на всякий случай за грехи
прости нас отче
мы слышим старости шаги
с годами чётче
мы жить боимся и ещё
боимся смерти
а вдруг есть рай хуё муё
есть ад и черти
в церквях попами прощены
засим не мучай
не верим просто крещены
на всякий случай
Я умничал на Вашем языке...
Растратил, разбазарил море слов...
Наверно... просто показалось мне,
Что в Вашем сердце теплится любовь...
Крутил я крылья мельниц ветряных,
Гонял мечтой по н*** облака,
Но в хладном сердце искра чувств живых
Наверно в глубине ещё... пока;
[b]С смирением входя в Великий Пост,[/b]
И прекращая ныне словопренья,
Прошу у вас..., у солнца и у звёзд
Моей безмерной наглости прощенья!!!
Простите те, кто это не прочёл,
А, кто недочитал - простите паче!
За мой нелокоть или неплечо,
Неловкость, недоплач и недосдачу,
За ни за что, за нечто ни о чём,
За несвечу, прости, непосетитель!
Простите все, кого я не прочёл.
Сочтёмся! Многоточие. Простите!
PS – Простите, прочитавшие, за чё – нть!
Я, этот чё-нть, чинить не буду, чё ли.
С утра проснувшись прямо в пасху,
Я отсылаю всем Х.В.
Душою полностью распахнут,
Я жду ответ от всех В.В.
(П.П.- прости пожалуйста)
А вот сегодня по утряни,
Послал одной мадам П.П.
В ответ пришло мне столько дряни,
Сколь было в женской голове.
И уж не знай, какие шифры,
И что могла понять она.
В её ответе весь покрытый,
Весь в матюках и слой говна.
А через час вдруг сообщенье,
«Прости родной, за всё сполна.
Жду, приходи, вся в нетерпенье,»
И смс прочла жена.
Небо укуталось тучами сизыми,
Поднялся переполох:
То утешать меня, мною непризнанный,
Свыше спускается Бог.
Долго он жмет мои руки холодные,
Долго на слезы глядит:
- Дочь моя, сердце твое благородное,
Вера твоя победит!
Смехом печальным отвечу Всевышнему:
- Где же твоя благодать?
Что-то под сердцем тоскует неслышное,
Что – ни прочесть, ни понять!
- Может, то счастье твое не прочитано,
Твой непотерянный рай?
Нервная, вздрогну… несчастная, выкрикну:
- Если твое, забирай!
В сердце очами заглядывал скорбными,
Но отошел, не спеша,
Боже мой бедный… а между ладонями
Детская билась душа!
Я на коленях молила прощения –
Всякий прощает любя.
Где-то под сердцем уснул под биение
Бога принявший в себя…
Зазвонил телефон. Марья Петровна сняла трубку:
- Але, говорите!
- Здравствуй, Марьюшка, - сказала трубка чьим-то знакомым голосом. - И прости меня за все.
- Погоди, это ты что ли, Николаевна? Ну, здравствуй, кума! А за что мне тебя прощать? – удивилась Марья Ивановна.
- Ну как… Сегодня же это… Прощеное воскресенье, - напомнила Варвара Николаевна своей родственнице. – Полагается всем прощать и у всех просить прощения. Так что прости меня. И сама попроси у меня прощения!
- Здрасьте! – сказала Марья Петровна. – А если я тебе ничего худого не делала? Да и с твоей стороны пакости никакой не припомню. За что же нам прощать друг друга? Если мы и видимся-то с тобой раз-другой в год…
- Ну, мало ли, - уклончиво сказала Варвара Николаевна. – Нет безгрешных людей. Если припомнить, так и между нами не всегда все ладно бывает…
- Да ну тебя! – начала терять терпение Марья Петровна. – Звонишь раз в год, да и то с разными глупостями. Нечего мне тебе прощать, успокойся. И у меня на тебя нет никакой обиды.
- Ну а если все же хорошенько припомнить? – настырно стояла на своем Варвара Николаевна.
- Да нечего нам вспоминать! – отрезала Марья Петровна. И только хотела положить трубку, как кума ее озадачила:
- А два года назад кто на дне рождения братца твоего троюродного, Альберта Ивановича, чтобы ему хорошо жилось, сказал про меня, что я корова глупая?
- Корова? Глупая? – как бы удивилась Марья Петровна, потому что тут же вспомнила: да, было дело, обозвала она в сердцах так свою куму, хотя той на этом самом дне рождения и не было вовсе. Значит, нашлись добрые люди, довели до сведения Варвары Николаевны. – Хотя что-то припоминаю. Так ведь было за что, кумушка, было!
- Например? – насторожилась Варвара Николаевна.
- А почему ты раззвонила на всех углах, что я сына своего откосила от армии, выдав его за психа?
- А разве не так?
- А хотя бы и так, твое какое собачье дело? – разозлилась Марья Петровна.
- Ах, так я у тебя уже и собака? Тогда ты… тогда ты..
- Ну, ну!
- Ж-жаба!
- А ты коза драная, и муж твой козел!
- А ты, а ты!... Да чтобы тебе лопнуть, зараза!
И родственницы одновременно так хряпнули трубками об аппараты, что те и в самом деле лопнули...
Сотканы жизни одежды
Из нитей мечты и надежды;
Пронизаны болью, изъедены молью
Прошедших страданий, солёной росой
Взлелеяны ленью, убиты сомненьем,
Ушедшие в мрак, в безвозвратный покой.
Построены наши стремленья
Из пыльных руин пораженья;
Из поруганной чести, из злобы и мести,
Из предательства, горя, из страха, беды,
Из обиды, потери, из лицемерия в вере,
Из оплеванной просьбы глоточка воды.
Закована наша свобода
В покорность с Адамова рода;
В рутину и скуку, в душевную муку;
В болезни и бедность, в безысходность в судьбе;
В тенёта гордыни мы запутаны ныне,
И в рабские мысли, что носим в себе.
Нам прошлого груз и ошибки
Закрыли тропинку к улыбке.
В пылу размышлений и ложных прозрений,
Доколе бесцельно по кругу бежать?,
Упорядочив мысли, и цели осмыслив,
Мы с радостью сможем свой путь продолжать.
А путь, это наше прощенье-
Окошко в душе к озаренью.
К любви и свободе, утерянным вроде,
К могуществу, силе, к повеленью Творца,
К здоровью и счастью и к солнцу в ненастье,
К душевной весне, что не знает конца.
Прости же ушедшую в вечность
Растраченной жизни беспечность;
Предательства горечь, последнюю сволочь;
Свои неудачи, печаль… Отпусти!.
Душевные травмы, сердечные раны,
Все, что душу тревожит, улыбнись и прости!