Громыхают сталью двери,
Бьют по трапам каблуки,
На вечернюю поверку
Потянулись моряки.
Чрезвычайным объявленьем
Удивил старпом: "Дано
Сверху нам распоряженье
Поработать на … кино.
Сделав паузу: "Вопросы?"
Как не быть, когда – кино?
Зачарованы матросы,
Например, про что оно.
"Мы сценарий прочитали:
Долг мужской, девичья честь,
Про любовь и трали-вали,
И про службу тоже есть.
Прибывают и актёрки,
Молодые, говорят…
Чтоб во флотских проговорках,
Боцман! Я не слышал мат".
"Чтоб не слышал, есть, так точно!" –
Изумился мичман Бут…
Между прочим, дело к ночи,
Опустели бак и ют.
Встали звёзды небосклона
В Млечный путь за рядом ряд.
Черноморцы, сняв погоны,
Как простые люди, спят.
Спит по кубрикам, каютам
Двухэтажный габарит,
К переборке прислонютый
И дежурный… Нет, не спит!..
Спит и мичман Бут несчастный,
Видит он кошмарный сон,
Что заел на звуках гласных
Матюгальник-мегафон,
И от боцмана как будто
Рвутся в полунемоте
Лишь согласные до юта
Х, Л, З, С, Р, М, Т!
………………..
Спит писатель этих строчек,
В данном случае, герой…
Утомился ты не очень?
Отдыхай, читатель мой.
Севастополь знойным летом.
Бухта в россыпи огней,
Много раз я видел это
Наяву, теперь во сне.
Ночь густеет. Воскресенье.
Крейсер в стенку словно врос.
Ноль часов. Из увольненья
Возвращается матрос.
По глазам, не после пьянки,
Только что за маскарад?
"Почему вы по гражданке?"
Отвечает: "Виноват.
Захотел уважить братца.
Упросил меня, лиса,
Дать по форме прогуляться.
Ну, хотя бы полчаса.
Промахнулся я, похоже,
Отпустив гулять братка,
Он ведь честь отдать не может,
В гипсе правая рука"…
Оказалось, что по-братски
Амуницию увёз
Молодец и корабляцким
Видом восхитил колхоз.
………………..
Было времечко когда-то,
Королевским звался Флот.
Форма нравилась ребятам.
А теперь наоборот.
К мужчинам сухопутным, я не скрою,
Испытываю легкую порою
Но зависть, потому что под рукою
Они имеют всё по полной смете
На первое, второе, даже третье.
За это нам чуть позже выпить стОит,
Как за стабильность времени Застоя.
Теперь – за моряков:
1) Чтоб дольше жили,
2) Живя подольше, чтобы намотали
Побольше на винты узлов и милей,
3) А намотав, чтобы из дальней дали
Их потянуло на порог идиллий,
4) А потянув, чтоб из морей обратно,
Они-таки к морячкам приходили,
5) А приходя, тепло и многократно
Они как будто в первый раз любили
Или в последний, но не в худшем стиле!
Старпом был шустрист, карьерист, молодец,
За что прозывался у нас – Огурец.
Он выйдет потом в адмиралы.
С ним тесную дружбу водил замполит,
Такой краснощёкий и нежный на вид,
Не зря Помидором и стал он.
А сам командир кораблёвый – суров,
На ветер своих не бросающий слов
И не запятнавший мундира,
Но был по фамилии он Огород,
Почтил его Брюквой служивый народ, –
Первейшего из триумвиров.
Однажды корабль отмечал юбилей,
По этому поводу жён и детей
На борт моряки пригласили.
Матросы стучат каблуками о ют,
Шампанское в кают-компании льют
И футов желают под кúлем.
Я сына за ручку вдоль борта веду,
Матчасть представляя ему на ходу:
"Вот это – труба. Кормовая.
А этою рындой зовут на аврал…"
Навстречу попался один кавторанг.
"Смотри – командир, – поясняю, ¬–
Он главный – заглавный считается тут…"
"А Брюквой зачем командира зовут?!" –
Спросил нас обоих Серёжа.
Кэп стал зеленее, чем ваш огурец,
А выдавший тайну морскую отец
Застыл с помидоровой рожей.
