Втяну живот, чтоб посмотреть на член...
Ну, как ты поживаешь там, бродяга???
Тебе я помню обещал эпоху перемен,
Что к лету похудею без напряга...
Но акции на пиво в супермаркетах страны
Сбивают все диетные настрои...
Смотрю, как на врага, на свои модные штаны...
На жопу не налазят!!! Что такое???
Я в жир завернут плотно, как шаурма в лаваш...
Но как без пива выжить в этой жути,
Когда вода из крана берет на абордаж
Здоровье с каждой капелькой по сути...
И лишь здоровья ради лью в ледяной бокал
Я пиво, окуная губы в пену...
Опять втянул я пузо... Печально помахал,
Так редко мною видимому, члену...
Постскриптум:
Меня лично уже можете не ассоциировать с героем этого стиха... Эта стадия у меня в прошлом!!! Я похудел к этому лету на 17 килограмм и влез во все свои штаны!! :))))
Для поэтической души
день непогожий очень знаков,
его стараешься прожить
под вдохновеньем Пастернака…
"Текло, текло по всей земле,
и наполнялись кадки, ведра…", –
закутавшись в верблюжий плед,
ты начинаешь стих свой бодро…
Идешь к окну, в руке свеча…
Момент романтики смакуешь…
Внезапно чувствуешь печаль,
живую жгучую такую –
когда на улице льет дождь,
мир косо струями пронзая,
а зад твой, как его ни ложь,
на подоконник не влезает…
Как-то раз у Марь-Иванны приключилась неприятность -
По неведомой причине плащ любимый не налез.
Скушав с горя семь пирожных, Марь-Иванна объявила:
"Всё! На строгую диету после завтрака сажусь!"
Аж до вечера сидела на диете изуверской -
Рис противный несолёный, обезжиренный кефир,
Геркулесовая каша, два яйца куриных грустных
(Восемь блинчиков с вареньем, разумеется, не в счёт).
От таких экспериментов над несчастным организмом
Марь-Иванна заскучала и себе сказала так:
"Вон, как щёки исхудали! Со спины не видно вовсе!
Не сходить ли в супермаркет за десертом небольшим?.."
Вот приходит в супермаркет - куча тортов на витрине -
Шоколадных и фруктовых, с джемом, кремом и безе!
От подобных экземпляров калорийного разврата
Организм у Марь-Иванны весь слюною изошёл.
В общем, дама выбирает меж кофейным и медовым
И от радости ногою плотоядно шевелит.
Вдруг какой-то тихий голос в середине Марь-Иванны
Произнёс: "Манюня, ахтунг! Слева топчется объект!".
Покосилась Марь-Иванна... Ах, какой стоит мужчинка!
Стройный, модный, не плешивый и с портфельчиком в руке.
Улыбается призывно натуральными зубами
И как будто даже хочет к Марь-Иванне подойти!
(Между прочим, две девицы рядом торты выбирают -
Молодые и худые, в мимо-юбках и тату,
Но объект на них не смотрит - он глазами пожирает,
Совершенно однозначно, Марь-Иваннин фюзеляж!)
Взволновалась Марь-Иванна, аж бюстгальтер задымился!
Вот она - судьба-индейка, в супермаркете нашла!
Да, такого джентльмена пригласить к себе нестыдно -
Сразу видно - тилигентный, чайных ложек не упрёт!
Но учила Марь-Иванну мама с детства: будь хитрее!
Не показывай мужчине всех резинок от трусов!
И кокетка Марь-Иванна, отвернув большую попу,
Указала продавщице на кофейный торт с безе.
Тут мужчинка тилигентный устремился к ней всем телом.
Обернулась Марь-Иванна: "Что такое? Вы ко мне?"
"Дорогая, умоляю подождать чуть-чуть с покупкой!
Я от фирмы и желаю чудо-пластырь предложить!
Похудительное действо на фигуру он окажет,
Скинуть сможете за месяц аж четырнадцать кило!
Только сладкие соблазны исключите непременно,
И тогда вас бегемотом уж никто не назовёт!
СтОит пластырь..." "Ах, ты свинтус! Невоспитанная морда!
Этим пластырем дурацким залепи свой глупый рот!
Я весь день, промежду прочим, на двух яйцах просидела,
Так что мне товары ваши как еноту патефон!»
«Ах, мадам! Зачем ругаться? Вы ж хотите стать газелью?
Так зачем же вам, скажите, этот вредный углевод?!
Вот, наклеите наш пластырь на объемные участки -
Рассосутся повсеместно неприглядные жиры!..»
Ну, таких пердимоноклей Марь-Иванна не стерпела,
Торт схватила и по морде дистрибьютору дала!
