"В саду мы взаимно с тобою себя целовали.
Был воздух прозрачен и чист, невзирая на зной.
И руки твои у меня на плечах так лежали,
Что челюсть сводило от близости их неземной.
Но вдруг изменилась погода. Деревья в печали
Поникли, и птицы умолкли, и клевер зачах.
Унес тебя ветер в холодные синие дали,
Лишь руки остались лежать у меня на плечах."
Михаил Волков
Жми сюда
А помнишь, в саду, ты и я как-то встретились с нами?
Был снег обоюдно пушист, невзирая на зной.
На речке взаимно шуршало волнами цунами,
И ты персонально любила меня подо мной.
Ты шею мне сжала ногами с неистовой силой.
Я мял твою грудь. Сдохли птицы. Зачах баобаб.
От долгих взасос поцелуев мне челюсть сводило.
Мы слились с тобой воедино, и ветер ослаб.
Но дунул вдруг так, что унёс тебя в синие дали,
Лишь ноги остались на шее спортивным венком,
Упругие груди в ладонях моих остывали,
И губы твои я нащупал во рту языком.
Я долго по саду бродил в необъятной печали.
И шарил руками в траве возле каждого пня.
Не в силах поверить, что ты унесла в свои дали
Один, хоть и малый, но важный кусочек меня.
Как-то в поисках гнилушки много лет назад тому ползал рак по дну речушки и наткнулся на Муму. Но едва при виде стервы оттопырилась клешня - тень мелькнула - сдали нервы - рак подумал: "Западня!"
(Впору молвить с укоризной: от Мумы не знали зла, и покойная при жизни стервой вовсе не была!
Факт! Ни стервой, ни подлюкой… Рай собачий её ждал. Ну, была с рожденья сукой - так ведь то не криминал.)
Ехал Грека через реку как по трассе - фиг бы с ним. Был Герасим имяреком (взял он "Грека" псевдоним). Перед Грекой чарка водки. В память о трагичном дне "принимал", читая в лодке пьесу Горького "На дне". Уж почти проехал реку, глядь - в реке его Мума, а над ней несёт опеку рак воинственный весьма. Грека наш у рака суку взять удумал на шарап: сунул Грека в реку руку, рак за руку Греку цап.
З.Ы.
На прошлой годовщине не жалел наш друг слезы над судьбою Катерины из Островского "Грозы". Был наивнее, чем дети. Даже цвет его лица блек от строк, в которых "…сети притащили мертвеца".
1.
Ваше Высочество, делаю, как мы условились -
В выбранный час поджидаю на небе звезду.
Знаю, что Вы больше года к походу готовились.
Ваше Высочество, верю, надеюсь и жду!
2.
Ваше Высочество, с молью борюсь за приданое,
А вместо лестницы скинуть могу Вам косу.
Наша звезда, отчего-то, сегодня туманная.
Выйду размяться - Дракона чуток попасу.
3.
Ваше Высочество, змей досаждает намёками,
Что Вашей «прыти» причина скрывается в нём.
Тихо лелею мечту увидать, как под окнами
Змея потопчете Вы своим Белым Конём.
4.
Ваше Высочество, змей прямо со смеху катится,
Коли обмолвлюсь про Ваши отвагу и честь.
Моль принялась уже за подвенечное платьице.
Ваше Высочество! Совесть, вообще, у Вас есть?
5.
Ваше Высочество, может быть Вы - безлошадное?
Вашей неявки упорно ищу я предлог.
А у Дракона дыхание вовсе не смрадное.
Он, словно пёс, вечерами ложится у ног…
6.
…он говорит (и я, кажется, верю чудовищу)
В жизни главенствует подлости вечный закон -
Принцы не знают, как правило, цену сокровищу,
Цену сокровищу ведает только Дракон.
7.
…наша звезда потускнела и, будто, качается.
В свете её остаётся дорога пуста.
Только Дракон не даёт мне, вконец уж, отчаяться.
Мудрый и верный, он принцам иным не чета.
8.
Принц, нынче мне целовать Вас по-сестрински хочется.
Благословляю окольные Ваши пути.
