Зоил сказал, блюдя престиж,
Сказал - как высек:
"Что ж малодушно ты молчишь
На тему сисек?
Поэт ты вроде бы простой -
Не ездишь в "Бентли"
А пишешь всяческий отстой -
Не импотент ли?
И сиськи дару твоему
Не будут крахом..."
И я, как пес на шаурму -
С брезгливым страхом
Глядел в зоильские глаза
Как Бандер-Логи
Рука сама тянулась "За!"
Дрожали ноги...
"Ну, в общем, так - пиши стишок
Такое дело...
Тут будет конкурс "Стихошок -
Поэт и Тело"
Стихира, прочий Литсовет -
Казни и милуй!
Вот байты, клава, интернет -
Иди, насилуй!"
Сказал Зоил и по плечу
Меня похлопал
А я чего? Стою, молчу -
Какая жопа!
Ты дай про пьянку да про хмель -
Вот тут пошутим!
А из меня Эммануэль -
Как Вовка Путин!
Кто обо мне нагородил:
"Плейбойский кролик"!?
Не верьте, г-н Зоил!
Я - алкоголик!
Сейчас не пью. Здоровьем слаб.
Чаёк, печенье...
И смутно вспоминаю баб
Предназначенье.
Мне тема сисек и концов -
Не повод шутки!
На сайте множество спецов:
Есть Вася Уткин
Куда уж выше? На "ура!",
Авангардистски
Он зарифмует буфера
И те же сиськи...
А мне куда? Хвалиться чем?
Я импотентен
И слишком для подобных тем
Интеллигентен.
Возьмусь, бывалоча, за член
(В сортире, ясно...)
И покраснею, старый хрен, -
Стыдлив ужасно!
Съем кашку, выпью молоко
В углу палаты -
Оставьте дедушку в поко....
Обнажая все свои изъяны,
Разорву рубашку на груди.
Пряником для всех уже не стану,
Но поздравлю каждую Татьяну,
Что стоит на жизненном пути.
Обитал в общаге, был студентом,
От учёбы как от водки пьян.
Радовался каждому моменту,
Череду ведя экспериментов,
Сексуальных, с множеством Татьян.
В армии веселая житуха:
Самоволка, ПХД, наряд…
За жену – прекрасную Танюху,
Офицер штабной грозил дать в ухо.
Дембель – чудо! – правду говорят!
Первый опыт – будни на заводе,
И веселый женский коллектив.
Чей-то муж боксер был по природе,
Он фингал поставил мне на морде,
За свою Татьяну не простив.
До сих пор, как в поисках грааля,
Суечусь немного там и тут.
Если звать Татьяна, значит, – краля!
Только слышу: «Руки прочь, каналья!» -
То жена…
Татьяною зовут.
Под репродукцией «Грачей…»
В столичной маленькой кофейне
Сидели двое москвичей:
Один - с чайком, другой – с портвейном.
Тот, что с чайком, взглянул в упор
На незнакомого соседа,
И завязался разговор
(не разговор, а так – беседа):
- Вот обошелся бы без слов
В темнице с Проклом Янукарий,
И у истории веков
Мог быть совсем иной сценарий.
- Да, что там говорить, братан,
Вот если б я вчера не квасил
И не нажрался б в дребадан,
То не набил бы морду Ваське.
- Мой друг, былое – из полос.
Как там у Блеза… У Паскаля?..
Что, если б Клеопатры нос…
- Да, нос во вторник мне сломали.
Зачем приперся на вокзал?
Мне пять бомжей стучали в душу…
- Лаокоон предупреждал,
Но кто его тогда послушал?
В итоге конь Троянский…
- Брат, не говори. Мне тоже грустно.
Вчера смотрел на банкомат.
Ты знаешь, сколько в нем «капусты»?
- Всё знать нельзя, мой друг, увы.
Предполагать – совсем иное.
Шел Святослав всегда «на вы»,
А если б…
- Точно! Зубы ноют.
Я в среду «тыкнул» одному,
Так он мне в челюсть нахреначил.
Эх, кабы знать…
- Ну, почему всё было так, а не иначе?
