Когда проникну в зазеркалье,
Увижу всё наоборот:
И радость, ставшую печалью,
И процветающий народ.
Под руководством Ведевдем-а
Оборотили в райский сад
И наслаждаемся эдемом...
Трацом возглавил хит-парад.
Нитуп очистил все сортиры
От тех, кого в них замочил.
Кучварк снёс рейтинг со стихиры.
Сйабуч в квартирах свет включил.
Волзырг заставил всех брататься
(непримиримых до сих пор)
И убедил народ не браться,
А глубже закопать топор.
Нирдук и Ферг сошлись во мненье,
Что воровать нехорошо:
Раздали сИротам именья.
ВонОрим в монастырь ушёл.
Вокжул, возжами на конюшне,
Воспитывал Анирутаб...
А.Вокюдрес в казарме кушал,
На четверть сократив генштаб.
Шёл Веилагрун, не опасаясь,
Один по улицам ночным.
И даже мошки не кусались,
А где уж там кусать иным.
Купил четвёртую "Калину"
Себе в гараж Чивомарба
И на балу, состроив мину,
Сказал что "Мерседес" - арба.
Куда-то, словно испарился,
Пропал с прилавков Веаним...
Но с этим я уже с мирился,
Ну нет и нет, и х...й бы с ним.
Когда гранатою ручной
взрывается мадам, рыдая:
сейчас же, здесь, любой ценой –
причина может быть любая.
Не уподобься храбрецу,
что закрывает амбразуру,
и не высовывайся сдуру,
так должно поступать юнцу.
Иное дело ветеран,
его заслуженные шрамы
свидетельство великой драмы,
и переждёт он ураган.
Когда же кончатся снаряды,
из-под обломков бывших стен
он встанет, отряхнёт награды
и побредёт сдаваться в плен.
В Монако ждут туристов из России
и в том числе наверное меня,
а может быть "рвануть" и в самом деле,
к ним в качестве "троянского" коня,
привить им наше русское мздоимство,
методику строительства дорог
и с гордостью прочесть затем в газетах,
по Княжеству прощальный некролог
трав луговых пьянящий пряный запах
нам головы кружил в июльский полдень.
ты «догоняй» кричала и с размаху
в траву влетала, радуясь свободе...
в прыжках я мял сандалями ромашки,
ты, радостная, шустро убегала.
и развевалась по ветру рубашка-
простора поля нам казалось мало,
а в небе звонко щебетали птички.
и мы смеялись громко без причины,
не разглядев в густой траве табличку
с предупрежденьем: «Осторожно, мины!»
Что-то нету вдохновенья –
Я себе заметил вдруг.
Все, какое то броженье.
Чем наполнить свой досуг?
Взгляд скользнул под стол угрюмо.
Ёма-ё, бутылка там.
Пробку вытащил без шума,
Выпил соточку за Дам.
Тост уныл, не стихотворен.
Двести грамм ещё налил.
Я в поэзии упорен,
Не какой то там дебил.
Дальше тормоз был отпущен.
Без руля и без колёс,
Самовольно разум пущен,
На подъёме под откос.
Струны рвал на Лире бойко,
Рифмы пхал в бумагу я.
Рюмка водки. Баба. Койка.
Мысль вИлась, как змея.
Оседлать хотел Пегаса,
Вырвыл с крыльев три пера.
Музы страшная гримаса
Снилась с ночи до утра.
Днём очнувшись, обнаружил
Этот стих на Хохмодроме.
А читатель подытожил,
Что стишок писался в коме….
Все тихо. Суслики шальные
В нору несут себе зерно,
Не зная, что снарядом выест
Им скоро все Бородино.
В.П.Горохов
Пронзительна истории скрижаль…
На поле Куликовом хомяки
Зерно старались срочно дожевать,
Когда Донского двинулись полки.
Все повторилось будто бы в кино,
Шальные суслики давились от зерна.
Когда тряхнуло их в Бородино,
От ядерного русского огня.
