невозможно, хотя бы потому, что «все течет, все изменяется».
По здравому разумению, идея совершенства следует из простого сопоставления лучшего и худшего. Известно, что мышлению присущи принципы «анализа» и «относительности». Математическая логика, которая является идеалом мышления, как раз и начинается с понятия большего и меньшего. С другой же стороны, мы знаем, что логос разума также стремится к идеалу красоты, но этот идеал заключается в гармонии. Поэтому красота безотносительна и зависит от способности субъекта воспринимать прекрасное. Так что, понятие о совершенстве не обязательно следует из осознания человеком своей ущербности или сомнений.
Впрочем, идея о том, будто представление о совершенстве дано человеку кем-то свыше тоже не является открытием Декарта. Она принадлежит Сократу, или Платону. Но, как видно из текста, Декарт об этом скромно умалчивает.
Зато теперь понятно, куда ведет мышление нашего выдающегося плагиатора. Вопреки уверениям Гегеля из «ничто» не может получиться нечто. Но наверняка, «ничто» способно порождать «ничто». Поэтому мышление, которое философы любят представлять в чистом виде, хотя в природе «чистого мышления» не бывает, закономерно приводит к понятию совершенства и абсолюта, существующие лишь как абстракция. Этот ход мысли Декарта мы и наблюдаем в следующих его рассуждениях:
«Поскольку неприемлемо допускать, чтобы более совершенное было следствием менее совершенного, как и предполагать возникновение какой-либо вещи из ничего, то я не мог сам ее (идею совершенства) создать. Таким образом, оставалось допустить, что эта идея была вложена в меня тем, чья природа совершеннее моей и кто соединяет в себе все совершенства, доступные моему воображению,– одним словом, Богом».
Как видите, все в этом утверждении сомнительно и спорно, кроме мысли о том, что «ничего нельзя создать из «ничто». Но как раз это и отрицает Декарт, утверждая, что все «несовершенное следует из совершенного», чем в идеале является «ничто». Так Декарт одним махом зачеркивает возможность эволюции в природе, когда из примитивных организмов развиваются высокоорганизованные, а также и само познание, которое, как известно, начинается с азов. Между тем, сам Декарт, не смотря на свои несовершенства, позволяет себе открывать истины. Правда, тут он ссылается на помощь Бога. Но тогда каков же Бог Декарта?
6.
«Бог – учит Декарт, - совершеннейшее существо – есть, или существует, по меньшей мере, настолько же достоверно, насколько достоверно геометрическое доказательство».
По нашему мнению, таким совершенством обладает «ничто». Но у Декарта это, конечно, мышление. Притом мышление, которому против ожидания не свойственно абсолютное сомнение, а наоборот, этому мышлению присуще совершенное всеведение. Разумеется, такому богу не свойственны ложные «чувства, ощущения и умственные образы», которыми питается мышление самого Декарта.
«Для того чтобы познать природу Бога насколько мне это доступно, - пишет Декарт, - мне оставалось только рассмотреть все, о чем я имею представление, с точки зрения того, является ли обладание ими совершенством или нет, и я обрел бы уверенность в том, что все то, что носит признаки несовершенства, в нем отсутствует, а все совершенное находится в нем. Таким образом, я видел, что у него не может быть сомнений, непостоянства, грусти и тому подобных чувств, отсутствие которых радовало бы меня».
Такой, лишенный всех чувств, Бог вряд ли способен любить или ненавидеть столь несовершенного человека. Но тогда в чем же так уж совершенен бог Декарта? При отсутствии всяких вредных и ложных чувств, а значит, очень возможно, и тела, он, очевидно, представляет собой ту же субстанцию, из которой состоит мышление самого Декарта. Но, если вы помните, сам же Декарт утверждает, что «мышление включает чувства, ощущения, умственные образы». Получается, что без этих атрибутов бог Декарта – есть «чистое мышление». Но тогда как представить себе совершенство чистого мышления? Ведь наше мышление, например, во многом зависит от количества знаний, полученных нами из опыта и других источников, в том числе, из ощущений. Откуда же у бога взялись все эти сведения до того, как он все создал? Остается предположить, что он взял их из ничего, и притом до того, как начал мыслить. Но и в этом случае остается вопрос, в чем совершенство его мышления? Быть может в быстроте обработки информации? Тогда она должна быть мгновенной. Но разве совершенство мышления заключается в скорости решений? Тогда следует допустить, что бог Декарта знает абсолютно все. Но разве возможно знать абсолютно все, особенно в условиях, когда бог сам абсолютно все и создает? То есть, если он совершенен, то он бесконечно изобретателен, и придумывает все больше и больше, и то, что он знает в данное мгновение, в следующее уже не знает, а едва узнает, его осеняет следующая идея. Это напоминает известный парадокс, где загадывается, может ли бог создать такой камень, который не сможет поднять сам. Этот парадокс решается просто. Бог способен создать такой камень, но этот камень он будет создавать вечно. Так что, у него не останется времени его поднять. Вот, и у нас получается, что бог Декарта не может мыслить. Оно и понятно, чего же еще можно ждать от «ничто».