Сбежал бы из тюрьмы Сократ…
- Не стал бы пить со мною Васька…
- Укрылся бы Алкивиад…
- Остался б я вчера у Аськи…
Под репродукцией «Грачей…»
Облезлой и немного пошлой
Вздыхали двое москвичей…
И оба думали о прошлом.
Вдоль дороги стоят осины
И не видно совсем берез.
За дорогой кругом трясина,
А когда-то ведь был колхоз,
Нерентабельный, бесшабашный,
Председатель - такая мразь,
Даже в будни срывало башни
У селян, только жизнь лилась,
Небогатая жизнь, простая.
Не без пьянок и жен битья.
Ваньки с Маньками здесь листали
Календарь своего бытья.
Облетел календарь настенный,
Как по осени старый лес.
Где система? А нет системы.
И не знает никто, как без.
И под корень легли березы,
Воблой об стол кривая масть.
Был колхоз, и нету колхоза,
Даже негде теперь украсть.
И бессрочными стали сроки,
А кормильцами - пара коз
Мужики стоят при дороге,
Те же мертвые, но без кос.
Что-то делать, конечно, нужно -
Мысль ударит не в бровь, а в глаз
Заскрипит маховик натужно,
Может позже, а в этот раз:
По сто грамм разделив на брата,
Рукавом, закусивши всласть.
Будут долго ругаться матом,
Проклиная шальную власть.
Вдоль дороги стоят осины,
А из трех лишь одна сосна,
Здесь когда-то была Россия…
Кто забыл, напомню - страна.
Я женщину поднял на пьедестал, окутав комплиментами, как шалью! Ещё бы! Я такой сентиментал, испорченный донельзя пасторалью! Ах, как же я её обожествлял! И чудом не забыв вино и свечи, я ждал, когда желанный идеал придёт ко мне на романтичный вечер.
И вот, как голос ангела, звонок застал меня у мытого арбуза. И Вы переступили мой порог, почти что не касаясь, словно муза! Я вам помог в прихожей снять пальто, и это не смотря на то, что в чине, я говорил доверчиво о том, как трудно одному прожить мужчине, как хочется душевного тепла, а Ваша ненасытная утроба все персики из вазы уплела и, словно пеликан, давилась сдобой, всё это «Монастырскою избой», как из брандспойта, щедро заливая. А я сидел, как в рубище изгой, тарелку с ветчиной передавая. Ну что для Вас галантный кавалер?! Вы слушали из Гегеля цитаты, а рот Ваш за эклером ел эклер, все 18 штук. Не многовато?
Я пробовал читать свои стихи, но вместо благодарности и пыла я слышал только глупое «хи-хи», а оборвать Вас духу не хватило. Я взял гитару, чтоб развеять грусть, расправить чувства, что слегка примяты, но в тишине раздалось громко – хрусть! То был окорочок. Последний. Пятый. Я Вам достал весь в бархате альбом, где мама улыбается устало, но сильно вздрогнул от глухого «бом»! То Ваша голова в салат упала, разбрызгав на гардины майонез, и разломив фамильную тарелку. Я понял, что теряю интерес, что между нами пОшло всё и мелко. И взяв с опустошённого стола (как уцелела?!) мандарина дольку, подумал я, хоть мысль не весела: любовь-любовь, пусть ты бываешь зла, но в принципе присутствие козла меня бы оскорбило не на столько!
Отшумел вертеп Олимпиады.
Чувство, будто отмотали срок.
Чую, что не хочется, но надо
Написать хоть пару куцых строк.
Всё сначала двигалось по плану:
В Русский дом задолго до поры
Завезли хрусталь, бухло, Билана,
Булки с маслом, 5 (пять) пудов икры…
Флаг страны нести Ивану дали,
Крепкий, с виду правильный пацан…
Флаг пронёс, но хапнул две медали,
Чем нарушил наш медальный план.
Как в войну, работали в три смены,
Подбирали мази в тон шнуркам
Тренера, врачи и сервисмены
Нашей женской сборной по конькам.
Не везло нам только с пьедесталом,
Ведь за нами Сочи – не Москва.