Мышей-полевок расплодилась рать,
Хлеб мог уйти под землю, но в тот миг
Фашисты вдруг решили наступать,
По украинским нивам напрямик.
Конечно, всех зверюшек очень жаль,
Которым перебили аппетит.
Пронзительна истории скрижаль…
Кто братьев наших меньших защитит?
В рейтинге поэтов я в хвосте,
А по сути дела в полной сраке.
Это место отвели мне те,
Кто тут графоманов держат в страхе.
И жалел я, блин, и звал и плакал,
Даже начал шляться босиком,
Чтоб народ меня читая ахал,
С каждой строчкой был моей знаком.
Но напрасно, видно, ржал Пегас,
И вихляла Муза голой попой…
Все уже написано до нас,
«Парус», «Незнакомка», «Дядя Степа».
Я считаю звезды - там, где Млечный Путь,
А рука нахально трогает за грудь.
Ты считаешь звезды - космос манит в плен,
А рука нахально трогает за... (Нет! Не так!)
В нашем мире крыши нету, как и стен.
Мы лежим под небом, я пишу стишок,
И руками шарю - как мне хорошо!
Мы лежим под небом в мире тишины,
А твои ручонки лезут мне в...(Тьфу ты! Опять не то!)
Звезды, улыбаясь, смотрят с вышины.
Всех мудрецов известных, век от века,
Вопрос, по сути, мучил лишь такой:
Что остается после человека
Помимо светлой памяти людской?
Ведь, проходя по жизненному склону,
Туда, где оборвётся наша суть,
Мы сами формирует ту колонну,
Что будет провожать в последний путь.
Подверженный судьбы крутым заносам,
Которым все мы противостоим,
И я нередко задаюсь вопросом:
А кто пойдёт за гробом, за моим?
Иные отнесут мою заботу
К пустому трёпу, или к куражу…
Да просто, очень часто на работу
Я мимо крематория хожу.
О чем поет поэт, пошедший по этапу?
Наверное, про дом, любимый позарез?
А может, он поет тихонько про Итаку,
Где устриц подают к шезлонгу на заре?
Не знаю - не бывал, не шел, не привлекался.
Тьфу-тьфу, как говорят, спаси и сохрани…
Хотя и бунтовал, хотя и пререкался,
Хотя и навалял достаточно херни.
Да речь не обо мне, есть темы актуальней.
Упечь его в этап - подумаешь, делов!
Но все-таки, друзья: опальный и охальный,
О чем поет поэт под звуки кандалов -
Когда упала ночь, как черная заслонка,
А в бархате небес шедевры Фаберже,
И нету ни хрена - ни устриц, ни шезлонга,
Лишь мертвая зима да музыка в душе?
Пока мы колесим по мирному сабвею,
От боли и тоски с закушенной губой
Он смотрит нам в глаза и, по Хемингуэю,
Как колокол в ночи, поет о нас с тобой.
То ли сказка, то ли быль...
Жил да был один бобыль.
Отродясь у бобыля
не водилось ни рубля,
вечно в доме неуют,
вечно бабы не дают.
Ну, да он не унывал:
уходил на сеновал,
сладко спал, а на рассвете
шел рыбачить, ставил сети...
Но стряслася с ним беда:
вынул рыбку из пруда,
а она сказала: Чу!
Отпусти – озолочу!
Он в ответ: не надо платы!
Мол, плыви, куда плыла, ты,
я тебя, мол, не держу! –
ну а рыбка: награжу!
Вот пришел мужик домой.
Что он видит! Боже мой!
Отчего труба дымит,
а в избе ухват гремит?
Что за баба у крыльца,
неприветлива с лица?
Молвит: я – твоя награда!
Он: спасибо, мне не надо!
Только в сказках, рад-не рад,
не берут назад наград...
Что там дальше по сюжету?
Ублажая бабу эту,
к рыбке он ходил не раз
(ну, про это – долгий сказ:
начиналось-то с корыта,
ну а после – что добыто,
то и отнято потом...)
