Есть овраг за левым поворотом.
В балахоне , с ржавою косой
Старушонка выбирает квоту...
...Вот мажорчик пролетел косой
На роскошном белом " Ягуаре"
И на дно оврага кувырком...
Что же вы спешите, божьи твари?
Шли бы лучше медленно, пешком...
...Как хохочет злобная бабуся,
И с косой танцует чудный вальс!
Черепа на шее, словно бусы,
Мелодично отпевают вас.
Я, конечно, умру и лучше бы мне спозаранку
Не откладывать дел, всё надеясь, что будет "потом",
Только ляжет пасьянс поутру под "Прощанье славянки"
И не вспомнит меня под могильной плитой хохмодром.
Будет жаль мне себя да и стыдно за этот сценарий-
Не успел ничего я, как загнанный конь, написать,
Ведь хотелось в душе чтобы бабы слегка порыдали
И всплакнула над камнем тихонько последняя ****ь.
И представив в слезах вот такую немую картину,
Я решился заклинить взведённый судьбою курок.
Не беда, разменяв по рублю своей жизни полтинник,
Помотаю ещё всем назло дополнительный срок.
***
Погиб поэт, ступив носком на грабли.
Намеренно? Самоубийство? Вряд ли...
И вряд ли, что исход его летальный
Для русского поэта - уникальный.
***
Скорый поезд летит
на зелёный свет -
у окошка сидит
молодой поэт.
Он стихи написал
про "счастливый край",
авторучкой создал
на бумаге - рай.
А потом покурить
вышел в тамбур поэт,
но внезапно погас
электрический свет.
Подошли к нему двое -
морды с месяц не бриты,
и не знал наш герой,
что они - бандиты.
Мимо стройки мелькали,
для стихов его пища,
эти двое достали
бритвы с голенища.
Кошелёк извлекли
из кармана, кожаный,
самого ж упекли
в "царствие божие".
Скорый поезд летит
на зелёный свет -
под откосом лежит
молодой поэт.
А бессмертный Труд
на скамье поёт:
хоть поэты мрут,
слово их живёт!
И один пассажир
подобрал этот Труд,
ехал он в Сибирь
на целинный труд.
Прочитал в пути
для поддержки штанов,
но слетели они
от таких стихов.
И поэта мать
помянув при том,
вытер задницу тем
пассажир стихом.
Однажды я умру, наверно,
Отброшу лишних мыслей рать;
Тем самым успокою нервы,
Не буду на жену орать:
Что снова щи пересолила
(где соль — там жди большой беды),
Что в брагу уронила мыло,
В ботинки налила воды.
Что где-то шлялась до обеда
(да, хам я, но не простота),
Уж больно рожа у соседа
Довольная, как у кота.
Что не взяла бутылку пива.
«Не догадалась! Не хитри.
Ну что стоишь так сиротливо?
Следы в прихожей подотри»...
Спокоен буду. Все на месте.
Все либе дих. Покой и мир.
Начальник не облает в тресте,
Не скорчит рожу бригадир;
Слов матерных у ног не сложит,
Он сам меня не меньше дрянь.
Вот так, друзья, у смерти тоже
Есть положительная грань.
Я умер весь, ведь я не Саша Пушкин
И хоть в душе - покой и благодать
Но с вами на любой земной пирушке
Себя мне вечно будет не хватать
******
Недавно по ошибке на день раньше приехал на кладбище на похороны, сотовый разрядился и я четыре часа бродил вблизи свежевыкопанной могилы, читал эпитафии и думал о вечном. Прошу прощения за неформат, который досочинялся в голове к существующей (опубликованной ранее шуточной эпитафии.
******
Там над плитою, дождик или зной
А может снег лежит сугробом белым
И хоть уже закончен путь земной
Мне все равно, до этого есть дело
Прошу прощенья и прощаю вас
Но не смотрите на вторую дату
Ведь то, что вы читаете сейчас
Еще живой, я написал когда-то
Мала для Бога ценность наших душ
Он от молитв заткнул наверно уши
Хотя, ведь он, наверно, мог к тому ж
И не заметить даже наши души
Ни в Ад ни в Рай, давно не верю я
На вечный мрак - большая перспектива
А значит, нас вернуть с небытия
Потомков лишь живых прерогатива
Смерть постучится в дверь интеллигентно,
В тельняшку влезу, словно в неглиже,
Открывши дверь, застыну обалденно,
И удивленно молвлю: «Что - Уже?»
Мысль сумасшедшая пронзит всего меня,
Как бледнолицего индейская стрела:
«Вся моя служба, океаны и моря, -
Как выясняется-то, - жизнью и была!»
В дом приглашу, поговорим «за адмиральским чаем»
О планах, о мечтах…. Тихонько скажет: «Хорошо сидим»…
В тарелке скучно вилкой ковыряя,
Решим, что… стеклотару мы потом сдадим.
По-братски расцелуемся, она косу забудет…
Уткнется мне в плечо: «Ну, так тому и быть…
Я… это… торопить тебя… пока …не буду…» -
Пообещает… и не станет приходить.
2015