ххх
На днях в Москве у ресторана
"пришили" дедушку Хасана,
не сосчитать, как говорится,
братвы, что съехалась в столицу,
толпой ходили вдоль Арбата
кавказской внешности ребята,
в наколках, в чёрном, как на зоне,
сквозь строй ментов, но все в "законе"
ххх
В Большом театре нынче перемены,
культура погрузилась в "мезозой",
лежит в снегу служитель Мельпомены,
с лицом облитым серной кислотой
ххх
Министр обороны и несколько @лядей,
распрОдали патроны...
Мы впереди планеты всей!
Гуляла бледная луна уже по н***…
Шагала девушка одна в «Магнит» за хлебом.
А время двадцать три ноль шесть – в кроватку ей бы!
Но захотелось сала съесть со свежим хлебом.
Путь до «Магнита» недалек, но надо ж думать -
В ее кармане кошелек с немалой суммой.
И ладно б с карточкой была, так нет! С наличкой!
Шла, напевая: «Ла-ла-ла» путем привычным.
Вдруг очень странный индивид навстречу вышел.
Он ей нахально говорит: «Нет денег лишних?
Свой кошелек и телефон давай живей-ка!» -
И девушке нож острый он подставил к шейке…
Все так же бледная луна плыла по н***…
Шептала дева: «На хрена пошла за хлебом?»
______
Я тут пытаюсь донести:
Не жрите ночью!
Опасно есть после шести.
Чревато очень.
Тут в подворотне пьяное мурло
Сказало, что начистит мне табло,
Вот только, мол, допьёт сейчас коньяк
И с радостью направит свой кулак
Мне в голову со стороны лица.
Не стал я долго слушать наглеца,
А резво так (как быстро только мог)
Потопал прочь посредством ловких ног,
А он остался пить своё бухло –
Мурло, трепло и попросту ссыкло.
Про эту барышню скажу - еще та штучка!
Образование, и шарм, и красота.
Она известна всем, как Золотая Ручка,
Но аферистка и актриска - еще та!
Невинной жертвою заклятого царизма
Эту мошенницу никак не назовешь,
Фонтан идей и фейерверк авантюризма,
А цель одна - аферы, кражи и грабеж.
Она купалась в соболях и бриллиантах,
Дуря наивных европейцев напролет,
Но вера в силу криминального таланта
В ней притупила осторожность и расчет.
А жизнь по-своему сюжет меняет в пьесе,
Произошел в судьбе коварный поворот,
На крупном взяли Соню первый раз в Одессе,
Потом в Самаре, и пошел арестам счет.
Побеги, ссылки, тюрьмы, вновь побеги,
Все меньше было незасвеченных "малин".
И так, пройдя весь путь, от альфы до омеги,
Заковка, грубо, в кандалы и - Сахалин.
Да, как-то Чехов навестил ее в остроге,
Но написал об этом только пару строк...
И, вот о чем бы я хотел сказать в итоге:
Ты поглупей невесту выбирай, сынок!
Прекрасно знают нас приморские шалманы.
И далеко - не с самой лучшей стороны.
Не оскорбляйте, мы давно не хулиганы.
Мы доросли уже до форменной шпаны.
Папаша - больно, не толкайся чемоданом.
Наворовал небось народного добра?
А не поделишься ли с бывшим хулиганом?
Ну что же делать, проза жизни такова.
Ой, дядя Мент - не надо сильно придираться.
Я никого ещё обидеть не успел.
В незримый бой - не надоело вам играться?
Безосновательно - не шейте беспредел.
Зачем мужчина - вы так носитесь по пляжу?
Как будто в лысину ужалила пчела.
Ну что вы плачете за мелкую пропажу?
Не врите, мама вас - не в плавках родила.
Бледна романтика Приморского бульвара,
без вечной фразы:"Разрешите прикурить".
Вот появилась пышногрудая Тамара.
Пришла мужчин от импотенции лечить.
Не нужно шума гражданин, здесь очень людно.
Вы грубиян, ни дать, ни взять Баши Бузук.
И отпустите партмоне, ведь вам - не трудно.
Мы тут работаем не покладая рук.
Ну вот и всё, как говорится - дело в шляпе.
К нам на бульвар - не забывайте заглянуть.
В Геленджике, Новороссийске и Анапе,
Мы предлагаем вам культурно отдохнуть.