Я полюбила Дракона! О, Ваше Высочество,
Чтоб Вам…такое же счастье навек обрести!
&&&&&&
Письма найдены мной в бутылке.
На кухне.
Сестра Риммовна
И песня сочинённая и исполненная на эти строчки замечательным музыкантом из Харькова Владимиром Зачепа ниже по ссылке - Жми сюда!
Как-то плыл я Иртышом (или по Ловати?)
И калмычку голышом встретил очень кстати.
Ох, задача не проста - покорить калмычку!
Но я вовремя достал из трусов отмычку.
Там, где плещется Байкал (озеро такое),
Я кубинку развлекал тем, что под рукою...
Благодарен я судьбе, что моя кубинка
Завела меня к себе в самую глубинку!
Как-то ночью на крутом берегу Амура
Девки зырили гуртом "Сердце Бонивура".
Там приметил я двоих молодых тувинок
И всю ночь гостил у них между половинок.
Как-то ночью на Оке, на барже порожней
Грудь чувашки я в руке комкал осторожно.
Мы присели на матрас, накатили бражки...
И сбылась мечта (семь раз) молодой чувашки.
Как-то раз средь бела дня в Кракове (на Висле)
Ноги польки у меня на плечах повисли.
Хороша была корма длинноногой польки!
Я к утру сошёл с ума, раздвигая дольки.
А однажды по весне где-то на Дунае
Повстречалась немка мне умственно больная.
Я зарылся в ней, как крот, и кусал, как слепень...
Немка где-то через год защитила степень.
Как-то ночью плыл баркас по волнам Евфрата.
В нём казашку я как раз приучал к разврату.
Я нацелил свой прибор в юную казашку...
У казашки до сих пор ноги нараспашку.
Широко разлился Нил ниже по теченью...
Там башкирку я склонил к порноразвлеченью.
Это был девятый вал!.. Я к утру башкирку
Еле-еле оторвал от себя за шкирку!
Раз на речке Лимпопо, что известна детям,
Я из нашего депо машинистку встретил,
Что стояла на пути, наклонившись низко...
Я не в силах был пройти мимо машинистки!
Как-то возле пустыря, где-то на Гудзоне,
Я бурятку ковырял в эрогенной зоне.
И вошла любви стрела в сердце той бурятки...
Та наутро не смогла выйти на зарядку.
Раз на озере Гурон (или на Гуроне?)
Я узбечке свой патрон загонял в патронник.
Ломанулась со всех ног от меня узбечка...
Но напрасно - я не мог допустить осечки.
Мимо тихого села по реке Огайо
Шведка голая плыла, да ещё нагая!
Жалко, мать её ети, что такая шведка
Может встретиться в пути чрезвычайно редко!
Раз японка под кустом на реке Ижоре
Распевала "Вальс Бостон" в си-бемоль мажоре.
Ах, какой манящий взгляд был у той японки...
У меня с тех пор болят обе перепонки.
Плыл огромный крокодил по теченью Эльбы,
Где я с чешкой проводил боевые стрельбы...
А назад тому два дня в устье Рио-Гранде
Эфиопка об меня разминала гланды.
Раз зашёл ко мне карел и привёл карелку.
Я борща ей разогрел целую тарелку...
На излучине Оби где-то ближе к ночи
Ту карелку я любил нестандартно очень.
Как-то раз на Колыме (или на Ильмене?)
Я нанайку отымел и её оленей.
Ох, уеду по весне в дебри Амазонки!
Стосковались там по мне финнки и эстонки.
В трезвом виде, и даже по пьяни,
ощущая кипенье в крови,
отчего вас так тянет и тянет
непременно писать о любви?
Больше тем, что ли, нету на свете?
Неужели замылился глаз?
Написали бы лучше о детях,
или, скажем, о ценах на газ.
Начертали б на белой странице
что-то путное хоть бы разок:
чем Урюпинск походит на Ниццу?
Что Верлена роднит с Доризо?
Что нас тянет в далёкие страны
на пиратском корвете уплыть?
Как глядят на ворота бараны?
Отчего все мужчины козлы?
В общем, тем-то до чёрта, по сути.
Сочиняй, ничего не забудь..