Как поётся, не прошло полгода,
Возвратился крейсер из похода,
Посредине бухты на виду
Встал на якорь. Я сижу и жду,
Ужин остывает на столе.
Видно, моряку на корабле
Выпало дежурство, рандеву
Лопнуло… Решила: поплыву!
До коробки – миля от причала.
ДоплылА, у трапа закричала:
"Эй, на вахте!" Вижу, Мой летит
С бОрта в воду, как метеорит!
Подгребает: "Девушка, даёшь!"
Отвечаю: "Было невтерпёж,
Слишком долго плаваешь, моряк…
У меня в купальнике коньяк.
Где приём устроим?" – "Видишь банку?
Кто-то нам подбросил на гулянку".
Хорошо отметились на буе,
На закуску – только поцелуи.
Начало смеркаться, мой комдив,
НА берег подругу проводив –
"Я тебя люблю" – "И я люблю!" –
Тем же брассом двинул к кораблю…
Под парАми я иду домой…
Доживём до завтра, милый мой!
Наконец, поход окончен.
И до дому – ровно час.
Вот с подвахтенными ночью
На причал пошёл баркас.
Рулевой смотрел, раззява,
На стремление вперёд,
А Судьба подкралась справа,
В борт ударил теплоход!..
Я иду ко дну с поклажей
Заграничною своей –
Мой портфель английской кожи,
В нём подарки для детей
И для взрослых сувениры,
Спирт под пробкой винтовой.
Вдруг вопрос прощанья с миром
Возникает сам собой.
Почему-то размышляю
Я от третьего лица:
Мореход – его я знаю! –
Ну, никак не ждал конца
Вот такого – дохлой рыбой
Оставаться в глубине…
Извините и спасибо,
Не по нраву это мне!
Нам даровано бессмертье,
До порога вечной тьмы,
Кто ушёл – другие, третьи…
Все другие, а не мы.
Пусть в пучине пропадает
Тяжкий импортный балласт! –
Кверху пробкой я взлетаю …
Вот он, рядышком баркас!
С потерпевшими крушенье
Кверху днищем он плывёт.
Вроде живо населенье,
Вещи не заносим в счёт.
Мы помучимся немного,
Но сегодня не умрём,
Оглашая в душу, в Бога,
Весь окрестный водоём…
Подоспел попутный катер
Водоплавающих взял.
А наутро виноватил
Нас бригадный адмирал …
Но осталось ощущенье,
Что на свете счастье есть!
Счастье – это возвращенье
К жизни, как благая весть!
Это ласточка, стригущая
Вдоль моей строки полёт…
Грустно в жизни нам текущей,
Надо выпить – всё пройдёт.
Куда же ты пропал с подводной лодки?
Уж я все закоулки прочесала,
А ведь еще сегодня ночью ловко
Ты здесь во всю орудовал штурвалом.
Ужель не угодил тебе мой камбуз?
Иль рубка показалась тесноватой?
Ну, слишком громко пели «Нам бы, нам бы…»,
Так то команда, молодцы ребята!
Ведь лодка не бывает без матросов,
Тебе ж был вверен капитанский мостик,
А ты все взял, к морским чертям, и бросил,
Нептун с тобой! Бросай, ребята, кости!
Поскольку я – завзятый тунеядец
И жизнь сложилась как-то не вполне,
Я пО морю житейских неурядиц
Хожу на перископной глубине
И только враг нарушит мне границу,
На погруженье выставив рули,
Стараюсь я в глубины удалиться,
Пока корму торпедой не снесли
Я избегаю штурмов и таранов,
Спроста не нарываюсь на скандал
И тайну двух бытийных океанов
Давно я и успешно разгадал
Держу штурвал уверенно и чётко
В проливе меж Сумою и Тюрьмой
Когда моя усталая подлодка
Из тёмной глубины идёт домой
Что наше время? – Как веретено
Вращается без роздыху оно.
Но мы с тобою встретились, порадуйся,
Что наша кровь ещё течёт под градусом.
На маковках убавилось волос…
А сколько нас сегодня собралось?
По сколько сбросились? – Ну, моряки, даем!
Да за такие деньги в Мореходке
Мы выпили бы – целый водоем
Безукоризненной "Московской" водки!