В кармане ствол, на шее цацки - встречай хозяина, Москва! И вы одеты по-пацански, во рту пацанские слова, в барсетке шалые дензнаки неосязаемой цены… Не пасюки и не пацаки, вы соль России – пацаны. Чужой повязанные кровью уже с отроческих годов - лихие парни Подмосковья и отдаленных городов. Легко хватающие пушку. Разбой зовущие игрой. Еще - грызущие горбушку, уже – с горбушевой икрой. Приноровившиеся к лаю, ментам, и нарам, и судам. Предпочитающие стаю иным общественным стадам. Что вы читали? Безусловно - УК (отдельные слова). Страной взращенные любовно на пароксизмах «Дома-2» - он в обескниженных каморках не пощадил ни одного… И вы созрели по задворкам, и вот – пришли… А для чего? Поляна занята! Плечисты ее прибравшие братки. Придется вам ее зачистить - ходить под ними не с руки. И вы собьетесь и сплотитесь, чтоб отоварить «по рогам», и ни обиды не простите своим безжалостным врагам - в ущерб бюджету и здоровью, в души кромешной темноте. И полстраны зальете кровью, как в сериалах ТНТ…
Пройдут года. Кто уцелели, нарубят жирного бабла и, наконец, достигнув цели, начнут легальные дела. Приобретут мандат и статус, и государственную стать, и будут ставить депутатов, и прокуроров крышевать. Но иногда, в конце недели, когда стихают шум и гам, начнут листать Маккиавели - читать (местами, по слогам), мечтать о небе или саде, куда возможно и без виз. И наваяют на фасаде о чести, доблести девиз. И напоследок, сверх программы, уже у жизни на краю, пойдут усердно строить храмы, чтоб душу выбелить свою. Но – не взлетается чего-то: земля кровава и жирна, и держит плотно, как болото, всех оступившихся она. Не оторваться даже с мясом – вы в ней по горло, как в петле. Взлетает тот, кто не привязан баблом и цацками к земле. И отступные миллионы не отвратят повестку в ад, и на земле горько-соленой не вырастает дивный сад.
Прочитав шуточные стешки паета Стихомана
/Жми сюда
Люблю я городской трамвай,
В трамвае хоть совсем не рай.
Но получаешь в нем заряд
На несколько часов подряд.
В трамвай влезая, у дверей
Я приобрел себе друзей :(
Они сказали мне тихонько,
Что выпихнут меня легонько,
Для них в трамвае места мало,
И лишь меня тут не хватало
Меж ног зажала меня тетка.
Ну а потом ее икотка
Сопровождала весь мой путь.
Я вдруг уткнулся в чью-то грудь.
Та грудь вздымалась будто шар.
Я думал, что попал в пожар.
Потом девчёнка в миниюбке,
И в норковой (ну вроде) шубке
Мне взгромоздилась на колени.
Ее блестящие все тени
Остались на лице моем ….
И запылал я весь огнем.
Когда добрался до работы,
Не вспоминал уже икоты,
И лишь девчонку вспоминал,
Когда я тени вытирал.
Люблю я городской трамвай,
В трамвае хоть совсем не рай …
В нем можно ездить на работу,
Но лучше бы иметь «Тайоту»
(стиль и орфография аффтара сохранены)
Кирпич изложил свой вариант поездок в общественном транспорте:
Люблю я городской трамвай,
Он для моей работы – рай,
Кому-то бодрости заряд,
А мне клиент хоть час подряд:
В трамвае тесно у дверей,
Я не ищу себе друзей,
Себя веду тихонько очень,
Я тонким делом озабочен,
Когда к кому меня прижало,
Я не кричу, что места мало,
Стрельнула глазками кокетка,
А мне плевать, ищу барсетку,
Уткнулся в зад я толстой тётки,
Что исстрадалась от икотки,
Пока ей пялились на грудь,
Я к кошельку нащупал путь,
Потом девчонка в мини юбке,
Ко мне прижалась своей шубкой,
Её блестящий макияж
Лишь подогрел мне мой кураж,
Легонько срезал я браслет,
Барыге сдам, а мне обед,
Мелькнули девушки колени,
Она сошла, остались тени,
Толстуху мучила икота,
А мне пора кончать работу,
Запел трамвайчик, дзынкнул звонко…
И я сошёл вслед за девчонкой!
Люблю я городской трамвай,
Он для моей работы – рай,
На днесь закончил я работу,
Тут рядом ждёт меня "Тойота"!
Как только Каин грохнул брата,
Почуял запах крови зверь,
И всё пошло не так, ребята,
Как только Каин грохнул брата.
Ничто не стало в мире свято,
Открылась в преисподню дверь,
Как только Каин грохнул брата,
Почуял запах крови зверь.
На излёте бабье лето,
помню было как сейчас -
знойный "мачо", сигарета,
одним словом ловелас
Башмаки на босу ногу,
улыбался - Was ist das?
