Как-то в ночь, два мрачных гуся,
Ети иху мать.
Захотели у бабуси
Пенсию отнять.
Дверь, взломав, погнув корыто,
Встали во весь рост.
Перед старой, два бандита,
Задирая хвост.
Та в слезах, они гогочат:
Не отдашь – хана…
Денег отдавать не хочет
Бабка, ни хрена!
Из кармана вынув "пушку",
Задержала дух,
Совместив прицел и мушку,
Разнесла их в пух.
Стал Восток багряно-алым,
Занялся рассвет…
Бабка ест картошку с салом,
Чистит пистолет.
***
Я шёл по улице в ночи,
Практически один,
И вдруг услышал, как кричит,
Какой-то гражданин,
Его невыносимый крик,
Мне душу раздирал,
- Шепнув себе: Не дрейфь, старик,
Я тоже заорал.
Всяк нормальный — по перрону,
Ненормальный — по путям.
Вот и я — путями тронул
«Вихри снежные крутя».
Все составы да составы,
Вот куда себя зашил,
Подразмять свои суставы,
Поддержать настрой души.
Тут и вырос этот малый —
«Шкаф посудный» — ни хера.
Неуютно что-то стало:
Взгляд его, как два «пера».
Я, пожалуй, и не ниже,
Сунься, в нюх заеду — жах.
На меня он смотрит рыжий:
«Ну а если на ножах?»
Постояли три минуты
(На Угре так рать на рать).
Впрочем, я не чеканутый,
Чтобы первым начинать.
Ветер. С неба снега манна.
Под ногами слякоть-слизь.
Рук не вынув из кармана
Осторожно разошлись.
Прости, что кровь тебе я портил много лет
С последним вздохом молвил критик виновато
Господь простит. Сказал в ответ поэт
И стер все отпечатки с автомата.
Скажем позднею порою
Ты идёшь к себе домой,
Глядь, а четверо амбалов
Увязались за тобой
Закурить сейчас попросят,
В дальний угол отведут,
Промеж глаз чего-то спросят
Или по лбу "звезданут"
Бить ногами? Некультурно!
Впрочем, вспомнят твою "мать"...
Под конец и ты забудешь,
Что там было и как звать
Перспектива - на "шашлЫки",
Мягче скажем - не "фонтан",
Будто ты "курбан-байрамский",
На заклание баран
Я к чему клоню, ребята,
Что пора и "когти" рвать,
Это значит "ноги" в "руки",
Если есть куда бежать!
Я рванул, они за мною -
Шапито, базар, вокзал!
А вот если бы догнали,
Я б им гадам, показа-а-ал!
Это случилось в теперь уже далёкие восьмидесятые, в яркую пору глобального дефицита. В то время вошли в моду норковые и нутриевые шапки, заменив собою кроличьи. Норковая шапка считалась шиком, и лишь не многие люди среднего класса, позволяли себе разгуливать в таких шапках на работу.
Моя же знакомая Нинка Самохина, работая в магазине и поднакопившая немалых денег на (дефицитах), купив себе норковую шапку, стала бесстрашно носить её на работу.
Вы спросите, почему бесстрашно, да потому что в ту пору ярко вспыхнул криминальный шапочный бизнес. Шапки срывали средь бела дня, а уж вечером и говорить нечего.
Гастроном, в котором работала Нинка, работал до десяти вечера. После рабочего дня она кое-как успевала на последний автобус. Всё бы было не так страшно, если бы не эти проклятые сумки с дефицитом, которые она каждый вечер тащила домой, чтобы впоследствии распродать, образовавшемуся вокруг контингенту Нинкиного блата.
Так было и в тот вечер. Закончив работу и нагрузившись двумя сумками всякой снеди, Нинка быстренько выскочила из гастронома и отважно рванула на остановку. Скользкая обледеневшая дорожка создавала, как бы свои мучительные трудности.
Идти было трудно, а ускоряться, рискованно. Вруг сзади Нинка услышала быстро приближающиеся шаги. Мгновенно обернувшись, Нинка увидела высокую тень издали приближающегося мужчины.
Ну, вот совсем ничего до остановки, но ведь догонит и снимет совсем новую шапку, горестно про себя вздохнула она. Знал бы гад, сколько сумок пришлось перетаскать, чтобы купить её, новая ведь совсем. А может не снимет, ведь сегодня шнурок пришила, да вместе со шнурком и шею оторвёт, вон, как быстро догоняет.
Нинка прибавила ходу, мужчина не отставал, (как ей казалось) он стремительно гнался, с каждым шагом приближаясь к Нинкиной шапке. И вот она слышит его шумное дыхание.
Ну вот, ну сейчас горестно думала она и вдруг, когда мужчина совсем поравнялся с ней, она поскользнувшись падает и ногами нечаянно сбивает мужчину.
Вот она Читать дальше >>
Собрался суд районный – «гуманней» в мире нет
Судить одну девчонку четырнадцати лет.
Сидят: судья в очочках, с похмелья адвокат,
И зрители рядочком, как повелось, сидят.
На лавочке «злодейка», сидит, потупив взор,
«Поет», как канарейка красавец-прокурор.
Он заявляет звонко, красиво, как артист:
Пред нами не девчонка, а вор-рецидивист!
На первое, мол, «дело» в двенадцать лет пошла,
И из сельмага смело, продукты унесла!
(Её алкаш-папанька в сельмаг залез в ночи,
А девочка на санках свезла домой харчи:
Четыре поллитровки и хлеба булок пять)
Но удалось «воровке» возмездья избежать!
При факте кражи этой ей было мало лет,
Сажать же малолеток у нас закона нет!
Катилось время быстро, девчонка подросла,
Папаша за убийство, сидел, а мать пила.
Еды – как не бывало, в пустых бутылках стол.
Кишка кишке писала, тихонько, протокол…
И вот уже на «дело» пошла она опять,
Как только солнце село, к соседям. Словно тать,
Нахально умыкает у пьяненьких людей...
Большую пачку чая и семьдесят рублей!
Два года пролетело, и вот вам – рецидив!
Корыстный углядело дознание мотив! -
Закончил. Обвинил. От имени «народа»,
Судья определил ей срок в четыре года…
Навеяно стихотворением Сергея Маратканова "Швеллера": Жми сюда и реальными событиями недавнего прошлого.
Преступность растет. Но волноваться не надо, прокуратура контролирует этот процесс…
По словам заместителя генерального прокурора, в 2010 году было совершено 33 402 преступлений, что на 30,2% больше, чем в 2009-ом...Заместитель генерального прокурора отметил, что "Этот рост преступности является контролируемым и, ни в коем случае, не хаотичным…»
Бензин не относится к бедным слоям общества и является роскошью = Какой- то мудак=
Экс-президент Воронин о Гимпу: «Не хочу комментировать, что говорит Мишель де Шизофрени»
Мариан Лупу: «В молдавской политике бывает так - говоришь одно, делаешь другое, думаешь третье»
«Когда лопнет терпение, лопну и я. И это выльется на тех, кто манипулирует общественным мнением. Гимпу