Впрочем, сказка не о том.
В общем, наш бобыль женился,
отгулял, остепенился,
на обед – и щи, и квас,
баба пилит всякий раз:
вымой руки, вытри ноги,
ты – в избе, а не в берлоге...
загуляет – скалкой в лоб:
где шатался, остолоп?
почему разит сивухой? –
и повторно скалкой – в ухо...
В общем, счастлив, спору нет!
Доброй рыбке шлет привет.
Всё больше тянет год от года,
Вдохнув яичницы угар,
Взвыть: «Братья, пасынки природы!
Причём тут, сёстры, Божий дар?!»
Кто свистнул про венец творенья?
Самообманка и пыжи.
Понты и самовосхваленье.
П-ц творенья, не блажи!
Лежи в отключке на диване,
Воруй, распутствуй, предавай,
Блефуй, садись в чужие сани,
Всего проси и не прощай,
Строчи доносы, лги, юродствуй,
Гноби «неверных», сей раздор,
Презри за слабость и уродство,
Круши, развязывай террор,
Жируй, лоснись, erectus homo,
Руби по-лёгкому деньжат,
Не веруй сам, не дай другому,
Плевать, что вороны кружат,
Копайся в недрах, жри удачу,
Своди на нет озонный слой,
Терзай Земли футбольный мячик,
Пока не лопнет под ногой,
Преумножай нужду и горе,
Да не жалея живота,
Будь бел и чёрен, бел и чёрен,
А не отмыться ни черта.
Отбрось коньки в дубовый ящик,
Откинь копыта, кони двинь,
Стань напоследок настоящим
И повсеместно просто сгинь.
Творец, ладоши потирая,
Увидит – это хорошо,
И что-то смутно вспоминая,
Добавит медленно: «Нашёл…»
И попал наш Федот в такой оборот: поставил его царь во главе корпорации «Державные Инновации». Выдали Федьке пиджак с карманАми, а портки, мол, добудьте сами. Для разъездов – печь, да некуда лечь: еле-еле хватает Емеле. Емеля - шофер, толст и хитер! Дровишки ворует. Попятил ковер. Вышел Федот ехать по делам, а на печи не ковер, а срам! Осерчал на Емелю Федька, да времени нету – едь-ка! Пригрозил Емеле уволить в конце недели. Так и поехал к царю на прием. Царь во дворце и генерал при ём. Пока Федот не зашел во двор, идет у них меж собой разговор:
Царь
Доложи-ка, генерал,
Что ты там насобирал!
Говорят, что про Федота
Уж снимают сериал?
Генерал
Это, царь, не анекдот -
Популярен стал Федот!
Я боюсь, евойный рейтинг
Наш суммарный обойдет!
Развернулся он, злодей!
Все радеет за людей.
От его уже мне тошно,
От новаторских идей!
Царь
Да, опасен наш пострел!
Я статистику смотрел –
Корпорация крепчает,
Да и это не предел.
Предложить ему расчет,
Если сильно допечет?
Но, замечу объективно,
Экономика растет!
Потрудился он не зря,
Ведь, ему благодаря,
Снова что-то забренчало
В авуарах у царя…
Генерал
Признаю научный факт -
Без Федота нам никак…
И с Федотом тоже худо!
А давай, поступим так:
Ты Федота очаруй,
А потом командируй
Да подольше, да подальше -
В закудыкинский кукуй!
Там пускай и явит раж
Сей народный персонаж.
Пусть и пользу он приносит,
И не портит нам пейзаж!
Царь
Ты, гляжу, когда не пьян,
Так и прыток, так и рьян!
Убедил! Тащи для виду
Мой саратовский баян.
(Генерал передает с полатей гармонь, царь берет гармонь на колено и, сидя на троне и сдвинув корону набекрень, живо наигрывает попурри из русских народных мелодий. Входит секретарь-референт Настасья, длинноногая и грудастая девица 20 - 25 лет, в серебряном деловом кокошнике, с русой косой до пояса и сарафане существенно выше колен. На ногах у нее стильные лапотки на высоком каблуке. Настасья явно знает себе цену.)
