Первое марта.
Вновь имидж подмочен,
Муза то бИшь
развела по весне:
мол, глуховата,
окликни погромче,
если узришь
наяву иль во сне.
...пляж. Незнакомка.
Большу-уущчие груди!
Рухнув щекой
на крутое бедро,
выкрикнул громко:
"Развратничать будем?"-
Хохот!.. На кой
задремал я в метро?..
Храплю смиренно, снится сон
Цветной, но я не сумасшедший:
Многоэтажный дом, балкон,
Воздушной массы тело легче -
Порхаю, словно мотылёк
(Мы в детстве все во снах летали),
Пустой вниз тянет кошелёк,
Ну, это, скажем так, детали.
Порхаю, плавненько парю,
Чего-то сверху мне ***к,
В асфальт твердющий носом, хрю.
Глаз приоткрыл: с веслом каяк.
Гребу, морозит зад, ***ысь:
Трамвай с кондуктором в мой лоб.
На лифте взмыл мгновенно ввысь,
Не падать вновь оттуда чтоб.
По крыше дал два кругаля
И ожидаемо, ****ык.
Спасли берёзы, тополя,
Но в их ветвях подрал кадык.
Ни денег, ****ь, весь в синяках,
В ушибах, ссадинах, порезах.
Однако, правда есть во снах:
Я о зубных мечтал протезах!
спят париж и лондон
спят рязань и клин
только мне не спится
много знаю блин
*
велика россия
индий пять почти
а припарковаться
места не найти
*
нет прощенья ною
ной ты что больной
на фиг комаров ты
на ковчег взял ной
*
осень дождик тянет
холодом с реки
грустные по парку
бродят маньяки.
*
говорят друг друга
в новогодний час
грабли поздравляют
с наступившим вас
*
солнышко на лето
на мороз зима
днем великий устюг
ночью колыма
*
чемоданчик c кнопкой
красною стоит
а под кнопкой крупно
надпись all delete
*
Я как в пятом классе снова
Хоть иди лечись к врачам
Мне Алиса Селезнёва
Стала сниться по ночам
Входит в комнату с балкона
Сядет где-нибудь вблизи
И своим миелофоном
Так ехидненько грозит
Откачусь в кровати к краю
Чуть ли вниз с неё не бряк
И в поту перебираю
Что не эдак? Что не так?
На меня взглянуть в реале
Хоть портрет Христа пиши
Я душой не аморален
И в делах непогрешим
К возвышению без меры
Не имею я греха
Я люблю пенсионеров
И ругаю ЖКХа
Тем, кто мёрзнет в непогоду
Я готов отдать пальто
Я согласен для народа
Даже орган, если что
Мне не снятся ночью планы
Как держать мир в кулаке
И не нужно мне охраны
И дворца в Геленджике
Проживаю, где прописан
Не ворую, чту закон
Но не верит мне Алиса
И пищит миелофон
Я - в кровати, папа - рядом, открывает сказок том.
Неужели, мне сегодня почитает перед сном?
Папа смотрит в оглавленье, водит пальцем и сопит.
Нет, сегодня как обычно...вздох, зевок и папа спит.
- Чувствую себя как соль в солонке.
- Почему же?
- Не высыпаюсь…(с)
***
Утро, чай, крокеты, сливки,
мысли в непробуднях слиплись,
волокнистые обрывки
хлещут по виску: «Пора!»
Потерявшейся улиткой -
на холодный кафель плитки,
имитацией улыбки -
отражению: « Пока…»
Гололёд, троллейбус, давка,
на своё пространство – ставка,
из толпы немой удавка
перекрыла кислород.
Чья-то шапка наизнанку,
воротник из рыжей шавки,
локтем в бок и перепалка,
в голове автопилот.
Остановка, дверь, везуха –
чьё-то зацепилось ухо,
и фальцет коснулся слуха,
неприятной нотой: «б…Ляяяя…»
А во взгляде – голодуха.
«Вот репейник!» - оплеухой.
В стужу чувства стынут глухо,
ниже среднего суля.
День, туман, коллеги, кипежь,
суета, работа, финиш,
света белого не видишь,
до затылка в киселе.
Дома смоешь жизни имидж,
чай с лимоном на ночь выпьешь,
и утонешь в мир, где ты лишь
сам с собой наедине.
Субботним утром как-то раз я вышел на крыльцо,
слегка размял себе в анфас небритое лицо,
квохтала курица в хлеву, скулил дворовый пёс,
храпела Дунька за стеной, душисто пах навоз,
я потянулся неспеша, взглянул на небосвод,
ещё спала моя душа и нежился живот,
так у своих забот в плену и хмыкая в усы,
я проглотил в себя слюну и подтянул трусы,
а дальше я друзья забыл о чём хотел сказать,
во мне угас начальный пыл и я потопал спать,
на кухне стукнулся об стул, споткнулся о порог,
глубокомысленно вздохнул и к Дуньке лёг под бок,
лежал и долго рифмовал чего-то там про стул
( чтоб чёрт его друзья побрал ) и наконец уснул
Прям не знаю, что со мною!
Что я за мужик такой?!
Вижу в снах себя героем,
а на деле - не герой…
Что за грёбаный характер?! –
сам себя корю в сердцах!
От того я и бухгалтер,
а не, скажем, олигарх.
Вот, к примеру, этой ночью
в древний Рим скакал верхом!
