Федя стукнул свой «Москвич»,
Вмятина большая.
И стоит возле неё,
Слёзы вытирая.
Подошёл к нему мужик,
И даёт совет:
- Чтобы вмятину исправить,
Знаю я секрет.
В выхлопную дуй трубу,
Дуй, что было сил,
Чтобы воздух изнутри
Кузов распрямил.
Вспомни, шарики ты сам
В детстве надувал,
Много вмятин лично я
Этак выправлял.
Начал Федя дуть в трубу,
Ажно весь промок.
Вдруг, подъехали менты,
Целый «коробок».
Мент берёт под козырёк:
- Лейтенант Синица!
Объясните, гражданин,
Что у Вас творится?
- Да крыло я тут помял,
Вот и выправляю.
В выхлопную я трубу
Кузов надуваю.
Мент сказал:
- Ты что, дурак?
Думай хоть немножко.
Прежде, чем в трубу то дуть,
Ты б закрыл окошко.
- Батюшка, даже не знаю с и чего начать то...Так мне неловко
всё это вам рассказывать.
- Не бойся, дочь моя, расскажи всё по порядку,
Господь милостив, всё простит.
- Люстру я купила новую месяца три тому назад, красивую -
загляденье просто. Радовалась, что в квартирке теперь уютней
и светлей будет. каждый день мужу плешь проедала, мол, повесь
люстру,да повесь. А он шельма ленивый - всё завтра, да завтра,
завтра, да завтра. Я сначала его просила, потом умоляла, уж и
ругалась-скандалила, истерить пыталась, разводом грозилась.
А он всё - завтра, да завтра, завтра, да завтра. Извёл меня всю,
что я плюнула на эту люстру, мол пропади она пропадом, убрала на
антресоли и вроде стала про неё забывать...
А позавчера пошла в магазин, набрала полны сумки, руки чуть
не отвалились, пока до дома дошла. Вошла в квартиру, разделась,
решила дух перевести, прежде, чем сумки разбирать. Вхожу в нашу
гостиную и вижу; мужик то мой люстру ту вешает. Поставил хлипкий
журнальный столик, на него стул, сам в одних трусах в цветочек и
майке уже проводки прикручивает увлечённо так.
Радость во мне образовалась несказанная, зря, думаю, ругала его-
сокола маво, вон ведь сам, без понукания за дело взялся.
Да, вдруг, смотрю, из труселей в цветочек выглядывает его мужицкое
достоинство и так смешно, я вам скажу, выглядывает, что не сдержалась
я, и вдарила щелчком по нему на радостях несказанных...
Мужик мой как подпрыгнет и вместе, да со стулом, и журнальным
столиком одной грудой на пол кааак шарахнется. Лежит без сознания,
не охает даже - я скорую.
Приехали быстро, забрали. У него нашли сотрясение мозга, перелом
ключицы и голени, правда повезло - на разных сторонах, ключица на
левой, а голень на правой, так что ходить на костыле удобно будет.
На следующее утро иду к нему в больницу, а у самой руки ноги жуть
как трясутся от страха - убьёт, подозреваю, не иначе, за весёлость
мою эдакую.
Захожу чуть жива к нему в палату - лежит голубь мой весь гипсовый,
бледный и бинтованный.
Отлегло малость - думаю, сегодня не убьёт, не сможет, поди.
А он и говорит мне: - Вот, Клавдия, хотел тебе приятное сделать,
люстру твою, будь она неладна, повесить собирался, да, видимо не
судьба, не до конца обесточил всё, током меня садануло...
- Так вот я и думаю, не согрешила ли я, Батюшка?
Когда Строгий Пост идёт, а я до срамного места дотронулась...
Мне снилось извержение вулкана,
Сметающий преграды мощный сель,
Мустанг горячий, рвущийся с аркана,
Огромный кит, пускающий фонтаны,
И поезд, устремившийся в тоннель…
А на просторах сумрачной пустыни,
Столбом взметая вверх сухой песок,
Носился смерч – и рушились твердыни…
Кинжал вонзался в мякоть нежной дыни,
Стекал на блюдо золотистый сок…
А над цветами тучей вились осы,
Рубил с размаху дерево топор,
Качали нефть могучие насосы,
С натугой ледокол пронзал торосы,
Ритмично сваи забивал копёр…
Вокруг меня вздымались колокольни,
Лоснились полусферы куполов,
И падал груз на дно глубокой штольни…
И Зигмунд Фрейд краснел, как юный школьник,
Вникая в смысл моих вчерашних снов…
Вы тоже покраснели, без сомненья!
Однако, здесь подтекст совсем иной:
Рождает нестандартные виденья
Включённый ранним утром в воскресенье
Соседский перфоратор за стеной.