Я и еще восемь бойцов в составе очередного наряда ночью чистили на солдатской кухне картошку. Бак с очистками периодически выносили за кухню и опорожняли прямо на землю. Утром их должны были увезти в подсобное хозяйство на корм свиньям. Но очистки привлекли чье-то внимание уже этой ночью. В желтом свете, льющемся из фонаря на столбе, появилась крупная пятнистая коза и стала неторопливо хрумкать картофельной кожурой, недобро посматривая в нашу сторону. В ограждении части было много дыр – признаться, мы их сами понаделали, чтобы время от времени сматываться в самоволки в городишко Петровск, на окраине которого пристроился наш славный батальон. Видимо, через одну их них и просочилась эта рогатая бестия. - А давай мы ее подоим, - внес полезное предложение рядовой Витька Тарбазанов (вне строя – Тарбазан), с которым мы вынесли очередную бадью с жирными очистками. – Знаешь, какое у коз молоко полезное!
- Давай, - согласился я. - Только вдвоем мы ее не поймаем, они очень шустрые, эти козы.
- Понял! – сказал Тарбазан и ушел за подмогой. Вскоре из кухни вывалило целое отделение одуревших от многочасовой возни с картошкой бойцов, с кружками, котелками – можно было подумать, что собрались доить слониху. Взяв в кольцо насторожившееся животное, мы стали подступать к нему с подхалимскими присюсюкиваниями типа: «Не боись, дура бородатая, мы тебя только подоим и отпустим». Коза затрясла бородой, пригнула башку и первым боднула Тарбазана. Потом ее рога впились в толстый зад улепетывающего командира отделения ефрейтора Карачевцева. Он басом сказал: «Мама!», перекувырнулся через голову, но все же умудрился схватить разъяренно блеющую козу за рога. Тут и мы подоспели, схватили придушенно мекающее животное кто за что смог. Я держал ее за бороду и кричал Тарбазану:
- Дои скорее!
Витька встал на колени и завозился с котелком в той области козы, где кончался живот и начинались хвост и все остальное. Возился он подозрительно долго. Коза от такого бесцеремонного отношения просто зашлась в крике. Неожиданно Тарбазан сплюнул и зло сказал:
-Козел!
-Сам козел! – прорычал Карачевцев, уставший держать вырывающееся животное.
-Дои давай!
-Да за что доить-то? – с отчаянием сказал Витька. – Это же козел.
Повисла тишина. Потом раздался громовой хохот, да такой, что в ближайшей казарме проснулась целая рота отдыхающих солдат, и они высыпали в трусах наружу.
- Пошел вон, и чтобы мы тебя здесь больше не видели!
Карачевцев дал здоровенного пинка всклокоченному козлу, тот подпрыгнул на месте и устремился к дыре в заборе. А мы поплелись завершать выполнение боевой задачи – дочищать картошку. Натощак.
«В Минобороны и не скрывают, что нынешней весной в армию отправили более 100 тысяч парней с судимостями. Еще до 70 тысяч имеют приводы в милицию» («Учи УК – крепи войска», газета «Собеседник» №27, 2009 г.»).
- Рота, смирно! Отставить. Ну что это за строй такой? А ну, еще раз: рота, смирно! Еще смирней! Ну, ладно, хотя бы так. Я – ваш командир старший лейтенант Зайцев Егор Васильевич. Кто сказал – «Значит, «Косым» будешь»?
- Ну, я.
- Не ну, я, а просто «я, рядовой такой-то».
- Ну, просто ты, рядовой такой-то.
- Отставить! Повторяю – я старший лейтенант Зайцев. А вот как вас зовут, рядовой?
- Волчара!
- Что значит – волчара?
- Да ты я вижу, начальник, совсем не догоняешь? Фамилия у меня – Волков, а погоняло - Волчара. А раз ты Зайцев, то будешь у нас Косым
- Ат-ставить! И запомните, я – ваш командир, и никаким Косым у вас не буду. Вот вы, рядовой, все поняли? Как вас зовут?
- Касым!
- Ат-ставить! Я же сказал – никаких косых, никаких хромых, никаких погонял. Так как вас зовут, рядовой?
-Вот чурка! Я же тебе, старшой, сказал – зовут меня Касым. Тимуров Касым, а погоняло у меня Хромой Тимур.
