С моим отцом (работником вокзала),
Мне помнится, в былые времена
В халяву покатались мы немало.
Была тогда единая страна.
И по "железке" ездили раз в год мы
(Бесплатные билеты- красота!)
На Вятку, в Вильнюс, в Крым, в Москву иль в Гродно...
Мы посетили разные места.
Попутчиков однажды было мало.
Мы возвращались с северных широт.
От скуки я столбы в окне считала,
Отец читал родной "Советский спорт"...
Нас скукота достала до печенок!
В окне пейзаж мелькает, в кружке- чай...
Тут станция с названьем "Горбачево"
Нам на пути попалась невзначай.
В те дни шла перестройка полным ходом.
Всё это обсуждалось горячо.
И постоянно на устах народа
Был предводитель- Миша Горбачев.
А на перроне шла торговля бойко.
Несли товар старухи к поездам.
Им было наплевать на перестройку.
Их бизнес процветал во все года.
На станции с таким названьем звучным
Должны мы были полчаса стоять.
Так что же зря сидеть в вагоне скучном?
"Давай пройдемся до вокзала, бать?"
Мы вышли. Нас приветствовал старинный,
Давным-давно построенный вокзал.
Тут перестройки не было в помине.
И коммунизма дух еще витал.
Мы поняли, и гласность не в почете
(Ведь диктор умолчал там неспроста!),
Когда узрели, как в окне напротив
С перрона тихо тронулся состав.
Бежали мы за ним, теряя сланцы.
А поезд наш поспешно уходил.
И на бегу смогли мы догадаться-
Так вот, что "перестроил" Михаил!!!
Он "перестроил" в корне расписанье!
И поезд наш стоял лишь пять минут.
Проводники, махнув нам на прощанье,
Смотрели, как же дружно все бегут!
А пассажиры мчались за вагонами,
Немыслимые делая прыжки.
Роняя на пол яблоки зеленые
И на бегу теряя пирожки.
Бежали мы тогда с особым рвеньем.
Отец меня пёр, как локомотив!
Запрыгнули в вагон мы на ступени,
По бегу и прыжкам сдав норматив.
На шпалах был кулек потерян с вишней.
Но нам, признаюсь, было всё равно.
Себя клялИ за то, что мы там вышли.
И Мишу Горбачева заодно!
. . . . .
А лет уж с той поры минуло сколько!!
Но не забыть безумный наш забег.
Вагоны, Горбачево, перестройка...
Ту станцию запомню я навек!
Спать ложась на верхней полке,
Сняф спортифки и носки,
Не забуть задвинуть шторки,
Чтоп не дуло на мосги.
Вспомни что скасал хозяйке,
Где ты должен выходить,
А иначе по сапарке,
Может про тебя забыть.
И уедешь ис Тамбова,
Может даже в таган рок,
И у домика толстого,
Станешь гол и одинок.
Вспомниш срасу Кису с Осей,
И раскониш местных кур,
Прохрипя, тяня рученку:
"Же не ма, си пас сис жур!"
Спать ложась на верхней полке,
Привяжись и не шали,
И доедешь ты до дома,
Помня правила мои.
Дорожные: ж/д питание Жми сюда Лабытнанги Жми сюда Вагонные Жми сюда Споры вагонные Жми сюда Проводница Жми сюда Железнодорожные сны Жми сюда Зимние.Железнодорожные Жми сюда В дорогу.. Жд романтика.. Жми сюда Собираясь в дорогу.. Жми сюда На перроне.. Прощай. Жми сюда
Пыхтя на подъёмах, тащил паровоз
вагоны улыбок на адрес доставки,
но хмуро косились на поезд пиявки
и злоба сочилась из жабьих желёз…
В страну, где ещё не разрушен ГУЛАГ,
туда, где улыбка нужнее лекарства;
улыбку везли из соседнего Царства,
поскольку восточнее с нею напряг…
Довёз бы трудяга свой груз без проблем,
ведь палки в колёса засовывать глупо,
однако сложилась преступная группа,
в депо паровозном на станции М.