Впрочем, сам Декарт утверждает, что для реализации своего совершенства богу достаточно было изобрести основные физические законы. Поэтому Бог Декарту представляется, вроде часовщика, создавшего механизм, которым является природа и человек. И так же, как часовщику, нет нужды участвовать работе часов, так и Богу нет необходимости заведовать процессами бытия.
Так Декарт приходит к деизму. Напомню из словаря:
«Деи́зм — религиозно-философское направление, признающее существование Бога и сотворение мира им же, но отрицающее большинство сверхъестественных и мистических явлений. Большинство деистов полагают, что Бог после сотворения мира не вмешивается в полагание событий; другие деисты считают, что Бог всё же влияет на события, но не управляет ими полностью».
Возможно, Декарт самостоятельно пришел к деизму, но имея дело с нашим любителем сомнений, стоит заглянуть в словарь, где сообщается:
«Идеи деизма связаны с концепцией естественной религии, сформулированной Жаном Боденом в произведении «Беседа семерых о сокровенных тайнах возвышенных вещей» в 1593 году. Первым документом деизма считается сочинение «Трактат об истине…» Э. Герберта Чербери (1624)».
Ну, а разобравшись с сущностью бога, притом, как видно, с его же подсказки, Декарт сообщает:
«Что касается мыслей о многих других вещах, находящихся вне меня,– о небе, Земле, свете, тепле и тысяче других, то я не так затруднялся ответить, откуда они явились».
7.
И Декарту понятно, например, что мир материален.
«Материя – это движущаяся протяженность», - объясняет он.
Эта «протяженность», по мнению Декарта, имеет длину ширину и глубину, бесконечна, состоит из корпускул, мельчайших частиц, бесконечно делимых и взаимодействующих между собой. По-моему, даже в ХУ11 веке в этой идеи не было ничего нового. Правда Декарту почему-то понадобилось заявить, будто природа материи исключает пустоты, содержанием которых является «ничто». То есть, он не оставляет места дьяволу, тому «ничто», которое по мнению теологов «ничтожит». И это понятно, ибо теперь его место во главе бытия. Но это не изменяет природу "ничто", и значит, даже там оно отсутствует. Может, потому на вопрос некоего кальвиниста о том, где находится Бог, Декарт ответил: «Нигде». Говорят, что после этого Декарта стали называть «Нигдей».
Впрочем, некоторые исследователи творчества Декарта находят в его трудах признаки пантеизма. На эту мысль наталкивает, например, утверждение Декарта о том, что в отличии от «конечного» человеческого мышления мышление бога «бесконечно». Правда, лично я не понимаю, как мышление может быть бесконечным. Во всяком случае, ясно, что Декарт говорит о существовании двух субстанций: «протяженности» и «мышления». Это как раз то, что опровергал Спиноза, говоря, что двух субстанций не может быть.
Тем не менее, разобравшись с субстанцией мышления, Декарт берется открыть законы физики. Он, например, понимает, что, если материя – движущаяся протяженность, то она должна сохранять свое движение. Так логика подсказывает ему идею закона сохранения энергии, закона прямолинейного движения, и закон действия и противодействия. В этом, ему, разумеется, помогает его научный метод. Правда, кое-что из его открытий историки науки приписывают стараниям Галилея, а кое в каких картезианских идеях усомнился Ньютон, говоря: «мы гипотез не измышляем».
Особенно, Ньютону не нравилась гравитационная теория Декарта, где он объяснял земное тяготение вихревым движением тонкой материи, или эфира вокруг планеты. Кстати эта вихреваямодель могла бы объяснить условия образования элементарных частиц, как это делаем мы в нашей "креативной философии", но признание энергии подлинной субстанцией посягало бы на его веру во всевластие мышления. Этого не допускало само мышление Декарта.
