Известно, что маленькие крокодильчики вылупляются на берегу слепые, как котёнки, и по запаху бегут к воде, где их поджидает мамаша. Однажды из яйца выбрался детеныш рептилии с малюсеньким дефектом – насморком. Однако, столь незначительный недуг сыграл роковую роль. Крокодильчик, не чуя запаха во-ды, умындил в другую сторону. В пустыню.
Так и погиб бы, если б не пустынные ящерки, которые приняли его за своего уродливого собрата. Они подкармливали странного родственника, за что крокодильчик был, конечно, благодарен, но гораздо силь-ней он ненавидел приютившее его племя, потому как все, от мала до велика, постоянно дразнились и смея-лись над его внешностью. Поэтому его ничуть не мучили угрызения совести за то, что, мал помалу, сожрал всех ящериц в округе.
Немного подрос, возмужал, и пищи стало требоваться все больше и больше. Тогда он приноровился тибрить страусиные яйца. Уже тогда в нем начали проявляться актерские способности и талант перево-площения: дабы избежать пенделей от разгневанных страусов, вставал на хвост, замирарал, прикидываясь саксаулом. Постепенно крокодил перешел на самих страусов. А глупые птицы не о чем не догадывались, лишь дивились странному исчезновению собратьев, да неестественно быстрому росту почему-то постоян-но перемещающегося саксаула…
Когда кончились страусы наш герой уже превратился во взрослого крокодила. Заматерел. И еще боль-ше поднаторел в актерском мастерстве. И тут, как по заказу, повстречался ему одинокий верблюд. Крокодил его аккуратно сожрал, не подпортив шкуры. Переоделся и вперед. Стал прибиваться к караванам. Его охот-но принимали. Кто ж откажется от лишнего транспорта? А ночью… И никаких подозрений. Кто подумает на ковыляющего неуклюжего верблюда? На всех думали: и на львов, и на шакалов, и на гиен, даже на дикие племена, а на него – нет. Правда, уже через месяц от неуклюжести не осталось и следа, научился жевать ко-лючки и плеваться для правдоподобности. И от настоящего верблюда практически не отличался.
Так бы и жил – не тужил, понемногу выжирая караваны, но однажды прибился он к транспорту нар-которговцев. В принципе, крокодилу было без разницы, товар его не интересовал абсолютно. Так что, и на сей раз он поступил, как обычно. Порошок-то растащили мартышки из ближайшего оазиса. До сих пор тот оазис среди местного населения считается проклятым местом, и все обходят его стороной. Не мудрено: круглосуточно, не смолкая, звучит леденящий кровь дикий обезьяний хохот…
Однако, наркомафия не хотела мириться с потерей товара. И уж если порошок не удастся вернуть, то следовало жестоко наказать виновника, дабы другим не повадно было. Как известно, у наркодельцов длин-ные руки. Вскоре им было известно все. Скорей всего, не обошлось без подкупа специалистов НАСА, по-тому как крокодил проявлял неслыханную осторожность и не оставлял свидетелей, и только со спутников можно было проследить его деяния.
И началась облава. Была объявлена награда за голову лжеверблюда-крокодила. Вооруженные отряды наводнили пустыню, кольцо сжималось. Оставался один выход: бежать туда, где наркомафия не сможет достать. За Железный Занавес… Обойдя все кордоны, крокодил все-таки пробрался в страну процветающе-го социализма. Обосновался в столице, взял несколько уроков музыки и, наивно полагая, что здесь он недо-сягаем, играл на гармошке у прохожих на виду. Но мафия не желала мириться с поражением. И послала в ящике с апельсинами самого жестокого киллера, являющегося мутантом тушканчика. Но и на сей раз кроко-дилу удалось уйти от возмездия. Будучи неплохим психологом, он умудрился перевербовать и склонить на свою сторону ушастого монстра. И вскоре они стали лучшими друзьями.
Странной парочкой заинтересовались спецслужбы, потому что стали пропадать крутящиеся возле них пионеры. Наружку вел майор КГБ, переодетый в старушку, вместе со служебно-розыскной овчаркой, зака-муфлированной под ручную крысу… Но это уже совсем другая, всем известная история…
Ах, если бы вы были крокодил,
Я б приходил, любил, и уходил,
Но, уходя, обратно возвращался,
Чтоб с красотой душевной пообщаться,
И многие б глубины находил,
И сам бы потихоньку превращался,
С вами сообща,
Под шелест слов, и бульканье борща,
В кого-нибудь из этого чудовища.
А так, при вашем блеске неземном,
Сюжет идёт немножечко в ином
Разрезе, несколько небрежном.
Отсыпав данью блещущему нежность,
И поискав в том месте, где душа…
Отваливаюсь, как бы не спеша,
Чтоб не обидеть,
Будто сползаю с трона,
Весь в благодарностях,
С восторженностью скромной,
И выходя и запирая дверь
Реку – зачем же зверю зверь,
Бросаю взгляд в заоблачное млеко,
Иду искать и дальше человека...
Я анекдот решил вложить в стихи.
Стоит рыбак на берегу реки
И рыбу ловит, судя по всему.
Тут подплывает крокодил к нему.
– Ну, как? – интересуется. – Клюёт?
– Нет, не везёт мне, рыба не идёт,
Клевать не хочет, как я не старался.