Настасья (немного кокетливо и по-свойски)
Что, кутим перед постом?
Не грози ты мне перстом!
Там пришел Федот Иваныч.
Запускать или потом?
Царь
Да, пригрел себе змею!
Завтра я тебя убью…
Приглашай честного гостя
Да спроворь нам кофею!
(Настасья выходит, поигрывая бедрами. Входит Федот, кланяется).
Царь
Здравствуй, Федя! Как дела?
Федот
А, дела – как саж бела…
Царь
Ты уж так уж не мотайся,
Закусимши удила!
Что летишь во весь аллюр –
Уважаю и хвалю!
На величие державы
Тратишь молодость свою!
Только ты бежать-беги,
А здоровье береги!
Заскочи попутно, кстати,
Во владения Яги.
Там у ней один орел
Геликоптер изобрел.
Проследи, чтоб этот ухарь
К царь-Додону не забрел!
Изучи предмет как спец.
А доставишь образец
Генерал-премьер-министру -
Будешь просто молодец!
Генерал (ревностно)
Только ты гляди, Федот,
Изучая вертолет,
Не замкни катод на массу!
Ты хоть знаешь, где катод?
Федот
При моем-то при уму
Нешто я да не пойму!
Так что, тот гелиокоптер
Ты получишь на дому.
(Снова входит Настасья накрывает на стол, разливает кофе по чашкам из самовара)
Царь
Ну, друзья, прошу к столу,
К самовару да теплу!
Навести Салтана, Федя,
И его аятоллу.
Говорят, что в тех краях
Чародеи на паях
Чудо-пушку смастерили,
Что на всех наводит страх!
Ты езжай за рубежи
Да разведай чертежи.
А разведаешь – не медля
Генералу доложи!
Шли отчетные листы,
Начиная с Элисты.
И смотри, не надорвись там!
Поспешай без суеты!
Инноваций же, Федот,
Ждет держава, ждет народ!
Прямо щас и отправляйся.
Надо, Федя! Ну, вперед!
Когда на Русь спустилась тьма с небес,
Когда топтали землю басурмане,
Мой край родной, как божий сын – воскрес,
И имя воскресителя – Сусанин.
Ещё страну делили лжецари,
И лжепророки прославляли смуту,
А наш герой, почти уже старик,
Гулял по заведённому маршруту.
Дремуч и тёмен Костромской удел –
Здесь Государь укрылся от присяги,
И я бы здесь век скоротать хотел…
Хотел то я, да вот пришли поляки.
На их беду Сусанин обходил
Окрестности села, как Гектор Трою.
- Скажи-ка, дед, где царь ваш Михаил? –
Спросили ляхи нашего героя.
И он не стал врагов Руси пугать,
И удалью хвалиться перед плахой:
- Я проведу вас лесом через гать, -
И подтвердил, - не ждут в деревне ляхов.
Что было б с Русью, приключись беда?..
Но есть вторая сторона медали –
Стоял стеною русский лес, тогда
Поляки, испугавшись, зароптали:
- Пусть Тёмный Ангел протрубит отбой,
А лжепророки умывают руки…
Мы не пойдём, Сусанин, за тобой,
Мы ж в этой чаще все помрём от скуки.
Блеснул клинок и в жухлую траву
Упала жертва польского коварства…
А между тем, Пожарский взял Москву
И Михаила посадил на царство.
01.03.2009- 01.10.2009
Развивая тему Пришельца
на обсуждении «частички лета»
С трудом вспоминаю как было:
Скакал я, пришпорив коня,
Она его остановила
И в избу втащила меня.
Изба полыхала, как свечка.
Всё было вокруг, как в аду.
Она ж привязав меня к печке
Шептала: «женись иль уйду.»
Уже занималися пятки.
Вопя: «от любви я горю…»
Я вырвался и без оглядки
За нею пошёл к алтарю.