Галоша год ходил бы в Мариинку,
Не продавая тельники на рынке,
Мишаня, как заслуженный артист,
По пять копеек ставил бы на вист,
Стиляги Носорог и Херя-Брюк
Заузили бы пару дюжин брюк,
В такси катал бы Батя спозаранок
Возлюбленных студенток что цыганок,
Мосья, чтоб жить спокойно, но красиво,
Купил бы килограмм презервативов…
КАК ВИДНО, с нашим тоннажем, славяне,
Накладно швартоваться в ресторане.
………………
Так пусть душа не знает никогда
ЗА ТО, ЧТО ВИДНО, ложного стыда!
"Шведский комсомолец"
С-363 или "Whisky on the Rocks" ( Скала )
Дело было у Карлскруна рядом с островом Борнхольм,
наша лодка класса "Уиски", мель цепляла своим дном,
год был восемьдесят первый, шхеры, фьорды, в октябре -
лодка "шведский комсомолец" заблудилась на заре,
море вроде не штормило, по компАсу лодка шла,
курс со звездами сверяли офицеры БЧ-2,
маякИ в ночи мерцали, при луне и в полный штиль,
наша лодка сбилась с курса на полсотню морских миль.
Эска - дизельная лодка, две торпеды с ЯБП,
с поврежденною антенной и с подсевшей АКБ.
Флот был на "уши" поставлен, кораблей маячил строй,
помнит Балтика Либаву с БПК "Сторожевой",
помнит Саблина Валеру, как тот бунт поднять сумел
и как позже к смертной казни, приведен через расстрел.
Экипаж притих в отсеках ( пятьдесят три мужика ),
поминают добрым словом - командира - мудака,
как о сейнер пеленгатор, подвсплывая повредил
и случайно, к шведам в базу, сам с подлодкой угодил.
Шведы в трансе, их фарватер, что секретным был досель,
шириной в 12 метров, глубиной - сплошная мель,
расшифрован и изучен, вместе с ихней ВМБ,
и с границей нараспашку, всякой, значит, "голытьбе..."
На борту начальник штаба, обалдевший, но живой,
с замполитом в переборку, бьются дружно "головой",
все, и Гущин и Беседин, лодку пыжились столкнуть,
а она сидит на скалах, не торопится "тонуть",
шведы видимо струхнули - репутация, там, честь,
втихаря нам предложили на буксире в море "слезть",
наши с дуру отказались, говорят, что от "врага",
Королевства и Рейгсдага им не надо, ни фига!
Эпопея продолжалась, где-то девять с лишним дней,
а на траверзе сверкала, сталь балтийских кораблей....
Лодку сдернули буксиром, подтащили к БПК,
напоследок Консул рявкнул Толе Гущину - Пока,
если Флотом заправляют, вот такие моряки,
за Отечество "спокойны" будут Ваши земляки!
Быль. Крымчанину Борису Савченко,
открывшему, чем пахнет французский коньяк Bisquit
и москвичу Эдуарду Айриянцу
О коньяке не думай свысока,
Мол, далеко ему до самогона,
А кое-кто считает, что слегка
Он мылом отдаёт не благовонным.
Не думай плохо о друзьях своих
Лишь потому, что гады не стерпели,
Бессовестно сожрали на двоих
Отправленный посылкой через них
Подругою грузинский Энисели.
Однако ближе к теме загребу
Под Севастополь, там во время óно
Коньяк определил мою судьбу
При помощи Министра Обороны,
Который прибыл к нам на корабéль,
Который вдарил пó морю ракетой,
Которая попала точно в цель,
С которой не всегда бывает это.
Победу скромный увенчал банкет,
Где автор ваш к Министру Обороны
Приблизился учтиво тет-а-тет
И доложил, что он большой учёный,
А защититься в море – мочи нет.
Он был всего-то навсего комдив
Четырёхзвёздный в звании каплея,
Но Маршала Союза убедив,
Сработала нахальная идея.
"Так сунуться мог только идиот! –
Мой командир, презренья не скрывая,
Шипел, – начальство в голову возьмёт:
Не комсостав у нас, а раздолбаи"…
Вот в Питер отослали моряка
Научных достигать глубин и целей,
Проспорил друг бутылку коньяка:
"Не подойдёшь! А подойдёшь – пристрелят."
А если бы проспорил я – ему,
Добавилось бы в жизни мне печалей?