В Филях за стаканом держали совет,
никто там, конечно, друг друга не слушал,
одно лишь роднило те злобные души –
желание сделать улыбке во вред…
Одни предлагали подсыпать песок
и битый кирпич в паровозные буксы;
другие же, горя не видев из люкса, –
подбросить к углю и пластида брусок…
Совет состоялся, «друзья» разошлись
и строили козни на рельсах до ночи,
работа кипела, но… в общем, короче!
Ты думаешь, поезд накрылся? Окстись!
Неспешно побасенки тянется вязь;
«особым вредом» отличилась Лягушка –
она взгромоздилась на рельсы. Простушка –
прошёл паровозик, оставив лишь грязь…
------
Не стала бы тут вспоминать про мораль,
оставив конец на трагической ноте,
однако… Настройте, пиявки, рояль
и скрипке «фа-соль» не сбивайте в работе!
***
Произведение написано на оптимистической, жизнеутверждающей волне и всецело соответствует генеральной линии Партии на мир во всем мире.
Не топят заразы печку,
Жалеют березовых дров,
И я выхожу на крылечко
Вокзала, здесь холод здоров.
Безлюден перрон, как обычно,
В морозной плывет тишине,
Дышу под обшлаги привычно,
А что остается мне?
Не скоро окатит рассветом,
Расплавится чуть синева;
И, все-таки, лучше летом,
Зеленая всюду трава,
Можно вздремнуть и на лавке,
Которая лезет в кусты,
А в декабре булавки
Холода так остры.
Лету и мухи рады,
Какая быть может речь...
Ну, что бы не топите, гады,
Свою привокзальную печь?
Мягкий и слизистый желтый старик
К дачной корзинке щекою приник.
Хрупко торчат из нее макароны.
Женщина мятая цвета вороны
В окна немытые коброй глядит.
Рядом торжественно - чинно сидит
Баба здоровая очень, мордастая,
Мощная и плодородно-грудастая.
Муж ее кислый стоит, вислозадый.
С ними сынок безразлично-патлатый.
Рядом со сдобною бабой-махиною
Тощая женщина с рыжею псиною.
Дремлет мужик предынсультного цвета.
Эх, начинается дачное лето…
На Курском вокзале в билетные кассы
Стояли два друга, два п***раса,
Одетые в куртки из лаковой кожи,
Того, кто повыше, звали Серёжей.
Они в институте друг друга познали,
В МИСиСе (для лириков - Сплавов и Стали),
Когда бородатый доцент Куропатов
Читал свою лекцию по сопромату.
И всё получилось... И тёщи и жёны
Им пятою стали по жизни колонной,
И дети сопливые с какой в штанах
Давно уж привыкли к отцовскому "нах".
Серёжа был сложен как Коля Валуев,
Примерно два метра от носа до ***,
Такие же шпалы от жопы до пят,
Такой же родной и внимательный взгляд.
Так вот, отвлeклась я... На Курском вокзале
Серёжу давно завсегдатаи знали,
Кассиры, бездомные дети, бомжихи,
Лоточник Шамиль Моисеич Задыхин,
И даже четыре вокзальные ****и,
Одна из которых - Степанова Надя.
Серёжа с любимым имели привычку
Забраться в четвёртый вагон электрички
И, глядя на рельсы, плывущие мимо,
Предаться в дороге утехам интимным...
Спустя полчаса восемнадцать скинхедов,
Что зачитали до дыр Кастанеду,
Гуськом проходили вагон за вагоном,
Вставляя печальным брюнетам пистоны.
Пройдёт ещё где-то пятнадцать минут,
На маленькой станции скины сойдут
(Варили таджики в коровнике швы
Всего в получасе езды от Москвы).
У скинов надутые мышцами спины
И джинсы – ведь скины не носят лосины,
А в белых руках деревянные биты,
Которыми будут таджики забиты,
Они издают предпобедные крики,
Ведёт их сержант Николай Полудикий,
Который приметил таджиков в субботу,
Поскольку ментом на вокзале работал.
Вот в тамбуре перед четвёртым вагоном
Сержант повернулся лицом к эскадрону
И рявкнул мохнатым шаляпинским басом:
»****ец черножопым!» и «Смерть п***расам!»