Пусть безешки раскрошились от прицельного удара,
Но зато мужик противный вместе с пластырем свалил…
…Возвратившись, Марь-Иванна позвала к себе подругу
И такую ей легенду рассказала за чайком:
«Повстречался мне у дома гражданин в лиловой шляпе.
Говорит: «Таких стройняшек я ни разу не видал!
Мол, художник я известный, основатель Третьяковки,
И желаю ваши формы на холсте запечатлеть.
Ваша стройная фигура так и просится в картину,
Жаль, что я не при мольберте, не зайдёте на часок?..»
Только я - ты ж знаешь, Клава! – у подъездов не знакомлюсь
И себя хватать руками посторонним не даю.
Ну, пришлось мне стукнуть тортом по его лиловой шляпе –
А иначе этот Рубенс расставаться не желал…»
И её подруга Клава (по размеру две Иванны)
Тортик кушала помятый и вздыхала оттого,
Что её ни разу Рубенс, основатель Третьяковки,
Не желал в свою картину (хоть частично!) запихнуть…
Растолстела, через край,
И малы все блузки мне.
Слышала - ворота в рай
Узкие-приузкие.
Как бы мне попасть туда,
Путь закончив праведный?
Но виной тому еда -
Жру совсем неправильно .
Ежедневно, день за днём:
Хлеб, "каклеты с рожками"!
Забывая про объём,
Вилкою и ложкою
Место рою не в раю -
На погосте Северном.
И навряд ли попаду
Если не намерена
Сделать первые шаги
В этой ситуации.
Боже правый, помоги
Выйти из прострации!
Как-то раз у Марь-Иванны приключилось много денег -
Ну, не то, чтоб очень много, но для шопинга как раз.
И пошла она, желая прикупить себе, любимой,
Платье, кофточку, сапожки и еще чего-нибудь.
В магазин она заходит, там товару - мать честная!
Оба глаза Марь-Иванны разбежались кто куда -
Рюшки, бантики, цветочки, кружева и все такое -
Прям взяла б и нацепила сразу весь ассортимент!
Вот, к примеру, майка с розой цвета свеженькой сардельки,
Вся сияет и сверкает, так и просится на грудь!
(Правда, роза растянулась и похожа на капусту -
Матерьялу пожалела, знать, китайская швея).
Вот сиреневое платье - вшита молния до заду,
Все расшито вензелями, декольте - упасть-не встать!
Только жаль, как ни старалась, не сумела Марь-Иванна
Хоть чуть-чуть родного тела в енто платье запихнуть...
Ну, а вот, к примеру, брючки, прямо к глазкам Марь-Иванны -
Серо-сине-голубые и с оттенком огурца!
Попыхтев минут пятнадцать, поняла она с досадой,
Что надеть такие брючки может разве что на нОс...
Приуныла Марь-Иванна - что ж за моды за такие?
Только шарфик (еле-еле!) удалось ей натянуть...
Вдруг глядит - идет мужчинка (экземпляр вполне приличный -
Не ровесник Моисея и с улыбочкой в зубах!)
Усомнилась Марь-Иванна - к ней ли прёт такое чудо?
Точно-точно, не ошиблась, рядом нету никого!
Приняла (ну, как сумела) соблазнительную позу -
Ручку кренделем отставив, ножку томно изогнув.
"Ох, не зря я нынче мушку над губой нарисовала
И помады с перламутрой чуть не тюбик извела!
Верно, спросит телефончик (дам, конечно же, не сразу,
А помучаю бедняжку я минутки полторы").
А тем временем мужчинка, подошедши к Марь-Иванне,
Ей сказал весьма культурно (тоже, видно, как сумел):
"Я, мадам, спросить имею - за каким, простите, хреном
Вы товаром шебуршите под размером сорок два?
Я, конечно, извиняюсь (не представился вначале -
Старший менеджер Гламуркин),
Но хочу вам дать совет:
Вы б купили плащ-палатку в туристическом отделе,
А не пыжились ужаться до размера стрекозы!"
Покраснела Марь-Иванна аж до самых до подмышек
И Гламуркину сказала, грозно мушкою тряся:
"Вы советы раздавайте худосочным перепелкам,
Ваш товар роскошным дамам прямо портит аппетит!
Что за жалкие обноски? Что за гаммы цветовые?
(Кстати, галстук ваш вульгарный не мешало б простирнуть),
Почему мое большое эстетическое чувство
На аляпость эту глядя вынуждается страдать?!"
И кипя от возмущенья, без покупок (ну, и ладно!),
Марь-Иванна гордой павой сей покинула отдел,
По пути свалив (случайно!) пару вешалок с плащами,
Три дурацких манекена и худышку-продавца...