Как миленький бы проживал в Крыму
На берегу, под солнцем и так далее, –
В краю, который с некоторых пор
Приобретён, я думаю, на спор.
Мерно тикают часы,
Урезая дни.
Чуть смочив свои усы,
Подключил огни.
«Круговой» всегда горит,
Как звезда во лбу,
Сразу видно – здесь пиит
Падкий на хвальбу.
«Кормовые» через раз,
Может, через два:
Чтоб не въехал п*дарас,
Если я «в дрова».
«Бортовые» - подшофе
(Тридцать восемь грамм):
Танцы-шманцы, галифе,
Приглашаем дам.
Красный – значит, занятОй
Или здесь жена,
Если, «грин» - «добрО» любой
Трогать пацана.
А, вот, если, мимо рук
Падает клавир,
С «желтым» тащит верный друг,
Как морской буксир.
Иногда тоска рвет в хлам
И залив штормит -
Я пишу стихи хохлам,
Позабыв лимит.
«Проблесковым» им кричу:
-Хлопцы, кто ваш Бог?
ПродалИсь вы палачу
За какой пирог?
Пролетел день моряка,
Приезжал дружок,
Погасил огни пока.
...Притушил, как смог.
Пы.Сы. На фото Кекс рядом с памятником сбитой летчице. День ВМФ. Кронштадт.
Женщина пришла в военкомат.
Строгая, в решительном настрое:
"Кто тут самый главный? Кавторанг?
Что еще за прозвище такое?"
"Мне б узнать, товарищ... Кавторанг,
Как решить одну проблему мужа?
Сколько можно деньги выжимать..!
Двадцать лет!.. Еще с времен Союза!"
Военком, морской бывалый волк,
Паузу поймав, спросил учтиво:
"Поточнее... не возьму я в толк,
Что же с мужем, все-таки, случилось?"
"Дело в том, что получив оклад,
Муж домой приносит лишь две трети.
Остальную часть - в военкомат.
Почему - всегда держал в секрете.
А вчера он малость перепил
И поведал мне об этом горе,
Как во время службы утопил
Катер сверхсекретный в Мертвом море.
На заданье муж пошел один,
Нужен был моряк - стальные нервы.
Он же старшина второй статьи,
Говорит, главнее - только первой!
Муж совсем ни в чем не виноват,
Просто потерял он две торпеды,
Развернулся, чтоб их подобрать...
Был туман... А там скалистый берег.
Требовал расстрела трибунал,
Или целых десять лет дисбата...
Вообщем, он расписку написал,
Что деньгами возместит утрату."
Военком, давясь от смеха, уточнил:
"Как же, как же, помню этот случай!
Катер... в Мертвом море... утопил..!
Так скажу - ваш муж еще - везучий!"
"Прекратит платить - его в тюрьму.
Спишут долг, когда уйдет в отставку...
Можно как-нибудь помочь ему?
Съездить в эту, как ее там, ставку?"
Кавторанг в слезах:"Не дай вам Бог!
Это ж государственная тайна!
Каждый пятый дембель платит долг
За машины, самолеты, танки!
Муж ваш отдает лишь третью часть,
Я - пожизненно, все сто процентов!
Дело в том, что сорок лет назад
Утопил..! В Аральском..! море..! Крейсер!!!
Лейтенант Виталий Левицкий, по прозвищу Лев, был остановлен военным патрулём. По другому и быть не могло, когда в понедельник, в часы боевой подготовки, ты прогуливаешься по Севастополю.
– Почему товарищ лейтенант не приветствует старшего по званию? – спрашивает капитан, заранее зная ответ вроде "виноват, задумался, не заметил". Но маленький Лев (ростом 165 сантиметров с фуражкой) преподносит ему сюрприз:
– Потому что я недисциплинированный.
– Хорошая шутка, – одобрил начальник патруля, – и куда изволите дрейфовать?
– Изволю дрейфовать на гауптвахту, вот моё предписание, – сделал ответный ход Лев.
– Логично, но почему без сопровождающего? – выбросил последнего козыря капитан.
– А зачем? Я дорогу знаю, не в первый раз.
– В таком случае, не смею Вас задерживать! – крыть капитану было больше нечем.