Разрешите мне, ей Богу,
ангажировать за Вас
Вынул пачку "беломора",
угощайтесь, мол, мадам,
колбаса, два помидора,
килька, пиво и "агдам"
Я ему - Таких видала,
нас так просто не возьмёшь
и из сумочки достала,
не спеша свой финский нож
Громко "цыкнула" сквозь зубы,
( приблатнённый или как ),
закатай за щёку губы
и хиляй домой, дохляк
Он скукожился, бедняга,
что с биндюжника возьмёшь,
вот такая передряга,
"ришелье", ядрёна вошь
Тут вот ведь какая штука,
либо "шняга", либо "морг",
будем брать напротив Дюка,
послезавтра "Горпромторг"
Сонька горестно вздохнула,
"Мне базарить не с руки",
с папироски пепел сдула
и поправила чулки
Молода, свежа как роза,
с поволокою глаза,
для биндюжников с "Привоза",
своенравна как коза
Грудь у Соньки в идеале,
декольте аж до пупа,
зарастёт туда едва ли,
всенародная тропа...
не висит, без силикона,
видно даже из партера,
как для брачного салона,
подходящего размера
От ушей растут и ноги,
не опишет даже проза,
ни запоров, не изжоги
и совсем без варикоза
"Мусора" ловили в прессе,
всё о ней, раскрывши рты,
ведь она была в Одессе,
с каждым фраером на "ты"
Где вдова, где балерина,
раздевала до трусов,
в поездах без клофелина
и "кацапов" и "хохлов"
Пять мужей, четыре банка,
тьма обманутых мужчин,
три побега, каторжанка
и сплошной адреналин
Брала она не только банки,
неполным был бы мой рассказ,
а помнишь как от Молдованки,
она отчалила баркас
Порой спесивая как реки,
а то как осенью глинтвейн,
её запомним мы навеки,
как Софью Штендель - Рубинштейн
Неподражаемо порочна,
для проходимцев всех мастей,
ей позавидовал бы точно,
Остап Мария Бендер-бей
Любила кушать, как на поле "брани",
не уходя естественно в запой,
на Малой Арнаутской в ресторане,
фазанов, фаршированных икрой
Читала Конан Дойля и А.Грина,
употребляла внутрь не всякую херню,
а исключительно массандровские вина
и камбалу на гриле в стиле "ню"
Лично мне такого не дано -
"перевоплощений Королева",
ей бы быть актрисою в кино,
видимо по гороскопу она Дева
Вот она на чёрно-белом фото,
лик без макияжа, всё своё,
чтит её одесская босота,
вот тебе, приятель, и "бабьё"
Что предрасположена к разбою,
вижу ум и в профиль и анфас,
если бы она была живою,
стала б поэтессой среди нас!
***
Я шёл по улице в ночи,
Практически один,
И вдруг услышал, как кричит,
Какой-то гражданин,
Его невыносимый крик,
Мне душу раздирал,
- Шепнув себе: Не дрейфь, старик,
Я тоже заорал.
Вышли на дорогу два амбала.
Этот в телогрейке, тот в плаще.
В этом хомо сапиенса мало,
А в другом не видно вообще.
Меж собою коротко знакомы,
Этот – сын, а тот – его отец.
Оба хомы не из Оклахомы,
А из агрофирмы «Огурец».
Дабы в поселянах сеять трепет,
Был один косой, другой хромой.
Дабы злей казаться и свирепей,
Звали хом Пахомом и Хомой.
Эти безответственные хомы
С бодуна не видят берега.
У Пахома признаки трахомы,
У Хомы короткая нога.
Тут и месяц вылез из берлоги,
Ветерок шатнулся над травой.
Два ночных хозяина дороги
Приступили к вахте трудовой.
Был Хома с дубиной суковатой,
С топором отчаянный Пахом.
Чуют, по дороге кочковатой
Кто-то приближается верхом.
- Ну-ка, стой, красивый и хороший!
Ни к чему кобылку торопить!
Огуречных блюд на пару гро́шей,
Не желаешь, сударь, прикупить?
В качестве уместного резона
Под луной блеснули топоры…
Гостю огуречного рассола
Втюхали на штуки полторы.
Так и шла торговля тихо, мирно,
С огоньком и жаром, наконец!
Так и процветала агрофирма
С радостным названьем «Огурец».
Не ищите в хомах хулиганов.
Уж такая выдалась пора -
Тяжело в деревне без нагана,
Без дубины и без топора…
Мне всё по хер, я как в танке,
но не вышло кАбы чё.
Подстрелили снова янки
"старика Хоттабыча".
Предъявили фото трупа
с бородой не стриженной.
Только я не верю тупо,
хоть глазами вижу, но
нет доверия ни грамма
и грызут сомнения,
что устроил нам Обама
телепредставление.
Я ведь сказку помню с детства,
простота душевная.
У Хоттабыча есть средство-
борода волшебная.
И с соседом на бутылку
я поспорил пьяницей.
Говорю я: Жив Курилка
и ещё объявится.