А потом в кафе подружке по секрету рассказала
(Между тортом карамельным и лимонным пирогом),
Что влюбленный гусь Гламуркин подарить хотел бюстгальтер
(Жаль, достойного размера в магазине не нашлось!)
И любимая подружка белой завистью покрылась,
Машинально съев десятый (ох, внеплановый!) эклер -
Окромя штанов с начесом, ничего ей не дарили,
Да и те она купила исключительно сама...
Когда я весил 3.600
Не знал ни горя, ни забот-
Всё поднесёт и унесёт родная мама.
А годы детские мои
К печальным дням навстречу шли.
Я стал заметно набирать по килограмму.
Когда я весил 25
Я на гитаре мог сыграть
Цепляя первую струну «в траве кузнечик».
В своей толпе был знаменит,
Имел отменный аппетит
И кушал всё подряд, когда заняться нечем.
Теперь, когда я вешу сто,
Смотрю с тоской на шведский стол
Но организм разносол
Уже не просит.
Могу всё съесть в один присест,
А я сгоняю лишний вес.
Но никогда до 3.600 его не сбросить.
Когда я весил 60
Был словно племенной рысак-
Скакал по линиям судьбы, не зная брода.
Любил покушать пирожки,
С прекрасной девичей руки,
Но никогда не променял бы на свободу.
Потом ещё прибавил пуд,
Не смог спастись от женских пут
И загремел в законный брак под Мендельсона.
И вспоминая жизнь свою
Я иногда от горя пью,
Хрустя огурчиком домашнего посола.
Теперь, когда я вешу сто,
Смотрю с тоской на шведский стол,
Но организм разносол
Уже не просит.
Могу всё съесть в один присест,
А я сгоняю лишний вес.
Но никогда до 3.600 его не сбросить.
Абгамчик, шо тебе свагить к обеду?
Ты кугочку желаешь или гыбку?
Ой, Гозочка, ну шо тебе не сложно -
Мне в общем все гавно, моя ты гадость!
"Пожалуй, похудеть пора немного", -
Сказала Циля Марковна супругу,
Когда на ней вчера слегка порвался
Каркас от хилой будки телефонной...
Абрам Ильич, случайно став отцом
В свои неполных шестьдесят четыре,
Теперь, научен опытом сполна,
Сосиски даже кушал в целлофане.
- Ой, доктор, умоляю, посмотрите -
Болит нога, которая левее!
- Я извиняюсь - шо же вы хотели?
Вам восемьдесят пять, побойтесь Бога!
- Я, доктор, может, сильно ошибаюсь,
Но той ноге, шо справа притулилась,
Лет ровно столько, и ни на год меньше,
А не болит ведь, вот какая штука...
Пришел в травматологию проктолог,
Рукой застрявший прочно в пациенте.
- Любезный, вы немножечко ошиблись -
Вам в кукольный театр, а он чуть дальше.
Сказать, что очень уж худая,
Осмелюсь вряд ли утверждать,
Красот зимы не замечая,
Свою скрывая шубой стать,
Она оттуда шла, навстречу
Ей продвигался трезвый я:
Косая сажень влезет в плечи,
Пузень - обхватешь хрен меня
(Пугают маленьких такими).
Сугробов высились холмы,
Тропинка вилась между ними.
Столкнулись в узком месте мы.
Я на неё упал, от гула
Сотрясся город, хруст костей,
А был бы пьяным то б шатнуло
И разминулись мы бы с ней.
Крутёж То, что нужно знать наверняка,
Я тебе поведаю, как брату:
Если крутишь пальцем у виска,
Раскрутить попробуй генератор.
Нас не запугать В нас отваги с прытью до фига,
Больше, чем в тележке и вагоне.
Утверждаем: нас не запугать.
Если запугают, не догонят.
Супруге Приляжешь — всю займёшь кровать,
Пойдёшь — застонут половицы...
Ты до того матёра, мать,
Что просто тянет материться.
Гусарское Слова, они порою бьют сильней затрещины.
Практиковал фельдмаршал это иногда.
Но на его прямой вопрос: «Корнет, вы женщина?»
Тотчас последовал ответ: «В постели — да».
Шахматы От Калининграда до Курил
Скажут вам без сложных экспертиз:
Тот, кто короля обматерил,
Сумасшедший или шахматист.
***
Как рысаку не повезло,
Что вы его есть всадница,
Что помещается в седло,
Простите, ваша задница,
Со скорбью глядя вам во след,
Соизмеряя формы,
Я пожалел о том, что нет,
Пределов задниц нормы,
И возмущён до синевы,
Я вам бросаю в спину:
-Зачем же мучаете вы,
Безмолвную скотину!