У меня сосед по даче
Коноплёю каждый год
В телогрейке от Версаче
Засевает огород.
А когда восходит нива,
И сосед при барыше,
И становится игриво
У народа на душе.
Помню, был совсем мальцом,
Дед приехал к нам с отцом.
Может то похмельный бред,
Но рассказывать стал дед,
Разомлевший на жаре -
При Горохе при Царе
(Иль позжей его маленько)
Мол, стояла деревенька,
И текла по ней река
Из, представьте, коньяка!
Каждый, кто был не дурак,
Из реки хлебал коньяк
Стаканами кажный день.
Из соседних деревень
Приезжал народ с канистрой,
Обмелела речка быстро…
Как речушка обмелела,
Сразу все взялись за дело:
Кто наличник на окошко
Мастерил, кто красил ложки,
Кто в лесу рубил дрова,
Стала жизнь скучна, трезва-а-а…
А ещё, лишившись речки,
Для сугреву стали печки
Ладить в избах мужики,
Чтоб сушить свои портки,
Лапти, с кружевом кафтаны,
Чтоб сверчки и тараканы
Жили за печной трубой,
Или домовой рябой…
Но не в этом сказки суть.
Печки были просто жуть,
Кубометры жрали дров,
Состоя сплошь из углов,
Драли весело и рьяно
Всё! Особенно кафтаны.
Вдруг из дальних деревень
(Вот ведь, было им не лень!)
Привезли в деревню эту,
Обменять чтоб на монету,
Чудо-юдо супер печь -
Чё не дашь, могла испечь.
Гладким боком не ржавела,
Не гудела, не пыхтела,
И в развёрсту жутку пасть
Не просила дров покласть.
Взял её мужик (для пробы)
Так она такие сдобы
Стала выпекать ему -
Прям пекарня на дому!
Долго б прослужила печка,
Каб не газова утечка…
Будьте бздительны и зорки,
Выключайте, блин, конфорки! ______
Вскормлен, будто на убой,
Тот мужик, само собой,
Холил печь и баловал,
В авторозжиг целовал,
Драил нержавейку «Сифом»
(Жаль, что нету к «Сифу» рифм)
И на каждом на шагу
Куму, другу иль врагу,
Умному иль полудурку
Рекламировал печурку.
Полудурков большинство,
Как наслушалось его,
Баксы взяв (в районе ста),
Повалило в те места,
Чудо-Печь откуда родом.
Дальше странное с народом
Стало, прям таки, твориться -
Обзаведшись, торопиться
Каждый стал к своей печушке,
Словно к ласковой подружке.
Прижиматься... целовать...
Бабы стали ревновать,
Взяли в руки кирпичи
И...у каждой по печи
Приросло (мужей подарки!)
Обленились вмиг кухарки.
Дальше стали хныкать чада,
Супер-печь нам тоже надо,
Коли любишь, обеспечь
Нам, родитель, в детской печь.
Печи шли за возом воз,
Просто массовый психоз!
Тут случился криминал -
Первый то мужик пропал!
Тот, кто ввёл печну заразу...
Да хватилися не сразу,
Некому скучать по ём,
Жил и сгинул бобылём…
Каникулы. Лето.
Рассвета привет
Струит на крылечко
Густой фиолет.
У топленой печки
С уютным теплом
Неспешные речи
Ведет дед Пахом:
”Эх, славно в деревне,
Туды-растуды!
Особенно летом:
Быват, у скирды
С ручья-то с похмелья
Тяжелой воды –
Дык разом полехше:
Башка не трышшыт,
По жилам дейтерий
Бежить-веселит...
А желтый займется
Сиренью закат –
По генам рентгены
Играют – искрят!
Чешуйки прям с кожей
Смывають дожжы,
Скрозь дыры в озоне –
На шкуру лучи,
А плюхнисси в речку –
И баньки не надь:
Щелочится, стерва,
Гидрит-карбонат!
А трАвы-то нонче! –
По жабры коню!
Ведерко наполночь
Буренке скормлю –
Наутро, вот чисто,
Ей-ей, не сбрехать:
Бензину – канистра,
Нитрит – разнитрат!
Ну, чо тябе город –
Я в тех бункерах
Без смогу не смог бы –
Зачах бы да помер
На первых же днях!”
Смахнув с перепонки
Слона рукавом,
Погладив теленка,
Замолк дед Пахом.
Теленок играет,
Немой, как вопрос,
Пахому когтями –
В раздвоенный хвост.
Умильно в подглазье
Слезой протекло –
Аж в противогазе
Вспотело стекло...
21.07.2094г
ДЕРЕВНЯШКА.
Хорошо в деревне летом,
Да нехлопо и зимой
Хороводятся котлеты
И балеты под копной.
Недоваренные вирши
Заколбасятся в мозгЕ.
По ограде дяди Гриши
Расползается фаз ген.
Хорошо в деревне летом
Кол обродится с косой
И с прямой по туалетам,
Где ма жорится ков бой.
В пресс ловутый черный ящик
Тихо рухает енот.
До лба гнутый свиний хрящик
Рог козлятины дерет.
Если даже утром рано
Повстречается баран,
Прочитай сурУ корана –
И сто ранишь бара бан.