Ну а что вы опять: ути-пути,
сюси-муси и прочая муть?
Прямо над Москвою утром рано,
СНиПам* и Понятьям вопреки,
Целовались два подъёмных крана,
Будто братских партий вожаки.
На глазах у жителей столицы,
У гостей незваных на виду!
Что властям осталось – удавиться?
Из ружья – в Останкинском пруду...
Позже, а ещё точней, в семь сорок,
В теме оказался сам Лужков…
Этот – тут же – для конкретных тёрок
Приказал собрать крановщиков.
Те припёрлись с жёнами, с дитями,
Каски, чемоданы и тюки…
Сорок тысяч! Посудите сами –
Ну, куда их...? Только в Лужники.
Каждого любовно, словно сына,
Назидал, кусая удила,
Жёстко назидал – без вазелина,
Но беседа с пользою прошла.
Всех пообещал прогнать с работы,
Всем оклады поделить на «два»,
Каски проломить, поЧиКать льготы…
Запретить работать по субботам!
В общем, дал просраться обормотам.
Нет, Лужок – конкретно – Голова!
И в конце подобно пионерам,
Лбом стуча апстену, как таран,
Работяги дали клятву мэру:
«Однополый секс – No passaran!»
Непростая выпала задачка,
Но оценка общая – «Зачот!»
Все крановщики теперь на тачках
Возят плиты взад, потом – вперёд…
Ясен пень, что поздно или рано
Встанет не какой-нибудь дурак
И задаст вопрос: «А как же краны?»
А вот тут и я, пожалуй, встану
И отрыто, честно, без обмана
Голосом Ефима Левитана
С гордостью отвечу: «А никак!…»
______
*) СНиП – в простонародье «Строительные нормы и правила…»,
как ГОСТы, но только СНиПы.
Эпиграф: Воспетые Некрасовым и Блоком -
и в избу, и в шелках, и на коне...
прославлены - но как-то однобоко!
На время предоставьте лиру мне!
Под мышкой дочь - работает с причмоком,
суп на плите - снять пенку, снять с огня...
Перевернуть гуляш, хозяйским оком,
узреть, что в аське требуют меня.
Рабочий телефон плечом придавлен:
клиент доволен качеством услуг!
Так, в суп картошки быстенько добавим...
локтём проверим, как там наш утюг...
А вечерком, с работы встретив мужа,
намыв полы, уладив все дела,
я кошечкой мурлыкну: "Ты мне нужен!"
(ах, да, я между делом , - родила!)
"...Ты взойдешь на ступень, я рукою тебя поддержу..."
(Александр Акулов)
Знай, любимая, скоро приду я! Ногами. Двумя.
Ниц паду пред тобой! Всеми рёбрами. На пол. Плашмя.
Ну, а ты, может быть, улыбнёшься зубами в ответ
И, наверное, скажешь мне ртом: "Где ты был столько лет?".
Как же буду я счастлив увидеть глазами тебя!
И подумаю мозгом: "Ну как можно жить, не любя?!"...
Будет лунная ночь. Я задую губами свечу...
И любить тебя буду... А чем - уточнять не хочу.
Вырвался предательский крик.
Ноги! Это ноги богини,
Раскалившей август на миг
Ярким, как зарница, бикини.
Я прервал намеченный путь
И полез в карман за очками.
Будто собираясь чихнуть,
Задышал я в такт с мужиками.
Рядышком стояла жена,
Глядя на меня, как на гада…
Как хороша Россия с высоты,
Хотя бы даже полукилометра,
Где черточки сливаются в черты
И пылью не припудривают ветры.
Смотрите на Россию с высоты,
Откуда виден маленький народ,
Подобный мушкам, только не крылатым,
На этом расстояньи не орёт
И никого не посылает матом.
Такой хороший, чистенький народ.
Ещё Россия хороша вдали,
За теми, за ненашими морями,
Когда домой стремятся корабли,
А для чего они стремятся, сами
Наверно бы ответить не смогли.
Как хороша Она из глубины
Расчетов и предвиденья науки
На будущие прелести страны,
Которые увидят наши внуки,
Которые за это нам должны…