- Так ты еще и хромой?
- Есть мало-мало, подрезали меня как-то. Но ты не переживай, начальник! Когда рота идет на обед, меня никто обогнать не может! Кстати, хавать когда свалим?
- Что? Вы еще не заслужили хавки… То есть, я хотел сказать, до обеда еще целый час! Продолжим занятия по строевой подготовке. Рота, смирно!... Я кому сказал: смирно!
- Слышь, Косой, ты че, совсем рамсы попутал? А ну, кончай понтоваться! А то вот забьем тебе стрелку, и тогда посмотрим, у кого галифе ширше. Мы строем еще на зоне находились! Пошли вон лучше в беседку, травки шмальнем, темку перетрем, как нам с тобой дальше быть.
-А-а-тставить, рядовой Волчара! Тьфу ты – рядовой Волков! Газон у беседки трогать нельзя!
-Че ты гонишь, начальник? У нас своя травка!
- Боже мой, и с этими так называемыми воинами мне предстоит защищать родину?
-Не боись, начальник! Травки вот курнем, да если ты нам еще литруху-другую водяры выкатишь – всех врагов голыми руками порвем, век дембеля не видать! Да не плачь ты, в натуре. На вот лучше, зобни косячок – сразу генералом себя почувствуешь! А мы с тобой таким – хоть на гоп-стоп, хоть на стрелку!
- Т-точняк! Да мы кому хошь пасть порвем! Верно, братва?
- О-о, торкнуло? Ну, Косой, держи пять - теперь ты, братан, свой в доску!
По седой равнине прерий
Быстро скачет медный фсадник,
И граната против танков,
На боку ево висела.
А кривой турецкой саблей,
С изолентой вместо ручки,
Он валил врагов всех валом,
Што за ним неслись в пагоню.
Он стрилял из писталета,
Выпуская всю абойму,
Пистолет он взял в пракате,
Заплатив большие деньги.
Конь его был серой масти,
Весь покрытый толстой бронью,
И кагда он ехал тихо,
Клёпки весело блистели.
Он скакал уже неделю,
Ничего не съев при этом,
Потому не испражнялся,
Испражнялась только лошадь.
И по этим метким меткам,
Наступая на капыта,
Ехали в пагоню танки,
И летели самолёты.
Он подбил четыре танка,
Зарубил два самолёта,
Но пагоня не отстала,
А наабарот насела.
Он не знал куда деватца,
Если кончатца патроны,
Но патроны не кончались,
Видно много он купил их.
Был бы конь его из брони,
И сам всадник был не медный,
Он давно бы ускакал бы,
В даль, подальше от пагони.
И тогда не в кайф бы было,
Нам читать поэму эту,
Потому-что не узнали
Мы, чем кончитца здесь дело.
Вот уже к концу подходит,
Третья тысяча патронов,
Из 120 тонн взятых,
Им в пракате на дарогу.
Харашо, что всадник медный,
И что конь его из брони,
А не то давно бы ПТУРСом,
С самалёта их падбили.
Но не вечная паэма,
И не вечные патроны …
Вопщем, он себя зарезал,
Шашкой острою, турецкой.
А подругу свою лошадь,
Чтобы в плен её не взяли,
Он взорвал бальшой гранатой,
Что на поясе висела.
И акончилась паэма,
Так как нашего героя,
Немцы сдали в переплавку,
Всадник был ведь весь из меди.
Фсё.
Он очень прост в обращении и неприхотлив. Ест что дадут, спит где предложат. Непродуваемый, непромокаемый и морозоустойчивый, он совершенно неуловим для радаров противника. Мобилен и подвижен. Он может без труда пробраться в глубокий вражеский тыл и устроить там тарарам. И никакое ПРО не сможет его остановить.
Главная заповедь связиста: чем громче орёшь – тем дальше слышно.
Главная заповедь сапёра: пять ломов, связанных вместе, как правило, тонут, а значит, служить надёжным средством для переправы не могут.
Главная заповедь пехотинца: мы пехота, 50 км прошёл, и ещё охота.
И просто шутки:
Я сижу на дне окопа и имею бледный вид:
У меня промокла… попа, потому, что моросит.