Сенокозит с лая шиза
Медный очень купо-рос,
И по осени франкшиза
Пере-love’ит опорос.
Хорошо в деревне летом
Сана шой и коно плёй
Само гон мешать поэту
И стихов писать нагой.
10.10.07
х х х
Это вам не Чернобыль!
В Братске рождён шестиногий телёнок.
Причуда природы, дефектный на вид.
Знать, витамин дефицит в эмбрионе
Привёл к недостаче пары копыт.
В ГЛУШЬ, В САРАТОВ!
До почек достал
Фенилблинкаптан!
И выход один мне:
Поеду в деревню,
Поеду скорее –
Дышать хлорпикрином.
Мне дорог домик у реки с сосновым лесом,
С колодцем, с садом, с баней, с парником,
А потому я приобрел надел с навесом
(Хотел растить картошку с чесноком).
Задёшево купил, за литру водки,
Ну и конечно ж за нехитрый закусон,
И продавец в очках был и с бородкой,
Представился, как мистер Мендельсон.
А после выпивки он стал мне словно кореш,
При расставании прощались мы взасос,
Но позже оказалось, что он сторож:
Сторожку мне всучил и сенокос.
И не успев притронуться к именью,
Я был владельцем изгнан за забор.
И вновь своих угодий не имею -
Такой вот неестественный отбор.
Но не винить же Мендельсона, в самом деле,
Ведь сам я оказался дураком.
Зато - как хорошо мы посидели
Под рюмку и картошку с чесноком.
И взяв проект свой прежний за основу,
Добавив к двум культурам коноплю,
Пойду я снова за покупкой к Мендельсону.
Вот только денежек немного подкоплю.
Заря играла огненным мячом.
В домах окрестных окна пламенели.
Бараны блеяли, косцы о травах пели,
Мужчины матерились ни о чём.
Глубинка русская не видела чудес.
Не бил фонтан струёй денатурата.
Буквально навернувшись банкоматом,
Внезапно сдох технический прогресс.
Народ курил и ковырял навоз.
Безмолвствовал, сажая огороды.
И в вечной контре с матерью-природой,
На грядки прыскал медный купорос.
Стремились к н*** жирные пучки
Петрушки с хреном, сельдерея с луком.
Сивушной дрёмой разливалась скука.
Народ курил и сплёвывал бычки.
А ну, гвардейцы, шире шаг,
Коль каши напоролись…
Король не смыслит ни шиша,
Но всё же он король наш!
Все двести двадцать докторов
Над ним трясутся, маются,
А он и так как бык здоров,
Под ним пол прогибается.
Все двести двадцать поварят
Ему готовят ужин,
Но только, честно говоря,
Один лишь повар нужен.
Слуг больше чем в лугу травы,
Но всё же — недовольно.
Ну да, вы всё-таки правы,
Он как ни как король наш!
Мы работяги, чья-то сыть,
Нас можно и ухватом;
Оберегать нас и хранить —
Хранительства не хватит.
* * *
Тётка Марфа, тётка Нюра –
Вот такая клиентура, -
Каждый вечер у стола
Рассуждают про дела:
Дома ль скотник спит Ерёма,
Бают – будто бы не дома.
А доярка Аграфена
Переела «аскофена» -
И теперь на иностранном
Языке лопочет странном.
Председатель с Машкою
Залетели в тяжкие.
Счетовод, вообще урод,
Говорят, с козой живёт;
Мало что ль в деревне баб?
Видно с бабами не лад.
А Серёгин Гошка
Вновь копал картошку
У Дуськи косопятой;
Ух, пьяница проклятый!
Та же дура Аграфена –
Молоко таскает с фермы –
Кормит забулдыгу мужа,
Тоже алкаша к тому же.
Всегда у них всё складненько
Фуфаечки подбитые
На босу ногу в валенках
И морды поиспитые.
Зато такие добрые
И бедные до ниточки
Родной Рассей гордые
В глазах всегда слезиночки
И пальцы узловатые
Стаканы треплют с гранями
И речи угловатые
И бубенцы над санями.
И с ними пьешь, как крестишься
В дыму махорки сладенькой
Куда ж ты милый денешься
Давай опять по маленькой,
А вечером наплакавшись в закате бело розовым
Идёшь ты в баню «Чёрную» под веничек берёзовый.
ликует сорная трава:
"ещё жива... жива. жива!"
и души у цветов
взимает жадно, без причин,
но таковы все палачи,
в них дятел мерно не стучит:
"ты к смерти не готов".
а смерть всегда готова к нам
и, как молитвы, имена
беззвучно говорит,
потом выкрикивает вслух:
чертополох, осот, лопух...
так заливается петух,
что слышно сквозь гранит.
«цветок печали и дождей». Евгения Костюкова
Жми сюда
и тут приходит садовод,
теплицевед, кроликовод,
и хвать траву за патлы!
палач и смерти аноним,
он не спросил, готова ли
трава на силос в гущу глин, –
в нём свили гнёзда дятлы.
тут и лопух, и просто мать-,
иван-'а сила, -марьи стать –
в охапке, к переноске!
зато петуниям добро...
опять петух... вот сумасброд!
и садовод – на огород,
давить жуков в полоску.