Расстреляв в упор всё лето
Сумасшедшим листопадом,
С грязью белый снег мешая,
Серым кутаясь плащом,
Злая осень за ответом
Подошла и встала рядом,
Всё на свете разрушая
В сумасшествии своём.
Обезглавленное небо
Телом мёртвым распласталось
И кровавою каймою
Опоясан горизонт.
Хоть петлю на шею мне бы…
Да верёвки не осталось.
Я лицо дождём умою,
Позабыв про старый зонт.
В сентябре метут метели,
Глупых птиц пугая стаи,
Поглотить как будто сушу
Хочет снежный океан…
В мёртвой ледяной постели,
В клочья сон свой разрывая,
Отдаю я богу душу,
Обезумевши от ран.
Ветер голосом осипшим
За окошком завывает -
Вслух читает непогода
Запоздалое письмо…
Жёлтый лист, к стеклу прилипший,
Две минуты отсчитает…
Две минуты – как два года…
Больно… Глупо… Жизнь – дерьмо.
В пеньюаре багряноовсяновосером,
надкусив золотой сладкохрустный эклер,
дама пьёт искророзовый пунш из фужера:
у неё поутру разыгрался бодлер.
Выпив чашку душистого крепкого чая,
джентльмен выползает гулять в палисад.
Проползёт метра два, и садится, вздыхая:
O себе даёт знать застарелый жоржсанд.
А вот мне не везёт. Иль здоровья навалом,
или же организму хворать не резон.
Ничего не болит. Только после скандалов
иногда вдруг заноет в кишках доризо.
В Европе – Рождество… Огни неона…
И мга… - Они мигают, Игемон!
- Нет, это смог… - А гомон?.. - Легионы?
- Пингвины, Игемон…
- Понятно… - Гон.
- А где Бортко?… - Понятно, прокуратор…
- А Бегемот?
- У Ирмы. - Где ж ещё???!
- А Маргарита?
- Вроде, в Эмиратах…
- Хотите Гамбург?
- Магдебург и счёт!
А этот… Мастер?!…
- Нет, не вызывали!-
Швыдкой. Реформа. Швондер. ЖКХ.
Квартал. Отчёт.(успеть до Ювеналий!)
- Как там, Модест?
– Всё также рвёт меха.
- Самсон?
- «Лаокоон энд сыновья».
Трёхрядка. Хром. – Нет-нет, не западает!
- Последняя?
- Ну, если от цевья…
Цивилизовано! По-западному… Дале?
- Восстал и жжёт глагол многотиражный,
Спалил Сельпо (за трахтур) – (фейерверк)
Аптеку. В ночь. И со среды! И…(очень важно!)
(и, очень характерно!) - на четверг!!!
Поскольку, если с пятницы на среду…
- Завозу нет и нету куража…
Европа. Рождество. Париж. Толедо.
- Огни неона?
-Кажется, пожар!
Ах! Как мы, женщины, похожи!
Твердим всегда одно и то же:
Что слабым, нам, нужна спина,
Спина мужская. Как стена.
Желаем страстно, горячо,
Чтоб было крепкое плечо…
Была б опора... Влезть – сумеем!
(Спина, плечо – дорога к шее.)
В какой бы полк - кремлёвский иль пехотный
Вас ни послал служить военкомат,
Запомните, за вашей подноготной
Разведки иностранные следят.
Давать отпор их проискам коварным
Обязаны содаты всех частей
На фоне ног помывки регулярной
Ежеквартальной стрижкою ногтей!
Запал «Капс лок» и каплет сок
из вишен клавиш.
Тут надо «Шифт» (так выше слог)
А ты, всё давишь
На эти альты и табу,
Идя к «Делете»,
По листопаду. Необут,
По-бабьи, летен.
Кругом – асфальт, а ты в пальто
(Уже, на лыжах).
На уши, фетр шапито,
Не давит - (Рыжий!)
А вам при жизни нужен «Рай»?
(теперь ты в ластах)
Имея мел – не окарай!
(Играем в «Классы»)
Мели Емеля на емейл,
В составе – кворум.
Один – не делим. Два в уме
(я - местный ворон)
в стране Алис и Буратин
(а, хочешь, фору?)
Ну, подались? – три-D, один!
- Держите вора!
На новый уровень…Завис?
- Парад Алле!
Клавиатурный (и, на бис)
Контральтделет.
Лишь дождавшись перерыва
В водопаде гневных слов,
Получила голос рыба -
Карл ответить Кларе смог.
Не гневи ты бога, Клара!
Как же – редко, как же - мало?
Ты припомни, сколько раз
Ты давала мне отказ.
То –“не тот сегодня день”,
То – “замучили заботы”,
То простуда, то мигрень,
То – “отложим до субботы”.
Двадцать лет неинтересно
Петь одну и ту же песню.
Мчась по замкнутому кругу,
Надоели мы друг другу.
Не прельщают, как бывало,
Вялых губ твоих кораллы.
Огонёк в глазах погас,
И фигура расплылась.
Знаю, ты со мной скучаешь,
Потихоньку изменяешь.
И теперь тебя в экстаз
Вводит толстый контрабас.
Видно, Клара, отыграли
Мы последний наш концерт.
Забирай свои кораллы,
Отдавай мне мой кларнет!
Хоть воем вой, хоть Ноем ной (а лучше, публику не мучай!) -
Ничто не ново под луной, включая следующий случай.
Рассказа этого герой живал в далекую годину,
Носил сандалии с дырой и пас у берега скотину.
И был у хлопчика грешок сродни божественному дару -
Неутомимый пастушок канючил песни под гитару.
В какое время ни причаль – с утра, полуденным ли зноем, -
А он все ноет про печаль (его за то и звали Ноем).
Кто окосел – те ни «му-му», а кто пока еще тверезы,
Устали сетовать ему: - Не ной же, Ной! Накличешь слезы!
… Донылся черт! Пока в селе он кочевал без автостопа,
Уже катилась по Земле волна Всемирнаго Потопа.
А Ной, увидев этот вал и что Земля почти сокрыта,
Вскочил и стадо запинал на борт ближайшего корыта.
От кур, баранов и козлов трещала старая шаланда,
Но – повезло так повезло! – всё почитатели таланта.
Плывут. Налаживать бы быт, а этот древний гуманоид
Все только струны теребит да, как всегда, о чем-то ноет.
Народец выдался плаксив – на судне стало сыровато.
Но чу! – наткнулись на массив, сиречь вершину Арарата.
Вполне приличная среда, хоть Арарат и не Рассея…
Ушли на пастбища стада, а Ной плантации засеял.
И там работал, словно зверь, растил бобовые и репу,
И посвятил себя теперь доисторическому рэпу.
Не отвлекаясь от сохи, ревел куплеты громогласно,
И подпевали петухи, и козы блеяли согласно.
Стал первым бардом этот Ной в краю небес и поднебесья.
------
Ничто не ново под луной – ни рэп, ни авторская песня…