Лейтенант Левицкий, призванный на Флот из гражданского ВУЗа, боролся за честь быть изгнанным со службы. Борьба носила затяжной характер. Обычно, сойдя на берег, он напивался, до бесчувствия причального кнехта и на следующее утро не выходил в строй на подъём флага. Получив очередное предписание, шёл самоходом на гауптвахту.
Но мастерство не пропьёшь! В подразделении его авторитет инженера был выше радиолокационной антенны на фок-мачте. Добрый Лев оправдывал своих сослуживцев:
– Им же в военных училищах больше давали строевой шаг, чем радиотехнику.
Как говорится в военном анекдоте, ребята, учите ТТД, попадёте в плен, будет о чём рассказать. Именно глубокое знание техники помогло Льву совершить подвиг, который потряс всё Министерство обороны. Началось с того, что во время зачётной ракетной стрельбы корабля отказало целеуказание. Специалисты-радиотехники только потели, но ничего не могли сделать. Послали за Львом, спящим в каюте, как обычно по боевой тревоге.
– Выручай Лев! – умоляет командир, которому неудачная стрельба могла далеко отодвинуть присвоение очередного звания.
– Можно, – отвечает скромный Лев, – если вы умолчите, кто устранил неисправность.
Понятное дело, лишние лавры повредили бы Льву в его принципиальной борьбе с Министерством Обороны. Командир обещал, но когда всё обошлось, на радостях слово не сдержал, и Льва вызвали к адмиралу. Тот уже неоднократно слышал о неисправимости лейтенанта. Теперь, благодаря Льву, осененный благодарностью Главкома, он решил осчастливить и нижестоящего:
– Снимаю с вас три очередных взыскания!
– Только не это, – говорит твёрдый Лев, – снимите с меня лучше "Предъявителя сего"!
– Это что ещё за зверь?
– По паспорту я был гражданин, а по удостоверению офицера – предъявитель сего… Лично меня это сильно обижает, не знаю, как вас. Но Вам деваться некуда, а мне бы снова – на гражданку.
Начальник полез в карман тужурки, вытащил своё удостоверение, чтобы убедиться. Так и есть, блестящий адмирал, с пятью рядами орденских колодок, всего лишь: Предъявитель сего______.
Через два месяца во всех Вооруженных Силах Союза произошла смена удостоверений. "Предъявитель сего" исчез, остались две черты для заполнения ФИО. Лев продолжал бороться не без успеха: через год ему присвоили звание младшего лейтенанта.
Лев, где ты сейчас?.. Я горжусь, что служил с тобой на славном корабле "Прозорливый"!
Над сопками туман вершины закрывает,
Над мачтою горит полярная звезда,
А капитан молчит, и глаз не поднимает,
С любимой, дорогой прощаясь навсегда.
На мостике стоит и слёз не утирает,
Ведь даже через год свиданье не придёт,
И хоть растает лёд, подругу потеряет:
Судьбу не обмануть – уйдёт из бухты флот!
Останется она – навеки у причала!..
Вот отданы концы, команда: «Малый ход!»…
Запомни навсегда: как чайка закричала,
И неподвижность рук, бровей печальных взлёт…
Разорванный туман – печальное искусство…
Над мачтою горит полярная звезда,
Маяк стоит в ночИ, обострены все чувства…
И плачет капитан, прощаясь навсегда…
………………
Все корабли ушли…
На клумбе сохнут розы….
И двое с резаком осуществили план:
Отрезали весло,
той девушки из бронзы,
Которую любил … ушедший капитан!..
Ах, как хочется мне
стать лихим капитаном,
В белоснежной фуражке
стоять у руля,
И бесстрашно ходить
по морям, океанам,
С капитанского мостика
трубкой дымя.
И теченья ловить,
смело споря с волнами,
И в портах незнакомых
бросать якоря,
И закручивать ус,
просолённый штормами,
Наблюдая как всходит
над морем заря.
Чтобы мне нипочём
были рифы и мели,
Чтоб любили меня
даже в море киты,
Чтоб, увидев меня,
все мальчишки балдели,
И девчонки немели,
открыв свои рты.
Только вот в небесах
всё решили иначе,
Зря гудят корабли,
в океаны маня,
Так уж вышло,
что девочка я,
а не мальчик,
И не будет усов
никогда у меня.