Тут следует заметить, что, чем дальше Декарт развивает свое учение, тем больше возникает сомнений в его приверженности методу открытия истин. Так, например, отделив от тела человека его мышление, он фактически поставил их по разные стороны разума. Это потребовало объяснение того, как независимая от тела субстанция мышления, взаимодействует с протяженностью? Говорят, этим вопросом заинтересовалась принцесса Фальтцкая незадолго да смерти Декарта. Тогда Декарт ей пояснил, что это происходит по средствам некой «шишковидной железы». Думаю, Декарт не был уверен в существовании такого органа, поскольку в других случаях он ссылался на посредничество Бога, или души, которую он, кстати, представлял тоже мыслящей сущностью. Вот, что он об этом говорит:
«Затем я описал разумную душу и показал, что ее никак нельзя получить из свойств материи, как все прочее, но что она должна быть особо создана, и недостаточно, чтобы она помещалась в человеческом теле, как кормчий на своем корабле, только разве затем, чтобы двигать его члены; необходимо, чтобы она была теснее соединена и связана с телом, чтобы возбудить чувства и желания, подобные нашим, и таким образом создать настоящего человека. Тогда как, зная, сколь наши души отличны от душ животных, гораздо легче понять доводы, доказывающие, что наша душа имеет природу, совершенно независимую от тела, и, следовательно, не подвержена смерти одновременно с ним. А поскольку не видно других причин, которые могли бы ее уничтожить, то, естественно, из этого складывается заключение о ее бессмертии».
Как следует из текста, Декарт, как будто не отрицает того, что душа в человеке «возбуждает чувства и желания», и это даже совпадает с идеей Сократа о разумности души. Но понимая разумность как умение мыслить, похоже, Декарт не отделяет душу от мышления, делая их единой субстанцией. Как ни странно, в результате этой операции по склеиванию души и мышления идея Декарта приобретает наглядную достоверность. Ведь согласитесь, мышление позволяет нашей душе существовать в пространстве мысли, хотя бы, например, в форме литературных произведений, что несомненно является модусом бессмертия. Правда, как я уже не раз напоминал, без разума мышление – ничто. Оно является дополнением разума. И именно логос разума, а вовсе не само мышление или воля принимает конечные решения. Поэтому художественные произведения - заслуга не столько мышления, сколько разума.
Хорошей иллюстрацией мышления является молния на фоне общего пейзажа. Примерно таков проблеск мысли в сфере логоса, выхваченный вниманием, и запечатленный в нашем сознании, где отражения бытия проявляются, подобно кадрам на фотопленке.
Когда Декарт говорит о мышлении, то он говорит лишь о результате деятельности разума. Точно так же, он мог бы говорить о листьях, которые невозможны без самого дерева, но поскольку они существуют, дерево подразумевается.
Словом, главная ошибка Декарта состоит в том, что он плохо себе представлял разницу между мышлением и разумом. Отсюда вся путаница и все противоречия в его учении. Между тем, сущностью разума в нашей "креативной философии" признается творчество. В этом случае мышление является инструментом такого творчества, как скрипка для музыканта. Без скрипача скрипка мертва. Но и не всякий скрипач способен извлекать из своего инструмента красивую музыку. Иную музыку лучше не слышать. Точно также не всякий продукт мышления мы готовы признать достойным существования. С этих позиций гораздо справедливее звучит фраза: «Я творю прекрасное – значит я существую».
Для того, чтобы мысль была красивой, очевидно, необходимы некоторые условия в логосе разума. Думаю, такими условиями является гармония. Эта гармония может нарушаться, в том числе и мышлением, когда мышление привносит ошибки в логос. Подобные ошибки способны внести и ложные философские учения. Ведь как сказал Марк Туллий Цицерон: «Философия – культура души».
Впрочем, я вовсе не хочу сказать, что, поскольку Декарт ошибался, его учение следует придать забвению. Подобно тому, как сомнительный результат при решении задачи заставляет искать иной способ решения, учение Декарта ставит перед нами вопросы и вынуждает искать на них ответы. Но главное, Декарт открыл то, чего быть может и не хотел. Абсолютизировав мышление и доказав способность мышления все отрицать и во всем сомневаться, Декарт показал диалектичность рассудка и его тяготение отрицать разум. Я думаю, это и было новым и важным словом в философии.
|
| |
Внимание,
Конкурс завершён.
ИТОГИ КОНКУРСА РОМАНСОВ ФИНАНСОВ >>>
КОНКУРСНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ>>>
======
Уважаемые авторы,
Объявляется КОНКУРС РОМАНСОВ ФИНАНСОВ.
Исследуя известную поговорку "Финансы поют романсы", я не смог найти ни одного достойного романса, о котором в ней идёт речь.
Предлагаю залатать эту культурную брешь в русском языке, создав недостающие романсы финансов.
Принимаются романсы для финансов в форме смешных стихов, которые можно положить на музыку.
Речь идёт о романсе в исполнении финансов, денег, кошельков и т.п., а не для человека - покупателя, должника и т.п. Как в поговорке: финансы поют романсы.
Музыка на выбор автора, чужая или своя.
Если стих без музыки не читается и выглядит битым, желательно прикрепить запись музыки или дать на неё ссылку, чтобы читатели не снизили оценок.
Призы победителям:
1 место - 3000 руб.
2 место - 2500 руб.
3 место - 2000 руб.