И не кем-то, между прочим,
а красавцем Спартаком!
Дальше – круче! Вова Ленин
выбегает на доклад.
Дескать, Рима населенье
революции хотят!
Я, конечно, дал отмашку.
Пусть развеются чуть-чуть!
Почитал им Блока Сашку,
и отправил в добрый путь.
И пока крушила храмы
звезданутая орда,
я с Бурдой Борисом (замом)
поиграл в «Что, Где, Когда»
Революция в разгаре!
Ленин, «Искра», броневик,
Блекмор «жарит» на гитаре,
я позирую «Newsweek»…
Наконец, приводят пленных.
Среди них и наш главбух…
- На колени, смерд презренный!
Он с испугу и «потух»…
Утро… Доля моя, доля…
Подхожу к конторе я…
Шеф – с порога:
- Ты уволен!
Вон, фракийская свинья!
………………..
Вот вернусь я в сновиденье,
Отомщу за свой позор!
Всей конторе Вовка Ленин
красный сделает террор!
А пока, давясь соплёю,
я советуюсь с судьбой:
Что не так, скажи, со мною?!
Что я за мужик такой?!
Я вам по дружески сейчас один совет дам -
Не надо верить никаким чужим советам,
Таких любителей - советчиков на свете
Полным-полно.
Вот так на днях мне посоветовали люди,
Что если вдруг со сном ночным проблемы будут,
То надо (средство от бессонниц просто чудо!)
Считать слонов.
И как назло сегодня ночью в самом деле
Не удалось уснуть - лежала я в постели;
Кружились мысли в голове, как карусели -
Противно - жуть!
Я начала считать слонов, а эти твари
Всё прибывали на подсчёт и прибывали,
Толпились, гадили, трубили и орали -
Как тут уснуть?!
Я прекратила их считать и думать стала,
Чем мне кормить и где хранить слоновье стадо,
Потом решала я, куда девать их надо,
Жаль было, но
Я их дарила всем подругам и знакомым,
Я превращала их в цветы и насекомых,
Я распыляла их в просторах заоконных,
Своих слонов.
Когда приехала из дурки психбригада,
Мы со слонами были очень даже рады,
Я предложила выдать в качестве награды
Слона врачу.
Осталась память у меня от этой ночи -
Побит хрусталь, испорчен пол и нервы в клочья,
Слоны в бессонницу - попробуй, если хочешь,
Я - не хочу!
Не спится ночью. Мыслей много.
Гораздо более чем днём.
От их обилия тревога,
Пугает мыслей тех объём..
От политических прожектов,
До бытовых простых вещей.
Нет на земле таких объектов
Что не затронул ход мыслей..
А как иначе? Должен кто-то.
Пусть спят, кому всё ни почём..
Предательски пришла зевота,
Но сон сегодня обречён..
Решенья верные, простые,
Многоходовок кружева
Приходят мне в часы ночные..
А утром вспомнишь – ерунда.
Глаза мои, как два стакана
Раскрыты настежь в темноте.
Хоть просыпаться надо рано,
Но всё обдумать надо мне..
СОН:
Сквозь сон Жми сюда Сплю тороплюсь Жми сюда Дрёма Жми сюда Магия вуду Жми сюда Всемирный день сна Жми сюда Железнодорожные сны Жми сюда Вздремнул Жми сюда
Ночной декаданс Жми сюда Разгадывая сны Жми сюда Просыпаюсь Жми сюда
Была гроза, шел дождь, шли сбои в Интернете.
Смеркалось. Я дремал и прозевал момент,
когда в моем почти овальном кабинете
вдруг оказался этот странный пациент.
Он был мужчиной средних лет, почти брюнетом,
и я уже не помню точно почему,
я попросил его: «Ах, чёрт, верните лето!»
А он ответил: «Без проблем! Легко верну!
Отдайте душу мне. И договор обмена
вернёт мгновенно Вам услады летних дней,
с душою жить сейчас не очень современно…»
Я поразмыслил, а потом сказал: «Чёрт с ней!»
Проснулся утром я. И вы легко поймёте
насколько пасмурным был результат греха!
Конечно, знаю я: велик Великий Гёте,
Но «Фауст» Гёте - это просто чепуха.
Посчитать ли идущих саванной слонов?..
Вот вся Африка мимо протопала, но
Заблудившийся в травах мой сон не идёт…
И тогда открываю красавицам счёт.
Первый номер – отличница с русой косой,
По арыкам бегу я за нею босой
И догнать не могу. Друг Эркен говорит:
– Не догнал, потому что ещё не джигит.
Номер два – из индийского фильма точь-в-точь,
Крутобёдра, глаза, как бомбейская ночь,
Но в то время имел я нерáзвитый вкус,
Засмеял бы меня и последний индус.
Кто из нас не знавал в своей жизни Людмил?
Я у третьего номера часто гостил,
Помню даже сейчас заливное из кур,
Но в тумане уплыл по Фонтанке Амур…
Приглашала седьмая меня не в постель –
В филармонию! Где усыпляет Равель…
Джейн – двенадцатый номер в английском порту,
Худосочную мне не забыть красоту,
Что сулила в гражданстве больших перемен,
Но я был патриот, то есть не джентльмен…
Двадцать пять – Серафима, прости, не ругай…
Сорок семь… На тебе я уснул, Гюльчатай.