– Тогда пошёл бы ты да искупался…
Крокодилу что? Ему всё ништяк.
Лишь бы увидеть Нил.
Ползёт по трубе, как большой червяк.
Ползёт из последних сил.
Говно впереди. И сзади говно.
Когда же забрезжит свет?
Лечь «как подводная лодка на дно».
Только в говне дна нет.
В трубу крокодила мечта завела,
Ласковая, как шёлк.
Он бросил свои крокодильи дела.
Плюнул на всё. И вошёл.
В Африку много ведёт дорог.
Гораздо больше преград.
Но крокодил уже больше не мог,
И он повернул назад.
У каждого свой особенный свет,
И собственная стезя.
Говно не огонь, но и в нём броду нет
Пройти сквозь говно нельзя.
Как-то раз три нанайских гоблина сидели без денег и им было плохо.
И тогда один нанайский гоблин вспомнил о своем друге, молодом крокодиле Ю, и сказал:
— А давайте продадим шкуру молодого крокодила Ю на сапоги.
— Давайте! Давайте! — хором закричали два других нанайских гоблина и пошли к молодому крокодилу Ю и обратились к нему:
— Дорогой друг! Вот мы сидим без денег и нам плохо. Давай мы тебя убьем и продадим твою шкуру на сапоги. Тогда у нас будет много денег и нам будет хорошо.
Молодой крокодил Ю подумал и ответил:
— Если вы меня убьете и продадите мою шкуру на сапоги, то у вас будет много денег и вам будет хорошо. А я буду мертвый и без шкуры, и мне будет плохо, потому что мертвым без шкуры никогда не бывает хорошо.
Три нанайских гоблина почесали друг у друга в затылке и сказали:
— Об этом мы не подумали. Увы нам, и давайте сидеть и впредь без денег, и пусть нам будет плохо.
И понуро стали пенять себе.
А молодой крокодил Ю не стал пенять себе, поскольку был умен не по годам. Он задумался головным мозгом и сказал:
— А давайте не будем меня убивать, а продадим живьем вместе со шкурой на сапоги. А потом я убегу и у нас будет много денег, и нам будет хорошо.
Три нанайских гоблина очень обрадовались, что все так хорошо придумалось, и, закусив рукавами, весело отправились на рынок продавать молодого крокодила Ю, громко крича:
— А вот кому молодой крокодил Ю живьем вместе со шкурой на сапоги!
И нашли они Покупателя, у которого было много денег, но не было шкуры на сапоги. Покупатель придирчиво осмотрел молодого крокодила Ю со всех сторон и спросил:
— А почему вы продаете крокодила живьем и вместе со шкурой, а все остальные продают крокодилов отдельно, а шкуру отдельно и не живьем?
— А это потому, что живьем шкура лучше сохраняется, — ответили три нанайских гоблина, напуская важный вид, — и ее можно отрезать на сапоги по мере надобности.
Покупатель обрадовался, что его шкура будет сохраняться лучше, чем у всех остальных, и заплатил трем нанайским гоблинам много денег, после чего поспешил остаться с молодым крокодилом Ю наедине и начал точить нож, чтобы отрезать себе шкуры на сапоги.
Но молодой крокодил Ю не захотел тратить свою шкуру зря, и показал Покупателю острые зубы, про которые тот ничего не знал, потому что три нанайских гоблина забыли ему о них сказать.
Увидев эти острые зубы, Покупатель позвал Мамочку, которой там не было, и, огорчившись, что Мамочка не пришла, счел за благо упасть в обморок головой об косяк.
Крокодил Ю немного взгрустнул, потому что был тонкой натурой и не любил, когда кому-то делается больно, однако убедившись, что были бы мозги — было бы и сотрясение, а поскольку их не было, то здоровью пациента ничто не угрожает, поспешил убежать согласно предварительному плану и бежал так быстро, что добрая черепаха Нинь Дзя с трудом смогла его догнать, чтобы передать привет от общих знакомых.
— Спасибо тебе, о добрая черепаха Нинь Дзя, — сказал ей молодой крокодил Ю и пригласил ее в гости к трем нанайским гоблинам, ибо те уже заждались.
И стали они жить впятером, и у них было много денег, и им было хорошо.
Крокодилу не до вальса
И не до других проказ.
Если крокодил нажрался,
То плевать ему до вас.
* * *
И опять под прессом депрессии
На постели (таков быт).
Три часа на одном месте,
Словно шпальным гвоздем прибит,
Словно анкерами прикручен –
Это все напряжения итог –
Как пролившая воду туча,
Как разбросанный ветром стог.
Подгонял я слова, причаливал
В заоконный уставясь мрак.
И зачем я не спал ночами –
Над тетрадью торчал дурак?
* * *
Грим в состоянии смеяться,
Это поймёт не всяк.
Веселая жизнь у паяца –
Профессиональный чудак.
Пальцем в него тычут
И вытирают лоб,
И с аппетитом гыгычут
Или гогочут взахлеб.
В сердце темень колодца,
Веселье это - эрзац…
Без грима паяц не смеется,
Без грима он не паяц.
* * *
Ударил парня по лицу…
Так проявил своё геройство –
Таков он, таково устройство
Его души и жизни суть.
Крутым и правильным слывет;
Друзья и те его боятся.
Он не намерен растеряться,
Он с наглой рожею живёт.