Плюс приз 1000 рублей за лучший отзыв на конкурсные произведения.
Кроме этого, на странички и на произведения победителей будут добавлены соответствующие регалии.
Леáндр Леандри, Вадо и Цветная Алла готовы внести свой вклад в призовой фонд, за что выражаю им искреннюю признательность.
Внимание:
- Участник конкурса, поставивший за конкурсные произведения меньше 10 оценок, лишается 1, 2 или 3 места, и место переходит к следующему участнику в результатах. Ноль считается оценкой, но кнопочку у поля оценки надо непременно нажать. Поставленные оценки можно посмотреть на своей страничке по ссылке "Вы поставили оценки".
- Минусы должны объясняться в комментарии к оценке. Необъяснённые оценки ниже нуля перед финальным подсчетом удаляются.
Участвуют только авторы, зарегистрированные на Хохмодроме. Гостям сайта, желающим участвовать, ничто не мешает зарегистрироваться.
Произведения должны быть новыми и смешными.
Принимается только одно произведение от каждого автора.
Минимальное количество строк в произведении: 4, максимальное 100 строк.
При желании к произведению могут быть прикреплены картинки и музыка.
У каждого произведения должно быть название, соответствующее теме.
Конкурс анонимный.
Произведения-кандидаты принимаются до воскресенья 14 мая 23:59:59.
Произведения можно присылать в эл.почту emaslov1@gmail.com или мне в личку с темой типа «РОМАНСЫ ФИНАНСОВ». В тексте должно быть указано название произведения и хохмодромское имя автора. .
Организатор оставляет за собой право отклонить работы не по теме и не в формате конкурса, а также откровенно слабые работы.
Конкурсные произведения будут опубликованы все вместе утром в понедельник 15 мая 2023 г. от имени автора "Романсы Финансов" в специальной рубрике конкурса.
После публикации авторы смогут самостоятельно исправлять недочеты своих произведений, без замены всего текста.
После публикации произведение с конкурса можно только снять. Публиковать взамен него другое конкурсное произведение нельзя.
Публикация и голосование продлятся до воскресенья 21 мая 2023 23:59:59, результаты будут объявлены в понедельник 22 мая 2023 утром.
Произведения-победители определяются по сумме набранных баллов.
Учитываются оценки всех проголосовавших авторов.
Запрещается приглашать других авторов проголосовать за свои произведения, в том числе по частным каналам.
За свои произведения голосовать не запрещается, собственные оценки при финальном подсчете будут вычтены из результата.
На время голосования все оценки произведений будут скрыты, и список произведений в рубрике конкурса будет перемешиваться каждые 6 часов в случайном порядке.
Оценки скрываются, и комментарии к ним видят только авторы произведений.
Все рецензии под конкурсными произведениями анонимны до завершения конкурса.
По опыту прошлых конкурсов, будет считаться, что все призёры (1,2,3 места) поставили друг другу по +2, независимо от их реальных оценок.
При равенстве оценок преимущество получает произведение, присланное на конкурс первым.
После подведения итогов конкурса произведения, как обычно, перейдут на странички их авторов.
В качестве компенсации привычной скупости конкурсных оценок, через неделю после подведения итогов конкурса и вручения призов организатор добавит баллов произведению на 1 месте до 130 баллов, произведению с оценкой 0 - до 45 баллов, остальным линейно пропорционально набранным оценкам. Оценки к отзывам добавляться подобным образом не будут.
Призы будут перечислены на странички авторов, откуда по выбору авторов смогут быть выведены на сотик, яндекс-деньги, киви, или на карту Сбербанка, а при невозможности перевода использованы ими в качестве приза для организации последующих конкурсов.
|
| |
***
Опять апрель, опять надежды,
и солнца ярые лучи
пекут, и жарко под одеждой,
а сердца ритм звучит… Звучит!
Как хорошо апрельским утром
пройтись на пару с ветерком,
вчера оставив мыслей смуту,
дышать свободно и легко!
Подумать вдруг, что на Урале,
как в Беларуси, жжёт апрель…
Лучи у солнца в арсенале,
пуляет вдаль под птичью трель!
В четверг, тринадцатого, пылко
засыплет зайчиками день,
чтоб каждый чувствовал затылком
любвеобильную мигрень!
Чтоб слов томительная сладость
ложилась штабелями с стих,
чтоб вдохновение досталось
тому, кто этот жар постиг!
И пусть ковёр из слов чудесных
вдруг развернётся на пути
уральской дали поэтессы!
Цвети, Уралочка! Цвети!
.
.
С днём рождения, Алёна!
Будь здорова и счастлива! ♥
Страничка хорошего человека, умницы,
шутницы, бесконечной оптимистки
http://www.hohmodrom.ru/profile.php?id=51310
.
|
| |
|
|
|