В четвёртом вагоне передние скины
Смутились от глаз резанувшей картины,
Простим им – хоть взрослые дяди и тёти -
Они ж увидали Серёжу в работе!
Зады напирают - а перед стоит,
Поскольку банальный инстинкт говорит:
»Замри! Или станешь совсем неживой!
Такой изувечит одною елдой!»
Скинхеды стоят, ни туда, ни сюда,
А в тесном проходе свингует елда
И потный Серёжа в одежде Наяды
Толпу озирает ласковым взглядом...
Короче, в тот раз получилось неловко -
Проехали скины свою остановку,
Так спас иностранцев простой п***рас...
В зале нету свободного места.
Давка. Гул. Милицейский наряд.
У порога снежное месиво,
Чуть подальше — грязь и вода.
Продавщица орет на кого-то,
Бомж беззубым чавкает ртом,
Пассажир-челночник замотан —
Ищет вход в городское метро.
Объявили посадку на поезд,
Все опять всколыхнулось до дна.
Две красотки не беспокоятся —
Без труда их «рыбалка» видна.
Постелить бы газетку под почки,
Чтоб не так холодило бока,
Но поднимет опять ночью
Парень в форме, толчком башмака.
На перроне заплеваны шпалы,
На скамейках придавленный снег.
И вокзал какой-то усталый,
Как измотанный человек.
"Сиреневый туман над нами проплывает,
Над тамбуром горит полночная звезда..." * * *
Срывался мелкий дождь. Вокруг туман и слякоть.
И мы с ней, наконец, попали на вокзал.
Она меня обняв, пытается заплакать.
Но в утешенье ей я слова не сказал.
Привет проводнику и поиски билета.
И можно покурить, пока стоит состав.
Нам больше не вернуть умчавшегося лета.
Она опять ревет, уже меня достав.
Как медленно ползут прощальные мгновенья.
На дерево смотрю, на пожелтевший лист.
Она же доведет меня до исступленья.
Кондуктор не спешит, он видимо - садист.
И вот в последний раз она ко мне прижалась.
Свистит локомотив, командуя "На старт!"
Еще совсем чуть-чуть помучиться осталось.
И унесется вдаль заплаканный плацкарт.
***разговор с ЖД кассиром при покупке билета на поезд:
******
- «…Я б летел в Москву «Сапсаном»,
Но… войдёт на рельс корова?»
Мне кассир ответил странно:
- «Всё в порядке! Что такого?
Ведь ЖД все – за забором:
Наш «Сапсан» - как дар Природе.
Поезжайте самым скорым –
Впредь козлы на путь не ходят!
Нет ни доли даже риска.
Авиация? Бог – с нею:
Стюардессы по английски
И в «Сапсане» все умеют…
Три часа – и Вы в столице!
И не ехали как будто!
И пора уж возвратиться!
Под килём всегда семь футов…»
Пораскинул я умишком,
Я ж – новатор-консерватор,
И ответил: - «Быстро слишком!
Вдруг, приеду рановато?
Не успеть и поругаться,
Съесть спец-корм из ресторана,
И в дороге отоспаться –
Если двигаться «Сапсаном»!!!
Нет и риска выпасть с полки,
И не выйти на перроны,
И пейзаж не видно толком –
Лишь забор, а жизнь - вне зоны…
Сумасшедший этот поезд –
ЖД-гонки или тренинг…»
Тут понял я, успокоясь:
На билет не хватит денег!
А поеду-ка почтовым –
Тихим ходом: мы-то люди ж,
К ЖД-гонкам не готовы…
ТИШЕ ЕДЕШЬ – дальше будешь.
- Извините. Отойдите. Ну, не стойте, пропустите!
Дайте, дайте же пройти! Да, не стойте на пути!
Не толкайтесь, не кричите! Не пихайтесь, не хамите!
Не цепляйтесь за пиджак! Кто придурок?! Сам дурак!!!
До чего же люди злые. Все крутые, деловые.
Я сейчас с ума сойду! Разрешите, я пройду!
Да не стойте на дороге! Уберите Ваши ноги!
Пропустите! МОчи нет…. Слава богу!!! Туалет!!!