На груди его могучей
Одна медаль висела кучей.
Щёголь - в кавалерии,
Лодырь - в артиллерии,
Красавцы – в авиации,
Пьяницы – на флоте,
Дураки – в пехоте.
Закавказский военный округ (ЗакВО): Забудь, как Выбраться Отсюда.
Не ходите, девки, замуж за майора Кузина.
У майора Кузина большая кукурузина!
Не для смеха, не для шутки
Назначается на сутки
Не какой-нибудь там хер,
А дежурный офицер.
Он начищен-напомажен:
На боку пистоль прилажен.
Он на лавочке сидит,
Во все стороны глядит.
Как увидит генерала,
Заорёт во все хлебала,
Что в отсутствие его
Не случилось ничего.
Вечно пьян, глядит с тоской – офицер идёт морской.
Увольнение!
Ощущение,
Что любому намнешь бока!
И, что ждет впереди приключение!
Может, даже, бокал пивка.
Ни армейской тебе грамматики!
Где устав за уставом,
устав...
В увольненье идут солдатики
В неизведанные места.
Ни сержанта тебе, ни выборов!
Увольнение!
Увольнение!
И вдруг видят - полковник Сидоров
С дамой легкого поведения.
Ну так, что бы
очень легкого,
Но цветок!
Не простой!
Гортензия!
-Поприколемся!
Нам на кой-кого
Подвалила, похоже, лицензия!-
Заработали враз извилины!
Для прикола
ну надо много ли...
-Нет, - сказал вдруг один,- забыли мы,
Над деканом уже, блин, пробовали!-
Щекотал Буденный лошадь
Краем длинного уса
В Первомай гудела площадь
Родины моей краса.
В мавзолее спал великий
Гений, высушенный вождь
Не мешали ему крики
Не мешал и мелкий дождь
Ворошилов на лошадке
Ждал Семёновый доклад
Тот доклад по форме краткий
Открывал стране парад.
Только лошадь вдруг заржала
От щекочущих усов
И к лошадке побежала
Как к петле спешит засов.
Ворошилов на лошадке
Испугался как дитя
И упал, стучась в припадке
Площадь саблей колотя.
Но Семён взнуздал кобылу
Так что кудри влипли в лоб
Дал ей шпорами по тылу
За внеплановый галоп.
Ржут крестьяне, а Стаханов
Руки к н*** вверх задрав
Подняв с водкою стаканы
Сталину кричит УРА!!!
Коба тот смеётся звонко
Цирк устроил нынче Клим
Не парад лошадок гонка
Кто тут первый поглядим.
Ну, конечно же, Будённый
Конной армии Семён
От всех бед заговорённый
Первый в имени имён.
Бабке внук прислал яйцо
Наверху его кольцо,
А само железное...
Видно вещь полезная.
Ах! Какие парни! И
Служат в нашей армии!
Эстафету от отцов
Приняли...
Записка тут:
"Дерни, бабка, за кольцо-
Отпуск мне тогда дадут."
Американская зенитная ракета "Патриот" была случайно найдена на свалке в штате Флорида. После заявления мусорщиков, утверждавших, что они натолкнулись на настоящую "торпеду", были немедленно высланы эксперты из близлежащей военно-воздушной базы MacDill. Как сказал представитель базы, "та часть, которая взрывается, у ракеты отсутствует", однако "двигатель и система наведения сохранились и находятся в полном порядке".
"О, сколько нам открытий чудных" (с)
Готовит свалок мощный дух!
Ракету там найти нетрудно,
Пять старых - легче новых двух.
"Торпед" бескрылых и крылатых,
Непереводно там пока...
И это всё, камрады, в Штатах,
Где пипл не любит бардака.
А если разгрести пакеты
На свалках наших областей,
То снова будем по ракетам
Мы впереди планеты всей!
Уважаемые коллеги-соавторы! Зачастую мы не контролируем размер публикуемых произведений. А жаль! Привожу старый-престарый рассказик.
Был объявлен конкурс на лучшее произведение, состоящее из 122 слов. Первое место получил рассказ такого содержания: «Солдаты N-ского полка, желая подшутить над своим старшиной, подпилили столбики в уборной. Остальные 100 слов произнёс старшина, когда его придавило этим сооружением».