Жару дали мы преступно мало,
Но глаза горели, как дрова!
Неподдельной радости гримаса
Красит наши лица неспроста:
Все державы класса Гондураса
В зимних видах нашим не чета…
Тягачёв считает – всё в порядке,
Восклицая лозунг «Боже мой!
Первый номер (во второй десятке) –
Более почётный, чем восьмой!».
Ничего, сейчас в Москву приедем,
Наведём в российском спорте шмон:
И натянет президент Медведев
Тягачёва! (Правильно, Димон?)
Созерцать картину будет жутко,
Стоны будет слышно далеко:
С Тягачёвым вкупе вставят Мутко,
А точней и правильней – МудкО.
Пусть ответит перед всем народом
Весь мудковско-тягачёвский штаб
И идёт себе – коньковым ходом
На х нет, на заключительный этап.
А когда воротят миллионы –
Снимут с головы своей позор,
Всех – без дополнительных патронов
Чем-то тухлым расстрелять в упор!
Мы могём тогда, когда захочем,
На одном желанье, под дождём…
Наша цель – Олимпиада в Сочи!
Ладно, всё: нахохлились и ждём…
Ждём, когда настанут перемены.
Или будет снова, как вчерась?
Как дела в Кремле у сервисменов?
Заказал ли им Медведев мазь?
Пусть он даст оценку ихней роли
При завоеванье первых мест.
И заменит мази канифолью,
Это будет самый добрый жест!
………………..
Подвести итог Олимпиады
В двух словах способен только спец,
Он сказал: «Да здравствует Канада!»
Выкрутился, шельма… Молодец!
Ты крыл меня - о, женский пол! -
Козлом и гадом
Когда, хватаясь за подол,
Я навзничь падал
Когда растительность трепал
Блондинке Ленке
Но незаметно засыпал
Прибором к стенке...
В тот раз я взял - 4 : 0!
Но черти мужа...
В шкафу нас трое - я и моль
И тихий ужас
Да, да, друзья! Я видел страх -
Его глазищи
Когда у шкафа дверца - трах!
"Ну что, козлище!?"
А что потом? Потом битьё...
(Тут вырезАю)
И Ленки тихое нытьё:
"Откель я знаю!?
Наверно, вор! Прокрался, гад!"
И - в пах! - для старта...
Опавшие трупы желтеющих листьев,
Лежат штабелями в осенней грязи,
Лежат как упали, без всякого смысла,
И вид неказистый, особо вблизи.
Их хрупкие тельца от старческих спазмов,
Загнуло спиралью, скрутило винтом.
Кто был ближе к солнцу, не так уже важно...
Осеннее небо залито свинцом.
Стволы оголённых, усталых деревьев,
Слезливо пророчат вселенскую грусть,
И северный ветер...И нет вдохновенья,
И лезвие бритвы в уме...Ну и пусть.
Трещат под ногами тугие патроны:
Их много, опущенных, осенью вниз.
Рассыпаны щедро с дубов-миллионы
Блестящих, не стреляных, жёлудей-гильз.
Оранжевой вспышкой сигналят рябины,
Кровавой шрапнелью свисают плоды...
Колы...Будто в тему вторят им осины,
И сосны: Из них можно делать гробы.
Холодные лужи, промозглая жижа-
Наружу сочащийся гнойный нарыв,
Разбухшая грязь как пупочная грыжа...
Поганки...Похожи на ядерный взрыв.
Синюшные тени по н*** летящих,
Измученным клином, на юг журавлей,
Из этих широт, кровь зимой леденящих...
По осени льющих без края дождей.
И мне бы подняться вслед быстрою птицей,
Стальным самолётом умчаться бы вдаль,
На пляже понежиться там, за границей...
Но я патриот...(очень родину жаль)
Её же не бросишь в лихую минуту,
Не смоешься в Лондон, как блин...олигарх,
Качая на запад, себе же, валюту...
Опять о политике...(ну её нах)
О чём говорил? А! О клине на небе...
Сейчас, только смажу я свой пулемёт,
Не важно предатель, ты гусь или лебедь...
За Родину! Пли! Не один не уйдёт!!!