Мне хочется плакать - но так, чтоб не смыть макияж!
Устроить истерику - так, чтоб никто не увидел.
Кидаться посудой - но только небьющейся! Я ж
такая практичная, даже в смертельной обиде.
Напиться таблеток - штук пять, чтобы не умереть.
Уйти, хлопнув дверью - и возле подъезда дождаться.
Решиться и твой из мобильного номер стереть!
Но чтобы он где-нибудь дома в блокноте осталлся.
- Алло, психушка? Не могли б вы мне сказать,
есть ли там кто в палате номер три?...
Нет никого? Что, правда? Ты смотри!
Мне, значит, таки удалось сбежать!
Прекрасны, свежи, обаятельны, тОнки.
Ну кто бы подумал, что вы Скорпионки?
В стеклянную баночку всех вас, не скрою,
Готов посадить и возить за собою.
И я пережил бы легко, без усилий
Коль вы б по разочку меня укусили,
А также претензии были б едва ли
Когда б вы меня регулярно кусали.
У меня - пожизненный приговор:
У меня жена - прокурор.
Кто тянул три срока, только тот
Жизнь с прокуроршею поймёт.
Ну как с такою бабой деловой
Жить могу я жизнью половой.
"Ты, - говорит, - как муж - посредственный.
И вообще, отстань, подследственный."
Я бы рад бы отстать и уйти на свободу,
Только как от неё мне добиться развода.
Годы жизни уйдут на допросы и споры.
Нету, братцы, спасенья от жены-прокурора.
А недавно сон снился мне:
Будто очутился на Луне,
А жена осталась на Земле.
Ну не жизнь, а сказка. Жаль во сне.
Ведь в обед она - в председателях,
Дочки по бокам - в заседателях.
Я ж - напротив, неизменяемо,
Словно, на скамье обвиняемых.
И не лезет мне в рот прокурорская пища.
Ведь жена день и ночь на меня "компру" ищет.
И не знаешь, какой ждёт сегодня эксцесс.
И не жизнь у меня, а судебный процесс.
Только самое обидное,
Жизнь проходит незавидная.
На амнистию надежды нет.
А мне б свободу хоть на склоне лет.
А пока по комнате брожу.
Руки за спиною я держу.
У меня ж - пожизненный приговор.
У меня жена - прокурор.
Об одном я мечтаю: быть может, когда-то,
Стану я самым лучшим в стране адвокатом.
Посвящу свою жизнь разрешению споров
За свободу мужей от всех жен-прокуроров.
Если рядом не друг был, а как бы враг
и к тому ж в непорядке стул
и ты долго катился в лесистый овраг
и на стуле как бы заснул
и буравит круги над тобой вороньё
и бродячих полно собак,
положись-ка ты на моё чутьё -
день ты начал как-то не так.
Кто в доме их хозяин,
соседи всю субботу
до хрипоты ругались,
но я сказал им: “Хватит!
Не тот хозяин в доме,
кто деньги заработал,
а тот хозяин в доме,
кто эти деньги тратит.”
Помнишь, как к тебе однажды
подошёл какой-то псих
и сказал: "У нас с тобою
всё не так, как у других.
У тебя своя квартира
и огромный кадиллак.
Почему же мы с тобою
не поженимся никак?"
Я невольно улыбнулся.
Посмеёмся, думал, всласть.
Только ты ему зачем-то
в тот же вечер отдалась.
Опечалилась природа,
и не верили друзья.
Кадлиллак тот, между прочим,
был подарком от меня.
Навсегда к едрёной тёте
провожал меня вокзал,
и смеялась проводница:
да, приятель, ты попал...
Если б была мужчиною,..
......
Стал бы крутым в натуре я.
Ходил бы с трёхдневной щетиною
Баб покорял бы фигурою.
Тряпки б таскал от Армани,
«Картье» б золотым поблёскивал,
«Визу» храня в кармане
Деньгу загребал бы вёслами...
Управлял бы сам «Ягуаром»,
Дом бы купил на Мальте
Яхту б имел «без базара»,
На круизы бы бабки тратил.
Боулинги... Снукер... Пабы...
Были бы мне доступны
Стильные стройные бабы -
Был бы я мачо крупный...
......
Только пока я – тётка,
И глупость мелю напрасно,
Так как усвоила чётко:
Женщиной быть – Прекрасно!
На «Поломал я шею, вывихнул глаза.» Хрентефри
Жми сюда
Прям из-под машины, друг мой, Хрентефря,
Угодил в больницу. Да видать не зря.
Сразу же, в больнице склеил медсестру,
Как рукою сняло всю его хандру.
Он на медсестричке, с гипсом на колене,
Как Наполеон, блин, на святой Елене.
Выпишут с больницы – под машину снова,
Сразу же вернётся к медсестре, по новой.
Незачем работать, незачем жениться.
На свободе сутки, и опять в больницу.
Кормит, гладит, любит эта медсестричка.
Хрентефря под нею, как под электричкой.
Как-то раз, обоим, им не повезло,
Хрен загипсовали Хрене, как назло.
Думали, что с гипсом будет неудобней,
Оказался даже работоспособней.
Но опять сегодня выписал главврач.
Не горюй, сестричка, и зазря не плачь,
Трогай, потихоньку, и на тормоз сразу.
Ведь, сказал – на ногу. Не туда-а, зараза...
Полёт в ночи! Цепями лязгнув, пали узы
Земные. Спят в тепле и неге буржуа.
Я в мороси балтийской, в русском снеге,
Над Францией лечу, едва жива. -
Что снится вам, француженки, французы?-
Парю вдоль Сены. Улицы. Дома.
Уютен, мал Париж по русской мерке!
Знакомец-Лувр покажется домашним,
Простым, игрушкой хрупкой для ребят.
А этажеркой - Эйфелева башня,
Наряженная в огоньки гирлянд.
ТюИльри – акварелями – недвижим.
Пикирую под Арку Карузель.
Как русская, алкаю жить в Париже...
Но «се ля ви»! Вояж главней, чем цель!